– Сколько мы уже ползем? – спросил Шамиль.
– Минут сорок, – ответил Арип.
– Да два часа уже лезем! – не согласился Шамиль, падая на траву.
Арип присел рядом, вглядываясь в густо поросшую лесом гору напротив. Где-то внизу, невидимая, шумела река. Гребень был уже близок. Сливаясь со скалистым обрывом, из-за гребня выглядывали какие-то развалины.
– Мы уже рядом, – отметил он вслух с облегчением. – Ты был прав.
– Сейчас, пять минут полежим и пойдем, – ответил Шамиль, смежая веки. Сонливость, начавшая одолевать его еще в начале подъема, теперь тяжело растекалась по всем членам. Некоторое время он еще боролся с накатившей дурманной вялостью, но потом совсем ослаб и стал погружаться в сон.
Арип откинулся на спину и тоже поддался вязкой дремоте. По животу его, поблескивая драгоценным сине-зеленым туловищем, бегала крупная жужелица. Он поднял было руку, чтобы стряхнуть ее наземь, но сон опередил его и быстро окутал потускневшее сознание.
Оба очнулись довольно скоро, чуть ли не через несколько минут.
– А вот тропинка, видишь? – указал Арип. – Как мы ее не заметили?
Они легко вскочили на ноги и направились к развалинам, прячущимся за гребнем. Впрочем, то, что казалось снизу развалинами, было крепкой оборонной стеной, вставшей над пропастью. Тропинка всходила сбоку и скрывалась в узком арочном проходе меж фасадов жилых башен, сложенных из аккуратно пригнанных блоков без связки. На бурых отшлифованных камнях башен крутились большие двойные спирали петроглифов.
Арип и Шамиль зачарованно переглянулись и последовали по крытой улице. Село было традиционно скученным. От постройки к постройке были перекинуты каменные мосты, плоские крыши прикидывались дворами, а дома-трансформеры, неприметно вмурованные в скалу с другой стороны, превращались в пятиэтажных монстров.
Выйдя к площадке у нарядного родника, где, судя по всему, располагался годекан, они остановились. Кругом не было ни души; ниспадающий каскад опирающихся друг на друга домов ничем не выдавал людского присутствия. Но село было обитаемо. Явственно чувствовался запах очажного дыма. Сверху, из-под крыш глядели на них мощные окна с тесаными рамами-брусьями и лучевыми дисками на ставнях. Деревянные двустворчатые двери тоже были украшены спиралями, крестами, треугольниками и звездами.
– Может быть, зайдем в какой-нибудь дом? – предложил Шамиль, но Арип не ответил.
В этот момент в проеме темной арки показался ничем не примечательный крупный мужчина лет пятидесяти в подпоясанной серебряным ремешком светлой чухе{Рубаха у горцев.} и широких штанах. Бросался в глаза лишь кожаный мешок, который он зачем-то держал в руках. Мешок был развязан и доверху плотно набит шерстью. Незнакомец, улыбаясь, приветствовал их на аварском риторическим вопросом, который можно было бы перевести как «Собрались?».
Арип и Шамиль подступили к мужчине с рукопожатиями. Им не терпелось узнать, как называлось село и куда подевались жители. Мужчина хитро улыбался и все время отвечал поговорками: «Кто отправился по тропинке, тот не вернулся, а кто отправился по дороге, тот вернулся», «Собака, съевшая кость в Келебе, в Гидатле не останется»… Остальное Шамиль не разобрал, поскольку плохо понимал его переполненное архаизмами наречие. К тому же мужчина не говорил, а скорее бормотал себе под нос, тихо и скоро. Название села в его устах звучало как «Рохел-меэр», что означает «Праздничная гора».
Рохелмеэрец, вероятно, представился (тоже неразборчиво, но уточнять было неудобно), а затем повел их к себе, в один из домов, также украшенный петрографикой. В просторном, но темном зале Шамиль разглядел деревянную опорную стену и длинную полку-скамью, испещренную геометрической резьбой. На стенах, как на выставке, красовалась луженая медная, глиняная, деревянная и металлическая утварь, под потолком на жердях висели душистые пучки сушеных трав, курдюк и вяленое мясо.
Немного помявшись, гости по приглашению хозяина сели на большой дубовый диван перед вделанным в пол очагом. Над очагом качался висящий на цепи котел из закоптившейся бронзы. Загадочный мужчина сослался на отлучку жены, вынул из поставца выточенный из дерева половник и принялся разливать бульон по пиалам. Потом принес мясо, чесночный соус, сваренный женой перед уходом хинкал и разложил посуду с угощением прямо на полу.
Шамиль поискал глазами стол и не нашел его. Арип, казалось, был также удивлен и сбит с толку. Он нацепил хинк на деревянную вилку, внимательно взглянул на хозяина и вновь принялся донимать его вопросами. Но тот только отшучивался: мол, язык без костей, но многим переломает кости. После еды Шамиль снова начал задремывать, и, заметив это, мужчина предложил гостям лечь спать, а после встретить жителей, которые должны вернуться к рассвету. Тем временем незаметно стемнело, и, когда все трое улеглись в расстеленные на полу лежаки, стало совсем черно от свежей густой темноты. Шамиль слушал, как мычат в хлеву возвратившиеся с лугов коровы, и думал: «Их ведь, наверное, и не подоили. Никого ведь нет…»
А потом стало совсем трудно думать, и он уснул второй раз за день.
Проснувшись, он увидел себя лежащим на жужжащем солнечном склоне – в том самом месте, где их с Арипом сморило на подступах к селу.
– Неужели и ужин приснился? – удивился Шамиль.
Он растолкал спящего Арипа и, глядя в его изумленное лицо, расхохотался.
– Что, тоже сон приснился, Арип? Вот мы заснули!
– Ле, он нас вынес, получается, – пробормотал Арип, стряхивая с футболки жужелицу.
– Кто?
– Старик из того селения. Постелил нам, а сам ночью взял и вынес наружу. Это не по-горски!
Шамиль нахмурился.
– Ты тоже помнишь, как мы поднялись в село, большое, укрепленное…
– Да, мы поднялись в село, там никого не было, и мы зашли в чей-то дом.
– Подожди, нас он пригласил, как же его звали… Это был не старик, а лет пятидесяти такой мужчина…
– Никто нас не приглашал. Мы зашли в чей-то дом. Там было пусто, в очаге огонь тлеет. Очаг еще старый какой-то, несовременный. И тут появляется этот… как его…
Шамиль и Арип некоторое время молча смотрели друг на друга.
– Сейчас проверим, – начал было Шамиль, но осекся. Грозный гребень, защищавший село от неприятелей, был абсолютно пуст. Ни башен, ни даже развалин.
– Мы все-таки спали! – восклицал он, петляя по склону.
Тяжело дыша, они сбегали на вершину, но никакого селения не обнаружили. Арип вытащил мобильный и указал Шамилю на дату и время.
– Если мы спали, то проспали на этом склоне целые сутки и за ночь даже не замерзли.
На обратном пути они не заговаривали друг с другом, пока не увидели реку и поворот, за которым исчезли туристы-спортсмены, а потом, через пару километров, и автомобильную дорогу.
Шамиль почему-то забыл это событие и вспомнил только теперь, в качалке. Больше, чем когда-либо, оно показалось ему сном.
10
Когда они вышли после тренировки, было уже поздно и совсем смерклось. Нариман вытащил пульт от сигнализации и щелкнул кнопкой. В ответ раздался тройной писк, и черная «приора», припаркованная у стадиона, замигала передними фарами. Шамиль сел впереди, маленький Арсен сзади.
– Арсенчик, как там в универе? – спросил Шамиль, глядя на пролетающую темень в боковое тонированное стекло.
– Толканул нормально. Взгрел преподов от души. Последний экзамен сдавал, уже на голяках сидел. Платить не по кайфу было. Думал, отец с Исаевым, с преподом моим, в деснах. Без капухи разберутся. А Исаев такой черт оказался! Без копейки не может.
– А на движения не упал еще?
– Одна соска есть, – самодовольно протянул Арсен.
Нариман ударил по рулю и задорно засмеялся:
– Отвечаю, кружишь! Нет у тебя никаких движений. Один раз шкуру подцепили в Редукторном{Район Махачкалы.}, – обратился он к Шамилю. – Этот у нее телефон выпросил, она его два раза на кафе-мафе развела и симку сменила, есть же.
– Ниче не сменила она, – возмутился Арсен. – Хочешь, я сейчас ей наберу?
– Давай, набери! – смеялся Нариман, лихо крутя рулем из стороны в сторону.
Автомобиль трясло.
– Че за булыжники? – недовольно спросил Шамиль.
– Говорят, торговый центр здесь мутят грамотный, с эскалатором. Дикий Мага строит.
– Депутат который?
– А какой еще?
Нариман опустил стекло, высунул голову наружу и закричал кому-то дурным голосом:
– Ле, Рашик, Рашик! Саул тебе! Че такой на солидняках, в костюме? Мне галстук дай поносить! А?
Шамиль попытался разглядеть, с кем тот разговаривает, но Нариман уже гнал дальше.
– А у тебя что с твоей постоянкой? – спросил он Шамиля, зыркая блестящими глазами.
– Все.
– Из-за твоей свадьбы расстались?
– Надоела она мне, – отозвался Шамиль, откидываясь в кресле. – Могу адрес ее дать, она около ЦУМа живет.
– Да я за нее волоку{Я про нее знаю (жарг.).}, пацаны говорили. Она же с Газиком сейчас.
– Все.
– Из-за твоей свадьбы расстались?
– Надоела она мне, – отозвался Шамиль, откидываясь в кресле. – Могу адрес ее дать, она около ЦУМа живет.
– Да я за нее волоку{Я про нее знаю (жарг.).}, пацаны говорили. Она же с Газиком сейчас.
– Шевелится? – спросил Шамиль без особого интереса.
– Еще как! Газик уже целый сериал для взрослых на трубку заснял.
– А вы про Вал слышали?
– Про какой Вал? – спросил Арсен.
– Типа стена. По Ставрополю пограничников ставят, чтобы нас от России отделить.
Нариман снова громко засмеялся.
– Ты что, пробитый, Шома?
– Отвечаю, хабары ходят, – уверял Шамиль.
– Стойте, Нариман, останови! – вдруг зашипел Арсен, опуская стекло и взволнованно высовываясь.
– Че там?
– Справа от кинотеатра.
Шамиль тоже опустил стекло и увидел два женских силуэта, быстро движущихся вдоль слабоосвещенного проспекта. За девушками неторопливо следовала большая толпа, к которой присоединялись и стоявшие по обочинам. Автомобили сигналили и притормаживали. Нариман развернулся и тоже подъехал поближе.
– Девушки, садитесь, подвезем! – слышалось со всех сторон.
Одна была очень высокой, в каком-то развевающемся на ветру сарафане и с целой копной желтоватых вьющихся волос. Вторая – низенькая брюнетка в облегающих джинсах и с вышитым стразами известным лейблом на заднем кармане. Они шли не оглядываясь и громко стуча каблуками. Нариман и Арсен с воодушевлением включились в охоту, то и дело сигналя и приглашая девушек сесть в машину. Шамиль благодушно наблюдал за происходящим.
Многие водители успели отстать, толпа, следовавшая за девушками, сильно поредела, а они все ползли вдоль проспекта, который постепенно превращался в неосвещенные дебри.
– Мне вот та, кудрявая, нравится, – говорил Нариман, возясь одной рукой с музыкальными дисками и врубая модную зарубежную песню.
– Они остановились! – крикнул Арсен.
Девушки и вправду встали, беспомощно переминая ногами.
– Грязь там какая-то, – заметил Шамиль, всматриваясь в еле видный тротуар.
– Девушки, честно, ниче не сделаем, до дому довезем, – увещевал Нариман. – Вас все равно кто-нибудь подберет.
– Не подберет! – крикнула брюнетка.
– Я сейчас, – шепнул Нариман приятелям и, выйдя из автомобиля, неторопливо подошел к девицам.
– Отвечаю, он их приведет, – хихикнул сзади Арсен.
Видно было, как Нариман машет руками, а девушки отворачиваются. Потом он протянул кудрявой руку, и та, поколебавшись, дала ему свою. Проведя ее перескоками через грязь, он вернулся к брюнетке и точно так же проводил ее к подруге.
– Шамиль, музыку тише сделай, что он им там говорит? – попросил Арсен.
Но Шамиль не двинулся.
– Какая разница? – спросил он лениво.
Нариман указывал на автомобиль и что-то горячо объяснял, девушки смеялись. Наконец все трое направились к «приоре».
– Нариман – красавчик, – свистнул Арсен, приходя в возбуждение.
Когда все уселись, Шамиль убавил музыку и поправил переднее зеркало, чтобы лучше разглядеть девушек. У кудрявой были осветленные волосы и слишком крупные черты лица. Брюнетка показалась ему миловидной, но слишком юной.
– Давайте знакомиться: я Шамиль, это Нариман, это Арсен, – начал он.
– Наримана мы уже знаем, – захихикали девушки.
– А вас как зовут? – слащаво спросил Арсен.
Девушки переглянулись, и кудрявая, обождав, ответила:
– Меня Амина, а ее Заира.
– Вы кто по нации? – спросил Нариман.
– Аварки.
– А с какого района? – спросил Шамиль.
– С Советского.
– Обе, что ли?
Девушки снова захихикали:
– МагIарул мацI лъалебишь?{Аварский знаете? (авар.)} – снова спросил Шамиль.
– Мы не умеем, – ответила Заира, – я знаю только «кваназе рачIа»{Идите кушать (авар.).}.
– Ле, вот ты жук, Шамиль, – вклинился Арсен, – никому слова не даешь вставить.
– Мне просто интересно. Почти двенадцать ночи, а такие красавицы одни на улице. Куда шли? – спросил Шамиль с усмешкой.
– Мы в кино были, – стала оправдываться Амина, поправляя кудри. – Мы же не знали, что фильм так поздно закончится. В полвосьмого начался и четыре часа шел, кошмар.
– Мы за вами от самого кинотеатра следили, – заметил Нариман.
– А зачем?
– Понравились вы нам.
– Только одно не понравилось, если честно, – снова усмехнулся Шамиль.
– Что? – с любопытством спросили девушки.
– Что к нам в машину сели.
– Оставь, да, Шома! – махнул на него Нариман. Девушки зафыркали:
– Вот так всегда! Вы все такие! Не сядешь – плохая, сядешь – еще хуже.
– Он пошутил, – успокаивал их Арсен. – Хотите, на Тарки-тау заедем?
– Нет, домой нас отвезите, пожалуйста, – строго попросила Амина, – в Узбек-городок.
– Ладно, ладно, – заулыбался Нариман, – отвезем. Только о себе расскажите. Где учитесь, что делаете? Вот ты, Амина, сперва расскажи.
– Я вообще из Хаса.
– А здесь учишься, что ли?
– Не скажу.
– Э, че за варианты? – рассердился Нариман. – Мы же с вами нормально разговариваем.
– Она в педе учится, – выдала Заира. – Мы, кстати, почти доехали. Что вы молчите?
– А где остановить? – спросил Нариман. Девушки зашептались и наконец указали на угол кирпичной пятиэтажки, торчащей из переулка.
– Точно ваш дом? – недоверчиво поинтересовался Нариман. – Как-то быстро мы доехали.
– Наш, наш, спасибо вам большое.
Они остановились, но никто не спешил прощаться.
– Вас дома никто не ждет, видимо, – заметил Шамиль, – а то бы вы так поздно не возвращались.
– Мы вообще-то не здесь живем. Это тетин дом. Мы просто у тети остались, пока она в больнице, – объяснила Заира.
– Давайте, да, по городу покатаемся, мы же нормальные ребята, – начал Нариман.
– Да, в центре подрифтуем, – подхватил Арсен.
Девушки снова засовещались шепотом, и потом Амина сказала:
– Только один круг.
Они развернулись, вырулили на проспект и погнали навстречу фонарям и редким светящимся вывескам.
– Нарик, разгонись до двухсот, я сейчас трубку достану, заснимем, – радостно предложил Арсен.
Нариман нажал на газ, как будто только и ждал приглашения. Девицы завизжали:
– Как мы быстро едем!
Музыка стала громче. Они со скрежетом свернули на центральную улицу и помчались, обгоняя попадавшиеся автомобили. Спидометр и вправду показывал чуть ли не максимум. Арсен опустил стекло, и волосы радостно голосящих девиц затрепали его по лицу. Шамиль расслабленно глядел на петляющие улицы под пульсирующий ритм популярной песни, свист ветра и веселые крики спутников.
– Я снимаю, я снимаю, – орал Арсен, держа телефон в вытянутой руке.
– А у тебя ловит? – стали расспрашивать его девицы.
– Сегодня почти ни у кого не ловит, – ответил Арсен и вдруг, высунувшись всем корпусом из окна, проревел:
– Ай саул!
Кто-то с улицы закричал ему что-то в ответ.
– Давай на площадь заедем! – предложил Нариман, входя в раж.
– Ты что, там сейчас все перекрыто, – удивился Шамиль.
– У меня же корочка есть, – ответил Нариман, куражась.
– Ничего себе, ты сможешь на площадь заехать? – восхищенно залепетали девицы.
Нариман уже гнал к полицейскому посту.
– Хоть музыку тише сделай, – сказал Шамиль отрешенно.
Сумрачный сержант помусолил протянутую корочку, изучающе оглядел Наримана и, к удивлению Шамиля, поднял шлагбаум. «Приора» со свистом въехала на просторную и совершенно пустую площадь. Девушки заахали, Арсен захохотал. Нариман самодовольно усмехнулся, притормозил в центре площади и стал медленно раскручивать машину вокруг своей оси. Девушки снова завизжали.
– Ай, меня сейчас вырвет! – заныла Амина фальшивым голосом.
По их лицам, отражающимся в зеркале, Шамиль понял, что обе в восторге.
– Нариман, давай теперь задний ход и резкий поворот, – предлагал Арсен, подпрыгивая на сиденье.
Нариман послушно выполнил финт, со скрипом пробуксовав шинами по прессованной брусчатке.
– А теперь в «Падишах»! – закричал Арсен.
– Ты как, Шамиль? – спросил Нариман.
– В клуб? Ладно, ехали, – одобрил Шамиль, и они помчались.
11
В «Падишахе» в ту ночь было особенно шумно. На сцене под открытым небом по-кабацки выплясывала девушка в вызывающем серебристом комбинезоне и с подстриженными лесенкой волосами всех цветов радуги. Прожекторы шныряли по танцующей толпе, выхватывая то чье-то ликующее лицо, то колышущиеся спины, то вздернутые руки.
– Это же Сабина Гаджиева! – закричала Заира, широко разевая рот и указывая на танцовщицу.
Тут танцпол одобрительно загудел, и к девушке в комбинезоне подскочил мужчина в темных очках, совершенно нелепом меховом жилете и с красной банданой на голове.
– Йоу, Махачкала, встречайте Сабину Гаджиеву! – истошно заревел мужчина.
– И Магу-До-о-о-о-до, – визгливо затянула Сабина Гаджиева.
Механическая музыка сменилась тяжелыми ударными, и человек в бандане затараторил что-то рэперским речитативом.