– У тебя есть ребенок? – удивилась она.
– Это не мой! – быстро ответила Аня. – Сестра приехала вместе с малышкой. Вот и приходится их возить.
– Ну, тебе еще повезло. У моей сестры двое детей. И оба такие шустрые, что просто караул.
И, улыбнувшись друг другу на прощание, они пожали руки и расстались. Аня поехала по своим делам, а Мариша по своим. Телефонами они обменялись. И Аня попросила держать ее в курсе дела.
– Потому что уж если так получилось, что Наташи больше нет, то я готова была бы взять на себя заботы о ребенке.
Мариша сначала не поняла, что она имеет в виду. А когда поняла, то изумилась до крайности.
– С чего вдруг ты решила, что тебе отдадут малыша? Даже если бабушки и дедушки от него откажутся, есть и другая родня. У Наташи, как я помню, родственников целая куча.
– Если бы ты знала мою историю лучше, то поняла бы, что я не самый плохой вариант.
– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
Но больше Аня не пожелала ничего добавить, села в машину и уехала. А Мариша отправилась с визитом в тот дом, где выросла Наташа и где до сих пор жили ее родители. В квартиру по соседству с Маришей Наташа с мужем въехали после свадьбы или незадолго до нее. И это был совсем небольшой отрезок их жизни. Куда более длинный отрезок приходился на квартиры родителей молодых людей. Так что после родителей Наташи сыщица планировала посетить, если придется, и родителей Романа.
– Хотя убили-то Наташу, значит, по логике вещей и убийцу надо искать среди круга общения Наташи.
Родители убитой встретили сыщицу настороженно.
– Чего приперлась? – поинтересовалась Марина, едва открыв дверь. – Мы тебя не звали.
– А я по собственному почину приехала. Михасик не нашелся?
– Не-е-ет.
Голос женщины звучал как-то неуверенно. Похоже, Марина только сейчас вспомнила о том, что у нее есть внук и что этот внук пропал. Нечто вроде угрызений совести, испытанных ею в этот момент, заставили ее посторониться, пропуская сыщицу в квартиру.
– Проходи.
Мариша не заставила упрашивать себя дважды. Она тут же проскользнула через порог и в изумлении остановилась. Сказать, что в квартире было тесновато, значило не сказать ничего. Малогабаритные размеры стандартной двушки с огромным трудом вмещали в себя те вещи, которые вчера Марина с ее мужем «спасли» из квартиры дочери.
– Вы что же, к себе всю Наташину обстановку притащили?
– А куда должны были тащить? К чужим людям?
– Ну, я не знаю, просто тут же у вас теперь не пройти.
– Ничего. Знаешь, как говорят, запас карман не тянет. Протискивайся давай.
Сыщице ничего не оставалось, как пойти по узкому проходу следом за хозяйкой. Марина не преувеличивала, в некоторых местах и впрямь приходилось двигаться боком, буквально протискиваясь между тюками, свертками, дверцами шкафов и прочим. Входы в туалет и ванную комнату тоже были заставлены коробками.
И Мариша удивилась:
– Как же вы пользуетесь удобствами?
– А так и пользуемся. Когда надо, отодвигаем. Потом обратно.
– Ужасно. Может, вам склад снять?
– Еще на ерунду деньги тратить! Перебьемся. Небось не баре.
– Вы – это еще полбеды. Но что будет с Михасиком?
– А при чем тут он?
– Ребенок ведь не сможет среди таких гор и залежей вещей существовать. Они ведь у вас до потолка. Он захочет на них забраться и обязательно что-нибудь свернет или перевернет на себя.
– Упаси бог! – встревожилась Марина.
Но не успела Мариша обрадоваться, что хоть какие-то человеческие чувства пробудились в этой колоде, как женщина воскликнула:
– Что мальчишке тут делать?
– Но вы же его бабушка.
– И чего? Я уже старая и больная притом женщина. Сама еле поворачиваюсь, куда мне с ребенком возиться, да еще сама знаешь с каким резвым.
– Но что же тогда будет с Михасиком?
Марина явно и сама не знала, что будет.
– Может, мальчишку еще родители Романа себе заберут.
В голосе у нее уверенности не слышалось. Чувствовалось, что Марина и сама не верит, что найдутся дураки, способные взять в наше время заботу о маленьком ребенке. Пусть даже этот ребенок и их собственный внук.
– А если и они не захотят?
– Ну… тогда не знаю. Может, кто из наших родственников желание выразит. Правда, у всех полно и своих огрызков.
– Не поняла… Вы что, даже не уверены, возьмет ваша семья Михасика или нет?
– А чего ты не поняла? Кому он теперь нужен, сирота горемычная? Ни отца, ни матери. Говорила я Наташке, рожай от Генки или от уголовника хоть своего. Так нет же, уперлась! Те замуж ее, видишь ли, не брали, а Ромка согласен был и жениться. Вот она и сказала: хоть за нищего, но замуж. Самолюбивая была она больно, от этого, как я думаю, все и беды.
Мариша услышала из всего сказанного одну фразу.
– Так Наташа и сама толком не знала, от кого у нее ребенок?
Мать покойной кинула на нее острый взгляд:
– Ну, теперь-то уж скрывать нет смысла. Сомневалась Наташка. Она ведь у меня красавица была, успехом у мужиков пользовалась. Какие за ней видные парни ухаживали, не чета этому ее хлюпику, которому она в итоге досталась! И чего она с ним связалась? Далась ей эта печать в паспорте. Что ей, жить с этой печатью? Ведь Генка у нее мужик был что надо. Ну, женат, так что с того? Жена ему совсем не мешала. Он же все время в разъездах, поди там уследи, когда он и впрямь в деловой поездке, а когда с Наташкой в Италии. Или тот же Борис… Вот уж мужчина так мужчина.
– А с ним что не так? Тоже женат был?
– Нет, с ним иначе вышло. Может, он бы и женился, да за решетку угодил. Много ему там светило, Наташка решила с ним не связываться. Тем более что и уверенности, что это точно его ребенок, у нее не было. А с Борисом такие шутки бы не прошли. Уж очень крут он был. Побаивалась его Наташка, по правде сказать, я и сама перед ним робела.
Марише как-то не верилось, что такая самоуверенная колода может перед кем-то там робеть. И она почувствовала невольное уважение к этому Борису. Но в то же время испытала она и разочарование.
– Значит, Борис сейчас сидит?
– Кто тебе сказал?
– Вы.
– Когда?
– Только что! Сказали, что Борис мог жениться на Наташе, но угодил за решетку.
– Верно, посидел чуток. Только недолго. Как я посмотрю, трех лет не прошло, уже снова на свободе. Наташка говорила, что заглядывал он к ней, и, между прочим, не так давно это было.
– А что хотел?
– Что хотел… Наташку и хотел.
– В смысле?
– Да не в том, а всерьез. Мужика, говорит, бросай своего и давай со мной по-старому замутим. Мол, пацан уже есть, вижу, что от меня. Согласен и жениться, коли тебе так охота в официальном браке состоять. Бабла, говорит, у меня теперь немерено, а вот счастья нет. Возраст, говорит, опять же семью охота создать. Сказал, что двух телок после Наташки сменил, никакого сравнения с ней нету. Так прямо и выложил ей, как на духу, тянет меня к тебе, а как увидел, так прямо старые дрожжи поперли, бросай своего малохольного муженька и ко мне перебирайся.
– Выходит, Наташа мужа собиралась бросить?
– Да она бы его запросто бросила, а ребенок? Роман ведь отцом мальчишки по всем бумагам был записан. И потом он очень здорово, скажу я тебе правду, к этому противному мальчишке привязался. Я уж и то ему говорила, Ромка не балуй пацана. А он только отмалчивался.
– Там больше Наташа сына баловала.
– Ну, коли Ромка позволял ей, значит, в душе одобрял. И игрушки он мальчишке постоянно покупал, любил его, точно тебе говорю. Ромка бы возражать начал, коли Наташка бы ребенка с собой забрала в другую семью.
– Надо думать.
– Вот потому Наташка и сомневалась. Одной уйти, сына Роману оставить, так Борис не соглашался. Он ведь тоже ребенка хотел. Понимаешь, вбил себе в голову, что Михасик – это от него сын. Дескать, похож на него. Да и то сказать, и впрямь мальчонка характером в него пошел. Такой же манипулятор и всегда на своем настоять умеет.
Значит, Борис умел настоять на своем. И ему нужен был Михасик. Нужна ли ему была Наташа, разговор другой. Наверное, тоже нужна. Или все-таки не очень? В любом случае Марише казалась необходимой личная встреча с этим человеком.
– Скажите, а у вас координаты этого Бориса есть?
– Да ну, откуда! – отмахнулась Марина.
– Неужели совсем ничего не можете припомнить?
– Разве что внешность. Высокий такой, широкоплечий, в возрасте уже, но двигается легко. Говорил, что в молодости спортом занимался, даже разряд какой-то там имел, но и сейчас поддерживает себя в форме.
– Блондин?
– Лысый. Верней, бритый. Но глаза светлые. Морда круглая. Жрет много. Вот пожрать он любит. Да! Наташа говорила, что есть у него любимое местечко, где он каждый вечер бывает. Хоть гром, хоть молния, а Борис там.
– И что это за место?
– Погоди… Называется оно… дай бог памяти, сколько лет прошло… Ага, вспомнила! Ливерпул!
– Может быть, Ливерпуль?
– Нет, Наташка говорила именно так. Не знаю, пригодится ли тебе эта информация. Может, Борис уже давно сменил точку заправки. Да и вообще, может, этот ресторан закрыт давно.
– Может быть, Ливерпуль?
– Нет, Наташка говорила именно так. Не знаю, пригодится ли тебе эта информация. Может, Борис уже давно сменил точку заправки. Да и вообще, может, этот ресторан закрыт давно.
– А какая у него машина?
– Много, и все разные. Всех не упомнишь. Одна машина мне особенно понравилась, длинная такая, белая, Наташка говорила, что «Бентли».
Белый «Бентли» – это была зацепка, но не так чтобы очень хорошая. Тем более что после отсидки, пусть и недолгой, Борис мог поменять свой автопарк.
Все то время, пока они разговаривали, женщина расчищала место на кухонном столе, чтобы можно было туда поставить две чашки и выпить чаю. Мариша следила за ее приготовлениями с непонятным чувством. Скажите, что заставляло эту женщину притащить к себе в дом все эти вещи? Ведь она испытывала от их присутствия в ее квартире явные неудобства. И все же терпела их. Зачем? Ради чего?
– А куда вы собираетесь девать все эти коробки? – спросила Мариша.
– Как это куда? Если Ромка претензии выдвигать станет, часть ему верну. Бритву электрическую точно верну, бритва – это его. Тем более что у мужа есть такая, Наташка ему как раз и дарила. Ну еще фигню, чтобы сигары хранить, тоже на фиг никому из наших не сдалась, отдам. Ну а холодильник, стиралка, аэрогриль, комбайн кухонный и всякая другая мелочь – это Наташка себе покупала, значит, на эти вещи Ромка претензий иметь не может.
– Ну, это понятно, а денете-то вы их куда? У вас ведь и стиралка, и холодильник, и все остальное уже есть. Зачем вам по второму комплекту?
– Чего пристала? Жалко тебе? Раздарю все! Ясно?
И, налив себе и Марише по чашке крепкого чаю, Марина достала коробку зефира в шоколаде. Но Марише не предложила, а поставила зефир поближе к себе.
И, поедая одну зефиринку за другой, принялась рассуждать:
– Родни много, праздников впереди еще больше. Вот и раздарю, что самой не нужно. А что-то и себе оставлю. А чего? Недаром же я кровиночку свою растила, холила да лелеяла. Что-то и матери на старость должно от дочери остаться.
И Марина до того расчувствовалась от жалости к себе, старой, одинокой и никому не нужной, что даже промокнула уголки глаз кухонным полотенцем, будто бы вытирая невидимую слезинку. Но Марише казалась что-то сомнительной такая скорбь. Марина выглядела вполне здоровой, крепкой и цветущей женщиной. Да сама Мариша не так давно наблюдала, какие огромные коробки и тяжеленные кули в состоянии поднять эта дама. Вспомнить, как сноровисто таскала она вещи из квартиры Наташи к лифту, а потом от лифта к машине. Таскала их без всякого видимого напряжения и ущерба для своего здоровья.
А теперь сидит и жалуется, что короб в добрых два пуда ей поднять, а вот одного-единственного внука – нет.
Глава 10
Выйдя от Марины, сыщице больше всего на свете захотелось умыться. Ощущение липкой грязи на лице и всем теле было таким сильным, что Мариша даже извлекла из бардачка упаковку влажных салфеток и принялась с остервенением протирать ими лицо, руки, шею и вообще все те участки тела, до которых могла добраться.
– Ну и баба! – повторяла она про себя. – До чего же противная!
В конце концов Мариша успокоилась. Прикосновения влажной ткани охладили ее кожу, а способность медитировать и расслабляться в любом месте очистила и ум. И Мариша решила, что Марина свое еще получит, тут не сердиться надо, а пожалеть стоит женщину. Вопрос в другом: куда теперь отправиться, чтобы найти Михасика?
После всего услышанного Мариша была бы очень даже не против побеседовать с Борисом. Но как его отыскать? Мать Наташи поклялась всем самым для себя святым (надо понимать, только что доставленным из квартиры дочери холодильником «Бош»), что не знает, как найти Бориса. Номер его телефона наверняка можно было найти в списке вызовов, поступавших Наташе на ее смарфон. Но последний сейчас находился в руках у полиции. И, значит, либо следователь найдет Бориса сам, либо выяснит, что сделать это невозможно.
Можно было наведаться в этот «Ливерпул». В сети местечко с таким названием нашлось и часы работы были указаны. Но Марина говорила, что Борис появляется там во второй половине дня, уже после пяти часов вечера. Сейчас же не было еще и десяти утра. И пока Мариша размышляла, куда бы ей отправиться дальше – была у нее на этот счет одна идея, ее сотовый завибрировал.
Звонила Юлька, голос у нее был обиженный.
– Тебя где носит? – спросила она у Мариши.
– Я по делам отъехала.
– Мы же вчера с тобой договаривались, что вы со Светой посидите с малышами.
– Серьезно? Договаривались?
– Не притворяйся идиоткой. Я сказала тебе, что мое здоровье требует курса процедур. Объяснила, что для их получения необходимо сдать анализы. Даже точное время назвала. Могла я рассчитывать на каплю твоего сочувствия?
– Могла.
Марише стало стыдно. Ну в самом деле, что она за старшая сестра такая, что даже не может посидеть с племянниками.
– Ну вот, а в результате с детьми был вынужден остаться Коля. А мы хотели поехать вдвоем, чтобы на месте все обсудить.
Юля была взвинчена, она почти кричала. Марише это совсем не понравилось. Такой вот она была человек, не любила, когда на нее орут из-за ерунды. Коля же смог остаться с детьми? Смог. Юля сдала свои анализы? Сдала. А все остальное – это нюансы. Но Юлька с каждой минутой заводилась все сильней. Были упомянуты родственники с Маришиной стороны, которые тоже отличались удивительной безответственностью, так что Марише было в кого пойти своим несерьезным отношением к жизни.
Чувствуя, что сейчас они поссорятся, Мариша торопливо произнесла:
– Юля, я сейчас не могу говорить. Потом перезвоню!
И отключилась. Вот так, домой в ближайшее время лучше не соваться. Не то чтобы Юля была такой уж злобной, просто у нее были свои пунктики, которые она очень трепетно берегла и всегда старалась им следовать. В частности, Юля была настроена на то, чтобы все шло так, словно этот мир вертится вокруг нее самой, ее детей и ее мужа. Ну а кто же, спросите, этого не хочет? Но разница заключалась в том, что Юля не просто этого хотела и требовала, но еще и умела добиваться. А когда у нее не получалось, то получалось то, чему Мариша только что стала свидетельницей, – скандал!
Настроение у Мариши слегка испортилось, но не настолько сильно, чтобы опустить руки и забыть о том важном деле, которым она занималась. Усилием воли Мариша переключилась обратно со своей вздорной кузины на поиски Михасика. С каждым часом у нее были все более серьезные подозрения, что Михасика забрал бывший любовник Наташи – Борис. Прислал за малышом «няню», которой Наташа и вручила ребенка.
Что случилось потом, Мариша в толк взять никак не могла. Зачем Борису понадобилось убивать Наташу, коли уж он собрался строить семью с ней и Михасиком? Или Марина что-то неправильно поняла со слов своей дочери? Возможно, Борис хотел забрать одного лишь ребенка, а Наташа была ему совсем и не нужна? И, чтобы не поднимала шум, пристрелил последнюю? Но все равно получалось как-то странно.
И потом, ведь еще есть Гена. Про него тоже нельзя забывать. Он тоже почему-то совсем недавно вспомнил про Наташу и сделал это одновременно с Борисом.
Мариша была убеждена, что драку возле детской площадки устроили Гена с Борисом. И, пожалуй, вот это и было самое странное. Как ни крути, а по времени и в пространстве эти трое были разбросаны весьма основательно. Наташа вышла замуж. Борис сел в тюрьму. Гена наверняка тоже нашел себе множество новых дел и интересов. И вдруг все трое снова сходятся в одной и той же точке, на детской площадке. Что это? Случайность? Или чей-то умысел?
– Если не могу пока добраться до Бориса, тогда надо повидать Гену!
Сделать это было не так уж и сложно. Мариша позвонила в «Антей» и, изменив голос, притворилась скандальной покупательницей с претензиями на негодный товар.
– Нет, я желаю беседовать с вашим хозяином, – верещала она в трубку таким тонким голосом, что у нее даже запершило в горле. – После одной ночи на белье из вашего магазина у меня и моего друга по всему телу пошла ужасная сыпь. Врач, который осматривал нас, сказал, что это реакция на какие-то химические вещества.
– Но почему вы решили, что это от нашего белья?
– Так сыпь пошла узором! Тем же самым узором, который был и на простыне, и пододеяльниках, и подушках! Теперь я вся в разводах! И мой друг тоже! А мы работаем с ним в одном коллективе, у него жена, она тоже работает с нами. Как вы думаете, можем мы появиться на работе такие оба… в одинаковых узорчиках?
– Это какое-то недоразумение, – лепетали на другом конце трубки. – Вы первая, кто предъявляет нам подобную жалобу.
– А я вот встречусь с вашим директором, и пусть он мне прямо в мое изуродованное вашими дурацкими узорами лицо скажет, где он берет такое барахло, почему дерет с людей за некачественный товар такие деньги и зачем он разрушает чужие семьи!