– Да нет, он теплый был. И дышал, – а затем неуверенно добавила: – Вроде бы.
– Ну а что вы, Снежаночка, стали делать потом?
– Я вышла из номера. Дай, думаю, посмотрю, что на базе происходит. Где все. Где Нычкин.
– А зачем вам Нычкин-то нужен был? – с делано недоумевающим видом спросил Малютин.
Моделька словно споткнулась, непонимающе оттопырила губу, захлопала глазищами – и тут Варвара поняла, что Снежана происходит из той породы женщин, которые обожают стравливать мужиков. Обожает, когда из-за нее соперничают, ругаются, дерутся. Вообще-то, когда мужчины ради тебя соперничают, это все женщины, если честно, любят. Но некоторые экстремалки специально провоцируют мужиков на столкновения и драки. И балдеют от этого, словно самки-оленихи, в присутствии которых олени бьются друг о друга рогами, добиваясь права обладать ими. Вот и Снежана, кажется, хотела минувшей ночью спровоцировать драку между футболистами, своими поклонниками Нычкиным и Кондаковым, драчку в свою собственную честь. Так, во всяком случае, поняла ситуацию Варвара. Или Снежане удалось спровоцировать нечто большее – тихое и хладнокровное убийство?
– Так что же, нашли вы Нычкина? – переспросил Опер, потому что на предыдущий вопрос так и не дождался никакого ответа.
– Да нет… – растерянно сказала модель.
– А куда вы ходили?
– На кухню пошла.
– Зачем?
– Соку попить.
– А сюда, в телевизионную комнату, не заглядывали?
– Не-а.
– А, говорят, здесь ваш друг Нычкин был.
– Да, он мне тоже так сказал. Потом.
– А когда вы по базе ночью ходили, вы ничего не слышали? Шум, там, или шаги чьи-нибудь?
– Не-а, – ответила девушка, – все тихо было, – потом вздрогнула и добавила: – Как в гробу.
– Ну а потом? – буднично спросил Опер.
– Потом я в нычкинскую комнату вернулась. К Кондакову… Выгнать все-таки его решила.
Девушка запнулась.
– Так, и что же дальше? – поторопил Опер.
– И я… я все увидела, – прошептала Снежана.
– Вам что-нибудь особенное на месте убийства в глаза бросилось?
Девушка быстро замотала головой, и глаза ее наполнились слезами.
– А сколько вы, примерно, в комнате отсутствовали?
– Ну, не знаю… – пожала плечами модель, – может, десять минут.
– А может, двадцать?
– Может, и двадцать, – охотно согласилась Снежана. – Я сначала только томатный сок нашла, а я его не люблю… Стала во втором холодильнике апельсиновый искать. Пока то, пока се…
Итак, подумалось Варваре, хронология событий постепенно начинает выстраиваться. Если, конечно, моделька не врет, но было похоже на то, что она не врет. А если и подвирает, то по мелочам, а не по-крупному.
Значит, Нычкин вышел из своей комнаты, оставив там спящую Снежану, и спустя какое-то время к ней ввалился Кондаков. (Ну и нравы тут у них, у футболистов!) Затем Кондаков добился благорасположения Снежаны и, в свою очередь, уснул, не смущаясь тем, что пребывает в постели своего коллеги-недруга Нычкина. А когда девушка на десять-пятнадцать-двадцать минут покинула комнату, в нее вошел кто-то, хладнокровно зарезавший нападающего Кондакова. Но ведь… В мозгу Варвары смутно забрезжила идея.
Для того, чтобы Кондаков проник со своими сексуальными приставаниями к Снежане, ему надо было точно знать, что Нычкин покинул комнату, оставив девушку одну. И чтобы потом убийца спокойно добрался до спящего Кондакова, ему тоже надо было знать, что Снежана вышла, и тот остался в номере в одиночестве. Значит…
– Товарищ майор, – вклинилась Варя в паузу в допросе, который вел Опер, – надо бы составить схему: кто из футболистов где жил, по отношению к номеру, где произошло убийство. – И добавила: – Чтобы понять, кто из них что мог ночью слышать.
Майор вскинул голову на помощницу, а потом кивнул:
– Молодец. Правильно мыслишь, Варвара.
И тут в комнату заглянул следователь Костик.
– Товарищ майор, – обратился он к Малютину, – там к вам на допрос гражданин Карпов рвется.
– А что ему надо?
– Не говорит.
– Подождет, – махнул рукой Опер. – Ты мне вот что узнай: где вдова Кондакова? Ее зовут Анжела. Сообщили ей уже или нет?
Следак кивнул.
– Кажется, она в загранпоездке должна быть, – продолжил оперативник, – то ли на Багамах, то ли на Бали. Узнай, так ли это? И когда она приезжает?
– Хорошо, товарищ майор, – кивнул Костик.
Варвара удовлетворенно вздохнула. Ей казалось, что расследование взяло правильное направление и приобрело хороший ритм. Им уже многое стало известно, и представлялось, что осталось совсем чуть-чуть, чтобы узнать главное: кто же на самом деле зарезал центрфорварда Кондакова.
Она еще не знала, что через пару минут на базе произойдут удивительные события.
События, которые направят расследование совсем по другому пути.
Глава 7
Дерзкий побегИз столовой, где находились футболисты, донесся крик. Его смягчили две двери и коридор, однако он все равно прозвучал громко, отчаянно, истошно: «Стой!»
Допрос Снежаны, проходивший в комнате отдыха, прервался.
Опер опрометью бросился к двери, оттолкнул по пути растерявшегося следователя Костика и дунул по направлению к столовой. Варя слышала, как забухали по коридору его башмаки. Снежана, сидящая в кресле, глазами испуганной овцы поглядела на Варю.
Из столовой долетел еще один возглас: «Стой, стрелять буду!»
Варя приняла решение мгновенно.
– Присмотри за ней! – крикнула она растерянному следаку, кивнув на модельку.
Сама же Варвара пронеслась мимо Костика и бросилась в сторону, противоположную столовой, – к выходу из главного корпуса базы. Ей показалось, что она верно поняла природу звуков, доносившихся из столовой: грохот растворяемого окна, звон стекла, крики «Стой!».
«Ох, и задаст мне Опер перцу, – мельком подумала она на бегу, – если я скумекала неправильно! А даже если правильно: по-любому за самоуправство всыплет! Ну и пусть!»
Варя пронеслась мимо постового сержанта, охранявшего двери корпуса, – тот, автомат за спиной, только растерянно глянул на нее.
Она вылетела сквозь две стеклянные двери на улицу, в сырую ночь.
Выскочив наружу, Варя поняла, что ее догадка оказалась правильной. Чья-то тень скользнула по площадке перед корпусом. А ярко освещенное окно столовой на первом этаже – оно выходило как раз на асфальтированную площадку – оказалось распахнуто настежь. В окне появился силуэт Опера – он вспрыгнул ногами на подоконник.
Площадка перед входом в жилой корпус базы была уставлена машинами. Черная «Волга», на которой они приехали, пара «раковых шеек» – на них прибыли милиционеры из райотдела, а также понтовая тачка, принадлежащая кому-то из игроков.
Тут Варвара увидела, как чья-то тень скользнула внутрь этого авто.
– Стой, стрелять буду! – закричала она.
Крик ее был очевидным блефом – стрелять по футболистам сборной команды она ни в коем случае не стала бы. Да и не из чего ей было стрелять.
Крутая иномарка завелась, ожила. Вспыхнули габаритные огни и фары.
В этот момент из высокого окна столовой выпрыгнул прямо на газон Опер. Споткнулся, подвернул ногу и, чертыхаясь, побежал, прихрамывая, к милицейским машинам.
А заграничное авто, ведомое, очевидно, кем-то из игроков, резко, с пробуксовочкой, визжа шинами, снялось с места и помчалось с дикой скоростью по подъездной дорожке по направлению к выезду с территории базы.
Опер доковылял к милицейским машинам. В них никого не было. И их шофер Евсеич, и менты были все внутри здания – на «объекте». Оперативник дернул ручку «Волги» – заперто. Чертыхнулся, подбежал к милицейской «шестерке». Рванул дверь. Та распахнулась.
Одновременно с Опером у машины оказалась Варя.
Опер скользнул внутрь, на водительское кресло.
– И ключи в зажигании! – воскликнул он. – Какие разгильдяи!
Варя безо всякого разрешения (и спросу!) распахнула пассажирскую дверцу и заняла место рядом с водителем. Опер усмехнулся: «И ты здесь!..» – но гнать ее не стал и повернул ключ зажигания. Стартер прокрутился, однако авто не завелось. Опер выругался. Между тем заграничная машина, на которой уезжал, несомненно, кто-то из футболистов, пронеслась по подъездной дорожке, ведущей к воротам, и исчезла из виду, заслоненная стволами белых патриотических березок.
Варвара припомнила географию базы – сейчас авто с игроком должно, судя по всему, уже подъезжать к въездным воротам. «Будем надеяться, что там его задержат», – мелькнуло у нее.
Двигатель милицейской «шестерки» схватился с третьего прокрута.
– А-а, раскочегарилась, керогазка! – торжествующе прокричал Опер и дернул с места ничем не хуже, чем игрок на своей модной иномарке.
Взвизгнули колеса, в салоне пахнуло жженым, то ли резиной, то ли маслом из горящего сцепления. Ускорение вдавило Варвару в сиденье.
С контролируемым заносом они прошли поворот и вылетели к проходной базы. В поле зрения появились ворота. Но… Надежда, что беглеца здесь остановили, не оправдалась. Шлагбаум оказался поднят. А по дороге, ведущей сквозь лесок, в сторону от базы, триумфально удалялся автомобиль, управляемый кем-то из игроков.
– Вот р-раздолбаи! – выругался Опер. – Выпустили!
Он увеличил скорость, направляя машину прямо в узкие ворота. Мимо воздетого шлагбаума – подле него топтался заспанный и виноватый охранник спортбазы.
Опер включил «люстру» на крыше милицейской машины. Загорелась мигалка, завыванье сирены оглушило Варю. Редкие вороны всполошились в спящем мокром лесу по обе стороны дороги. «Шестерка» пошла в разгон, но… Габаритные огни «Порше», которого они преследовали, уже скрылись меж тем за поворотом шоссе.
Опер схватил рацию. Одновременно он выжимал из «шестерки» все возможное. Машина трудно набирала скорость по мокрой пустынной дороге. Восемьдесят километров, сто, сто двадцать… Опер лихо держал руль одной рукой. Варвара волей-неволей залюбовалась им.
Майор поднес ко рту микрофон и быстро проговорил:
– Василич! Это ты, что ли, там? Это Малютин говорит! Давай, передай всем гаишным постам в районе Светловки! Надо задержать автомобиль «Порше Каррера». Он движется со стороны футбольной базы по направлению к шоссе. Оружие ни в коем случае не применять. За рулем – игрок сборной страны!.. Я его преследую!
– Номер машины? – деловито прохрипел динамик. – Цвет?
– Ты что, офонарел! – заорал Опер. – У нас тут что, пачками «Порше Каррера» ездят?!
В сердцах он бросил микрофон.
«Шестерка» выжимала, кажется, все, на что была способна. Стрелка на спидометре подбиралась к ста семидесяти. Обнаженные деревья вдоль шоссе сливались в стремительно мелькающий черный частокол. Варя, от греха подальше, пристегнула ремень безопасности. Опер азартно вглядывался в дорогу. По щекам его ходили желваки.
– Бегун, – процедил он сквозь зубы, – стайер! Лучше б он на поле так бегал!
Ни единой машины – ни спереди, ни сзади – не было на пустынном второстепенном шоссе. Дворники, лениво скрежеща, смахивали с лобового стекла осеннюю морось. Промелькнула темная деревушка, ни единого огонька.
И вдруг – о, чудо! – впереди на шоссе, на горке за мостом, показались красные огоньки «Порше».
– А, вот и ты! – азартно вскрикнул Малюта. – Я ж тебе говорил: от меня не уйдешь!..
– А кто там, в машине? – стараясь быть тише воды, ниже травы, спросила Варя. Она до сих пор боялась, что Опер начнет ругаться за ее самоуправство, да к тому же от бешеной гонки у нее захватывало дух.
– Кто? – на секунду оторвался от дороги Опер и непонимающе уставился на Варвару. Потом сообразил, что она действительно могла и не видеть, кто из футболистов убежал, и отрывисто буркнул: – Карпов!
Тормозные огни «Порше», на котором улепетывал Карпов, вспыхнули вдали на горке.
Опер прибавил газу, хотя Варе трудно было представить, что старый милицейский рыдван способен нестись еще быстрее.
– Догон-няем!.. – сквозь зубы страстно выдохнул Опер.
Варвара хотела было сказать, что это не они догоняют, а Карпов почему-то сбавил ход, однако посмотрела краем глаза на разгоряченного Опера и благоразумно решила промолчать.
Несущуюся «шестерку» подкидывало на выбоинах неровной подмосковной трассы. Порой казалось, что ее колеса вот-вот напрочь оторвутся от дороги. Завывал ветер, движок; шины бились о неровное шоссе. Фары освещали абсолютно пустую дорогу: ни машины, ни огонька – ни прямо по курсу, ни пообочь. На секунду Варе показалось, что они несутся по какому-то «шоссе в никуда», где даже не пахнет жизнью. Да еще и карповский «Порше» скрылся вдали за горкой.
Милицейский автомобиль, стеная, бросился на штурм возвышенности. «Шестерка» лихо взлетела на горочку и столь же стремительно покатилась вниз, к речушке, перегороженной узким мостиком.
В тот момент, когда «шестерка» находилась на самой вершине пригорка, Варя на долю секунды в дальнем свете собственных фар увидела приземисто-хищное «Порше» Карпова. Но машина футболиста уже не удалялась от них по шоссе. Она стояла за мостом на следующей горочке, развернувшись поперек дороги. Почему? Варвара не могла понять, и только выкрикнула, адресуясь к Оперу:
– Смотри!..
Вообще-то они были на «вы», но тут было не до политеса, да и не выговорить в авто, несущемся со скоростью полторы сотни километров, длинное, вежливое: «Смотри-ТЕ!»
– Вижу, – пробормотал майор, и милицейская машина уже понеслась вниз, стремительно спускаясь к реке, к мостику. Фары ее тыкнулись в дорогу перед собой, и крутейшая иномарка футболиста исчезла из виду, скрылась где-то в темноте.
И тут в лицо Варвары ударил дальний свет чужих фар.
Их машина летела под горку, неуклонно приближаясь к мосту. А навстречу им… Навстречу мчался автомобиль. Сомнений быть не могло – это «Порше» Карпова неслось на них в лобовую атаку!
Варя инстинктивно заслонилась ладонью от слепящей яркости чужих фар. Опер прищурился и полуотвернулся – он, ослепленный, старался равнять курс по обочине, не выпуская ее из вида.
– Придурок!! – в сердцах выпалил Малюта и, в свою очередь, включил «дальний», шибанул яркостью водителя «Порше» по глазам. И тут же встречные фары примеркли, видать, водитель переключил их на ближний свет.
Однако хищные огни спортивного авто по-прежнему неслись навстречу Варе с Опером. Они неумолимо приближались. При этом Опер тоже не сбавлял скорость, напротив, кажется, еще прибавил.
Милицейская «шестерка» мчалась во весь опор. Варя прикинула: при такой скорости пройдет еще пять-шесть секунд, и она достигнет самой низины. А там – речушка и мостик. И трасса, спускаясь к мостику, потихоньку сужалась и становилась на середине реки настолько узкой, что двум машинам, казалось, на ней даже не разъехаться.
Встречные фары, узкие, яркие, все приближались и приближались, и «шестерка», поняла Варя, встретится с «Порше» как раз на самом узком участке дороги. И надвигалась чужая машина на них, по той же полосе, что неслись они. Да, да, по той же – лоб в лоб! И до столкновения оставалось три-четыре секунды!
– Он на таран идет! – вскрикнула Варвара. Она не смогла промолчать и не сумела сдержать истерические нотки в своем голосе: очень уж страшно было.
– Ничего! – азартно выкрикнул Опер. – «Шестерка» – машина крепкая!
«Идиот! – мелькнуло у Вари. – Ведь и меня, и себя погубит! И только для того, чтоб доказать, что он круче Карпова с его «Порше»!»
Варя на мгновение вспомнила ту боль, что испытала после автокатастрофы на юге во время расследования «дела полосатых убийц», когда у ее машины отказали тормоза и она летела в пропасть[5]. Она содрогнулась всем телом и, не помня себя, забыв о гордости, прокричала:
– То-о-ормози!
Однако, слава богу, Опер все-таки и сам был не самоубийцей. Он нажал на педаль тормоза. Тормозил он плавненько, осторожно, чтобы машину не занесло на мокрой дороге. «Раковая шейка» стала сбавлять ход, но скорость была слишком велика, а встречные фары все равно неумолимо приближались…
Варвара инстинктивно зажмурилась и вцепилась руками в приборную панель. Столкновение лоб в лоб казалось уже совершенно неминуемым.
Варя почувствовала, как «шестерка» изо всех сил тормозит, скрежещет, срывается в занос… Неудержимая сила инерции бросила девушку на приборную панель… «Все, конец!» – мелькнуло в ее мозгу. Сейчас будет дикий удар, а там… Но… машину занесло, развернуло, и наконец «шестерка» остановилась… Двигатель заглох.
Варя медленно открыла глаза. Обошлось… Кажется, все обошлось. Они живы. Опер сидит в бесстрастной позе, упираясь руками в руль.
Варвара огляделась. Оказалось, что милицейская «шестерка» стоит ровно посредине моста – причем поперек дороги.
А на расстоянии всего метров трех от нее, и тоже поперек, бок о бок, остановилось приземистое тело «Порше».
– У тебя все нормально? – привел Варю в чувство голос Малютина. Звучал он совершенно буднично.
– Порядок, – с трудом выдавила она из себя.
Опер выключил движок. Достал из-под кожаной куртешки пистолет и рывком открыл дверцу машины. «Пригнись!» – отрывисто бросил Варе.
И в этот момент вниз плавно поползло тонированное стекло «Порше».
Со своего удобнейшего водительского кресла выглянул улыбающийся Карпов.
– Козел!! – в сердцах бросила в его сторону Варвара.
А Опер уже подлетал к футболисту с пистолетом в руке. Карпов, ухмыляясь, ленивым голосом, врастяжечку, бросил:
– Ну и что? Мне выйти из машины, а руки положить на капот?
Опер стоял, наведя пистолет на Карпова. Он тоже усмехнулся.
– А как ты догадался?
Карпов леновато выбрался из своего низкого «Порше» и стал лицом к капоту. Нехотя положил руки на бок своей хищной спортивной машины.
– Ножки пошире раздвинь, – скомандовал ему Опер и обратился к стажерке: – Варюша, обыщи-ка этого Шумахера.
Варя выбралась из машины. Ноги у нее подрагивали от пережитого стресса.
Она подошла к Карпову. Тот стоял спиной к ней, равнодушно пожевывая жвачку. Варвара обыскала его – аккуратно и тщательно, как учили: карманы, подмышки, пояс, ноги.