Это и было самое потрясающее в случившемся. Я поняла, что впереди у меня может быть счастливая жизнь.
Мне казалось, что все это сон, и стало страшно, вдруг я проснусь, и он закончится.
Остаток ночи прошел как в тумане. Я испытала гораздо более сильное потрясение, чем мне показалось сначала. Меня отвели в мою комнату, где первое, что я сделала, — сбросила с себя грязную одежду и приняла ванну. Это мне разрешили до прихода доктора.
Я уже лежала в постели, когда пришел доктор. Он осмотрел меня и сказал, что все кости целы, хотя на теле множество синяков, и что я испытала сильнейший шок, и поэтому должна съесть что-нибудь горячее, а затем выпить успокоительное.
Я с радостью согласилась. Не хотелось думать о случившемся, потому что я не могла забыть те страшные минуты, когда падала и боялась оказаться похороненной заживо. Мне хотелось остаться одной и вспоминать, как Родерик обнимал меня и признавался в любви.
Что касается леди Констанс, то у нее оказалось растяжение связок и острый шок, и доктор запретил ей вставать.
Я хорошо спала и проснулась на следующее утро отдохнувшей. Мне не терпелось увидеть Родерика и леди Констанс.
Я потянулась в кровати, наслаждаясь чистотой простыней и мягкостью подушек.
Дверь моей комнаты медленно открылась, и вошла Герти. Она выглядела возбужденной и нетерпеливой.
— Я просто заглянула, чтобы узнать, проснулись ли вы, мисс, — сказала она. — И не хотите ли чего-нибудь.
— Спасибо, Герти.
Она подошла к кровати, ее широко раскрытые глаза смотрели на меня так, словно я была совершенно другим человеком, не такой, как раньше.
— Я так рада, что вы спасены, мисс.
— Спасибо, Герти.
— И это случилось в какой-то степени благодаря мне. После всего, что вы для меня сделали, и я смогла что-то сделать для вас.
— О чем ты, Герти?
— Ну, это Китти… Она пришла ко мне… Она была такой расстроенной. Она знала, понимаете. Она сейчас здесь, не хочет уходить. Господин Родерик сказал, что ей нужно дать комнату. Полагаю, для нее здесь найдется работа. И ее милость не откажет, зная, что именно она спасла ее.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Герта.
— Ну, она пришла сюда. Она была в ужасном состоянии. Она не знала, что делать, поэтому пришла ко мне и рассказала, как старая миссис Карлинг убрала указатель.
— Какой указатель?
— Предостережение, чтобы не ходили по этой дороге.
— Там был указатель?
— Когда вы шли туда, она его уже убрала. Настоящее злодейство! Китти полагает, это для того, чтобы вы провалились. Миссис Карлинг знала, что вы каждый день приходите к мисс Вэнс…
— Герти, я не могу этому поверить. Мисс Карлинг убрала указатель в надежде, что я попадусь в ловушку?
Герти кивнула и посмотрела на меня серьезно.
— Она потеряла голову за последние несколько недель. Они с ней измучились. Она подожгла мастерскую, так как хотела, чтобы мисс Вэнс переехала в замок.
— Подожгла мастерскую?
— Она хочет заполучить Родерика для Фионы, — выпалила Герти. — Она разговаривает сама с собой. Китти слышала. Итак, она пыталась убрать вас с дороги.
— Этого не может быть!
— Зачем же тогда она убрала указатель? Китти видела, как она выходила из дома той ночью, когда случился пожар, и взяла с собой парафин. Кроме того, Китти видела, как та убрала указатель. Она не заметила леди Констанс, но видела вас. Китти не знала, что ей делать. Через некоторое время она пришла ко мне. Я была потрясена. Я рассказала обо всем господину Родерику, и он вызвал людей с веревками. Но Китти боится возвращаться домой. Она у меня в комнате. Мне все время приходится твердить ей, что все хорошо, что она правильно поступила, рассказав о своей хозяйке. Я обещала позаботиться о ней.
— Ах, Герти…
Она бросилась ко мне, и мы крепко обнялись.
— Я так рада, что вы спаслись, мисс. Я счастлива, что смогла вам помочь. Принести вам что-нибудь поесть?
— Только кофе. Я хочу поскорее встать.
— Я этим займусь, — сказала она и торопливо вышла.
Я лежала в кровати, удивляясь услышанному, и не могла поверить, что это правда.
Я быстро умылась, оделась и выпила кофе. Должна признаться, что ощущала легкое головокружение, но не от того, что плохо себя чувствовала, а от всего случившегося.
В голове все смешалось: страшные моменты, когда я летела вниз, разговор с леди Констанс, спасение, рассказ Герти, — и надо всем этим доминировало признание Родерика в любви.
Я хотела видеть его больше всего на свете.
Когда я уже была готова спуститься, я подошла к окну и увидела Родерика, следившего за моим окном. Он заметил меня.
— Я спускаюсь! — крикнула я.
Я побежала вниз по лестнице. Он быстро шел мне навстречу и, подойдя, взял мои руки в свои.
— Ноэль, как ты себя чувствуешь? Чудесно видеть тебя! Я сижу здесь с тех пор, как Герти сказала, что ты собираешься вставать.
— Я так хотела поговорить с тобой.
— И я тоже. Ты хорошо спала?
— Я ничего не помню с того момента, когда выпила успокоительное, а затем проснулась и увидела солнечный свет, струящийся в комнату.
— Мне снились кошмары, мне казалось, что мы не можем тебя вытащить.
— Забудь обо всем, я же здесь.
— И ты всегда будешь со мной, Ноэль. Давай сядем и поговорим. Я люблю тебя, Ноэль. Очень люблю. Я хотел сказать тебе об этом уже давно. Но после смерти мамы ты замкнулась. Я боялся, что ты еще не можешь ни о чем другом думать. Я говорил себе, что мне следует подождать, пока ты немного придешь в себя. Но вчера слова любви вырвались помимо моей воли. Я не мог сдержаться.
— Я очень рада!
— Означает ли это, что ты тоже любишь меня?
Я кивнула, и он положил мне руку на талию и прижал меня к себе.
— Нам не нужна долгая помолвка, — сказал он. — Отец будет очень рад. Это верный способ удержать тебя здесь.
— Я вдруг стала такой счастливой, — призналась я. — Я думала, что уже никогда не смогу быть счастлива. Все казалось таким мрачным… Я ненавидела Лондон. Там все напоминало о ней… И там я была вдали от тебя. Потом ты приехал, и стало легче. Я все время думала, что же будет дальше…
— Мы обязательно будем счастливы!
— А как твоя мама? Как она себя чувствует? — спросила я.
— Она еще спит. У нее сильный шок. Ей нужен длительный отдых.
— А как быть с ее планами в отношении тебя?
Он рассмеялся.
— Она согласится, когда поймет, что это неизбежно. Не думай о преградах. Их не будет, а если и будут, мы их быстро преодолеем.
Он нежно поцеловал мои волосы. Я подумала, как неожиданно приходит счастье. Еще вчера все было по-другому. И все потому, что я едва не лишилась жизни. Сегодня и птицы поют веселее, и трава ярче блестит капельками утренней росы, и цветы кажутся более свежими и более ароматными после недавнего дождя — весь мир стал прекраснее потому, что я счастлива.
Мы некоторое время помолчали. Я уверена, что он, как и я, наслаждался красотой природы, думая о будущем, которое стало для нас общим.
Наконец я сказала:
— Герти рассказала мне странную историю сегодня утром.
— Да, — подтвердил он. — О служанке Китти и миссис Карлинг.
— Так это правда?
— Да. Похоже, что она убрала указатель. Том Меррит поставил его утром, он поставил четыре или пять указателей в тех местах, которые считал опасными. Это были предупреждения не пользоваться тропинками до тех пор, пока не определят их безопасность.
— Герти сказала, что Китти видела, как миссис Карлинг унесла его, и девушка не знала, что делать.
— Да, это так. Ты же знаешь, миссис Карлинг сумасшедшая. Мы догадывались об этом уже давно. Фиона очень переживала, замечая странное поведение бабушки, которое становилось все хуже и хуже. Фиона измучилась, она вынуждена постоянно следить за ней. Сейчас миссис Карлинг отвезли в больницу. Ее застали за попыткой снова поджечь мастерскую. Слава Богу, ее служанка сообразила прийти к Герти. Это помогло вызволить вас без особого промедления. Я не перестаю думать, что могло бы случиться…
Я сказала:
— Нам повезло, что мы упали на какой-то выступ. Иначе мы бы провалились глубже. Земля была такая рыхлая… Я рада, что оказалась рядом с твоей мамой. Я хочу увидеть ее, как только ей станет лучше. Ты думаешь, мне позволят?
— Ну, конечно. Мы пойдем вместе и скажем ей…
— О, нет. Не нужно вызывать еще один шок. Родерик, позволь мне это сделать самой… через какое-то время? Думаю, я смогу ей все объяснить.
— Ты не считаешь, что было бы лучше, чтобы это исходило от меня?
— Я так думала раньше… Но после вчерашнего, когда мы были там, внизу, вместе все это время, не зная, удастся ли когда-нибудь выбраться наверх… Такое даром не проходит. Думаю, это могло изменить твою маму…
Доктор пришел немного попозже тем же утром. Он осмотрел меня и сказал, что, по его мнению, я вполне оправилась от шока. Синяки со временем пройдут, а переломов и вывихов, к счастью, у меня не было.
Он оставался у леди Констанс значительно дольше. Она также вышла из этого испытания довольно легко. Но ей было предписано лежать из-за растяжения связок. Доктор надеялся, что вскоре она почувствует себя лучше. Когда я спросила, могу ли навестить ее, доктор сказал:
— Конечно. Недолгая беседа пойдет ей на пользу. Она не хочет, чтобы ее превращали в инвалида. Но помните, что шок может вызвать такой эффект, который не сразу заметен.
Я пошла навестить леди Констанс.
Она полулежала в кровати и выглядела уже совсем не так, как тогда, когда я видела ее в последний раз. Волосы были аккуратно причесаны, убраны со лба и собраны в пучок на макушке. Когда я вошла в комнату, то почувствовала, что моя подруга по несчастью осталась где-то далеко, и вновь превратилась в грозную хозяйку дома, которая до смерти запугала Герти и, должна была признаться, меня тоже.
Я подошла к кровати. Я знала, она старается восстановить барьер между нами, борется с собой, чтобы вернуть то строгое высокомерие, которое всегда было ее щитом.
— Как вы, Ноэль? — спросила она холодно.
— Довольно хорошо, спасибо. А как вы, леди Констанс?
— Все еще в состоянии потрясения, и нога очень болит.
Она пристально посмотрела мне в глаза. Я догадалась, что она сожалеет о своих откровениях. Думала ли она, что их можно отбросить, забыть? Нет, вряд ли. Можно ли их назвать истеричными излияниями человека, который оказался на пороге смерти? Она гордая женщина, и теперь, вернувшись к обычной жизни, станет вспоминать и заново переживать все унижения, которые испытывала из-за безумной страсти ее мужа к другой женщине.
— Это было страшное испытание, которое мы пережили, — начала она, и затем добавила: — Вместе.
— Слава Богу, что мы были вместе, — сказала я.
— Да, действительно.
Я увидела слезы на ее щеках и поняла, что ее внутренняя борьба почти закончилась. Я смело подошла к кровати и взяла ее руки в свои.
— Это было страшное испытание, — повторила я, — однако я могу сказать, что рада случившемуся.
Она молчала.
Я поняла, что должна взять инициативу на себя.
— Надеюсь, — сказала я, — что теперь мы подружились.
Она тихо ответила:
— Я тоже на это надеюсь.
Стена рухнула. Казалось, мы опять были вместе в той темной и страшной дыре.
Она достала носовой платок из-под подушки и вытерла глаза.
— Я глупо веду себя.
— О, нет, нет!
— Да, дорогая Ноэль. Мы всегда будем помнить, что нам пришлось пережить, и, как ты правильно сказала, во всем есть что-то хорошее.
— Я боялась, что наша дружба не будет иметь продолжения.
— Дружба стала очень крепкой, несмотря на то что возникла так недавно. Должна признаться, я всегда восхищалась тобой… так же, как и… ею.
— Мы начнем все заново, — сказала я. — Старое все в прошлом. Важно настоящее. Я чувствую себя счастливой и полной надежд.
Леди Констанс перевела разговор, вспомнив о Китти:
— Девушка, конечно, не может вернуться домой. Мы оставим ее здесь, — сказала она. — Интересно, как там Фиона Вэнс.
— Думаю, для нее будет лучше, если о ее бабушке станут заботиться врачи. Полагаю, ей было нелегко с миссис Карлинг, хотя она никогда не жаловалась.
Мы помолчали некоторое время, затем леди Констанс сказала:
— Мой муж должен скоро вернуться.
Я приняла неожиданное решение.
— Леди Констанс, — начала я. — Я должна вам сказать кое-что. Не знаю, как вы к этому отнесетесь. Но если это очень расстроит вас…
— Похоже, я знаю, о чем речь. — Она откинулась на подушки. — Родерик хочет на тебе жениться, не так ли?
Я кивнула.
— И, — она продолжала, — ты хочешь выйти за него замуж. Я чувствовала, что это должно случиться.
Я торопливо заговорила:
— Я знаю, что вы желали для своего сына совсем другой жены, не такой, как я.
Она ответила не сразу, словно говоря сама с собой.
— Я не очень счастливая женщина. В течение многих лет я размышляла. Все эти годы мой муж встречался с другой. Она оказалась таким человеком, с которым мужчина может обрести целый мир… Может быть счастлив… Такие ничего не требуют взамен. Я понимаю теперь, что все это время я пыталась заставить близких мне людей стать такими, какими бы я хотела их видеть. Когда мы оказались в той темной дыре, я увидела вещи в ином свете, какими никогда не видела их до этого. Как будто на прошлое пролился свет… И я спросила себя, не сама ли я виновата в том, что случилось со мной. Если бы я была другой, возможно, все было бы по-другому. Я всегда буду благодарна тебе, Ноэль. Я хочу пронести нашу дружбу через всю жизнь и надеюсь, ты никогда не покинешь наш дом.
Я не могла сдержаться. Я обняла ее и какое-то время мы сидели, крепко прижавшись друг к другу.
— Я так счастлива. — Слезы мешали мне говорить.
Шок
Родерик и я пребывали в состоянии блаженства. Леди Констанс проявляла большой интерес к нашим планам. Я еще никогда не видела ее такой оживленной. Перемена в ней была столь внезапна, что временами я ждала ее возвращения в облик прежней леди Констанс, ждала, что вновь увижу холодно-равнодушную манеру обращения со слугами. Но даже в отношении к ним она стала мягче. Я была уверена, что слуги чувствовали это.
Однажды я отправилась повидать Фиону, выбрав другой путь, потому что дорога была огорожена и на ней велись работы.
Фиона сердечно встретила меня.
— Дорогая Ноэль, какой ужас! Я так довольна, что ты в порядке, у меня словно гора с плеч свалилась. В какой-то мере я виню и себя. Я знала, что бабушка становится все более странной, но не хотела, чтобы люди знали об этом. Думала, смогу справиться с ней.
— Ты не должна говорить так. Уверена, ты сделала все, что от тебя зависело. У меня даже в мыслях не было, что она настолько больна.
— Она стала жертвой навязчивых идей. Мне следовало быть более бдительной. Но мне даже в голову не пришло, что это она подожгла мастерскую, хотя у меня были подозрения…
— Что могло заставить ее сделать это?
— Моя бабушка хочет, чтобы я вышла замуж за Родерика. В этом кроются причины всех неприятностей.
— О! — сказала я.
Она улыбнулась.
— Я слышала, — продолжала она, — о вас двоих. Прими мои поздравления! Я, конечно, видела, что к этому все идет, но самое замечательное в том, что леди Констанс благословила вас.
— Как быстро распространяются новости!
— Я сказала, что у моей бабушки была навязчивая идея выдать меня замуж за Родерика. Она думала, что если подожжет мастерскую, то мне придется продолжить работу в одной из комнат замка, а потому мои контакты с Родериком станут более близкими. Отсюда и пожар. Затем она увидела препятствие в тебе. Она прекрасно понимала, как обстоят дела между тобой и Родериком.
— Как случилось, что ее разум повредился? — спросила я.
— Бедная бабуля! Странности начались у нее уже давно, после смерти моей матери. Тогда она попала в больницу, но потом выздоровела, и я переехала к ней. Забота обо мне, кажется, помогла ей. Конечно, она всегда считала, что у нее особый дар, но в то время это не влияло на нормальную жизнь. Она заботилась обо мне отменно. Когда же я выросла и начала интересоваться археологией, все началось снова. Ее мучила мысль о моем будущем. Она желала для меня грандиозного замужества, и Родерик оказался тем, кого она выбрала для меня. Тогда же она обнаружила, что я переписываюсь со студентом, с которым познакомилась, работая у сэра Гарри Харкорта. Он изучает археологию. Мы до сих пор поддерживаем контакт. Между нами очень крепкая дружба.
— Я рада.
Она слегка покраснела.
— Поэтому ты должна понять, что фантазии бабушки безосновательны.
— Бедная старушка. Она поняла, что случилось?
— Не думаю. Когда я в последний раз видела ее, она рассказывала мне о моей матери, как будто та только что умерла. Поэтому я поняла, что она вернулась в те годы.
— Надеюсь, с ней будет все в порядке.
— Думаю, ей опять придется провести какое-то время в больнице.
— А ты без Китти справляешься?
— О, да. Миссис Хизер приходит убирать в доме. Она же каждый вечер готовит мне еду. Честно говоря, я рада, что за бабушкой есть надлежащий уход.
В дверь постучали. Фиона открыла. Пришел один из рабочих.
— Там что-то есть, мисс, — сказал он. — Понимаете, там, где обрывается дорога… Камень или что-то еще.
— Это, должно быть, тот выступ, о который мы ударились, — предположила я.
— Мы копнули немного глубже, мисс, — продолжал рабочий, — похоже, что там остатки какого-то римского строения.