Когда барбухайка прибыла на место, Денис Анатольевич выяснил, что жертва грабителей-невидимок была уже пятый день в завязке. Правда, перед этим целый месяц колобродила – то на свадьбе, то на поминках, то отмечая третью неделю отпуска – словом, месяц удался. Заверив, что налетчиков изловят и накажут по всей строгости, машину оставили на попечение полицейских, а товарища повезли в наркологию, сетуя на то, что скоро при виде их барбухайки приемный покой начнет баррикадироваться подручной мебелью.
Берегите хозяйство!
Судебно-психиатрические экспертизы в последние недели проходили довольно размеренно. Я бы даже сказал, рутинно. Народ тянул и сдавал в ломбард сотовые телефоны, попадался с наркотиками, потом следствие задавалось вопросом – ну не дураки ли они все – и отправляло особо отличившихся к нам. Немного разнообразил ситуацию товарищ, который уверял патрульного полицейского, что, мол, ничего подобного, мон шер, я не пьян – и в доказательство порвал его форменную фуражку. По всем приметам, в самое ближайшее время просто обязано было случиться что-то неординарное, и оно случилось.
На экспертизу пришла дама средних лет и восточной наружности. На русском она изъяснялась с заметным трудом, жутко смущалась, но, встретив понимание и участие экспертов, почувствовала себя свободнее, разулыбалась, и завязалась непринужденная беседа.
– Что же такое с вами случилось, что вы оказались сначала под следствием, а потом и здесь?
– Шайтан попутал, – сокрушенно покачала головой она.
– Неужто на ушко шептал? – оживился доктор.
– Нет, что вы, просто выражение такое, народное! Мне ум попутал, но сначала у директора столовой вообще последний мозг украл. И совесть сломал.
– Чем же этому шайтану так глянулась ваша столовая? Такая плохая, что ли?
– Столовая хорошая. Очень хорошая. Готовят вкусно, повара хорошие, официанты хорошие, работники хорошие, один директор плохой человек. И еще администратор немножко.
– А они-то чем такие плохие?
– Ум ёк, – она начала загибать пальцы, – совесть ёк, стыд ёк, уважение ёк. Злые, как собаки.
– Ну хорошо, с характеристикой рабочего места все более или менее ясно, – кивнул доктор. – А что конкретно произошло в тот день?
Дама вздохнула и начала рассказывать. Оказалось, что неприязненные отношения с директором у нее сложились уже давно: уж очень гордой и молчаливой оказалась посудомойка. Ишь какая выискалась: все улыбаются, стараются угодить, и только эта все молчком, молчком, да еще и зыркает из-под густющих ресниц. Никакого уважения к начальству! А тут еще и отпроситься вздумала на выходные. Ну он ей и высказал все, что думает о таких, как она, – мол, сейчас отпросится, за выходные заделает еще одного ребенка для своей и без того многодетной семьи, а потом уйдет в декретный – не работник, а сплошное разорение!
Дама попыталась возразить – мол, демографические вопросы – это личное дело ее самой и ее мужа, и нечего чужим мужчинам совать сюда свой нос, не говоря уже о прочих анатомических излишествах. На что директор крайне возбудился и поведал, что вот таких, как она, он пачками, а они к его ногам – штабелями, так что никаких выходных не предвидится. Дама возмутилась: во-первых, никакой связи между его сексуальным магнетизмом и необходимостью работать без выходных она не улавливает, а во-вторых, оскорблений в свой адрес она выслушивать не намерена.
– Я ему говорю – ты такое плохое слово больше на мое ухо не поставь!
– А он что? Поставил?
Еще как поставил. Директор пообещал, что сейчас он ее поимеет, задушит и съест. Или задушит, потом поимеет, а потом уже съест. Или все-таки сначала съест, а поимеет и задушит все, что останется, он еще не решил. На что был честно предупрежден, что еще пара слов, поставленных на ухо, – и секир кутак. Директор взвыл и ринулся в атаку. На его беду, под рукой у несговорчивой посудомойки оказалась куча свежевымытых кухонных предметов. В том числе нож, который она неожиданно ловко метнула куда и обещала. В итоге мужик попал в травматологию с диагнозом «ранение кавернозных тел и мочеиспускательного канала».
– Как же вы так ловко попали? – изумился доктор.
– Я же говорю – шайтан попутал! – вздохнула дама.
После того как она ушла, одна из наших экспертов, доктор с огромным стажем работы, промолвила:
– Эх, не берегут мужики свое хозяйство, – и вспомнила случай из своей студенческой юности.
Это было в те времена, когда Белоруссия еще была союзной республикой. По соседству с общежитием мединститута стояла общага строительного. Студенты-медики возвращались с занятий, мирно беседуя, и вдруг прямо перед ними на асфальт шлепнулся отрезанный член.
Девушки из компании поразились: ну ладно когда к ногам бросают цветы и обещают положить сердце, но чтобы вот так вот, сразу член… Ребята среагировали быстрее, прикинули, из какого окна прилетел подарок, и бросились наверх. Выяснилось, что студент-строитель пригласил к себе в гости девчонку. Как водится, предложил немного выпить – для поддержания беседы и (но об этом – тсс!) чтобы та стала на все согласной. В итоге перестарался сам, и, когда наступил ответственный момент, его лучший друг отказался участвовать в этом празднике жизни – мол, извиняй, хозяин, дальше как-нибудь без меня.
Парень очень рассердился, схватил нож и со словами «ну и зачем ты мне такой нужен?!» произвел тотальное обрезание под корень. После чего выбросил все лишнее (как казалось в тот момент) в окно. Студенты-медики подоспели вовремя – парень был уже в состоянии шока. Ослабили кровотечение, вызвали скорую, а там и девчата подоспели с осиротевшим членом в целлофановом пакетике.
К счастью, лучшего друга удалось пришить обратно и убедить организм не отторгать столь важную деталь. Студенты-медики потом навещали его в больнице – интересно же, чем дело закончится! Закончилось довольно успешно, лучший друг прижился, но на хозяина обижался еще долго. И на девушек тоже – видимо, корнем зла, как и хозяин, мнил их, а не водку.
Так что берегите хозяйство, мужики!
Охудевший
Остановить человека, твердо решившего посвятить свою жизнь самосовершенствованию, – все равно, что пытаться накинуть аркан на ракету перед стартом: запросто может вынести на орбиту. Доказывай потом, что ты ничей не спутник и ни разу не шпион. Да и с обратным билетом могут возникнуть сложности.
Недавно пришел ко мне на прием мужчина. В сопровождении супруги. Оба стройные, спортивные, подтянутые. Даже чуток сыровяленые. Особенно муж. Возможно, общее впечатление усиливали его глаза: это были два прожектора. Они стремительно сканировали пространство, потом застывали на каком-нибудь объекте, через некоторое время теряли фокус, после чего их взгляд снова начинал метаться от объекта к объекту.
Мы познакомились. Сергей Геннадьевич (назовем его так) имел свой небольшой, но вполне преуспевающий бизнес. Жена занималась домашним хозяйством, детьми и собой. Причем собой – особенно тщательно. Тренажерный зал, солярий, диеты. Любой намек со стороны организма на лишний килограмм или сантиметр расценивался как злостный саботаж, с жесткими репрессивными мерами в ответ. Сергей Геннадьевич до недавнего времени поглядывал на усилия жены с некоторым снисхождением – мол, чем бы жена ни тешилась, лишь бы на других не вешалась.
А полгода назад вдруг и сам стал больше времени уделять домашним тренажерам, рассматривать хара в профиль и то и дело становиться на весы. Вес начал уходить, животик втягиваться, но все как-то нехотя и с обидной готовностью вернуться на прежние позиции, стоило на недельку позволить себе лишнее (хотя вполне законное после трудового дня) пиво с рыбкой.
И тут жене посоветовали особо действенный похудательный чай. И специальные капсулы убойной силы. Супруги воодушевились и стали со страшной силой охудевать. Появилась легкость, ясность мыслей, прежде сложные решения давались легко и быстро, килограммы и сантиметры махали платочком и уходили, уходили…
Проблемы начались за неделю до визита к психиатру. Вслед за килограммами ушел сон. Потом появилась какая-то непонятная тревога и суета.
– А потом я включил телевизор, и мне показали всё.
– Что – всё, Сергей Геннадьевич?
– Всё. Вообще всё. Как всё произошло. Вот была Вселенная, а потом бах – и взрыв. И получился Киркоров.
– Из Вселенной?
– Из Вселенной.
– Сергей Геннадьевич, вы уверены, что это был именно взрыв, а не метеоризм и не отрыжка?
– Нет-нет, был взрыв.
– И что?
– И – Киркоров. Киркоров – это ОНО!
– Ну в каком-то смысле…
– А Пугачева – это ВО! (Широкий выразительный жест двумя руками, обрисовывающий бюст много больше шестого размера.) А Галкин… это карлик. Черный.
– Ну хорошо, с причудами Вселенной все более или менее понятно. А что потом?
– Так я и пришел спросить вас – что потом? То есть теперь? Как мне теперь жить со всем этим знанием? Я же теперь как открытый канал – отовсюду запросы: из Госдумы, из Штатов, из Израиля, даже из Сомали – все хотят знать, что делать дальше! А я что, я ведь не президент, это у него голова большая, пусть он думает! Мне от вас чудес не нужно, мне просто канал связи закрыть надо! И еще – чтобы хоть часочек поспать. И поесть. – Тут он увидел на моем столе плитку шоколада. – О! «Россия – щедрая душа». Доктор, вы со мной поделитесь?
– Так я и пришел спросить вас – что потом? То есть теперь? Как мне теперь жить со всем этим знанием? Я же теперь как открытый канал – отовсюду запросы: из Госдумы, из Штатов, из Израиля, даже из Сомали – все хотят знать, что делать дальше! А я что, я ведь не президент, это у него голова большая, пусть он думает! Мне от вас чудес не нужно, мне просто канал связи закрыть надо! И еще – чтобы хоть часочек поспать. И поесть. – Тут он увидел на моем столе плитку шоколада. – О! «Россия – щедрая душа». Доктор, вы со мной поделитесь?
– Да угощайтесь на здоровье!
– Вот спасибо! Так что насчет канала?
– Закроем, будьте уверены. И не такие каналы рубили. И сон поправим. Правда, придется полежать у нас. Доверяете?
– Вам? – Два прожектора вновь просканировали пространство и остановились на настенном календаре с фотографией зенитно-ракетного пушечного комплекса «Тунгуска» (подарок из Ульяновска). – О да, вам я доверяю, у вас я точно буду под защитой!
– Доктор! – вмешалась супруга Сергея Геннадьевича. – А что с чаем и капсулами? МОЖНО МНЕ ИХ ДОПИТЬ?
– Вот я бы на вашем месте был осторожнее. Мало ли что выдаст Вселенная на этот раз…
И снова о родственниках пациентов
Неделя в диспансере выдалась на удивление спокойной. То есть сами пациенты никуда не делись – напротив, создавалось впечатление, что в дурдом завезли нечто остродефицитное, жутко нужное, и надо УСПЕТЬ. Но сам прием проходил без эксцессов, да и спецбригаде чудес героизма проявлять не пришлось. Ну разве что родственники пациентов отжигали.
В спецбригаду позвонила супруга одного нетранспортабельного пациента. Тот, будучи глубоко слабоумным, из всех житейских навыков сохранил только четыре: ревновать, гоняться за благоверной по квартире, поглощать неимоверное количество съестного на зависть любой слепой лошади и требовать выпить. Одна из таких погонь закончилась сражением с подлым стулом, явно с провокационной целью оказавшимся на пути. В итоге – боевая ничья: одна ножка стула против одного бедра ревнивца.
Думаете, стало легче с ним справляться? Как бы не так! Его же теперь приходилось чуть ли не на руках носить в ванную и в туалет. Кроме того, вынужденное выпадение одного навыка обострило остальные три. К тому же товарищ научился безошибочно определять на вкус, подмешано лекарство в еду или нет. И метко кидаться тарелками. А без лекарств ему опять начинали мерещиться группы любовников-диверсантов в каждом углу, и семейный ад выходил на свой новый круг.
Поразмыслив, женщина нашла решение, которое показалось ей самым верным: она намешала галоперидол в водку. Весь флакон. На одну бутылку. В расчете на то, что будет выдавать галоперидоловку по полрюмки трижды в день. Она не учла одного: прятать от мужа водку все равно, что прятать от специально обученной собаки ганджубас. Слабоумный или нет, а тайник он вычислил где-то на шестой-седьмой полурюмке. И усосал весь, без остатка. И тут началось…
Опьянение-то в конце концов прошло. Зато остался галоперидол с его побочными эффектами. У мужика сводило судорогами руки, ноги, шею, закатывались глаза, перестал помещаться во рту язык – словом, он решил (и не совсем беспочвенно, положа руку на сердце), что жена решила его отравить. И оскорбился. И заявил, что бросает пить. И есть.
Вызов, который принял диспетчер, звучал так: «А ДАВАЙТЕ ВЫ ПРИЕДЕТЕ И ЕГО ПОКОРМИТЕ!»
Следующий номер был за одной бабулькой. Она пришла в поликлинику оформить вызов врача на дом – деду, помимо прочих узких специалистов, для оформления инвалидности требовалась консультация психиатра. Обычно с такими выездами больших проблем не возникает: родственники или диспансер обеспечивают транспорт, доктор едет, смотрит, делает свою запись и возвращается обратно. Просто машина, которую выделяют на диспансер, обычно загружена подобными вызовами на неделю-другую вперед.
Доктор так и объяснил: мол, так и так, сегодня и завтра уже не получится, потому что все вызовы расписаны, а вот послезавтра вы договариваетесь с кем-то, у кого есть машина, и мы едем смотреть вашего дедушку. Поняли? Вот и отлично.
Кто ж знал, что у бабульки свои представления о способе найма автотранспорта! Ничтоже сумняшеся, она вышла на парковку перед дурдомом, где стояло много машин. Некоторые из них – с непугаными водителями внутри. Далее – это просто надо представить!
Сидит себе мужик в машине, курит, никого не трогает, ждет супругу, которую подвез, чтобы та прошла медкомиссию для получения водительских прав. И тут к нему бодро шкандыбает бабка, заглядывает в окно и безапелляционно заявляет:
– Слышь, сынок, чтоб послезавтра в двенадцать был здесь! Повезешь меня с доктором по такому-то адресу, будем деда смотреть!
И так два раза и медленно, чтоб не забыл. Мужик, зная, куда приехал, на всякий случай спорить не стал. Но сообразил, что под защитой доктора ему будет как-то спокойнее, и попросил бабку устроить очную ставку. Вот прямо сейчас. К его великому облегчению, доктор разобралась, отпустила немного напуганного товарища с богом, вздохнула и попросила у бабульки телефон кого-нибудь из ее родственников. Желательно не старше ее самой.
Жучок
Не успел я похвастать спокойной неделей, как пациенты устроили полный… назовем его аншлаг. Я уже успел пожалеть, что взял еще один участок на совмещение – хотя чего там, все равно больше добровольцев не было. Спрашивать народ – мол, вы что, все с ума посходили, – было бы нетактично; кроме того, они могли бы хором радостно ответить: «АГА!» – и ведь не поспоришь…
Особенно запомнилась одна дама. Пусть ее будут звать Вера Ивановна. Пришла она в сопровождении своей сестры и попросила подлечить ее от депрессии, а то кругом сплошное расстройство.
– Что же вас так расстроило?
– Не просто расстроило, доктор, а давно уже расстраивает. Вот уже семь лет. Вот как пятьдесят исполнилось, с тех пор все и началось.
– А что началось-то, Вера Ивановна?
– Соседи начали подслушивать мои мысли. И стали меня презирать.
– Они как-то дали вам об этом знать?
– Да по ним же видно! Вот иду я из магазина, а у подъезда соседка стоит. Сразу видно – презирает.
С другой поздоровалась, она мне улыбается, но как-то сквозь зубы – тоже презирает, хоть и вида не кажет. Сосед кивает мне – явно презрительно, а за спиной плюет на пол, я ж чувствую! И молодежь на лавке вроде как пиво пьет, а присмотришься – нет, и они презирают.
– Да вы просто чудеса эмпатии проявляете!
– Ой, да ладно! Это же не скроешь! А я и в самом деле стала всех тоньше чувствовать, а в последнее время – вы не поверите – даже их, этих соседей, мысли читать научилась! Да вы, наверное, мне не верите. Вот и сестра не верит, и муж. Я ему говорю – слышишь, что Тамарка про меня сказала? Нет, говорит, откуда мне слышать, если она рта не раскрыла ни разу за то время, пока ты в лифте ее взглядом сверлила? А она меня мысленно пять раз ледью обозвала, а потом нехорошо выругалась!
– Я даже боюсь представить, как именно!
– Я стесняюсь повторить, но могу написать, если хотите. Ага, давайте листок и ручку, – Она подсела к столу и принялась за работу. – А заодно напишу, как меня остальные обзывают.
– О. Кажется, это надолго. Ну тогда пишите и рассказывайте дальше. Так за что вас презирать-то? Неужто мысли у вас настолько плохие, что соседям их подслушивать тошно? Ну так и не подслушивали бы!
– Вы не понимаете. Не подслушивать они не могут: мои мысли открыты всем. И они… – тут она смутилась, – нехорошие. То есть это не мои мысли, мне их специально кто-то подбрасывает, а мозг, такой гаденыш, находит и думает.
– Это кто же их вам подбрасывает? И как?
– Да если б я знала! Но такую похабщину я сама придумать не могу, это явно чьи-то происки. Я никогда в жизни не думала столько о сексе, о любовниках, о… о всяком таком, противоестественном. И вдруг – нате, оно само думается! Я не хочу, а оно само думается! Мне думается, а все вокруг читают. Ну и презирают поэтому. Вы, я вижу, не верите в экстрасенсов. Я тоже до пятидесяти лет не думала, а потом пришлось.
– А что произошло в пятьдесят лет? Климакс?
– Да. И я пошла к гинекологу… Стоп-стоп-стоп! Вот оно что! Так это они не просто осмотр проводили и не спираль вынимали! Они ТУДА жучок поставили!
– Какой жучок?
– Какой-какой! Каким разведка пользуется! Ага! Вот мы и докопались до истины!
– Погодите-погодите, ТАК ГЛУБОКО я не собирался копать.
– Нет, все нормально. Спасибо, доктор, вы помогли мне все расставить по полочкам. Они мне через него мысли внушают, потом ретранслируют, а потом все вокруг их слушают. А я-то еще гадала: откуда соседи знают, куда я хожу, во что у меня муж одет? А-а, так они ТУДА еще и камеру слежения пристроили!
– Ну да, сейчас мы и до GPS-трекера договоримся, и до системы аннигиляции…
– Так вот оно что! Они не только слушают, они через него еще и подглядывают! – не унималась возмущенная Вера Ивановна.