Цветы царственно предлагали собой любоваться, только вьюнок с непривычно металлическим отливом карабкался по стене, вгоняя зеленые усики прямо в белоснежный мрамор, не обращая внимания на людей, не стараясь понравиться. И растет не из горшка или вазы, а прямо из каменных плит, окружающих дворец.
— Да, — протянула Виктория, — у кого-то нехило с фантазией, но мало терпения.
Олег буркнул уязвленно:
— Не все получается так, как задумано. Вон у вас тоже цифры не сходятся.
— Не сходятся? Где это не сходятся?
Она взглянула на циферблат часов на запястье, там на табло бежали цифры: 792… 8300…
— Странное у вас время, — заметил он. — Это по Плутону?
— Результаты, — сообщила она сухо. — Сегодня день ВДВ. Обычно в этот день наши десантники выпускают пар. Мы им немножко помогли, сформировав три антагонистичные группы и всем подсказав отпраздновать в парке Горького. Мы предсказали, что при праздновании будет убито восемьсот человек, а девять тысяч ранено, а вот цифры: убито семьсот девяносто два, а ранено восемь тысяч триста.
Мрак услышал, поинтересовался:
— Это самих вэдэвэшников столько побили?
— Нет, примерно половина — это гуляки, что вздумали с ними тягаться, еще около тридцати постовых, а все остальные — вэдэвэшники. Двести из них погибли в схватках группа на группу, а остальных постреляли бойцы ОМОНа.
Им был дан приказ стрелять в каждого, кто только покажется излишне… словом, излишне.
Олег сказал строго:
— Хороший приказ. Хулиганов надо расстреливать на месте. Не важно, под каким соусом проходит хулиганство.
Ликующая Тигги, пританцовывая, уже ринулась осматривать все-все, Олег любезно объяснил Виктории, где туалет и ванная, а Мрак похлопал себя по плоскому в валиках мускулов животу и сообщил, что умирает с голоду, если через полчаса все не соберутся в столовой на первом этаже, это вон в следующей комнатке, он прям щас рухнет и откинет копыта, уши и хвост.
— Только не хвост! — вскрикнула Тигги в испуге уже сверху. — Только не хвост!
Виктория осматривалась с любопытством, но без особого интереса, все важное скрыто в подземных бункерах, а здесь, наверху, — обычная маскировка под роскошное жилище плейбоя, обожающего уединяться с любовницами. Сейчас спутники-шпионы снимают и передают в свои центры по обработке информации кадры двух беспечных мужчин в обществе двух новых молодых женщин. Все обычно, ничто не должно вызвать подозрений.
Она посмотрела на Олега с уважением, умеет продумывать заранее, потом в сердце кольнула тревога: а не позвали их с Тигги только как маскировку? Хоть у нее и высшие допуски секретности, но что-то не видела, чтобы этот Олег вел переговоры насчет ее участия в экспериментах. Правда, он умеет вести переговоры одновременно со светской беседой или за обедом, вот бы ей такой имплантат, но все равно договориться в течение неполного дня — маловероятно… Олег заметил ее изменившееся настроение, спросил участливо:
— Вам вреден морской воздух?
— Олег, — попросила она, — скажите честно, вы в самом деле дадите и мне что-то попробовать из технологических новинок?
— Да, — ответил он удивленно, — а в чем дело? Наслаждайтесь пока морем, хорошей погодой… После московской духоты и дождей.
Она покачала головой:
— Вы знаете, для меня самое большое наслаждение — получить в собственность компьютер помощнее, поновее, с наворотами! Потому, скажу правду, я трушу, что вы с Мраком передумаете. Или он вдруг запретит.
— Мрак? — удивился Олег. — Его слово железное! Это я еще могу… в силу каких-нибудь изменившихся обстоятельств, а Мрак костьми ляжет, но обещание выполнит. Ладно, пока отдыхайте, а к вечеру что-нибудь придумаем.
Она чуть не подпрыгнула, заискрилась счастьем, из серых глаз пошло сияние, окатило Олега теплой волной.
— Правда? Уже сегодня?
— Да, — ответил он нехотя, запоздало сообразив, что можно было отложить на пару дней, присмотреться, понять лучше характер будущего зачеловека, очень типичного зачеловека. — Да, отдыхайте.
— Сколько в этом особняке ванных комнат? — спросила она.
Он с виноватым видом развел руками.
— Простите, не помню.
Она ухмыльнулась, отправилась на поиски. Вскоре сверху протиснулся щебечущий голосок Тигги, потом отдалился и умолк, а Олег долго смотрел в том направлении, куда ушла Виктория.
Мрак тоже исчез, этот всегда найдет себе занятие, как будто есть лучше дело, чем подойти вот к этому дивану, лечь и мыслить, мыслить…
Каждый день, подумал он, оправдываясь, испытываются сотни новых лекарств, препаратов, систем предотвращения болезней, новых методов лечения, в печати мелким шрифтом идут перечисления достижений только за сутки: какой рубеж перейден в наращивании мощности компьютеров, какой плотности удалось добиться при записи на квадратный дюйм, какую молекулу удалось смоделировать, какую часть генома человека расшифровали сегодня…
Теперь новости медицины, нанотехнологии и биоинженерии выносятся в отдельные колонки: слишком много там достижений ежедневно, просто лавина, даже молодежь ошалела, а люди старшего поколения, привыкшие к неторопливому течению жизни и медленному поступательному движению науки и техники, вообще растерялись, не понимают, в каком мире живут, не успевают приспособиться к одной технической новинке, как она уже исчезает, уступив место другой, намного более совершенной.
Сейчас, к примеру, младшее поколение и не знает о стримерах, на которые записывали информацию в компьютерах, после той новинки был новый прорыв, когда сумели создать технологию записи на обычные видеомагнитофонные ленты на подключенном к компьютеру видеомагнитофоне, это было многообещающее направление, создалась целая отрасль и так же мгновенно исчезла, уступив новому изобретению: сидюкам.
Нет, сидюки пришли позже, до этого была ожесточенная борьба между различного вида носителями, из которых самым перспективным считался новый стандарт записи данных на обычную полуторамегабайтную дискету, когда туда влезало сто двадцать мегабайт!
Были выпущены и поступили в продажу новые дисководы, счастливые владельцы показывали дискеты, на которые вмещается — подумать только! — сто двадцать мегабайт вместо полутора.
Или, если быть точным, одного и сорока семи сотых мега, — а владельцы громоздких и очень медленных стримеров скрипели мозгами и не знали: то ли переходить на продукцию фирмы «Йомега», у тех оптические носители поскромнее, зато дешевле и надежнее, то ли действительно переходить на этот новый стандарт записи на флоппи. А затем разом исчезли и стримеры, и эти дискеты…
Олег полулежал, задумавшись, вздрогнул от мощного хлопка по спине, подпрыгнул. Мрак ответил на испуг широкой улыбкой.
— Не спи на посту!
— На каком посту? — огрызнулся Олег.
— Мы всегда на посту, — объяснил Мрак значительно. — Мужчины мы аль нет? Мы на посту, бдим за все племя. А племя у нас сейчас ба-а-альшое!
— Ну да, — согласился Олег невесело. — Нас двое и две женщины.
— Про собак забыл?
— Что ты, про них в первую очередь.
— Если бы только собаки да женщины, — вздохнул Мрак. — А то прицепились еще какие-то семь миллиардиков двуногих… Там на втором этаже я велел накрыть стол. Не забывай, мы должны время от времени есть и пить. А также дефекалить. А ты эти очень нужные человеку службы не посещаешь месяцами!
— А ты не шпионь.
— Я бдю, а не шпионю, — сказал Мрак наставительно. — Кто-то должен следить за маскировкой объекта? Ты вот такой объект. Или субъект. Мало соображающий на таком уровне. А я в этом деле собаку съел. Целую стаю собак!
Олег вздохнул:
— И почему волки собак не любят? Вроде бы родственники.
— А грызутся чаще всего в родне. С чужими чего делить?.. Ты мне скажи прямо: что ты пытаешься от этих женщин получить?
— Больше, чем получил ты, — огрызнулся Олег. — Во-первых, проверить на Виктории, как на ярой технофилке и трансгуманистке, как относится к оставляемому в прошлом человечеству… вдруг да сочтет его ненужным? Нет, слова — одно, а как среагирует, когда начнутся изменения?
— Сочтет, — подтвердил Мрак. — Ты ее уже спрашивал.
— Сочтет, — согласился Олег, — я просто неверно выразился. Вдруг да, сочтя его ненужным, решит нелишним вообще смахнуть с лица планеты? Ведь не обязательно так кроваво, как при штурме МХАТа…
— Там давно уже не МХАТ, — напомнил Мрак, — но ты продолжай. Это я память свою великолепную показываю.
Олег сердито нахмурился.
— Еще раз прервешь, будешь сам писать инструкцию по выживанию. Да не человека, в этом лучше тебя нет мастера, а человечества. Что, сразу скис? Виктория слишком помешана на технологическом прогрессе. А все эти людишки, что пьют да по бабам, в самом деле уже не нужны, так как всю работу будут делать автоматизированные машины. Не захочет ли она… не захотят ли подобные ей взять и… почистить планету?
Мрак поинтересовался ядовито:
— А как бы поступил ты? Олег сдвинул плечами.
— Я знаю, что космос бескраен. Если бы нас прижало к стене, тогда бы… А так, полагаю, этому старому человечеству, что не хочет вместе с нами подниматься на вершину, надо дать шанс жить, как хотят. Да, как свиньи, как черви!.. Но залюдям абсолютно одинаково, где жить: на Земле, Луне или Марсе. Мы переселимся, перестроим все планеты Солнечной системы, превратим их в сверхгигантские компьютеры, а там либо отправимся на них в дальние миры, либо… либо откроем что-то еще невиданное! А эти пусть живут в заповеднике для непуганых дураков. Мы же не разоряем муравьиные кучи, когда встречаем в лесу?.. И второе, попробую приспособить Викторию к одной важной работе. По сути, она ее уже делает, мы только дадим ей большее поле для деятельности… Мрак хохотнул:
— Так бы и сказал, что собираешься впрячь в работу! Эх, Олег, какой ты… рациональный. Разве женщины для этого созданы?
Олег пробормотал:
— Но Он же сказал что-то насчет того, и да прилепится женщина к мужчине, и будут одно целое…
— Да, но каждый толкует по-своему. Скажу только, что ты со своим толкованием в явном меньшинстве!
Сверху послышался протяжный крик:
— Кушать подано!
И тут же вниз по лестнице ринулась Бандитка, принялась прыгать вокруг обоих и приглашать наверх к столу, где сейчас будут есть, где уже сидит Красотка и следит влюбленными глазами за гостьями, а вот она, преданная и верная, сумела заставить себя отбежать от накрытого стола.
— Идем-идем, — заверил Мрак псину, крикнул громче: — Идем, Тигги!.. Эх, Олег, все равно себя как-то паршиво чувствую. Тебе-то что, у тебя морда бесстыжая, а я человек чувствительный, нежный… Все время кажется, что обманываем двух дурочек.
— А мы обманываем, — хладнокровно ответил Олег. Он погладил собаку, поднялся. — Что делать…
— Да я не в том смысле! Я в смысле, что обманываем еще хуже, по-мелкому. Как будто два переодетых принца клеятся к двум крестьянкам, а те уши развесили. Мы могли бы им сразу все показать… да знаю-знаю, что нельзя, но все-таки неловко. Все-таки хитрости и обманы — это по твоей части, а я так, рядом постоял с жуликом, но все равно виноват.
Олег развел руками:
— Мрак, давай о другом думать. Нам нельзя уходить далеко в космос… в смысле, нам вдвоем, пока не увидим, что здесь планета уже не горит. Ты же видишь, как спокойно Виктория рассуждает о тысячах убитых? Не где-нибудь при извержении вулкана, когда сделать ничего нельзя, не во время войны, а при каких-то стычках футбольных болельщиков! Более того, сама хладнокровно проектирует будущие столкновения, планирует и проводит в жизнь. И поступает в самом деле милосердно: не выпущенный в свисток пар может разнести котел. Так что у нас еще то времечко, гуманисты прошлого века в гробу переворачиваются от таких свобод!
Они пошли по лестнице наверх, Мрак пару раз зыркнул исподлобья, вздохнул, обронил сочувствующе:
— Олег, ты стал весь какой-то не такой.
— А какой?
— Ну, раньше был медленный такой, величавый… почти величавый. Мудрость искал! А теперь нервный, суетливый, раздраженный. Это что, нашел, значит? Теперь не помещается?
Олег отмахнулся от нелепых шуточек.
— Мрак, приходится принимать непопулярные решения. А я тоже, как и все, хотел бы в белом и с лебедиными крыльями за спиной!
— Ты? — удивился Мрак.
— А почему нет? — спросил Олег затравленно.
— Да просто я так уж привык, ты всегда с бесстыжей мордой и горящим взором, устремленным в далекое и обязательно светлое, аж глаза режет, будущее. Я вот только не понял: перед кем это непопулярными? Ты перед кем отчитываешься? На кого оглядываешься?
— На себя, — огрызнулся Олег. — Что, мало? Я своим мнением, знаешь ли, очень дорожу. Я свою систему ценностей выстраивал не одно столетие! И вот сейчас все вдрызг?
Мрак возразил:
— Ну почему вдрызг?
— А потому, — сказал Олег с нажимом, — что надо. Не срабатывают прежние системы ценностей. Даже вредными стали. Хуже, чем гири на ногах пловца. Прежний красивый лозунг, что всякий человек ценен, — уже вредный лозунг. Он и раньше был только лозунгом, но полезным лозунгом, но сейчас, когда, как я говорил, только в промышленности сразу два миллиарда человек станут безработными, да еще столько же прибавится из числа ныне занятых на сельхозработах…
Он поймал себя на том, что остановились перед роскошно накрытым столом и все еще спорят, а Тигги смотрит на них обиженно, в то время как Виктория, напротив, прислушивается очень заинтересованно.
Мрак первый виновато развел руками:
— Простите! Этот зануда меня совсем достал. Господи, кто это сумел создать такое чудо?
Виктория насмешливо сощурила глаза, мол, тот, кто набил холодильники первоклассными продуктами, да еще и стол на кухне завалил к их приезду, а Тигги воскликнула польщенно:
— Это мы, мы с Викторией старались! Нравится? Мрак потер ладони, глаза жадно шарили взглядом по тарелкам, блюдам, вазам, ноздри раздувались, как крылья взлетающей летучей мыши, улавливая запахи.
— Нравится? Не то слово!.. Я и тарелки заодно сожру!
Олег ощутил, что в самом деле проголодался, да и все смотрят на стол блестящими глазами, вон с каким азартом женщины накинулись на еду, перелет через Средиземное море, а потом на вертолете разожгли аппетит, прекрасно. Мрак сразу же начал с мяса, пренебрегая зеленью и всевозможными холодными закусками, Виктория добросовестно истребляла салат из рыбы и креветок, Тигги вообще сперва долго клевала яйца колиперок, едва ли крупнее красной икры, зато вроде бы жуть какие целебные, Олег позволил Виктории натаскать ему на широченную тарелку всего-всего, а потом добросовестно принялся истреблять это все-все, во рту просто таяло, с грустью подумал, что этого всего человек будущего лишится… Впрочем, точно так же лишился удовольствия ездить в карете, что было несказанным счастьем, пока не был изобретен автомобиль. Но что будет есть человек будущего? Что-то он пока что не чувствует особой радости от поедания космической пыли. Поел — и ладно. Или пока еще не научился, не развил рецепторы?
Глава 14
После обеда Тигги убежала проверять пляж, еще долго слышался визг, какая чистейшая прозрачная вода, ее совсем не видно, какой белый-белый песок, какие смешные рыбки, а что это там такое дальше в воде, Виктория все еще осматривалась в здании, в глазах появилось сомнение.
— Слишком шикарно, — произнесла она холодновато. — В самом деле, слишком. Настолько, что начинаешь сомневаться насчет исследовательской лаборатории. Или полигона испытаний.
Олег ухмыльнулся:
— Да? Во-первых, что шикарно сейчас, завтра будет доступно очень многим. Не пролетариату, конечно, но большинству работающих.
Она прищурилась, голос прозвучал с некоторым вызовом:
— А неработающим? Он спросил сердито:
— Вы с Мраком сговорились, что ли?
— Это у вас больное место?
— А у кого не больное? — ответил он вопросом на вопрос. — Аналитики предсказывают, что, как только нанотехнологии заработают, две трети населения потеряют работу. Вы же знаете, много это или мало. Что с ними делать — вопрос, из вопросов. Большинство экспертов, естественно, как русская интеллигенция, просто увиливают от прямого ответа. Не хотят говорить неприятные вещи, каждый надеется, что скажет кто-то другой.
Они вышли на веранду, отсюда открывается шикарный вид на море. Солнце уже опускается к горизонту, обнаженные плечи не жгло, как на лужайке перед домом, а ласково обцеловывало, голубоватая вода обрела сперва зеленоватый оттенок, но солнце опустилось ниже, море стало желтым, а потом и вовсе оранжевым, волны сгладились, осели, там уже не вода, а тяжелое масло желтого цвета.
Не в силах удержаться на небосклоне, солнце сползало все ниже, еще не коснулось волн, а они все вспыхнули пурпуром, гребешки волн отсвечивали оранжевым, от острова к самому горизонту, где опускалось солнце, протянулась широкая полоса расплавленного металла.
На веранде широкий стол, где ждут бутылки с прохладительными напитками, широкие вазы с гроздьями отборного винограда, сочные фрукты, названия которых Олег не знал: чуть ли не каждый день на рынке появляются десятки новых модов, правозащитники охрипли с протестами, но локомотив прогресса лишь набирает скорость. Похоже, в меню скоро не останется продуктов, которые вот так, от земли, без сдвинутых в нужную человеку сторону генов.
Он отодвинул для Виктории кресло, она села, он придвинул, напоминая себе, как это делается, глупость какая, но почему-то важная, сам сел и благовоспитанно посмотрел на нее.
— Соку?.. Виноград местный, в каждой виноградине — рай, как говорит Мрак…
Виктория сидела в легком плетеном кресле, свободно откинувшись на спинку, красиво очерченная грудь смотрит прямо на заходящее солнце, заострившиеся на свежем воздухе кончики стали такого же пурпурного цвета, как и усталое светило. Она поглядывала на море благосклонно, с благожелательным интересом, но без особого восторга, хотя ее белая как снег кожа выдает кабинетного ученого, еще неизвестно, умеет ли ее хозяйка плавать где-то, помимо ванны.