– А вход охраняемый?
– Ночью ворота пластиковыми карточками жильцов открываются. Такие же карточки жильцы могут давать своим родственникам, друзьям. Ну, и у меня она есть, я ж участковым здесь был. Ну вот. Мы выходим. Селиванов там, за углом, в машине копошится, а ворота открывает девушка, которая совершенно точно в этом доме не живет. Да, тут многие баб вызывают по телефону, по Интернету заказывают. Но это было не раз и не два – такое совпадение. Селиванов останавливается за домами, а во двор с гостевой карточкой заходит девушка, которая как будто с неба свалилась среди ночи – нет ни машины, ни такси, каблучки не стучали от метро.
– Чувствуешь, какой поэтической становится твоя речь? Если мы сейчас повторим, ты стихами заговоришь. Есть в тебе что-то блоковское. Продолжай. Каблучки, говоришь, от метро не стучали. А если она в тапочках?
– Ни одна из них не была в тапочках. Все на шпильках, как только они на них ходят. Ну вот. В один вечер, увидев машину Селиванова, я с Борькой быстро на их двор побежал. Смотрю, незнакомая девица заходит, идет к его подъезду и набирает код по домофону. Заходит в дом, а минут через десять Пашка появляется. Чего, спрашивается, ему скрывать? Жены у него нет, постоянной бабы тоже. Короче, так меня это заинтересовало, что я решил ждать, пока девица выйдет, хоть до утра. Борьку спать отвел, а сам сижу. Она не вышла. Часов в двенадцать вышел Селиванов, один, как всегда, и уехал. Но! На рассвете из его подъезда выполз незнакомый мужик с большим чемоданом и попер его к гаражам. Я задержать хотел сначала, вдруг грабитель, но он ворота тоже карточкой открыл. И на следующий день никто о краже не заявлял.
– Вот в этом месте я не понял. Как ты мог его выпустить, если видишь, что он в доме не живет? Мало ли где карточку взял? В той квартире, где грабанул.
– Объясню. Дом достаточно крутой. Здесь у многих обслуга, охрана, темные приближенные лица, которые что-то приносят, выносят. В это лучше не вникать, если жить хочешь. Они, кстати, потому сообща и решили, что им охранники и косьержки не нужны. Свидетелей боятся. К тому же я чувствовал, что нужно понаблюдать, себя не обнаруживая.
– Это тонко. Итак?
– Итак, я пропускаю детали, каких у меня тысячи, и скажу то, в чем убедился. По ночам Селиванов привозил разных девиц, останавливал машину за домами, так, чтобы ее никто не видел, выпускал девицу, она заходила в дом, он за ней. Я эту картину наблюдал не меньше пяти раз, и ни одна девушка ни ночью, ни утром из дома не выходила. Но всегда выходил мужик с большим чемоданом и шел к гаражу Селиванова. Личность мужика я установил. Это гастарбайтер с соседней стройки, по ночам подрабатывает сторожем какой-то фирмы, которая арендует подвальный этаж в доме Селиванова. Он там и живет. Молдаванин. Петр Пичул.
– Ну, его-то ты допросил?
– Не сразу. Не хотел спугнуть. А главное, хотел убедиться, что он выносит чемодан именно из квартиры Пашки. Убедился. Как-то всю ночь просидел на лестнице. Но в доме я его останавливать не стал. Как-то подкараулил прямо у ворот. Говорю: предъявите документы – он показал паспорт. Что, спрашиваю, в чемодане? А он отвечает, мол, здесь ненужные документы, я их иду уничтожать. А куда иду и что за документы, не могу сказать. Это, типа, финансовая тайна. Но бумажку такую, знаешь, какую для охраны выдают, он мне показал. Разрешение на его имя выносить старые документы для ликвидации. Я мог бы заставить, оружием попугать, но, повторяю, руковод-ство передо мной четко поставило задачу: ни к жильцам этого дома, ни в фирмы, которые тут помещения арендуют, не лезть. Тут деятели, которые пользуются оплаченной свободой от любого наблюдения. Кроме того, я хотел, чтоб он этот чемодан до места донес, а я бы там посмотрел, что за документы такие. Честно скажу: думал по-тихому что-то найти, чтоб наверняка ордер дали.
– Сладкое занятие – незаконное проникновение.
– Точно. И я проник, но там сигнализация, я ее чуть замкнул, но ситуация неспокойная. Короче, ничего я там не обнаружил, кроме двух машин и двадцати мешков с цементом.
– Так. У парня есть загородный дом?
– Наверное, как у них всех. Но не такой это хозяйственный парень, чтоб у себя в гараже цемент хранить. Короче, заглянул я туда еще через пару дней. Мешков было девятнадцать! Скажи, если бы мешки надо было на какую-то стройку возить, неужели по одному бы возили?
– Наверное, нет. А бочка с водой, к примеру, есть в этом интересном гараже?
– Там есть пустая бочка. И водопровод.
– И ты решил, что этот Пашка – Синяя Борода там все и оставляет. А эти ночные события совпадали, скажем, с фактами исчезновения девушек в вашем районе?
– Да нет. То есть каждый день в Москве пропадает какое-то количество девушек. Заявления через месяц принимают. Да и не всех ищут. А он ведь не только по району ездил, мог из любого места привезти.
– Что еще у тебя было, кроме версии, когда ты к начальству пришел?
– Снимки. Я трех девушек сфотографировал. Когда он их из машины выпускал и когда они в ворота входили. И этого Пичула с чемоданом тоже пару раз снял. Я просил разрешения на полноценную операцию. Чтоб сразу с отрядом нагрянуть, все перевернуть…
– Что ты хотел, это понятно. Были бы у тебя желания поскромнее, сидел бы сейчас с целыми ребрами. А может, и с зарплатой. А Пичул этот, он по-прежнему в подвале живет?
– В том-то и дело, что он исчез. С концами. Примерно тогда же, когда меня турнули.
– Возможно, это и есть наши суперулики: исчезновение человека с чемоданом и твои переломанные ребра. Снимки у тебя остались?
– Те, что я приобщил к своей докладной, уничтожены, конечно. Но у меня осталась пленка.
– Напечатай мне. Возможно, мы вернемся к делу твоих бессонных ночей.
* * *
Никита Горовой был мерзавцем. Он думал, как мерзавец, поступал, как мерзавец, безошибочно выбирал для себя мерзкие занятия. Он знал, что знакомые, женщины, все люди, пользующиеся его услугами, – все считают его мерзавцем. Много лет назад он оставил в сибирской деревне мать и за все время не только не навестил ее, ста рублей ни разу не послал. Она его не искала и не ждала. Эта совсем еще не старая женщина, ждущая смерти, избавляющей от страданий, жила, как глубокая, ни с кем не общающаяся старуха. Она тоже знала, что ее синеглазый красавец ребенок стал законченным мерзавцем. Но у него самого иногда щемила душа, как у всех, и страстно хотелось чего-то прекрасного, чистого, удивительного. Наверное, это и называется – мечта, думал он, кривя насмешливо губы. Только в иные ночи пресловутая дурацкая мечта изводила его пуще зубной боли. Это была именно такая ночь. К утру, когда Никита, покачиваясь от усталости, курил у окна своей спальни, он отчетливо понял, что его идея фикс с недавнего времени приобрела очень конкретные очертания. Что у нее карие глаза с лучиками солнца. Разумеется, адрес и домашний телефон Жени Никита добыл довольно давно. Просто он ничего не планировал и не форсировал события, оставляя их начало на какой-то особенно светлый или, наоборот, черный день. Черт его знает, какой именно день сегодня, но Никита решительно направился в ванную и начал собираться.
Он долго мылся, тщательно брился, воспользовался массажером для лица, уложил феном густые, волнистые волосы. Затем сварил себе очень крепкий кофе, выпил с наслаждением, маленькими глотками. Начал медленно одеваться, продумывая каждую деталь. Он надел черные с серебристым отливом джинсы от Роберто Кавалли, шелковую рубашку от Армани, бледно-розовую, с воротником «апаш», дорогую куртку из оливковой кожи. Он выбрал туалетную воду с ненавязчивым, нежным и в то же время несомненно мужским ароматом. Надел золотой браслет эксклюзивной работы и свой счастливый перстень с крупным изумрудом. Очень внимательно посмотрел на свое отражение в очень крупном зеркале. Невысокий, крепко сложенный, очень красивый мужчина с синими глазами. Штучный экземпляр. Такого не забудешь, однажды увидев. Надо надеяться, что она запомнила. Он посмотрел на свои новые часы: десять утра. Нормальное время, чтобы нанести визит девушке-студентке.
Никита неторопливо доехал на своем джипе до тихого двора на Преображенке, остановил машину и осмотрелся в поисках цветочной палатки. Он увидел ее неподалеку, но передумал покупать цветы. Неизвестно, как все пойдет. Не хотелось бы выглядеть дураком. С цветами это легко. Никита закрыл машину, вошел во двор, нашел нужный подъезд и присел неподалеку на скамейку. Он решил подождать немного на всякий случай, а потом позвонить Жене. И вдруг чьи-то ладони крепко сжали его голову с двух сторон.
– Угадай, кто это, – пропищал ненатуральный женский голос.
Никита оторвал чужие руки, оглянулся, и у него в глазах потемнело. Дашка! Как ни в чем не бывало! Вылупила наглые глазенки, оскалила акульи зубки и делает вид, что всю жизнь мечтала о такой встрече. Никита молчал. Он, конечно, ее искал, он не оставил желания отобрать у нее часы и заодно содрать ее поганую шкуру… Но не сейчас же. До чего все же пакостное существо. Изгадить своим появлением его, быть может, самый светлый день. Но что поделаешь. Мечту придется отложить. Если с этой стервой он не разберется первым, то может просто не дождаться своей очереди, судя по всему.
– Угадай, кто это, – пропищал ненатуральный женский голос.
Никита оторвал чужие руки, оглянулся, и у него в глазах потемнело. Дашка! Как ни в чем не бывало! Вылупила наглые глазенки, оскалила акульи зубки и делает вид, что всю жизнь мечтала о такой встрече. Никита молчал. Он, конечно, ее искал, он не оставил желания отобрать у нее часы и заодно содрать ее поганую шкуру… Но не сейчас же. До чего все же пакостное существо. Изгадить своим появлением его, быть может, самый светлый день. Но что поделаешь. Мечту придется отложить. Если с этой стервой он не разберется первым, то может просто не дождаться своей очереди, судя по всему.
– Что ты здесь делаешь? – спокойно спросил он.
– Мимо проходила, – радостно заржала она. – Ты тоже, да? Может, пожрать пригласишь?
– А пошли, – решительно встал он. – Поехали ко мне домой. У меня все есть.
* * *
В кабинете Павла Ивановича был Слава Земцов.
– Ребята, – сказал, входя, Сергей. – А я начал скучать без вас.
– Какие проблемы, – проворчал Павел Иванович. – Приходи, у нас ставка есть.
– А у тебя клиенты, – радостно подхватил Слава. – Мы тебя оформим пиар-менеджером.
– И держателем нашего общака, – сурово добавил Павел Иванович. – Слава, ты, кроме денег, думаешь иногда о чем-то?
– Паша, ты не прав. Я просто скрываю, сколько дум атакуют мою на первый взгляд скромную голову. Вот и сейчас, с утра, я пришел к тебе с приветом и версией отставного опера Петрова, который убежден, что сын депутата Павел Селиванов, извините, покойный, был серийным маньяком-убийцей.
– И ты решил завести дело на этого жмурика?
– Не совсем на него, о Паша, проницательный друг мой. Но, возможно, Селиванов был последним человеком, который видел Дашу Майорову и Ксению Бройдо. И, возможно, они не ушли из его квартиры, а были вынесены в чемодане в виде останков. Именно такие предположения по поводу Селиванова есть у бывшего участкового.
– Так я не понял, Слава, – устало посмотрел на коллегу Павел Иванович. – Это ты пришел ко мне с приветом или опер твой с приветом?
– Каламбур с утра – показатель отдохнувшего интеллекта, – удовлетворенно заметил Слава. – Не с таким уж он и приветом, посмотрите, какой внятный доклад о своем наружном наблюдении представил Петров начальству. Тут и снимки есть, и время точное зафиксировано. И, сдается мне, этот доклад на кого-то произвел впечатление, поскольку вместо ордера на обыск Петров получил пару-тройку гематом на голове и переломанные ребра, а также возможность залечивать их в свободное от работы время.
– Давай эту писанину. – Павел Иванович быстро погасил мелькнувший в глазах интерес. – Так. Но мы тут тоже без твоего нефтяного магната пролетим. Кстати, он прозондировал почву насчет обыска на даче Ветрова?
– Думаю, да. Но я позвоню ему, чтобы брал, так сказать, оптом. Обыскивать так обыскивать.
– Ребята, вы как-то стали сплеча рубить, – дождался паузы Сергей. – Эту Ксению, скорее всего, в Куршавеле надо искать. Или где-то в другом таком же месте. Вы хоть аэропорты проверили?
– Сережа, – снисходительно посмотрел на гостя Слава. – Эта девушка предпочитает летать на частных самолетах. Ты в курсе, что теперь есть такие самолеты и такие девушки? Так вот: служба Бройдо не обнаружила ни одной зацепки, ни одного намека от знакомых Ксении, ни одного свидетельства. А такие люди, знаешь ли, друг друга постоянно встречают. Узок их круг и страшно далеки они… от нас. Понял? Так что мы решили искать ее, как обычную пропавшую девушку, которая, возможно, встретила не того человека. Или людей. Заодно, не исключено, найдем и провалившуюся под землю Дарью Майорову, подозреваемую не в одном убийстве.
– Вот ее вы под землей не найдете. Я, собственно, пришел об этом сказать. Она ночью была у себя дома, в Дмитрове. Там мои ребята уже с недельку в засаде сидели. Так эта чертова девка при них в дом вошла, пистолет сперла и спящей сестренке на подушку кулон золотой положила. Эту сестренку, как выяснилось, она же и подожгла несколько лет назад. Ее чудом спасли и до сих пор операции делают.
– Я потрясен, – произнес после долгой паузы Слава. – Просто потрясен квалификацией вашего штата, господин Кольцов. То есть сидят они в засаде, вооруженные, все, как полагается. Приходит та, которую они ждали, юная засранка, по сути, и с легкостью завладевает оружием, да еще пробирается к полуживому ребенку! Паша, что ты об этом думаешь?
– Я думаю, – неторопливо начал Павел Иванович, – что если Ксения Бройдо уехала с дачи вместе с Дарьей Майоровой, то мы правильно делаем, что не ищем ее на Мальдивах. Маньячка-то у нас типичная, не убивать не может. Не знаю, что за хмырь был этот Селиванов, но если девицы после дачи поехали к нему, то не Майорова ли там поработала? Как мне помнится, он был убит примерно так же, как Коркин, с немотивированной жестокостью, да и как Михайлов тоже. Слава, срочно поднимай дело об убийстве Селиванова, сравни отпечатки пальцев с теми, которые сняли в квартире, где прикончили Коркина.
– Но она оставляет тела там, где убивает. А тела Ксении Бройдо не было в квартире Селиванова.
– Она могла ее убить до или после. Слава, занимайся оформлением разрешений. Звони магнату. Роем в прямом и переносном смысле на даче Ветрова и вокруг квартиры Селиванова. Подключай этого отставного опера.
– Я могу быть рядом с вами в эти трудные минуты? – спросил Сергей.
– Будь! – велел Павел Иванович. – Подключай свою команду, если она в состоянии после облома. Возможны ситуации, когда наши со Славой руки будут скованы законом.
– Я отвлеку вас еще на минутку. Что касается скованных рук. Пока мы будем искать убийцу, возможные трупы, Сизов передаст дело в суд на Серкова, бомжа, помните? И к тому времени, когда у вас все будет готово, этого беднягу осудят и прикончат на зоне, чтобы ничего не всплывало. А Сизов получит следующее звание.
– Что ты предлагаешь? – заинтересовался Слава.
– Мне нужно полчаса вашего времени. У меня есть интересное досье на Сизова, когда он числился «оборотнем». Мне кажется, будет убедительнее, если мы предъявим ему это вместе.
– А что, Паша, – в глазах Славы вспыхнуло вдохновение. – По-моему, это интересно. И не мешает делу революции!
ГЛАВА 22
Никита стал пленником в своей квартире. Он не сразу понял, насколько все серьезно. Когда он вез Дашу к себе домой, то думал лишь о том, как она испугается, когда поймет, что он решил с ней разобраться всерьез. Его план был таким продуманным и жестоким, что, когда они вошли в квартиру, он даже решил оттянуть удовольствие. Предложил выпить, поболтать, поставил на стол бутылку виски… Он не помнил, когда и почему провалился вдруг в тяжелый сон. Но когда проснулся и увидел над собой ухмыляющуюся рожу этой шлюхи, сразу понял, что попал в беду. Она сидела в кресле рядом с диваном, а на коленях у нее лежали два пистолета. Один из них точно его. Поймав его взгляд, она медленно, издеваясь, вытащила из кармана джинсов его часы с бриллиантами и поводила перед его носом.
– Такие классные, честно. И точные, как кремлевские куранты. Мы теперь будем на них смотреть и считать, как долго тут проколбасимся. Как голубки, е-мое! Я не спешу. А ты?
Она встала и продемонстрировала ему обе связки ключей от квартиры. Его дверь закрывалась изнутри ключами, и теперь они все у нее. Даша картинно сунула обе связки под ремень своих джинсов. Никита прикрыл глаза и стал лихорадочно думать. Он сильнее ее, у него тренированная реакция, он знает технику внезапного нападения. Он справится с этой бешеной тварью. И уж тогда… Каждый нерв его вибрировал от ненависти и жажды мести.
– Точно, поспи еще, – донесся до него Дашин голос. – Если по правде, я тебе лошадиную дозу клофелина сыпанула. Это ты с перепугу проснулся. Бздишь, фраер. Думал, Дашка – так себе, Красная Шапочка. А теперь видишь, как все получилось. Я, между прочим, тебе вставать пока не разрешаю. Захочешь в туалет, попросись, я отведу, – последние слова она произнесла невнятно, с набитым ртом. Она издевалась над ним, а сама спокойно ела и пила!
Никита из-под полуопущенных ресниц оценил расстояние между ними, увидел, где теперь лежат пистолеты, и весь собрался для броска. Он подождал, пока она плеснула себе в стакан виски, а сама потянулась за куском холодного мяса, и рванулся. Страшная боль настигла его в полете. Она прострелила ему колено! Никита корчился на полу, скрипя зубами, а мозг его в страшной панике сигналил: «Она – убийца! Она – сумасшедшая убийца – маньячка!»
* * *
Сизов напрягся, когда Сергей с Калининым и Земцовым вошли в его кабинет. Не испугался, не встревожился, а злобно набычился, как любой зарвавшийся подонок, которому многое сходило с рук.
– Привет, – улыбнулся Сергей. – Я пришел, как обещал. Ты не очень соскучился? Моих друзей тебе представлять, видимо, не надо. Вы, можно сказать, коллеги, это я – так, сбоку припеку.