– На каком основании?
– Не имеете права!
– У нас свободная страна…
Но судья был непререкаем. Он дождался, когда пресса унесет свои телекамеры и все остальные тоже покинут зал. В зале остались только Мария Малышкина, трое обвиняемых – Карпатый, Царицын и Сорокин, – их адвокат, молоденький районный прокурор и стенографистка. После чего судья объявил:
– Итак, слушается дело об изнасиловании Марии Малышкиной ее одноклассниками Олегом Карпатым, Евгением Царицыным и Алексеем Сорокиным, которое случилось четырнадцать лет назад. Стороны имеют ходатайства?
– Я имею, – встала Мария Малышкина.
– Слушаю.
– Я хочу забрать свое исковое заявление и прошу прекратить дело.
– Почему? На вас оказали давление?
– На меня оказывали давление, но заявление я забираю не поэтому.
– А кто и какое на вас оказывал давление? – спросил молодой прокурор.
– Назавтра после публикации статьи мою дочь избили.
– Кто ее избил?
– Она не говорит.
– Со дня публикации прошло три месяца, и, значит, ее избили три месяца назад. Почему же вы тогда не забрали свое заявление?
– Я же сказала: я забираю заявление не из-за этого.
– А из-за чего?
– Из-за того, что я верующая. Я съездила в Петербург к Пресвятой Ксении, и она велела мне их простить. – Мария впервые повернулась к обвиняемым: – Я вас прощаю. Идите с миром.
И – не сводя взгляда с Сорокина – перекрестила всех троих.
Сорокин не отвел глаз, он смотрел на Марию, и в глазах его было изумление, благодарность и еще что-то неясное, но ликующее…
Однако молодой прокурор сказал:
– Ваша честь. Прокуратура протестует. Факт изнасилования имел место, обвиняемые его не отрицают. А то, что истица забирает свое заявление, для правосудия значения не имеет. Правосудие должно свершиться, и преступление должно быть наказано.
Судья повернулся к обвиняемым:
– У вас есть ходатайство?
Но Сорокин не отреагировал, он продолжал неотрывно смотреть на Марию. Зато встал адвокат обвиняемых:
– Есть, ваша честь. Я, как адвокат обвиняемых, хочу обратить ваше внимание на несколько обстоятельств чрезвычайной важности. Во-первых, прошу учесть, что преступление было совершено не этими взрослыми людьми, а несовершеннолетними подростками. То есть мы имеем если не юридический, то моральный казус – можно ли взрослых людей судить за хотя и очень серьезное, но, по сути говоря, детское правонарушение?
Прокурор вскочил:
– Я протестую…
Но адвокат поднял руку:
– Минуточку, я не закончил. Суть моего ходатайства в другом. Ваша честь, перед вами трое взрослых, состоявшихся людей, которые еще три месяца назад пользовались огромным уважением в городе и в своих семьях. Обращение в суд гражданки Малышкиной и последовавшая за этим публикация в газете буквально сломали их карьеру и разрушили жизнь. Доктор Царицын лишился всех пациентов – теперь, как вы понимаете, к нему как к гинекологу не обращается ни одна женщина. Олег Карпатый лишился звания депутата городской думы. А у полковника Сорокина распалась семья. Таким образом, ваша честь, они уже понесли наказание, и даже если бы вы действительно «отпустили их с миром», как выразилась тут истица, они свое клеймо и свой крест будут нести теперь всю жизнь…
– Так в чем ваше ходатайство? – спросил судья.
– Очень простое: по просьбе истицы закрыть дело.
Но молодой прокурор вновь вскочил:
– Ни в коем случае! Прокуратура протестует! Ваша честь, адвокат обвиняемых выставил тут своих клиентов этакими пострадавшими овечками – семья распалась, звания лишились, пациенток лишились! Но вы-то прекрасно знаете, что все эти три месяца весь город был расколот надвое, причем большая половина, да что там половина! – восемьдесят процентов почему-то кошмарили именно истицу, именно пострадавшую! Я не знаю почему, я не знаю, что у нас за люди, но именно за то, что она назвала насильников и подала на них в суд, – именно за это ее же публично кошмарили и угрожали побоями, а дочь ее действительно избили. И потому – несмотря на христианское смирение и всепрощение гражданки Малышкиной – я от имени прокуратуры настаиваю на судебном разбирательстве по существу.
Судья деревянным молотком стукнул по столу:
– Суд удаляется на совещание.
И ушел, а следом за ним вышли молодой прокурор и стенографистка.
Дорогой читатель! Позволь мне прервать мое повествование и предложить тебе несколько вариантов финала этой истории. То есть представь себе, пожалуйста, что ты посмотрел эту историю в кино и в самом конце фильма на экране вдруг появляется надпись:
Финал истории по выбору зрителей вариант первый:
В зале остались только обвиняемые со своим адвокатом и Мария Малышкина. И томительная пауза повисла между ними.
Но Сорокин прервал ее.
Он встал, подошел к Марии и опустился перед ней на колени:
– Маша, ты правда меня простила?
– Правда, встань… – тихо ответила Мария. Слезы подступали к ее глазам.
– Сердцем простила?
– Да, сердцем. Встань, Алеша.
– Ты святая…
– Встань, Алеша…
Но он, стоя на коленях, взял ее руку и поцеловал:
– Спасибо за дочь, Маша. Она моя дочка. Я… я хочу ее удочерить…
За кадром звучит романтическая мелодия группы «Дважды два».
Под эту музыку Сорокин, Мария и Ивана выходят из здания суда.
И снова надпись:
Вариант второй
Судья возвращается в зал заседаний.
– Встать! Суд идет!
Судья занимает свое место и объявляет:
– Решением суда Олег Карпатый, Евгений Царицын и Алексей Сорокин приговариваются к двум годам исправительно-трудовых работ условно…
Карпатый, Царицын и Сорокин триумфаторами выходят из здания суда.
За кадром звучит бравурная песня группы «Дважды два».
А когда вслед за триумфаторами на улице появляются Мария и Ивана, толпа свистит, улюлюкает и швыряет в них яйца и помидоры…
Последняя надпись:
Вариант третий
Судья в своем кабинете набирает номер на мобильном телефоне.
– Алло, Николай Петрович, это я… Ну я не знаю, как быть… С одной стороны, истица сама забирает свое заявление, а с другой стороны, прокуратура требует… Что? Нет, ну вы же губернатор, как вы скажете, так я и…
Отъезд камеры. Музыка или песня группы «Дважды два», в этой песне открытым текстом зрителей спрашивают, какой вариант финала они предпочитают или считают наиболее реалистичным.
Р.S. От автора: Дорогой читатель, мне очень интересно, какой финал вы хотели бы увидеть на экране. Напишите мне на адрес Издательства АСТ:
Москва, Звездный бульвар 21, Издательство АСТ, художественная редакция, Эдуарду Тополю.
Ритуальное убийство Театральный процесс в двух действиях и четырех стенограммах
Участники процессаПредседатель суда, Прокурор, Судебный пристав, Стенограф
Поверенные гражданской истицы: Замысловский, Шмаков, Дурасевич
Адвокаты защиты: Карабчевский, Грузенберг, Маклаков
Эксперт обвинения: патер Пранайтис
Эксперты защиты: профессора Троицкий, Коковцов, Тихомиров
Журналисты, мальчишки
Киев, 20–28 сентября 1913 года
Желательно до начала спектакля воссоздать в фойе театра обстановку Киева во время судебного процесса по делу Бейлиса – репринты газет «Киевлянинъ» и «Русские ведомости» с репортажами Короленко и Бонч-Бруевича из зала суда, листовки «Черной сотни» и «Двуглавого орла» с призывами к еврейским погромам и требованием выселить евреев из России, «Обращение к обществу» Максима Горького, Мережковского, Блока и еще семидесяти писателей и общественных деятелей в защиту Бейлиса, фотографии Бейлиса и участников процесса, прочие документы, которые можно в изобилии найти в библиотеках и в Интернете.
По радио могут звучать лозунги антисемитских митингов, которые происходили перед зданием суда.
Действие первоеЗал судебного заседания.
Входят Поверенные представители истца и Адвокаты защиты, рассаживаются.
Затем входят Стенограф и Судебный пристав с Экспертами.
Стенограф садится за свой столик, раскладывает блокноты, чернильницу с пером.
Судебный пристав (показывает Экспертам их места): Вам сюда. Садитесь.
Эксперты садятся.
Входят Председатель суда и Прокурор.
Судебный пристав: Встать. Суд идет!
Все встают[1].
Судебный пристав (подходя к рампе, в зал, зрителям): Господа присяжные заседатели! По законам Российской империи при начале судебного заседания и появлении Председателя суда все обязаны встать. Извольте встать, господа! (Настойчиво.) Извольте! И вы, барышня! И вы, сударь! (Добивается, чтобы все зрители встали. Председателю суда.) Ваша честь!
Председатель, выдержав паузу, садится.
Председатель, выдержав паузу, садится.
Все на сцене садятся.
Судебный пристав (в зал, зрителям): Присяжные, извольте сесть.
Следит и ждет, пока зрители усядутся.
Председатель: Слушается дело об убийстве Андрея Ющинского. Господа эксперты, представьтесь. (Пранайтису.) Вы, патер.
Пранайтис (вставая): Патер Пранайтис, бывший преподаватель древнееврейского языка в Католической духовной академии в Санкт-Петербурге, магистр богословия.
Председатель (Троицкому): Ваше имя?
Троицкий (вставая): Троицкий Иван Гаврилович.
Председатель: Вы православный?
Троицкий: Да.
Председатель: Но владеете еврейским языком?
Троицкий: Я профессор Санкт-Петербургской духовной академии по кафедре еврейского языка и библейской археологии.
Председатель (Коковцову): Вы, сударь?
Коковцов (вставая): Коковцов Павел Константинович. Профессор на кафедре еврейского языка и еврейско-арабской литературы Киевской духовной академии.
Председатель (Тихомирову): Вы?
Тихомиров (вставая): Тихомиров Петр Викторович, профессор Нежинского историко-филологического института.
Председатель: Вы читали еврейские религиозные книги?
Тихомиров: За научные работы в области еврейского языка, религии и культуры был избран членом Академии наук.
Председатель: Благодарю вас. Присаживайтесь. Сейчас я ознакомлю вас с обвинительным актом. (Читает.) «20 марта 1911 года, в Лукьяновке, на окраине Киева, в одной из находящихся там неглубоких пещер, на расстоянии 150 сажен от улицы, был обнаружен труп мальчика. Руки были подогнуты за спину и в кистях туго связаны бечевкою. Рядом с трупом были пять тетрадей с надписью „ученика приготовительного класса Андрея Ющинского“. На голове и теле трупа оказались поранения, частью в виде уколов, частью – щелевидной, овальной и треугольной формы. Всего поранений и уколов больше сорока, а на голове 13. Потеря крови от полученных повреждений была столь значительна, что тело оказалось почти обескровленным. Но следов крови в пещере не было. Отсутствие крови указывает на то, что Ющинский был убит в другом месте и затем втащен в пещеру. По началу расследования у следствия среди подозреваемых имелся целый ряд лиц с преступным прошлым, включая даже мать и отчима мальчика, которые могли совершить это убийство из опасений, будто мальчик может выдать их преступный род занятий – грабежи и разбой. Однако особая обстановка убийства ребенка, исключительно своеобразный способ лишения его жизни послужили распространению в обществе мнения, что Ющинский убит евреями из религиозных побуждений, а именно убит Менделем Бейлисом, приказчиком кирпичного завода, на территории которого Андрей Ющинский и другие дети нередко играли на мяле. Посему следствие обратилось за экспертизой к врачу-психиатру, профессору Киевского университета Сикорскому. Опираясь на данные вскрытия трупа, а также исходя из соображений исторического и антропологического характера, профессор Сикорский заявил, что психологической основой такого рода убийств являются „расовое мщение и вендетта сынов Иакова“ к субъектам другой расы, которые имеют для убийц значение религиозного акта. На основании этих обстоятельств Мендель Бейлис обвиняется в том, что с обдуманным заранее намерением, из побуждений религиозного изуверства, для обрядовых целей умертвил Андрея Ющинского, причинив ему тяжкие и продолжительные страдания». (Закончив чтение.) Подсудимый себя виновным не признает. Обвинение и защита выставили вас, господа, как экспертов в области иудаистики и еврейской религии. Суд интересуют вопросы наличия ритуальных убийств у евреев, употребления ими крови при выпечке мацы и другие аспекты их религиозных правил, обрядов и привычек. Каждому из вас эти вопросы были разосланы загодя. Считаете ли вы себя достаточно осведомленными, чтобы быть экспертами по данным темам? Патер Пранайтис?
Пранайтис: Да, считаю.
Председатель: Профессор Троицкий?
Троицкий: Да, ваша честь. Считаю.
Председатель: Профессор Коковцов?
Коковцов: Да, считаю.
Председатель: Профессор Тихомиров?
Тихомиров: Считаю, ваша честь.
Председатель: Прошу вас дать присягу на Библии. (Судебному приставу.) Пристав…
Судебный пристав кладет перед экспертами Библию.
Эксперты, по очереди положив руку на Библию, произносят присягу.
Председатель (выслушав присягу): Хорошо, приступим. Начнем с заключения эксперта обвинения. Патер Пранайтис.
Пранайтис (вставая): Позвольте мне начать с вопроса: что такое Талмуд? В буквальном смысле это означает «наука», «предание». По мнению еврейского народа, когда Бог дал им свой закон, то Моисей кое-что записал, но многое осталось не записанным, оно переходит в устной передаче из поколения в поколение. Посему Талмуд – громадная книга, там все науки находят себе место, но главным образом там проявляется нетерпимость по отношению к иноплеменным, в особенности – к христианам. Все, что там сказано относительно войны с амаликитянами, относительно их истребления, относится таким же образом и к христианам. Относительно же того, как надлежит евреям поступать с христианами, сказано, что надо их избегать, не иметь с ними никаких сношений, всячески стараться им вредить, не спасать от опасности и вообще вредить им так, чтобы их совсем истребить. Истребление христиан – главная цель евреев-талмудистов, к этой цели направлены все молитвы, все действия, это – даже обязанность, каждый еврей должен вредить христианам, а если он не вредит им, тогда он даже не настоящий еврей. Убийство христиан – есть единственная богоугодная жертва после разрушения Соломонова храма в Иерусалиме римлянами в 70 г. по P.Х. Чтобы больше вредить христианству, Талмуд разрешает все средства: ложь, обман, ростовщичество и даже принятие христианства. Известный еврейский историк Грец говорит об известном писателе Генрихе Гейне, что он только кажущимся образом принял христианство, как враг, который берет в руки чужое знамя, чтобы тем лучше погубить своего врага. В таком же талмудическом духе следует отметить Каббалу. По этому учению, при создании душ божество перешло в израильские души, но некоторые искры попали и не в израильские, эти искры ждут освобождения. Еврейство всегда называется внутренним ядром Мироздания, а другие народы – скорлупой, шелухой. Это ядро – согласно Каббале – надо освобождать, оно освобождается путем добрых дел по отношению к евреям и принесением жертвы, т. е. убийством неевреев. В Каббале каждая буква еврейского алфавита означает число, и потом эти числа слагаются. Если одно и то же число происходит от разных слов, то считается, что эти слова относятся одно к другому. Например, слово, которым в Талмуде пишется имя нашего Спасителя – Ишу, – означает цифру 316: 3, 10 и 6 – означает Иисус. Но слово «пустота», «мерзость» – тоже получается 316, а это, согласно Каббале, значит, что Христос то же самое, что и мерзость…
Председатель: Каким способом рекомендует Талмуд добывать кровь из тела в случае надобности в ней?
Пранайтис: Для добывания крови христианской, о которой говорится в Талмуде, есть два способа: или колют или ущемляют, но не режут.
Председатель: Каково отношение Талмуда к иноплеменникам, не содержится ли в нем прямых указаний на то, что убийство иноплеменника дозволено и является актом, угодным Иегове?
Пранайтис: После разрушения храма, говорится в Талмуде, нет другой жертвы Иегове, как принесение в жертву христиан.
Председатель: Из какого места тела, по толкованию Талмуда и Каббалы, выходит душа вместе с кровью?
Пранайтис: Указывается прямо, что душа выходит с кровью из шеи.
Председатель: Когда появилось среди евреев учение неохасидов и какое отношение оно имеет к учению Каббалы?
Пранайтис: Это учение является как бы расцветом Талмуда и Каббалы. Талмуд учит, что раввины чуть ли не уподобляются самому Богу и что даже Бог должен считаться с мнением раввинов. В позднейшее время было сказано еще яснее, что раввины неохасидизма суть не что иное, как воплощение самого Божества.
Председатель: Были ли в Средние века и в наше время случаи осуждения евреев по обвинению в убийстве христиан с религиозной целью, причем евреи были изобличены, как собственным сознанием, так и нахождением, по их указанию, останков замученных ими детей?
Пранайтис: В Средние века было много случаев, когда евреи были изобличены и казнены по уликам и по сознаниям. И не только в Средние, но вплоть и до наших дней. Последнее из таких дел Саратовское. Там все участники дела были обвинены по указаниям свидетелей, осуждены и наказаны. Просмотрел я и Велижское дело, где обвиняемые были оправданы лишь потому, что свидетелей не нашлось, хотя и было обнаружено обескровление жертвы. У меня есть нотариально засвидетельствованный документ о еврейском убийстве в 1753 г. в Житомире. Я вполне убежден, что если такие зверские убийства существовали раньше, то они существуют и по сие время. Однако евреи тем не менее защищают виновных, говоря, что этого не может быть, и призывают экспертов и ученых со всего света с опровержениями ритуальных убийств, – вот в этом-то и есть слабая сторона их дела, показывающая, что все они к этим делам причастны. А сколько писалось ими, будто бы есть папские буллы, запрещающие даже говорить об осуждении евреев в употреблении христианской крови! Приводятся буллы XIII века, которых чуть ли не двадцать. Из них я нашел в Санкт-Петербургской академии одну-единственную буллу папы Иннокентия IV, в которой говорится лишь, чтобы не преследовали евреев ранее суда и их осуждения.