— Один?!
— Так точно, господин капитан…
— Ты охренел, нельзя!
Сашка улыбнулся
— Я интернатский, господин капитан. Мне — можно.
— Сказано — нельзя, оставайся на месте, отморозок чертов! — чеченец не шутил
— Пожелайте лучше удачи…
— Твою же мать…
Борецков пригнувшись, рискуя каждую секунду попасть под огонь стрелков, простреливающих площадь — побежал к зданию. Пули — цвикали то тут, то там… но ни одна каким-то чудом не задевала его.
Лежащий за остатками строительного бульдозера пулеметчик боевиков обернулся… его лицо за мгновение из изумленного стало растерянным, а потом яростным, он каким то образом понял, что бегущий к нему молодой, бородатый человек — не моджахед — а враг. Но было уже поздно — Борецков застрелил его из пистолета с глушителем с нескольких шагов, пули попали в голову — и пулеметчик упал на свое оружие…
Пулемет.
Укрывшись за бульдозером, Сашка проверил пулемет. Отличная штука — MAG со стальным прикладом — трубой[14], тяжелый, но чертовски действенный, с брезентовой сумкой на сто патронов. Эти сумки — были без стального каркаса, типично британское изобретение — но их можно было вешать на шею и так бежать. Было еще три сумки, Борецков не торопясь перезарядил пулемет, оставшиеся две сумки повесил на шею. Показал Багаутдинову большой палец, тот в ответ показал кулак из-за щита — он до сих пор не стрелял.
Тридцать метров!
С пулеметом — Сашка преодолел их за десять с небольшим секунд, хотя казалось, что прошло десять с небольшим часов. Упал на колено, прикрываясь колонной — добрался! Выдернул гранату, бросил в окно, которое было ближе всего.
Хлопнуло. Раздался крик…
— Аллах Акбар!
Держа пулемет за сошки — Борецков нажал на спуск — и выскочившего из-за колонны боевика, так и не понявшего, что произошло — пулеметные пули сбили с ног и отбросили назад. Через секунду — точно такая же судьба постигла и второго боевика…
Борецков бросил зеленую дымовую шашку, чтобы показать, что с правого фланга свои. Затем — бросил гранату в соседнее окно, но не осколочную — а светошумовую — и полез внутрь, с пулеметом в руках и автоматом за спиной.
Боевики, которых в здании было немало — так и не поняли, что происходит. Он вышвырнул в коридор светошумовую — а потом выскочил сам. Половины пулеметной ленты хватило, чтобы очистить коридор, двое из боевиков убраться не успели и так и остались лежать. Еще один — попытался высунуться в коридор — и получил несколько пуль. Остальные — не рискнули, попытались выбросить гранату — но Сашка перевернул стол и укрылся за ним — массивная столешница выдержала осколки. Коридор — был «спинным хребтом» здания, и, взяв его под контроль — Борецков лишил боевиков возможности маневрировать, запер их в комнатах. Поняв, что происходит — пошли в атаку и морские пехотинцы…
— Готов?
Второй морской пехотинец кивнул.
— Бойся!
Технология штурма помещения была отработана до мельчайших деталей, и мало кто мог выполнить ее лучше, чем морские пехотинцы из Группы обеспечения безопасности. Один ударил ногой в дверь, второй бросил внутрь черный цилиндр светошумовой. После бьющей по глазам вспышки — морпехи ворвались внутрь.
— Ложись!
Один из боевиков пытается выдернуть чеку из гранаты, но не успевает и так и падает — с гранатой в руке и двумя пулями в голове. Второй — подслеповато щурясь, держал руки перед собой. В руках ничего не было…
Морские пехотинцы сбили его на пол, затянули на запястьях пластиковую ленту одноразовых наручников. Такое тоже бывало… все знали, что русским предписано брать в плен боевиков, если они не сопротивляются, расправы запрещены. Если на тебя ничего не было в картотеке — можно было бросить автомат и просто поднять руки. Что часто и делали — умирать тоже не всем охота, пусть и за семьдесят две девственницы. Задержат… там поменяют, или вообще отпустят.
— Чисто!
— Чисто!
Один из морских пехотинцев — показал рукой на искореженный предмет.
— Командир, глянь…
Это было что-то вроде коробки… частично пластик, частично алюминий — с ручкой. Размером примерно десять на пятнадцать…
— Жесткий диск — моментально опознал командир — похоже, пытались уничтожить.
— Это цель?
— Возможно.
— Я малька позову, он …
Майор по адмиралтейству Мороз с силой пихнул своего подчиненного кулаком в плечо
— Он тебе не малек, ясно? Иди, пригласи его.
Тяжелый транспортный вертолет Сикорский-80 — тяжело плюхнулся на обозначенную файерами посадочную площадку, взбивая пыль громадным семилопастным ротором. Сопровождавший его канонерский вертолет — сейчас эту роль выполнял Сикорский -59, вооруженный тремя пулеметами и гроздьями ракет — описывал в небе круги как встревоженная овчарка вокруг овечьего стада…
Прибывшие с вертолетом морские пехотинцы — обеспечили периметр и помогли спецназовцам подняться на борт, прихватив с собой всю добычу, какая у них была. Сопротивления практически не было.
Сашка поднялся на борт вертолета последним. Это тоже была традиция… последним поднимался самый храбрый… и сейчас все поднялись перед ним.
Стальной пол под ногами дрогнул, земля пошла вниз, и все — кровь, смерть, ужас, вонючий дым и приторно-мерзкий запах крови — все оставалось там, внизу. Тяжелый вертолет разворачивался в воздухе, поднимаясь все выше, и вот их уже было не достать из гранатомета… на самом краю аппарели у своего пулемета сидел канонир, человек, послуживший и повидавший всякое, и он ухмыльнулся молодому бойцу и показал большой палец. Вертолет поднимался все выше… и вот уже стала видна вода… они возвращались на свою землю, на принадлежащий России и только России стальной остров в этих водах… все кончилось, и все, наконец-то было правильно. Борецков повернулся и, держась за леер, натянутый у стенки — пошел вглубь десантного отсека.
Там спецназовцы и морские пехотинцы — снимали свою амуницию, оказывали себе и друг другу первую помощь, говорили друг с другом о том, что произошло. Перед Сашкой расступились, он подошел к лежащему на носилках «нищему», который говорил на балуджи, на русском, но при этом почему то оказался чеченцем.
— Сейчас прибудем на авианосец
«Нищий» поймал его руку, стиснул в своей
— Молодец, малек. Кличка есть?
Сашка покачал головой
— Нет.
— Теперь будет. Будешь Аскером. Ты не горец — но тебе эта кличка подходит.
— Спасибо.
— Не благодари. За это не благодарят.
Сашка отдал честь
— Служу России и спецназу.
— Служи… Аскер.
И кто-то похлопал его по плечу
Аравийское мореУдарный авианосец Екатерина Великая…
24 июля 2016 года
Ударная авианосная группа, смещаясь на северо-восток, стояла уже почти что на траверзе Карачи, по крайней мере — были видно зарево на горизонте. Отдельные огни порта видны не были, но зарево было — неяркое, но заметное свечение на фоне темного неба…
Сашка Борецков, ставший Аскером, воином, чьей храбрости изумляются друзья и устрашаются враги — стоял чуть в стороне от главного грузового лифта, призванного поднимать на палубу тяжелые, под сорок тонн истребители — бомбардировщики, чтобы отправлять их в полет. Пару часов назад — этот лифт опустил на вторую палубу тело полковника морской пехоты Багаутдинова…
Они довезли его до авианосца живым, ему сделали нужную операцию. Просто — не выдержало сердце, и это когда врачи говорили, что жизни полковника Багаутдинова ничего не угрожает.
Коновалы проклятые…
Аскер — просто смотрел на горизонт, когда кто-то из палубной команды осмелился приблизиться к нему
— Летный день закончен, мы…
— Я найду нужный люк.
Аскер просто стоял и думал. Ему надо было подумать.
Тихие шаги.
— Я вот думаю, господин полковник… — не оборачиваясь, сказал Аскер — нахрена это все нужно, а?
— Ты имеешь в виду…
— Вот это. С кем мы ведем войну? С этими нищими, грязными, завшивленными людьми? Зачем? Им это не надо.
— Это нужно нам.
— Нам… Зачем?
Полковник встал рядом
— Тот человек, кто учил меня — он сказал один раз мне — если ты не идешь на войну, война придет к тебе. Мы сражаемся здесь для того, чтобы это не пришло к нам
Полковник помолчал и добавил
— И это важно.
— Да я понимаю. Только…
— Когда кто-то гибнет — сказал полковник, моментально почувствовал, о чем идет речь — я всегда вспоминаю Суру из Корана. Никоим образом не считай погибшими тех, кто пал сражаясь на пути Аллаха. Нет, они живы, просто вы не можете этого понять.
— Тот кто умер — он просто умер и все. Как мои родители.
— Нет, не так. Если кто-то умер — дела его рук остаются с нами. И значит — его будут помнить. Значит — он жил не зря.
— А что останется после нас?
— Мир, лучший, чем тот, в который мы пришли. Я верю в это.
Полковник посмотрел на звезды.
— Местные — просто забыли о том, что иногда — надо смотреть на звезды… С диска, который вы взяли — мы получили свежие данные о целях. Есть новое задание. Ты готов?
Борт тяжелого транспортного вертолета — вибрировал мелкой дрожью даже через мат шумоизоляции, неприятно напоминая о себе. Хвостовая аппарель была откинута, пулеметчик занимал позицию около нее, еще двое — расположились по бортам. Вертолет был загружен меньше, чем наполовину — в каждом из двух вертолетов было по тридцать отборных бойцов амфибийных сил флота, большей частью морская пехота, меньшей частью спецназ. Ради этой операции — оголили почти все корабли, собрали всех, кто только мог воевать — в конце концов, Екатерина исполняла чисто ударные задачи, это вам не корабль — док морской пехоты. До цели было около пяти минут, все сосредоточенно готовились к бою.
Командир — переговорив о чем-то с штурманом в пилотской кабине — повернулся к десантникам, заорал во всю глотку
— Так, внимание! Внимание на меня!
Он поднял руку, в руке была фотография
— Наши цели — вот эти здания. Там — находится крупный транзитный пункт, с которого боевиков переправляют дальше. После ликвидации одной из точек — они попытаются скрыться, мы должны блокировать район где они находятся. Дальше — либо уничтожаем самостоятельно, либо ждем подхода морской пехоты и казаков. Боевые приказы…
Дальше шло про командиров групп — блокирования, зачистки, снайперов — Аскер почему-то пропускал это мимо ушей. Он ушел в себя, решил немного побыть наедине с собой перед боем.
Пулеметчик, который был подключен к общей радиосети вертолета — показал один палец.
— Одна минута! Приготовиться!
У этого вертолета — две точки сброса — люк в полу и лебедка в хвосте, которой нельзя пользоваться, когда работает пулемет. Сам по себе вертолет — не десантный, а спасательный, быстро его не покинешь. Обычно, через люк в полу спускают снаряжение и тех, кто придан группе, и кто не нужен на земле прямо сейчас. Через хвост — спускается прикрытие вертолета и штурмовая группа. После нескольких инцидентов правила изменили — теперь группа прикрытия вертолета спускается на тросах до посадки вертолета и прикрывает его посадку уже с земли.
— Шашки наголо!
Команда из старой армии, кавалерийская. Вертолетные части — обычно появлялись на базе легких кавалерийских — уланы, гусары. Многое — шло оттуда. Сейчас — по команде «шашки наголо» ты просто досылаешь патрон в патронник, ставишь автомат обратно на предохранитель и включаешь прицел…
Вертолет начал замедляться. Бойцы уже выстроились к точкам сброса…
Потом — вертолет встряхнуло… это был тяжелый транспортный вертолет, с двумя турбинами по несколько тысяч сил каждая, способный нести бронетранспортер на внешней подвеске и несколько десятков готовых к бою бойцов, десантный отсек у него как комната в квартире, даже больше… это воздушный линкор, на него почти не действует никакой ветер… и его не могло просто так встряхнуть, ни сильно, ни слабо, вообще никак. Но его встряхнуло, потом, в следующую секунду — загорелась мигающая, красная, аварийная сигнализация в десантном отсеке и заработал пулемет по правому борту. А потом что-то взорвалось, прямо под брюхом вертолета, с такой силой, что пол ударил по ногам, он изо всей силы схватился за натянутый трос для парашютного десантирования. И Аскер почувствовал, что вертолет падает…
Когда он пришел в себя, прошло несколько лет. Или несколько дней. Или несколько минут. Но все переменилось — быстро и страшно…
Он лежал на боку. И перед носом — был искореженный борт вертолета.
Со всех сторон барабанило. Какой-то безумный барабанщик играл марш войны, барабанщик был наверное пьян, потому что получалось сумбурно и разноголосо. Алюминиевая броня, которой был обшит спасательный, предназначенный для действий за линией фронта вертолет, выдерживала попадания многочисленных пуль и пока не пробивалась — а вот гранатометы она уже не держала…
Аскер помнил, как его учили — первым делом, не подавай вида, что ты пришел в себя — это ты всегда успеешь. Второе — выясни, кто рядом с тобой, друзья или враги. Третье — попытайся понять, цел ты или ранен, и как сильно…
Второе. Надо понять, кто вокруг тебя. Друзья — или уже враги…
— Правый борт, с правого борта идут!
— Ракета!
— Уходи оттуда, уходи оттуда!
— Б… снайпер на крыше, одиннадцать часов!
— Я ранен, б…, я ранен!
Свои…
Третье. В последнее время, у солдат появилась травма, которой раньше не знали… подрыв бронированной машины на фугасе вызывал мгновенный сильный удар снизу, все солдаты в этот момент получали переломы обеих ног и становились небоеспособными: в связи с этим полы в бронемашинах срочно покрыли толстым слоем упругой, двухслойной резины. В данном случае — взрыв произошел в воздухе, не на земле — видимо, это как то самортизировало удар — ноги были целы. И все остальное, наверное, тоже — они шли в бой, защищенные новейшими костюмами с вставками из кевлара и высокомолекулярного полимера, плюс разгрузочный жилет, который если не пулю, то осколки остановит.
Значит, относительно цел.
Аскер перевернулся на бок. Зашарил вокруг в поисках спасительной, холодной, вороненой стали. Четвертое — оружие. Найди себе любое оружие. Найди свое, возьми оружие товарища, если оно ему уже ни к чему, подбери трофейное, укради, если есть возможность украсть, купи — если есть возможность купить. Пока у тебя есть оружие — даже если ты потерял форму, знаки различия, все документы, средства связи — но пока у тебя есть оружие — ты солдат. И ты должен сражаться…
Пальцы наткнулись на пряжку быстрого сброса ремня. Поверить невозможно… это как же должно было рвануть. Ремни поменяли недавно, прицепили новые, удобные, трехточечные. Чтобы проверить — висели на них на турниках со спортивным поясом, еще и подтягивались…
Но оружия нет — благодаря этому дурацкому ремню с пряжкой быстрого сброса.
Кто-то осветил его фонарем, от этого ослепило непривычные к яркому свету глаза.
— Цел? Держи и не высовывайся!
На грудь упало что-то небольшое, увесистое. Он машинально ощупал… да, оружие. Автомат из набора для выживания, таких несколько в каждом спасательном вертолете — можно использовать самим, можно сбросить потерпевшему аварию летчику вместе с комплектом выживания, если нет возможности подобрать его сейчас. Автомат маленький, короткий, увесистый, не предназначенный для долгого пехотного боя — но удобный и дающий возможность жестко огрызнуться…
Аскер откинул приклад, посмотрел в прицел — три точки светились лунным светом…
Ну, гады…
Очередь трассеров пролетела прямо над ним, над головами, по салону вертолета, он машинально сел, взял на прицел автоматчика и выстрелил. Автоматчик, пробравшийся на выгодную позицию, осел, а Сашка вдруг понял, что вертолет в падении или при ударе раскололся надвое. И головы вертолета — он не видит, вместо нее — черная дыра, ночь и вспышки выстрелов…
Надо вставать…
На четвереньках — он прополз вперед, занял позицию, прикрывая то направление, которое не было прикрыто — как его и учили, без лишних слов и команд. Потряс головой, пытаясь прийти в себя и оценить обстановку…
Они упали на пустыре… значит, их сбили задолго до цели, цель находилась в западной части Пешавара. Интересно, как вообще вычислили их маршрут, ведь это не так просто сделать. И чем сбили вертолет, ведь он бронированный, с дублированием, а в некоторых случаях и двойным дублированием всех критически важных систем. Чем можно было так ударить по вертолету, что он раскололся напополам — кроме устаревшего зенитного орудия крупного калибра?
А, впрочем, это сейчас неважно…
Две ракеты — одна за другой — ударили в борт вертолета, оставляя рваные дыры и осыпая защитников этой обреченной крепости гарью и осколками.
— Ракеты справа!
Проснулись…
Аскер тоже стрелял… перевел автомат на одиночные и бил по вспыхивающим в ночи огонькам, и думал, что это не напрасно. Точнее — он был уверен, в том, что это не напрасно, потому что напрасно — это поднять руки и напрасно потратить весь остаток своей жизни. Пощады в плену не будет, это знали обе стороны…
Он пихнул того стрелка, что отстреливался рядом с ним
— Кто командует?
— Снегирь! Сейчас канонерки подойдут!
Кто такой Снегирь — Аскер не знал, а может и забыл. Делать было нечего — и он просто стрелял и стрелял…
Потом — может, через несколько минут, а может — через несколько часов, видимые дымные следы прочертили воздух и там, где были вспышки выстрелов врага — встали черно-желтые облака разрывов. Поднявшиеся с авианосца самолеты — штурмовики выполняли операцию прикрытия, нанося удары управляемыми ракетами, каждая из которых могли разрушить небольшой дом. Десантных судов не было, вертолетов огневого прикрытия тоже — поэтому штаб на авианосце применял то, что есть — весомую, грубую и зримую силу, которую в большинстве случаев применяли на чужой земле, а не на своей. Они увидели, как рушится, складываясь на глазах, какое-то здание, как от огня становится все светлее и светлее. Потом появились еще самолеты, вторая волна, они начали сбрасывать бомбы небольшого калибра и охотиться на противников с помощью своих скорострельных пушек. Стандартным вооружением истребителя является тридцатимиллиметровая пушка с осколочно-фугасными снарядами и сумасшедшей скорострельностью — за несколько секунд в цель уходит сотня снарядов. Поставив режим огня на фиксированные очереди, пилоты пикировали на огневые точки врага — казалось, что с неба били молнии, а на земле разражался сущий адский котел, в котором не могло уцелеть ничего живое…