Потом — может, через несколько минут, а может — через несколько часов, видимые дымные следы прочертили воздух и там, где были вспышки выстрелов врага — встали черно-желтые облака разрывов. Поднявшиеся с авианосца самолеты — штурмовики выполняли операцию прикрытия, нанося удары управляемыми ракетами, каждая из которых могли разрушить небольшой дом. Десантных судов не было, вертолетов огневого прикрытия тоже — поэтому штаб на авианосце применял то, что есть — весомую, грубую и зримую силу, которую в большинстве случаев применяли на чужой земле, а не на своей. Они увидели, как рушится, складываясь на глазах, какое-то здание, как от огня становится все светлее и светлее. Потом появились еще самолеты, вторая волна, они начали сбрасывать бомбы небольшого калибра и охотиться на противников с помощью своих скорострельных пушек. Стандартным вооружением истребителя является тридцатимиллиметровая пушка с осколочно-фугасными снарядами и сумасшедшей скорострельностью — за несколько секунд в цель уходит сотня снарядов. Поставив режим огня на фиксированные очереди, пилоты пикировали на огневые точки врага — казалось, что с неба били молнии, а на земле разражался сущий адский котел, в котором не могло уцелеть ничего живое…
Потом появились вертолеты…
Это были пятьдесят девятые Сикорские, канонерские и вертолеты ЛМД[15]. Их, видимо, собрали со всей УАГ, выскребя дочиста погреба. Канонерские вертолеты, которые могут нести как противокорабельные, так и обычные противотанковые ракеты — нанесли еще один удар, подавив еще огрызающиеся огневые точки противника точными ударами ракет, а вертолеты ЛМД сели полукругом. Их было три и они должны были забрать убитых и выживших.
Стрелять уже не стреляли. Тела грузили в вертолеты… восемь погибших, хуже некуда, они даже не приступили к исполнению боевой задачи. Погиб экипаж вертолета, погибли спецназовцы и морпехи. И результат вылазки — ноль.
Ноль…
Аскер, уже нашедший в мешанине металла, кевлара и негорючих защитных матов свой автомат — подошел к спорящим у вертолетов людям. Просто услышал что спорят, а подойдя ближе — услышал и свои голоса
— Вы что — шутите, майор.
— Ну нет приказа. Признано слишком опасным, мы два вертолета потеряли. Вы что — не понимаете?
— Не понимаю! И не хочу понимать трусость!
— Вы забываетесь!
— Нет, это вы забываетесь! Когда это мы — оставляли без помощи своих, а?
Аскер толкнул одного из морпехов локтем, привлекая внимание
— О чем спор?
— Второй вертолет тоже сбили — шепотом ответил он — в районе цели, они почти дошли. Там их что тараканов. Наносить авиаудары запрещено, посланная на выручку спасательная команда сама едва не погибла. Массированные пуски управляемых и неуправляемых ракет, им едва удалось уйти. Штаб запретил все летные операции в этом районе, подняты беспилотники, послан полицейский конвой — но когда он дойдет…
Сашка это понимал — более чем, потому что помотался по местным улицам, посмотрел, что здесь творится. Люди живут очень скученно, толпа собирается в любое время суток и по любому поводу — на драку, на скандал, на победу любимой команды по крикету, линчевать кого-то. Полно фанатиков, у многих дома хранится оружие — севернее есть места, где его производят в каждом доме. Блокировать в узких улицах колонну — проще простого, даже с постоянной поддержкой с беспилотников — ее не проведешь. Многие из-за жары, духоты и вони спят на крышах, на свежем воздухе — а для того, чтобы поджечь бронемашину, достаточно бросить сверху пару бутылок с бензином и мылом. Да, наземная колонна никогда не достигнет цели…
Если только…
— Господа! — сказал Аскер — господа, а что если мы пройдем тихо
Двое офицеров уставились на него.
— Ты кто, парень, обзовись.
— Я Аскер. Город знаю. Местное шмотье у меня есть, у других — тоже. Найдем машины, вскроем и вперед. Пройдем запросто — и зачистим зону к вашему прибытию.
— Нам не хватало только вас искать.
— Господа, в городе двадцать миллионов душ обретается. Думаете, все всех знают? Машины — найдем местные. В таком бардаке — кто нас остановит? Мы сможем провести доразведку зоны, подобрать и обезопасить посадочные площадки. Навести на цели, если это будет нужно. И если там кто-то еще сражается — мы поможем им продержаться до утра…
Порт- КарачиНочь на 25 июля 2016 года
Город не спал…
Только тот, кто жил в восточных городах и видел это собственными глазами — знает, как быстро собирается толпа, как быстро в ее руках появляется оружие — от камней и намалеванных транспарантов, до автоматов и гранатометов. И как быстро — начинают убивать.
Оказалось, что они упали на пустыре, тут должно было быть строительство, но оно так и не началось. Верней — началось, но не закончилось, только небольшая часть нового огромного жилого квартала — муравейника была заселена, большая же часть зданий стояла построенная наполовину, и в основном — ущерб пришелся на них. В пыли, в дыму, среди криков — они продвигались вперед, навьючив на себя огромные мешки со снаряжением, с боеприпасами для длительного боя — и понимали, что достаточно одного яростного крика и их толпа разорвет на куски. Даже оружие не поможет.
Потом — они вышли на улицу, что-то горело и в этом неверном свете, в дымном тумане — им удалось найти и вскрыть две подходящие машины. Теперь — они были не бойцами морской пехоты. Они были еще одной бандой, передвигающейся по городу…
Город — несмотря на размеры — не выглядел цивилизованным. На улицах была толпа, кое-где уже переворачивали машины и поджигали мусор и покрышки. Очевидно, в толпе были опытные подпольщики, организаторы беспорядков и провокаторы. Они знали, что первое, что в таких случаях надо сделать — как можно сильнее задымить город.
Полицейские джипы и пикапы, в кузовах которых, в вырезанных из труб большого диаметра защитных коконах стояли пулеметчики — были видны во многих местах, но полиция откровенно не вмешивалась в происходящее и ее как бы не замечали. Опять-таки Восток — здесь отдают такие приказы, которые ничего не стоит выполнить, и такие приказы выполняются, но только для вида, чтобы не оскорблять начальство. Никто из полицейских — не встанет грудью на пути разгула озверевшей толпы, это вам не русские и не немцы. Такие беспорядки здесь происходят часто, иногда не по разу в год. Здесь это как рождественская распродажа в цивилизованных странах — год торгуют по повышенным ценам, чтобы перед Рождеством снизить их в разы. Так и тут — сначала люди терпят, унижаются (а Восток стоял и стоит на унижении) — а потом вдруг взрываются, и нищий феллах берет старую винтовку или гранату и бросается на броневики регулярной армии. Погибнет — плевать, потому что шахиду — рай. Здесь это не простые слова…
— Смотри, спереди!
Они увидели машину — небольшой, бортовой, длинноносый грузовик, кажется, Лейланд. В кузове вооруженные люди…
— Давай за ними, они знают куда.
— А если заметят?
— Пусть заметят. Здесь полный бардак, подумают, что мы одни из них.
Два автомобиля — присоединились к Лейланду. Сидевшему на правом переднем передали ручной пулемет, чтобы держать их на прицеле.
На следующем — начали сворачивать. Тут же стоял полицейский пикап, полицейские глядели на явных бандитов равнодушными глазами
— Сволочи…
— Тут разница, брат, понимать надо. Наш Государь сказал — брать деньги и не служить стыдно, а знаешь, что Аллах сказал?
— А?
— Чему быть, тому параллельно. Иншалла.
— Ха-ха…
— Хватит ржать, собрались…
Было видно уже место перестрелки, мельтешащие впереди фигуры. Они вступали на вражескую территорию, где на каждого из них — будет по пятьдесят, по семьдесят врагов. О таких боях слагают песни и легенды, они остаются в истории… вот только никому в этих двух машинах в прошлом остаться не хотелось.
— Я выйду…
— Сиди…
— Господствующая высота. Поддержу оттуда.
Спецназовец — всегда принимает решения сам и сам за них отвечает.
— Двигай. Обосрешься, ждать не будем.
— Спасибо за напутствие…
Это был завод. Завод старый, какие раньше можно было размещать в черте города, потому что требовалось много рабочей силы. Собственно говоря, города и возникали — сначала как рабочие трущобы возле этих заводов, потом эти трущобы сливались в единое пятно и возникал город. Теперь — в том же Нью-Йорке бывшая шляпная фабрика служила для размещения мэрии города[16], но здесь… здесь все еще требовалась рабочая сила и все еще — у рабочей силы не было денег, чтобы приобрести машину и ездить на ней на работу. Так что старые промышленные монстры здесь выжили, они стояли прямо посреди города бастионами грубого, примитивного промышленного прогресса — и людям впечатлительным они могли показаться вратами в ад.
Но Аскер впечатлительным не был.
Ища, где бы ему забраться наверх, он вдруг увидел поразительную картину — и хорошо, что он увидел это прежде, чем они увидели его. Рядом шел бой — а здесь, несколько… то ли воинов Аллаха, то ли еще каких — собрались рядом с горящим мусором в бочке… поразительно, но такая картина, достойная самых мрачных и отсталых уголков Африки была здесь, в центре двадцати миллионного города! Часть из них сидела, к чему-то прислонившись, часть — стояла, они передавали по кругу здоровенный косяк и явно были довольны жизнью. И все бы ничего — но они мешали пройти. Даже если бы не было света от раскалившейся докрасна бочки — он бы прошел, но свет был.
Один из моджахедов встал, потянулся. Стало видно — у него автомат.
Аскер нажал на спусковой крючок пистолета-пулемета — и не отпускал его до тех пор, пока не выпустил весь магазин. Отдачи почти не было, пистолет — пулемет ровно, как шейная машинка выплюнул все пятьдесят патронов из длинного магазина — и все муджахеды, или кто там они были — легли ровно там, где и были. Ровной строчкой, можно сказать. А вот нехрен разгуливать с оружием в зоне боевых действий! И если уж разгуливаешь — то нехрен терять бдительность, курить дурь и расслабляться, не выставив часовых.
Заслужили — получите.
Он сменил позицию и выждал… если кто-то догадался занять позицию рядом, в темноте — то он так и ждет, пока потерявший бдительность из-за только что одержанной чистой победы «урус шайтан» выйдет под неверный свет костра… а вот не выйду! Но и ждать — тоже не приходилось… он слышал, что сверху и правее, совсем рядом — на верхних этажах стреляют. И надо было торопиться — так что он, как мышь — проскользнул к двери.
Дверь. Толкнул глушителем… большое помещение ряды шкафчиков — чисто. А вон там — лестница.
Ну-ну…
Он начал подниматься по лестнице. По его прикидкам — стреляли где-то этаже на третьем.
И нарвался на моджахеда…
Это был старый и опытный моджахед — на вид ему было лет сорок, а до такого возраста доживают очень и очень немногие. На нем была черная повязка с шахадой — символ смертника или амира, у рядовых бойцов они зеленые и автомат, который он нес на сгибе руки. Борода у него росла во все стороны, он был похож на выросшего гнома своим массивным телом и короткими ногами. Волосы тоже были не стрижены как минимум год и зловоние, исходящее от тела бандита — чувствовалось даже здесь…
Бандит стоял на посту.
Другой бы — открыл огонь. Но не Аскер, у него нервы были крепче — он просто продолжил подниматься по лестнице.
— Салам Алейкум, аскер… — сказал моджахед, затягиваясь козьей ногой. Судя по запаху — в козьей ноге был отнюдь не табак
Сам того не зная — моджахед назвал Сашку Борецкова точно так же, как и его покойный крестный, полковник по Адмиралтейству Багаутдинов — Аскером. Теперь он был дважды крещеный — и командиром и врагом.
— Ва алейкум ас салам, эфенди… — почтительно ответил Аскер на том же языке, поднимаясь по ступенькам.
— Где пулемет взял, аскер? — спросил моджахед, кивая на ручной пулемет и на короба на ремнях, которые Сашка тащил на себе
— Там, внизу…
— Это хорошо… — зрачки моджахеда уже расширились от воздействия наркотика — хвала Аллаху, сегодня мы хорошо повоевали, убили много русских собак. И Инша'ллах завтра убьем еще больше…
— Да… — сказал Аскер
Он был уже совсем близко — и даже одурманенный наркотиком моджахед почувствовал неладное. Его глаза сузились, он подозрительно посмотрел на стоящего рядом молодого, бородатого парнишку, совсем не чувствующего тяжелого груза на плече
— Э, бача… а ты откуда? Тебя Салимбек послал? Ты из отряда Салимбека?
— Я русский.
Моджахед осел, булькая перерезанным горлом. Аскер метнулся в дверь, откуда он появился, перехватывая автомат.
Боевиков в большом, пустом коридоре было шестеро, они били из окон и только один из них — смотрел в этот момент на дверь, возможно, что-то услышал или просто так получилось. Аскер нажал на спуск автомата — и свалил моджахеда, смотрящего на дверь, а потом перерезал по спинам остальных, прежде чем они успели что-то понять. Моджахеды попадали у разбитого пулями витража, как колосья под серпом…
Дальше — двадцатилетний боец действовал обдуманно, хладнокровно и смертоносно — точно, так как его учили. Первым делом — он обезопасил позицию — заминировал гранатой труп моджахеда, еще одну мину-ловушку — она с лазерным детонатором — поставил в дверях, перевернул стол и поставил позади нее — чтобы вся взрывная волна ушла в коридор и ударила по тем, кто сунется на лестницу. Еще одной миной — он обезопасил другой конец коридора, к ней привалил труп моджахеда — чтобы создать направленную ударную волну.
Все трофейное оружие он быстро собрал и расставил так, чтоб схватить и стрелять. Снайперскую винтовку поставил рядом с собой, пулемет в конце коридора — запасная огневая позиция с собственным пулеметом. Из тел моджахедов — соорудил что-то типа баррикады, набросав одно на другое. На подоконниках — положил два — на всякий случай — маячка, чтобы, когда подойдут вертолеты — его не приняли за врага.
У зарезанного им бородача — он забрал рацию. Поставил на прием и положил рядом. Выкрутив громкость до максимума.
Положил пулемет цевьем на окно, прицелился. Цели — долго искать не пришлось — вон они. Несколько человек на крыше какого-то здания, кажется — отряд с ракетными установками.
Он нажал на спуск — и длинная очередь разметала их по крыше, как кегли, сбитые умелым ударом шара…
Следующая цель. Группа противника с пулеметом, укрылась за большой грузовой машиной. Он стрелял до тех пор, пока машина не вспыхнула.
В рации раздался истерический крик
— Барак! Барак, это Самуил! Куда ты бьешь, ты по своим бьешь! Не стреляй направо!
Ага, значит — попало…
Он повернул пулемет. Пулеметная точка, плещущее из окна пламя. Интересно — бронебойными пробьет или нет?
Он открыл огонь, стена моментально покрылась дырами, пулемет замолк. Значит, плохо строили — стена тонкая, рассчитанная только на лето.
Снова мучительный крик в эфире, на чужой частоте
— О, Аллах… меня ранило, ранило! С башни бьет!
— Барак, во имя Аллаха, отзовись! Ты бьешь по своим, ты бьешь по своим…
По своим… это хорошо…
Новые цели. На крыше. Это за ним — или нет?
Кто бы они ни были — их уже нет…
Бандиты из блокирующей группы, а так же и те, которые ехали на Бедфорде или там Лейланде… по-видимому подкрепление — так и не поняли, что произошло.
Вертолет упал в промышленной зоне, и видимо — сам завод, сама территория была изнутри разгорожена на функциональные зоны, здесь были ворота и были проходные. Все это — одноэтажное, длинное и широкое здание с несколькими дверьми, расположенное через равные промежутки — использовалось боевиками и как укрытие и как баррикада для стрельбы. Машина остановилась, бандиты начали выпрыгивать на землю, готовясь к бою — а трое, наверное, амир с двумя телохранителями — направились к присоединившимся к ним машинам. Они не ждали подвоха… машины были гражданские, а те, кто в них находился — в темноте выглядели вроде как боевики. Этот амир — просто не привык ждать удара в спину, он привык — что это его город и все вокруг — за него. Вот только это — был уже русский город, а некоторые спецназовцы — уже сменили обычные магазины на девяностоместные барабаны, которых у каждого было по два на случай чрезвычайных обстоятельств.
Под густым шквальным огнем из остановившихся машин — полегли все и разом. Тени рванулись к зданию, внутрь — полетел черный цилиндр.
— Бойся!
Ослепительная вспышка, грохот. Летит на землю каким-то чудом уцелевшее стекло. Скупые, деловитые очереди зачистки…
— Слева чисто!
— Справа чисто!
— Давай связь.
— Как его?
— Снегирь два…
— Снегирь два, Снегирь два, это спасательная команда. Мы на Западе, не стреляйте на Запад, повторяю — не стреляйте на Запад…
Связи не было.
— Бей: три — три — три
Обычный для таких случаев сигнал: три тройки. Один из спецназовцев — меняет магазин (у каждого есть один магазин, набитый только трассирующими), посылает одну за другой три короткие очереди. В ответ — в их сторону начинает бить пулемет.
— Вот, ублюдок.
— Еще дать?
— Нет. Выставимся здесь, и вызовем помощь отсюда. Занять круговую оборону, использовать машины как укрытия…
Аравийское мореУдарный авианосец Екатерина Великая…
В то время, пока в Карачи — пытались собрать из осколков разбившейся вдребезги операции что-то путное — на Екатерине Великой решали, как быть.
Это только в фильмах — пошлют на выручку истребители — бомбардировщики, которые пробомбят путь к эвакуации. В реальности, офицер, принявший такое решение — поплатится погонами.