Он стал разглядывать незаконченные работы. По его мнению, все они были хороши. Неожиданно его взгляд упал на стоявший в темном углу карандашный набросок портрета. Киселев подошел поближе. Лицо женщины показалось ему знакомым. Присмотревшись, он вздрогнул и спросил Владимира Ефимовича:
– А кто эта дама? Вы тоже писали ее портрет?
Художник вышел из задумчивости:
– Вы про этот карандашный набросок? Знаете, меня до сих пор мучает совесть. Эта женщина заслуживает, чтобы с нее был написан портрет. Но вы видели, что все наши городские дамы, коих я изобразил, – довольно обеспеченные. Сейчас модно заказывать свой портрет. На этом я очень даже неплохо зарабатываю. А эта бедняжка бедна. Я не пишу портреты за спасибо. Этот набросок я сделал в минуты отдыха, если можно так выразиться, и хотел ей подарить, но она давно не навещала меня.
– Это Нина Лапикова? – поинтересовался Киселев.
Лисицкий удивленно посмотрел на него:
– А вы ее откуда знаете?
– Сначала ответьте мне: вы действительно про нее ничего не слышали? – поразился полицейский.
Художник покачал головой:
– Откуда? А с ней что-то случилось? – его лицо начало бледнеть.
– Нина найдена мертвой, – Павел не стал мучить страшными подробностями творческого человека.
Владимир Ефимович ахнул и сжал кулаки:
– Как это произошло? Она погибла?
– Мы сейчас разыскиваем ее убийцу, – пояснил майор. – Вот почему я умоляю вас рассказать мне все, что вы о ней знаете.
Лисицкий поежился:
– Мы познакомились довольно банально. Однажды я переутомился, и меня свалил сердечный приступ. Кроме того, признаюсь честно, один человек, которого я считал своим другом, написал ужасную статью о моем творчестве, обзывая бездарем. Люся испугалась и вызвала «Скорую». Приехали пожилая врач и Ниночка. Доктор как типаж меня нисколько не заинтересовала, но вот Лапикова – совсем другое дело. Вы никогда ее не видели живой? – уголки его губ чуть дрогнули, когда он задал этот вопрос.
Павел покачал головой:
– К сожалению…
– У нее потрясающая фигура, – Лисицкий мечтательно закрыл глаза. – Возможно, лицо не такое красивое, как хотелось бы видеть ценителям идеальной красоты, но фигура модели – девяносто-шестьдесят-девяносто. Я предложил ей поработать у меня натурщицей, и она поговорила с мужем и согласилась. Видите ли, они жили очень бедно и едва сводили концы с концами. А я предлагал неплохие деньги.
– То есть она позировала вам голой? – изумился Павел.
Лисицкий усмехнулся:
– Ну зачем же… Ниночка нужна была мне для других целей. Видите ли, те богатые дамы, которые заказывают свои портреты и готовы заплатить за них любую сумму, если портрет придется по вкусу, – очень занятые женщины. То у них теннис, то фитнес, то сауна, то косметический салон. А мне, по-хорошему, нужно работать с ними не один час. Вот я и нашел выход из положения. Я ведь не зря сказал вам о фигуре Ниночки. Так вот, я сажал ее так же, как свою клиентку, и писал с нее. Когда приходил оригинал, я добавлял черты лица и штрихи в одежде. Ниночка обычно приходила ко мне по понедельникам и пятницам, иногда я просил ее появляться и в другие дни недели. Значит, вот почему бедная девочка больше не показывается… Но ведь об этом не писали газеты, – обратился он к Павлу.
Тот кивнул:
– Да, верно, не писали.
Лисицкий провел рукой по густой шевелюре:
– А если бы даже и писали. Признаюсь, я их не читаю. А Люся никогда не посмела бы меня потревожить. Боже, да она сама расстроится, когда об этом узнает, – он заморгал быстро-быстро. – Но кто решился причинить ей зло? Она была очень светлым человечком. Таких все очень любят.
Киселев пожал плечами:
– Мы и пытаемся решить эту загадку. А как вам работалось с Марианной Пескаревой? – перевел он разговор на другую тему.
Владимир Ефимович усмехнулся:
– Это самая взбалмошная особа, которую я когда-либо писал. И ведь это была ее идея – повесить свой портрет в гостиной. Муж во всем потакал ей. Когда я увидел его, то понял: этот сделает для жены что угодно, и запросил больше обычного. Кажется, супруга звали Сергей. Он с радостью согласился на все мои условия.
– С Марианной вам приходилось трудно, – понимающе заметил Павел.
Лисицкий вздохнул:
– Еще как. Она не желала выполнять ни одно мое требование. Она не хотела позировать больше получаса. В общем, если бы не помощь Ниночки, я бы никогда не закончил ее портрет.
Майор насторожился:
– А они были знакомы?
Владимир Ефимович расхохотался:
– Кто? Марианна и Ниночка? Да боже вас упаси. Ниночка видела, как я стараюсь скрыть этот факт, потому что неизвестно, как бы себя повела Марианна, если бы об этом узнала. Кажется, она сама далеко не голубых кровей, однако такого презрения к людям я давно ни у кого не замечал. Да она бы в клочья изрезала картину, если бы… ну, вы понимаете…
– Да, – Павел наклонил голову. Он бы еще поговорил с художником, однако в комнату вошла Людмила Борисовна и строго посмотрела на мужа:
– Дорогой, кажется, все это я устроила ради тебя. И ответь мне на вопрос, почему я должна занимать гостей одна? Ты пообещал отлучиться на десять минут, а тебя нет вот уже полчаса.
– В этом виноват я, – заступился майор за Лисицкого. – Понимаете, я впервые в настоящей мастерской художника. И мне здесь все интересно. А Владимир Ефимович провел целую экскурсию. Ему за это нужно выписать премию. А в следующий раз, если можно, я приведу сюда своих друзей. Пусть приобщаются к искусству.
Супруга заметно подобрела:
– Ну, коли так, я вас прощаю. Идем, Володя, – она взяла обоих мужчин под руки и сказала: – За что любят художников, как вы думаете? Почему ими восхищаются? Не знаете? Разве его мастерская не подсказала вам ответы? Тогда я вам скажу. Сколько бы ни бушевали сиюминутные страсти в умах и душах людей, художник ежедневно приходит в мастерскую – дом своего духа – и принимается за работу. Так заведено издавна – и текущие столетия мало что меняют.
– Это верно, – отозвался Павел.
Когда они вернулись в гостиную, стол уже заметно опустел. Настя сидела на диване вместе с какой-то женщиной в ярко-красном нарядном платье и с бриллиантами в ушах. Они о чем-то с увлечением разговаривали, и Киселеву пришлось тронуть ее за плечо:
– Не пора ли нам, родная?
Настя вздрогнула:
– А, Паша. Где ты так долго пропадал?
– Беседовал с Владимиром Ефимовичем об искусстве, – пояснил супруг. – И узнал много интересного. Впрочем, расскажу дома.
– Познакомься, это тоже наша преподавательница Ирина. – Женщина чопорно кивнула полицейскому. – Они дружат с Людмилой Борисовной. А нам, пожалуй, действительно пора, – она встала, поправила платье. – Ирочка, до встречи на работе.
Ирина снова кивнула. Супруги направились к хозяевам.
– Мне было очень приятно с вами познакомиться, – сказал Павел, пожимая руку Лисицкому.
Тот ответил широкой улыбкой:
– Как и мне с вами. Хотя, признаюсь, вы меня очень огорчили насчет Ниночки. Но когда вы отыщете убийцу, расскажете мне?
– Обязательно, – пообещал Киселев.
Они с Настей оделись и вышли в снежные сумерки. Возле дома уже стояли таксисты в ожидании клиентов. Видимо, новость о том, что у художника гости, распространилась по городу, хотя супруги и постарались это скрыть. Киселевы сели в серебристый «Форд» и быстро доехали до дома.
– Надеюсь, ужинать ты не будешь, – заметила Настя. – Я очень устала. Сейчас приму душ и лягу спать.
– Конечно, дорогая. – Павел прошел на кухню и достал мобильный.
Часы показывали десять. Возможно, его друзья Скворцовы еще не легли. Несмотря на то, что майор еще не решил, является ли новость, услышанная им от художника, важной, он захотел поделиться ею с Катей и Костей. Его друг отозвался сразу. Муж и жена действительно еще не спали. Они чаевничали на кухне. Скворцов передал телефон Кате, которая подробно, с интересом расспросила его о выставке и о мастерской и затаила дыхание, когда он начал рассказывать о знакомстве Лисицкого и Лапиковой.
– Все равно извини, что побеспокоил, – сказал Киселев. – Я даже не знаю, пригодится ли нам эта информация.
– Чувствую, в ней скрыто что-то важное, – ответила Зорина. – Только вот пока не знаю что. Завтра воскресенье, Паша, и последний день, который дает мне Маховский на раздумья. Предлагаю завтра снова собраться у нас. Мы еще раз пройдемся по этому делу факт за фактом.
– Не возражаю, – откликнулся Киселев. – А сейчас я отправляюсь спать. Все же эти публичные мероприятия, даже очень интересные, довольно утомительны.
– Спокойной ночи, – ответила ему журналистка. – Мы с Костиком тоже собираемся ложиться. Завтра у нас будет время обстоятельно пообщаться.
Глава 19
На следующий день, как и было запланировано, весь отдел собрался у Скворцовых. Петя привел свою молодую жену Галину, с которой познакомился во время расследования одного из преступлений, и они с Настей решили помочь своей подруге и посидеть с Полиной, пока их мужья и Катя будут разговаривать о деле. Зорина заварила чай и разливала его по кружкам.
Глава 19
На следующий день, как и было запланировано, весь отдел собрался у Скворцовых. Петя привел свою молодую жену Галину, с которой познакомился во время расследования одного из преступлений, и они с Настей решили помочь своей подруге и посидеть с Полиной, пока их мужья и Катя будут разговаривать о деле. Зорина заварила чай и разливала его по кружкам.
– Итак, что нам удалось выяснить за это время? – спросила она. – В принципе, мне многое известно. Только ты, Ленечка, стоишь как-то в стороне, – она посмотрела на Сомова.
Оперативник кивнул:
– И мне есть что рассказать. Правда, кое-что вряд ли покажется интересным. Я продолжал следить за Маховским, и они с Пескаревой встречались каждый день. Однако, как мы с вами понимаем, этот факт вовсе не является для него обвинительным заключением. Встречи проходили в том же ресторане, причем парочка была очень осторожной и следила, чтобы никто из посетителей или персонала не уловил ни слова. Женщина ни разу не пригласила его ни к себе в гости, ни в гостиницу для уединения и ни разу не поехала к нему домой. После беседы они неизменно расставались, даже не поцеловавшись, и каждый ехал в свою сторону.
– Понятно, – кивнул Павел. – А что ты узнал интересного?
– Я навел подробные справки об этом Маховском, – продолжал Леонид. – Как нам и было известно, он пошаливал в молодости, занимаясь рэкетом в одной криминальной группировке. Начал подобную деятельность, как тогда начинали все. Парнишки, ходившие в спортзал, попали под влияние тренера, захотевшего заработать деньги не умом, а кулаками. Ну он их и сагитировал. Вы помните те времена? Парни гордились, что они занимаются бандитской деятельностью.
– Это мы знаем, – перебил его Скворцов.
Леня покачал головой:
– Знаете, да не все. Например, как бы вы ответили на такой вопрос: кто из проходящих по делу Лапиковой ходил с ним в один спортзал и занимался рэкетом в молодости? Правда, потом, по настоянию родителей, бросил и ушел в армию? Ну, отвечайте.
Павел, Костя и Петя переглянулись.
– Сдаемся, – ответил за всех Прохоров.
– То-то, – удовлетворенно заметил Леонид. – Не кто иной, как почивший охранник «Дубков» Василий Дмитриенко.
Катя стукнула себя по лбу и поморщилась:
– А я все ломала голову, почему Дмитриенко не оставили в живых. Допустим, тот, кто приехал, чтобы похитить Нину, вызвал ее и остановил машину неподалеку от ворот. Было, как вы знаете, темно, и даже если Дмитриенко бы кого-то увидел, то потом вряд ли описал бы его. Однако Василий узнал приехавшего, и это – мы теперь не сомневаемся – был Маховский. Возможно, Дмитриенко не раз встречал его в городе и видел его машину или услышал знакомый голос. В общем, об этом нам расскажет сам господин Маховский, когда мы припрем его к стенке. А мы это сделаем, и в скором времени.
– Хотелось бы верить, – вздохнул Киселев.
– Вот увидишь, – заверила его Зорина. – Я чувствую: истина где-то рядом. Какая-то из тех загадок, которые мы с вами обозначили, содержит и отгадку. Если бы только понять какая…
– Если Маховский подъехал за Лапиковой, как думаешь, был ли в машине Николай Лапиков? – поинтересовался Костя.
Журналистка пожала плечами:
– Об этом он тоже должен нам рассказать. Мне кажется, был, хотя я в этом не уверена. Он вызвал жену, это не оспаривается. Однако Нина наверняка знала Маховского и села к нему еще и потому, что об этом ее попросил Коля, если сам не сидел в салоне.
– Но зачем Маховскому похищать Нину? – задал вопрос Петя.
Катя развела руками:
– Ответим на этот вопрос – узнаем причину ее убийства. – Женщина посмотрела на часы. – Ребята, скоро мне нужно будет давать Маховскому ответ. Чтобы определиться, что ему говорить и как себя вести, я должна выяснить еще несколько вещей. Леня, ты отправишься на станцию «Скорой помощи» и отыщешь там врача, Белову Ксению Павловну. Она видела, как однажды к Нине приезжал какой-то мужчина на крутой иномарке. Ты покажешь ей снимок Маховского и выяснишь, не его ли она видела тогда. Это во-первых. Во-вторых, нужно выяснить, действительно ли Нина Лапикова и Марианна Пескарева не были знакомы, как утверждает художник Лисицкий. Мне кажется, они знали о существовании друг друга. А для этого расшибитесь в лепешку, но попытайтесь выяснить, не общались ли они в Турции. В-третьих, пусть нам сообщат, не произошло ли в Анталии какое-либо преступление как раз во время пребывания Лапиковой.
– Хотите, чтобы я поехал в Анталию? – оживился Петя.
– Даже не мечтай, – прервал его Павел, но вдруг хлопнул в ладоши. – А почему бы нет?
– Это был бы лучший вариант, – заметила Катя. – Ребята, я бы поехала сама, да не могу, и вы это прекрасно знаете.
– Думаешь, Кравченко выделит такие командировочные? – усмехнулся Костя.
– Если вы расскажете ему, что выходите на след убийц Пескарева, – отозвалась Зорина. – Уверяю, ради этого он выложит свои кровные. – Журналистка взяла в руки мобильный супруга. – Костенька, я знаю, у тебя тут забит номер шефа. Звони, и увидишь, что он тебе скажет.
– Звони, – подключился и Павел.
Аппарат задрожал в длинных пальцах Скворцова.
– Что, по-вашему, легко вот так ему позвонить?
Коллеги и жена смотрели на него с нетерпением. Наконец майор решился и нажал кнопку вызова. Кравченко долго не брал трубку, а потом гаркнул в самое ухо подчиненного:
– Я на даче, черт возьми! И в выходные не даете мне покоя! Если ты звонишь по пустяку, мы поговорим с тобой в понедельник.
– Вас интересует убийство Пескарева? – спросил Костя совершенно невинно.
– Песка… – полковник закашлялся. – Только не говори, что вы уже поймали убийцу. Это слишком хорошо.
– А если я скажу, что мы взяли его след? – закинул удочку Константин.
Полковник вдруг смягчился:
– Рассказывай, да поподробнее.
– После тщательного расследования мы выяснили: убийство Сергея Пескарева каким-то образом связано с убийством Лапиковой, – отчеканил Скворцов.
Алексей Степанович крякнул:
– Ерунда какая-то. Быть не может, при чем тут Лапикова?
– Мы поговорим об этом в понедельник, но только от вас зависит, насколько полную информацию я вам предоставлю, – заметил Константин.
– Неужели? – поинтересовался Кравченко. – И что от меня требуется?
– Посодействовать поездке Пети в Анталию, – выпалил Скворцов и зажмурился. Он ожидал, что на него обрушится водопад ругани, однако, на его удивление, начальник очень спокойно отозвался:
– И что вы собираетесь выяснить?
– Были ли они знакомы, – пояснил Костя.
Полковник хмыкнул:
– И ради этого лететь за границу? Ерунда. И вообще, мне кажется, это неважно. При чем тут Лапикова и Пескарева?
– Долгий разговор, – сказал Скворцов.
– Если разговор серьезный, приезжайте немедленно ко мне на дачу, – пробасил полковник. – Адрес вы знаете.
В трубке раздались короткие гудки, и Скворцов растерянно посмотрел на коллег.
– Если мы сейчас отправимся на дачу к Кравченко и убедим его в нашей правоте, думаю, он согласится отпустить Петю.
Катя кивнула:
– Очень хорошо, поезжайте.
Мужчины встали из-за стола.
– Костя, надеюсь, ты нас подбросишь, – сказал Павел.
Скворцов развел руками:
– В чем вопрос? Только, боюсь, на дорогах снегу намело. А нам дорога каждая минута.
– Поменьше разглагольствуй, – отрезал друг. – Одевайтесь, ребята.
Петя и Павел заглянули в комнату Полины и сообщили женам, что отлучатся на некоторое время.
– Думаю, долго уговаривать его не придется, – высказал предположение Киселев.
– Как сказать, – засомневался Петя.
Мужчины быстро оделись и вышли в заснеженный двор. Холодный салон «девятки» вместил всех.
– Сворачивай сразу на объездную, – посоветовал другу Киселев. – Смотри, какие сугробы намело. В городе такие пробки, что застрянем надолго. Давай попробуем объехать.
– Давайте. – Костя включил зажигание и вырулил на дорогу.
Некоторые снежные заносы машина преодолевала с трудом. Наконец удалось свернуть на объездную, и они помчались по автомагистрали.
Дача полковника находилась в кооперативе «Лесной». Летом здесь было очень хорошо, и дачники получали удовольствие не только от свежего воздуха, но и от близости речки и леса. В лесу они собирали грибы и ягоды, а в речке ловили рыбу. Полковник не раз приглашал своих коллег на рыбалку и шашлыки. Однако сегодня никто из оперативников не думал об отдыхе.
Глава 20
Дача Алексея Степановича Кравченко представляла собой добротный двухэтажный коттедж с сауной, бильярдной и оранжереей, где жена полковника, Виктория Евгеньевна, выращивала крохотные огурцы, которые потом закручивала и угощала ими весь отдел. Летом чета Кравченко практически жила здесь, а зимой нередко сюда выезжала, чтобы подышать воздухом, поесть шашлыка и просто отдохнуть на природе. Глядя по сторонам, оперативники понимали, почему мороз не пугает дачников: ни одна пора года не может сравниться по красоте и великолепию с белоснежной нарядной зимой: ни яркая, жизнерадостная, ликующая весна, ни лето, неторопливое и пыльное, ни чарующая осень в прощальных уборах. Когда выпадает снег, за окном неожиданно возникает такой сказочно-чудесный мир, столько пленительной красоты, поэзии открывается даже в примелькавшихся уличных бульварах, скверах и парках, что невозможно усидеть в комнате. Непреодолимо потянуло воочию увидеть и необъятный молочно-белый купол неба, и мириады сыплющихся с выси игривых снежинок, и вновь ожившие деревья и кустарники, и всю преображенную природу.