Все понимали, что у Мирошкина на эту молодую особу нет ничего, кроме подозрений. Ни отпечатков пальцев, которые могли бы взять из морга по горячим следам, ни орудия преступления, инструмента (опять же с отпечатками пальцев), которым был отделен палец покойницы. Ни следов на детской коляске, из которой были взяты деньги Пирского. Надежда была лишь на свидетельницу – Тамару Петровну Аверочкину, в квартире которой прятали коляску-близнеца. Она должна была подойти с минуты на минуту.
Лиза подстраховалась, когда ехала на квартиру Вадима Клеца. Позвонила Мирошкину и предупредила его. Как чувствовала, что будут сложности.
Людмила Клец, которая, к счастью (или несчастью), оказалась в квартире вместе с братом, вела себя по отношению к непрошеным гостям крайне агрессивно. Сначала дверь открыла, а когда поняла, что пришли по ее душу, едва не вытолкала их на лестницу:
– Кто вы такие и что вам нужно от моего брата?
Лиза принялась объяснять Людмиле, что всем будет лучше, если она во всем признается и вернет деньги. Что Пирский, возможно, ее простит. Даже предложила вариант с неофициальным признанием – прямо сейчас отправиться к Пирскому вместе с братом Вадимом, который дал ей наводку на семью Пирских (в чем и ему тоже следует признаться, а заодно и рассказать, что именно он увидел в планшете Лены, чтобы помочь следствию поскорее разыскать ее). Однако Людмила, будучи совершенно бездарной актрисой, но весьма склочной и даже глуповатой женщиной, продолжала делать вид, что не понимает, о чем идет речь, и пыталась физически вытолкать Лизу с Глафирой из квартиры.
– Людмила, мы знаем, что это вы имеете отношение к исчезновению Елены Пирской, что вы похитили двести тысяч евро у ее отца Михаила Пирского, а также и то, что вы осквернили труп убитой Марины Варфоломеевой. Несколько статей уголовного дела с большими сроками уже у вас в кармане! Но я адвокат, у меня связи, и я могла бы помочь вам избежать наказания в случае, если мы с вами прямо сейчас поедем к Пирскому… И все это я сделаю для вас исключительно ради того, что вы поможете нам разыскать Лену!
Но Людмила прямо на глазах ковала для себя тюремную решетку. Видно было, что она растеряна, напугана, но не желает даже себе признаваться в том, что натворила. И это ее состояние Лиза могла объяснить единственно тем, что Людмила с самого начала была уверена в том, что ее никогда не вычислят, не найдут, не накажут.
Мирошкин блефовал. Говорил спокойно, обстоятельно, демонстрируя Людмиле свою осведомленность во всем, что касалось ее участия в исчезновении Лены Пирской.
– Ваш брат, Людмила, многое почерпнул из планшета Пирской, ведь так? Он узнал, что она собирается куда-то отправиться, не предупредив родителей, и вы решили воспользоваться этой информацией в своих корыстных целях… – Мирошкин был крайне осторожен в выражениях и говорил таким образом, чтобы его ни на чем невозможно было подловить. Вот и сейчас он ни слова не сказал прямым текстом о побеге, поскольку не был ни в чем уверен. – Но кое-что он узнал и от самой Лены. К примеру, историю о том, как ее мама, когда она была маленькой, перепутала коляски, отправляясь на прогулку… Именно эта история натолкнула вас на мысль о подмене колясок с деньгами.
– Я не знаю, о чем вы говорите, не понимаю, в чем вы меня обвиняете… – твердила, нервно покусывая подушечки пальцев, Клец. И Глафира, внимательно наблюдавшая за ней, вдруг почувствовала тошноту. Такое с ней бывало, когда ее мозг отказывался что-то воспринимать. Совершенно дикий, дерзкий, циничный план мог бы, к примеру, придумать настоящий преступник. Но женщина…
Глафира наклонилась к Лизе и шепнула:
– У нее проблемы с психикой, явно. Я, конечно, не психиатр…
– Нет, Глафира, с психикой у нее все в порядке. Просто она редкая алчная и, как ты правильно выразилась, циничная скотина, вот и все, – так же тихо ответила ей Лиза, не отводя взгляда от прозрачной стены, за которой, как змея на сковородке, извивалась в своих бесполезных отрицаниях Мила Клец.
Опомнившись, Клец вдруг потребовала адвоката. Своего адвоката – Виктора Гудкова. Лиза была с ним знакома, среди коллег его звали Гудвином. Серьезный, опытный, неподкупный и очень дорогой адвокат.
Мирошкин прервал беседу, и в комнату вошли пять женщин, типажом похожих на Клец. Миниатюрные, интеллигентного вида, с темными волосами. Итого, вместе с испуганной таким поворотом дела Клец, шесть женщин, среди которых свидетельнице предстояло узнать ту самую девушку, которая, назвавшись Леной, снимала у нее квартиру.
Тихо скрипнула дверь, Сергей ввел главного свидетеля – Аверочкину. Маленькая круглая женщина с розовым лицом и растрепанными светлыми волосами. Перепугана насмерть. Повернула голову, увидела стоящих в ряд за прозрачной стеной женщин и, вытаращив глаза, несколько мгновений смотрела на них, после чего, прикрыв рот рукой, обернулась к Сергею Мирошкину и утвердительно затрясла головой:
– Вон, вон та, вторая справа, которая смотрит в окно. У нее еще сережки такие красные в ушах. Это она. Точно. Была бы Библия, что называется, присягнула бы.
– Вы уверены?
– Конечно, уверена! И как это вам удалось ее найти?!
В это время все, кроме Людмилы Клец, покинули комнату за прозрачной стеной, и Сергей привел туда Аверочкину, усадив ее напротив Людмилы.
– Сейчас начнется самое интересное! – воскликнул Денис, которого все, что происходило на его глазах, сильно забавляло. – Ох, замучили мою Аверочкину!
– Вы знакомы? – спросил Сергей Людмилу, указывая ей на Аверочкину.
– Первый раз вижу! – с ненавистью глядя на Тамару Петровну, процедила Клец.
– Да как же это так, милая?
– Никакая я вам не Мила! – Лицо Людмилы исказила гримаса отвращения, она даже привстала и сделала невольное движение, как будто стряхивая с себя невидимые крошки.
– Да я и не сказала, что ты Мила… Ты же Лена! Во всяком случае, именно так ты себя назвала, когда пришла ко мне, чтобы снять квартиру…
Все, что происходило дальше, уже никому не было интересно, поскольку каждая фраза Клец была предсказуемой. Увидев Аверочкину, она растерялась окончательно и даже фразу «я не буду говорить без моего адвоката» стала произносить все реже и реже.
– Она сдулась, – подытожил Денис. – Деньги у нее, и через некоторое время она уже будет готова их вернуть. Или она уже опоздала?
Лиза пожала плечами:
– Мы же с Глашей предложили ей вернуть деньги Пирскому сразу же, объяснили ей на пальцах, что тем самым она избежит суда и останется на свободе.
И вдруг представление, за которым троица наблюдала последние пару часов, привлекло к себе внимание.
Людмила Клец вскочила из-за стола и забилась в угол.
– Я не хотела говорить… – дрожащим голосом произнесла она, закрывая лицо руками. – Но все это придумала не я, понимаете, не я! Это мой братец, Вадик… Понимаю, нехорошо выдавать близкого тебе человека, но почему я должна отдуваться за других? Это же он читал планшет… Рассказал, что у нее есть парень, с которым она собирается сбежать.
Лиза, Глафира и Денис даже приблизились к стеклянной стене, чтобы не пропустить ни единого слова.
Сергей Мирошкин, похоже, тоже напрягся.
– Тамара Петровна, подождите меня, пожалуйста, за дверью, – он выпроводил Аверочкину из комнаты, чтобы остаться с Клец.
Приблизившись, он положил ей руку на плечо. Она вздрогнула, и плечи ее сжались еще больше.
– Присядьте, пожалуйста. И постарайтесь успокоиться. То, что вы сейчас сказали, для нас очень важно, понимаете? Если вы во всем признаетесь, то суд учтет это…
– Я здесь вообще ни при чем… – прошипела Клец. – Суд, признание… Это не про меня. Допрашивайте лучше моего братца. Говорю же: это он читал планшет, вот ему и задавайте свои вопросы. И палец у той бедной девушки, что в морге, тоже он отрезал. А с меня хватит ваших угроз и всего остального… И деньги тоже у него… А меня отпустите. Я устала, мне плохо…
– Вот сука! – вырвалось у Дениса. – Да у нее на лице написано, что это все она замутила… И так быстро сдала братика…
– Но палец-то наверняка брат отрезал, – сказала Глафира. – Думаю, это была его часть работы. Надо же ей было как-то привязать Вадима к этому делу. Вероятно, за это он должен был получить часть денег.
Между тем Людмила Клец сползла по стенке, и Мирошкин едва успел ее подхватить. Возможно, этот обморок был инсценирован, как и там, в морге, возможно, Людмила на самом деле потеряла сознание.
– Пойду помогу Сереже, – вызвалась Глафира. – Думаю, что мы обойдемся без врача. У Мирошкина есть нашатырь, это я точно знаю.
Она ушла, минут через пять к ним заглянул Сергей.
– Вы тут прямо как в кино, – устало улыбнулся он. – Я с самого начала предупреждал вас, что ничего хорошего из этого допроса не выйдет. Хорошо, что Аверочкина дала свидетельские показания.
– Сережа… Я понимаю, конечно, что прошу о невозможном… Но ты не мог бы притормозить, не давать пока этому делу официальный ход?
– Сережа… Я понимаю, конечно, что прошу о невозможном… Но ты не мог бы притормозить, не давать пока этому делу официальный ход?
– Лиза, но ведь они с братом украли двести тысяч евро!!!
– Они вернут… И я договорюсь с Пирским. Мне нужно поговорить с Вадимом, не допросить его, а именно поговорить. Хотя можешь называть это как угодно. Он читал переписку Лены, он может многое рассказать о ней. А наша главная цель все-таки найти ее. Как видишь, нам не очень-то повезло с этим делом. Все крутимся вокруг да около…
– Не повезло?! Вообще-то вы нашли тех, кто украл деньги. Думаешь, твой Пирский это не оценит?
– Меня наняли, чтобы я нашла его дочь. Так что там с Вадимом, где он?
– У меня в кабинете. Если хочешь, пойдем со мной, поговоришь с ним. Но что делать с этой артисткой, Клец?
– Пусть с ней Глафира побудет. Мне кажется, что ей на самом деле стало плохо. Ну так что, Сережа? Мы договорились?
– Лиза, ты знаешь, я для тебя на все готов. Но Пирский… Ты так уверена, что он не захочет крови?
– Уверена. Сейчас для него самое важное – найти дочь. Тем более что деньги мы почти нашли… Не верю, что она растратила их так быстро.
В кабинете Мирошкина было сильно накурено. Вадим Клец, худой подросток с белым лицом и взлохмаченными темными длинными волосами, курил очередную сигарету, по всей вероятности, предложенную ему Мирошкиным, и смотрел на мир затравленным взглядом.
– Вадим, меня зовут Елизавета Сергеевна Травина, я адвокат и помогаю разыскивать пропавшую, как ты знаешь, почти две недели тому назад Елену Пирскую, твою одноклассницу. Ты можешь нам в этом помочь?
– Сколько лет ей светит? – хриплым, прокуренным голосом спросил он, глядя на Лизу немигающим взглядом.
– Если она вернет деньги и если ты поможешь нам разыскать Лену, то я лично сделаю все возможное, чтобы вашу семью оставили в покое. Человеку свойственно ошибаться… Это я о твоей сестре.
– Постойте! Травина… Я где-то уже слышал о вас… Что вы помогаете разваливать сложные уголовные дела… и все такое… – Он устало отмахнулся, как будто бы вдруг до него дошло, что все то, что он сейчас говорит, в сущности, уже не имеет никакого смысла.
– Вадим, так ты расскажешь мне, о чем писала Лена в своем планшете?
– Да там и говорить-то особенно нечего! Я так понял, что она влюбилась и решила сбежать со своим парнем. У них был какой-то план.
– Как его зовут?
– Я знаю только его ник в Интернете – «Гюго».
– Отлично! Ты можешь написать мне, в какой социальной сети они вели переписку, чтобы мы могли сами все прочесть и вычислить его?
– Да, но только это не социальная сеть, это просто какой-то киношный сайт с чатом… Давайте ручку, я напишу.
– Куда они собирались? Когда именно?
– Пятого мая они улетали. Но куда именно – там этого нет, я не знаю…
– А что она написала про родителей?
– Ну, что-то типа: пусть немного поволнуются, вспомнят, что у них есть дочка… Но без особой злости… Там, в этой переписке, они буквально обменивались фразами, такими… как бы это вам сказать… Не по теме, что ли. Предположим, идет обсуждение фильма, и между строчками все это, скупыми словами, но я понял… Лучше бы ничего не понимал, не читал вообще… Так, от скуки заглянул в этот чертов планшет!
– Ты знаешь, что твоя сестра все свалила на тебя?
– Да уж лучше сесть, чем носить все в себе… Я устал. Мне эта… девушка… не то чтобы снится, она вообще не выходит у меня из головы. Моя сестра… она просто хотела свалить отсюда, хотела купить дом за границей… Она вряд ли меня потом забрала бы к себе. Мавр сделал свое дело, сами знаете, как это бывает… У нее вообще крыша поехала… Если надо, я все напишу, как было. Говорю же, пусть лучше я сяду.
– А где деньги?
– Не знаю я!
– Ты бы сказал ей, чтобы она вернула деньги. Она же еще не успела их потратить?
– Думаю, что нет, не успела, она только начала договариваться.
– Родители ваши, конечно, не в курсе.
– Да мать умрет, когда узнает! Просто не выдержит! А отец… Он и так считает меня недоумком, я же плохо учусь, а они все свои деньги тратят на мой лицей.
– Если ты убедишь свою сестру вернуть деньги, я помогу тебе.
– Она вернет… Деньги у нее, это я точно знаю.
Лиза вернулась к Глафире с Денисом.
– Ну что, с Клецами разобрались. Осталось только выяснить, куда подевалась Лена. Прошла неделя, она решила, предположим, смилостивиться над родителями и позвонила им… Есть еще новости?
– Похоже, в доме Брушко обнаружили «жучки». А это значит, их искали и нашли. Я же говорю: им есть что скрывать…
В это время дверь распахнулась, вошел Мирошкин, за ним следом – Вадим.
– Он хочет тебе что-то сказать, – сказал Сергей недовольным тоном. Видно было, что его эта история уже достала. Ведь, по сути, помогая Лизе, он просто тратил время, поскольку с каждой минутой становилось очевидным, что уголовного дела на Клецов заведено не будет, а это значит, что ему не удастся выполнить свой профессиональный долг и позволить свершиться правосудию. И все это он делал исключительно ради Лизы, полностью доверяя ей и полагаясь на ее интуицию.
– Я тут кое-что вспомнил, – сказал Вадим, рассеянно жестикулируя, словно ему некуда было девать свои руки. – Она написала что-то о «Боровицкой».
– Что?
– Поконкретнее можно?
– Ну, она написала, что на «Боровицкой» проблемы с электричеством, что нужно что-то там отремонтировать, проводку или розетку.
– «Боровицкая»… Это же станция метро! – сказала Лиза.
– Может, она уехала в Москву? – предположила Глаша. – И снимает там комнату, к примеру?
Сказав это, Глафира покраснела, поскольку поняла, что высказала и без того очевидную вещь.
– Спасибо, Вадим, – сухо сказала Лиза, которая не могла не отреагировать на дурное настроение Сергея Мирошкина. – Сережа, пожалуйста, останься на минуту…
– Вадим, подожди меня за дверью, – строго приказал он Клецу. – Сбежишь – посажу за изнасилование и убийство Варфоломеевой!
– Мамадарагая… – прошептал Вадим, буквально вываливаясь из кабинета.
– Лиза, я знаю, что ты хочешь мне сказать, но у меня есть и свое мнение… Я не понимаю, почему ты нянчишься с этими отморозками – Клецами? Они же уроды! И они должны понести наказание!
– Сережа, ты пойми, Вадим – совсем еще ребенок, и его сестрица им явно манипулирует. Вероятно, Вадима зашпыняли родители, простые люди, которые все свои деньги тратят на его образование, а он вот такой, какой есть, со средними способностями, и выше головы никогда не прыгнет! Может, он будет хорошим поваром или автомехаником, фермером или портным! Ну не идет у него учеба, понимаешь, и он мучается… В школе, я думаю, у него тоже не все благополучно, и ему достается от учителей да и от одноклассников… Ты же видел его? Зашуганный какой-то, больной, слабый, неуверенный в себе… Сестра его – полная противоположность. У нее есть конкретные цели, и она идет к ним, что называется, по головам. Вероятно, еще до того, как Вадим рассказал ей, причем совершенно случайно, просто так, о Елене Пирской и ее побеге, она спала и видела себя с бабками за границей… Все мечтала, к примеру, выйти замуж за богатого мужика или выиграть в лотерею. В свободное время Людмила смотрела кино, представляя себя на месте преступников, которым удавалось быстро разбогатеть, и когда Вадим рассказал ей про Пирскую, эта информация семенами упала на хорошо подготовленную, благодатную почву ее мечтаний. И в голове ее созрел совершенно безумный план! Вроде бы они и не преступники – Лену-то не похищали!
– Лиза, да угомонись ты… Я все понимаю!
– Понимаешь, Сережа, я могла бы тебе все обосновать, разложить по полочкам в случае с Людмилой Клец, но просто не вижу смысла сейчас погружаться в ее очень темный внутренний мир, что объяснило бы нам жгучее желание этой молодой дамы уехать из страны. Я бы даже сказала, болезненное желание…
– Ладно, Лиза, все, закрыли эту тему. Только ты сама позвонишь Пирскому, поедешь к нему и все объяснишь, вернее, попросишь его не возбуждать уголовного дела в отношении Клец.
– Только после того, как ты решишь вопрос с деньгами. Сережа… Если мы вернем деньги Пирскому и разыщем его дочь, то вся моя команда будет в твоем распоряжении. Мы возьмемся за самое трудное дело и будем работать бесплатно и день и ночь.
– Заметь, ты сама это предложила. – У Мирошкина на лице появилось подобие улыбки. – Знаешь, у меня действительно проблемы.
– Вот и поговорим! Ты когда освободишься?
– Часа через два.
– Глафира к себе на ужин пригласила, приедешь? Теплая компания, свежий воздух…
– Считай, что уговорила! – На этот раз Сергей улыбнулся по-настоящему. Даже глаза его улыбнулись.
В машине все расслабились, Лиза даже задремала.
– Деликатесов не обещаю, но в морозилке имеются домашние пельмени, в холодильнике – деревенская сметана, большущий окорок, – сказала Глаша уставшим и голодным друзьям. – Вы себе не представляете, как вам обрадуется Дима!