– А, что?!
Командир беззвучно открывал рот:
– …кафа!
– Какая кафа?
– Отряд Усеркафа! Он уже на подходе, уже недолго осталось! Только держитесь, парни!
Только держитесь…
Сеча продолжалась, даже вроде бы стала еще ожесточеннее, злее. Никто не щадил раненых – их добивали, никто не хвастал своим благородством – противника доставали и били всем чем угодно и как угодно. Нападали трое на одного, потом брались за следующего… Вон за кустом двое вражин наседали на лучника.
– Держись, Беду! Слава Амону!
Подняв оброненный кем-то меч, Макс рванулся на помощь. Помочь успел, отвлек на себя врагов, но и сам, обернувшись на громогласный вопль, получил по голове палицей. Густая шевелюра смягчила скользящий удар, но все же в глазах потемнело, и юноша со стоном повалился в пыль.
И не видел уже ничего.
Ни беспорядочно бегущих врагов, ни воинов Усеркафа, ни грозной щитоносной пехоты великого фараона Ка-маси. А вот его некоторые увидели.
– Эй, Каликха, постой!
– Что тебе, Ах-маси? Хочешь помешать мне ворваться первым во вражеский лагерь?!
– Не в этом дело. Смотри-ка, кто здесь лежит!
– Лежит? Ты, верно, хотел сказать – валяется, словно брошенный мешок… О, боги! Не может быть! Джедеф! Ведь это Джедеф, точно!
– Точно он! Кажется, не убит, ранен. Да-да, сердце бьется! Скорей! Эй, эй, колесничий! Заворачивай, заворачивай! Тебе, тебе кричу, дылда! Успеешь еще пограбить вражеский стан, всем достанется. Давай-ка сюда! Стой. Помоги-ка…
Глава 17 Весна 1553 г. до Р. Х. (месяц Паини сезона Шему) Дельта. Наемник
– Ты найдешь его там во что бы то ни стало! Найдешь и предупредишь… если он, конечно, все еще жив. – Военачальник Рамос погрустнел, впрочем, тут же гордо вскинул голову. – Петосирис знал, на что шел. Знал, что враги могут бросить его тело на съедение гиенам, или оставить гнить в земле, или – сжечь! В любой миг поля Иалу могут стать недоступными для него, но Петосирис на это пошел, пошел ради своей родины, ради своих богов, ради всех нас – жителей Черной земли. Воистину это великий человек, да помогут ему боги!
– Воистину так, – важно согласился Макс.
Они с командиром Рамосом находились сейчас в небольшой барке на середине реки. Это было самое удобное место для того, чтобы никто даже случайно не смог подслушать беседу: настолько высоко военачальник ценил своего человека, агента, внедренного в высшие круги хека хасут в самой их столице, городе Хат-Уарит. О да, несомненно, сведения, предоставляемые этим агентом, имели большую ценность. Во многом благодаря им была выиграна та битва при городе Инебу-Хедж, в которой едва не погиб и Максим. Слава Амону, его вытащили на себе друзья из передовой тысячи Усеркафа – Ах-маси и Каликха.
– Запомни тайное слово к Петосирису: «Скоро Амон и Ра станут как братья!» Если все в порядке, он должен ответить: «Воистину как единое целое».
– Амон и Ра станут как братья… – тихо повторил молодой человек. – Как единое целое. Можно спросить тебя кое о чем, почтеннейший командир Рамос?
– Почему выбрали именно тебя? – Военачальник усмехнулся. – Не только потому, что ты умен, храбр и умеешь хорошо драться. Ты – наполовину шардан, светлокож и светлоглаз, а наемников сейчас очень много в дельте. Тебе легче, чем кому-либо другому, будет проникнуть в Хат-Уарит, не вызывая никаких подозрений. К тому же тебе доверяет Нофрет, а Хозяин Великого Дома ценит ее мнение.
– Ах, вот оно что. – Вспомнив о Тейе, юноша невольно улыбнулся. – Но я не об этом хотел узнать. Вернее, не только об этом. Почему такая спешка? Ваш человек на грани провала?
– Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, но догадываюсь. Да, не буду скрывать – ситуация обострилась. – Рамос огляделся по сторонам и понизил голос – даже здесь, в барке! – Мы знаем, что среди высших вельмож царя есть предатель! И он, несомненно, умен и сообразителен, так что неизбежно вычислит нашего человека, и скорее рано, чем поздно. А Петосирис нужен – это целый клад знаний о хека хасут, а война вовсе не закончится со взятием Хат-Уарита. К тому же Петосирис – человек, близкий досточтимой матери Хозяина Великого Дома. Ты должен найти и предупредить его во что бы то ни стало!
– Я готов, – негромко промолвил молодой человек. – Готов идти в Хат-Уарит хоть даже сегодня.
Рамос покачал головой:
– Не спеши, юноша! Отправишься завтра, с рассветом. Сегодня же жрецы расскажут тебе все о вражьей столице. Все, что знают.
Он даже не успел как следует попрощаться с Тейей. В сопровождении верных слуг девушка уезжала обратно в Уасет – здесь, в самом преддверии дельты, уже становилось слишком опасно. На удивление Максима, свита оказалась не такой уж большой – всего трое рабов и одна пожилая толстуха-рабыня.
Девушка увидела возлюбленного издали, подбежала, не стесняясь чужих глаз, обняла, потерлась носом о щеку:
– Ты пришел проститься со мной? Я рада.
– Рада, что уезжаешь?
– Что скоро мы будем вместе!
Юноша только хмыкнул в ответ: ну надо же – скоро! Как сказать, как сказать…
Тейя погладила его по плечу:
– Отойдем. Во-он туда, к деревьям.
Здесь, на севере, местность была другой, не такой, как на знойном юге: трава казалось густой и необыкновенно зеленой, росший по берегам тростник колыхался, словно безбрежное море, и таким же морем, только серебристо-голубым, казалась широченная река. Тут и там во множестве росли кустарники и деревья, яркие цветы сверкали упавшей на землю радугой, повсюду порхали разноцветные бабочки и птицы. Дышалось легко – воздух был насыщен влагой близкого моря. Только вот очень часто порывы ветра приносили гнилостный запах болот, знаменитых непроходимых топей дельты.
У пристани, в полусотне шагов, лениво покачивались на волнах барки.
– На которой из них поплывешь ты? – обняв девушку, тихо спросил Макс.
– На той, синеглазой, видишь?
На носу стоявшего ближе всех к берегу судна густой синей краской были выведены глаза.
– Не мало ли у тебя охраны, милая? Ведь повсюду разбойники. Вдруг нападут?
– Не нападут. – Девушка беспечно отмахнулась. – Все, что к югу, уже освобожденная от захватчиков наша земля! Там повсюду наши чиновники, воины и жрецы – чего ж мне бояться?
– Твои слуги… – Максим обернулся.
– Это верные люди!
– Мне они почему-то такими не кажутся! Посмотри же, у них физиономии бродяг и лжецов. Почему ты не взяла с собой воинов?
– Воины есть на барке.
– Ну, слава Амону… О, боги!
– Что?! – дернулась Тейя. – Что такое? Почему ты так смотришь?
– Какая ты красивая, милая! – прошептал молодой человек с самым искренним чувством. – Самая красивая на всей земле.
Прижав возлюбленную к себе, он крепко поцеловал ее в губы… как делали хека хасут. Или – не делали, но все новое, необычное, непривычное приписывали именно им.
С барки замахали руками.
– Ну все, мне пора! – со вздохом промолвила девушка. – Прощай и – до встречи.
Лукаво улыбнувшись, она махнула рукой слугам и быстро побежала вниз, к барке. Затканный золотом прозрачно-зеленый подол ее платья развевался на бегу, словно боевое знамя.
Максим проводил девчонку глазами и вздохнул. Отчего-то стало вдруг грустно. Подумалось, что, наверное, лучше бы ему отправиться в свой поход первым. Не так бы было грустно прощаться. А так… Сколько еще до вечера?
Впрочем, скучать ему не дали. Как и обещал Рамос, не успела еще барка с Тейей отчалить, а Максим уже очутился в цепких лапах жрецов. Важные, с бритыми головами, одетые в длинные белые схенти, они несколько часов кряду учили будущего шпиона всему тому, что принято у хека хасут. Как одеваться, как приобретать пищу, просить ночлега, благодарить – в общем, всему. Запомнить сии сведения оказалось не так уж и сложно – в дельте ведь жили и простые люди, такие как и везде вдоль Великого Хапи. Они-то не порывали со своими обычаями и богами и по-прежнему говорили на своем языке. А наемник-шардан, под видом которого Максим должен был попасть в Хат-Уарит, мог и не знать речи захватчиков, точнее – недостаточно хорошо ее знать.
Они сидели в высоком шатре, и пахучие благовония курились перед золотыми статуями богов – Амона, Осириса, Гора. Когда наступила ночь и над черной водой Хапи повисли желтые звезды, жрецы ушли, кроме одного – старого и мудрого жреца Амона. Максим подумал вдруг: неужели Тейя – родная сестра этого старика?! Может быть, сводная? Или это не самый главный жрец?
Они сидели в высоком шатре, и пахучие благовония курились перед золотыми статуями богов – Амона, Осириса, Гора. Когда наступила ночь и над черной водой Хапи повисли желтые звезды, жрецы ушли, кроме одного – старого и мудрого жреца Амона. Максим подумал вдруг: неужели Тейя – родная сестра этого старика?! Может быть, сводная? Или это не самый главный жрец?
– А теперь я хочу сказать тебе главное, – взяв юношу за руку, тихо промолвил старик. – Твоя задача на самом деле куда труднее, чем кажется.
Максим вскинул глаза.
– Да-да, труднее… – Жрец помолчал. – Не знаю, сможешь ли ты поверить, но знай, что владыки хека хасут призвали себе на службу самое мерзкое колдовство! Каждый день в тайном храме они приносят кровавые жертвы своему гнусному богу Баалу и черным богам дельты. Красивых девушек, женщин, детей. Каждый день льется невинная кровь. И уже есть результаты!
– Результаты?
– Да. Именно поэтому захватчики столь беспечно проигрывают битву за битвой, они уверены: мы никогда не возьмем Хат-Уарит и никогда не завоюем дельту! Понимаешь – уверены. Наш человек, к которому ты идешь, с большой тревогой докладывал об этом неоднократно. Ему пока не удалось отыскать тайный храм. Ты поможешь ему в этом… или найдешь его сам!
– Найду, – кивнул Макс. – А что потом?
– Сделаешь так, чтобы там больше не было жертвоприношений. Я не знаю как. Думай! Думай и помни – их гнусное колдовство опасно, очень опасно! Вот… взгляни…
Нагнувшись, старый жрец открыл небольшую шкатулку и вытащил оттуда… сувенирные кварцевые часы в обрамлении цветного стекла! Белый циферблат с изображением Эйфелевой башни и надписью Paris – таких полно в каждой лавке, продаются по три или пять евро. Ну конечно, и здесь не обошлось без господина Якба! Кстати сказать, Максим не очень-то и был удивлен.
И старый жрец заметил это:
– Вижу, ты что-то знаешь об этой странной вещице? Доводилось видать?
– Так, мельком… У одного из торговцев. Так себе вещь, не особенно ценная.
– Да-а-а-а. – Убирая часы обратно в шкатулку, жрец покачал головой. – Много чего непознанного имеется в дельте! И за всем этим – самое гнусное колдовство! Будь уверен, если б могли, владыки хека хасут принесли в жертву своим богам каждого жителя Черной земли! Они и сейчас это делают – похищают детей, девушек, женщин. Брр… Мерзость! Ты должен положить этому конец. Или хотя бы попытаться.
– Я сделаю все, что смогу, – просто ответил Максим.
На следующий день с утра, облачившись в пестрые одежды и засунув за пояс кинжал, молодой человек выбрался на идущую по вершине дамбы дорогу и, весело насвистывая, зашагал на север. Вскоре он уже смешался с целой толпой беженцев, собиравшихся пересидеть военные действия в каком-нибудь из городов дельты. Все правильно – кому же понравится жить на переднем крае, когда грабят и те и эти? Когда нет ни спокойствия, ни даже тени порядка, когда по ночам власть переходит к мерзким разбойничьим шайкам, когда нет закона и не знаешь, встретишь ли утро живым. Кто мог, уезжали. Не важно – на север или на юг, лишь бы подальше от всего этого ужаса, подальше от смерти и от страшных криков в ночи. Торговцы, ремесленники – ткачи, кузнецы, гончары, да и просто непонятно какой люд вскоре заполонили всю дорогу, параллельно которой, по реке, неспешно двигались барки, тоже полные беженцев. Только крестьяне из окрестных деревень уныло поглядывали им вслед – им-то невозможно было уйти, ведь не прихватишь же с собой участок земли, канал, дамбу! Да и скот не погонишь с собой на новое место – всенепременно отберут по пути! Горестен путь простого человека в смутные времена, но еще горше – тернистый путь крестьянина.
Те, кто побогаче, погрузили свое имущество на сани-волокуши, кто победнее – тащили поклажу на плечах. Уныло было кругом и как-то беспросветно грустно. Впрочем, не везде – где-то впереди Максим услыхал вдруг веселые голоса и песни.
Юноша тут же прибавил шагу, справедливо рассудив, что, кроме как алчным наемникам, для которых любая смута все равно что мутная вода для ловли в ней золотой рыбки, тут больше веселиться некому.
Нагнав группу веселящихся парней, молодой человек некоторое время шагал чуть позади – присматривался, прислушивался, мотал на ус. Как оказалось, не все там были такими уж молодыми, хватало и вполне зрелых мужчин. За поясами у всех блестели кинжалы, кое у кого имелись и мечи, и секиры, и короткие копья, и даже поблескивали на солнце привязанные к поясу шлемы.
– Эй, парень!
Напрасно Максим полагал, что сия компания поглощена песнями и весельем, – его, оказывается, давненько уже заметили и вот сейчас решили позвать.
– Ты, ты, длинный!
– Я? – молодой человек с деланым изумлением ткнул себя пальцем в грудь.
– Небось тоже идешь в Хат-Уарит, к Апопи?
– Да, – юноша ухмыльнулся. – Надеюсь там кое-что получить.
– Мы все надеемся, – хохотнул чернобородый мужчина. – Из чьего ты отряда?
– Махал копьецом у Черной Собаки Джхути, – Макс тут же вспомнил то, чему его учили жрецы.
– Ого! – одобрительно улыбнулся бородач. – Джхути – лихой рубака!
– Жаль только, что мертвый, – ухмыльнулся какой-то совсем еще молодой парень – светлокудрый, как греческий бог Феб.
Бородатый махнул рукой:
– И не говори, Медой. Жаль, жаль Джхути. О подвигах головорезов Черной Собаки много чего говорят. Правда, может, и врут.
Максим и не заметил, как уже шагал рядом с новыми знакомцами.
– А правда, Джхути как-то велел разрушить храм Гора? – забежав вперед, поинтересовался кудрявый Медой.
– Правда, – ничтоже сумняшеся отозвался Макс. – Сам разрушал. Ух, и много же дебенов золота мы там взяли! А храмовые танцовщицы?! Клянусь Баалом, я таких жарких женщин не встречал даже в дельте!
– А как же Гор?
– А что нам какой-то Гор? Тьфу!
Молодой человек смачно сплюнул под ноги, с удовлетворением отметив промелькнувший в глазах Медоя ужас. Вот так-то вот! У этой братии принцип один: боишься – значит уважаешь.
– Как твое имя, парень? – спросил бородач.
– Джедеф.
– Хм… странно. Это не шарданское имя!
– А я и не шардан. Вернее, лишь наполовину шардан.
– Судя по твоей коже – на все четыре четверти!
Вся компания громко расхохоталась.
Бородатого, кстати, звали Хаемхатом. Опытный рубака, он держался здесь за командира, насколько возможно было командовать сей спонтанно сбившейся вольницей. Ну, по крайней мере слово его здесь имело вес.
На ночлег остановились в какой-то большой деревне. Обычные беженцы довольствовались охапкой тростника и пологом, а вот люди Хаемхата нагло ввалились на постоялый двор.
– Эй, хозяин! – едва войдя в просторное помещение, заорал Медой. – А ну, тащи сюда вино и девок!
– Притащу, – возникший непонятно откуда мужик с не по-деревенски щегольской квадратной бородкой ухмыльнулся и быстро поинтересовался, чем уважаемые гости будут платить.
– Ах, тебе еще и платить? – Медой возмущенно тряхнул кудрями и выхватил из-за пояса кинжал. – Слышишь, Хаемхат, давай я отрежу ему голову!
– Смотри, как бы тебе кое-что не отрезали, сопляк! – Ничуть не испугавшись, хозяин постоялого двора, прищурив глаза, взглянул на Хаемхата. – Ты, похоже, здесь главный. Так знай – в деревне найдется немало мужчин, способных за себя постоять. И вооружены они не только палками и цепами для молотьбы. Впрочем, для вас достаточно и этого.
– Посмотрим! – сквозь зубы протянул Хаемхат.
– Давай, смотри. Но лучше бы нам было договориться.
– Это нам решать!
– Так решайте. У меня есть одно дело – как раз подходящее для вас.
– Что еще за дело?
– Разобраться с соседней деревней – тамошние ворюги украли наших быков, но не признаются. А наказать бы их надо. Вот вы и накажете. Словно бы сами по себе.
Хаемхат усмехнулся сквозь зубы и обернулся к парням:
– Ну вот, опять надобно кого-то убивать!
– Вовсе не обязательно убивать, – тут же поправил хозяин. – Главное – это пригнать быков в то место, которое я вам укажу.
– И что мы за это будем иметь? – перебил старшего недисциплинированный Медой.
Хозяин постоялого двора улыбнулся:
– Все, что просили: ночлег, еду, женщин.
Переглянувшись, наемники согласились – в конце-концов, дело-то было привычное.
Заручившись согласием всех своих людей, – ни один не отказался, куда там – наоборот! – Хаемхат подошел к разработке набега как настоящий стратег. По его просьбе Усир – так звали хозяина корчмы – начертил на песке план: река, дорога, деревня. Место, где держат быков, и место, куда их нужно пригнать. А затем в подробностях рассказал о том, сколько в соседней деревне боеспособных мужчин – выходило не так-то и много.