Иван Михайлович, судя по всему, старался следить за своей фигурой и сохранял пристойный внешний вид. Одна из комнат квартиры была оборудована под тренажерный зал, где он, по словам самой Екатерины Николаевны, проводил свой досуг – в доме Золотовых мне уже приходилось бывать, когда мы со Старовойтовым готовили рабочий материал для программы. Еще во время съемок я основательно познакомилась с квартирой, заметила расположение комнат: ведь дом был построен по индивидуальному плану. Но тогда мне, к сожалению, не удалось познакомиться с мужем моей героини – генеральным директором одного из охранных агентств нашего города. Этим бизнесом он занимался уже несколько лет, сразу же после выхода в отставку в чине полковника.
Иван Михайлович сам открыл дверь. Голубые глаза хозяина были печальными и тревожными. Волнение его я заметила сразу и объяснила тем, что он не ожидал нашего прихода: сразу из больницы мы с Валерой приехали сюда, не созваниваясь. Как ни странно, муж Золотовой сразу узнал меня.
– Ирина Анатольевна? – Он не скрыл удивления. – Неожиданный визит. Проходите, пожалуйста.
Мы с Гурьевым вошли в просторную прихожую. Я уже знала, где находится гостиная, поэтому уверенно пошла в нужную сторону. В квартире я не заметила никаких изменений. В напольной вазе даже стоял тот же букет роз, который был и во время съемок, – цветы сохранились очень хорошо. Екатерина Николаевна говорила тогда, что муж подарил розы на годовщину их свадьбы. Они прожили вместе почти десять лет. За это время Екатерина Николаевна родила дочь, которой теперь уже семь лет. Так что семья выглядела вполне благополучной.
– А дочери нет дома? – поинтересовалась я, вспомнив о шустренькой малышке, которая в прошлый мой приход так и стремилась попасть в кадр.
– Нет. Машеньку я отвез к родителям, – объяснил Иван Михайлович. – Мне некогда ею заниматься, я все время в больнице. Дочь переживает. А с бабкой и дедом ей спокойнее.
– Мы тоже были в больнице, – сообщила я.
– Были? Вас пропустили в палату? – удивился Иван Михайлович. – Врачи же говорили, что посещать Катеньку могут только близкие родственники.
– Мне пришлось сказать, что я – ее сестра.
– Как она? – с тревогой спросил Иван Михайлович, будто давно не виделся с женой.
– Не могу сказать, что хорошо, но держится мужественно. Она сильная!
– Вы не представляете, как она переживает все это! Ей кажется, что жизнь кончилась. Все время твердит, что теперь она никому не нужна и бизнес ее накроется. Как только она терпит такую боль? А ведь предстоит еще несколько операций…
– Иван Михайлович, я разговаривала с вашей женой, – перебила я его, потому что заметила, что он начинает волноваться еще больше, рассказывая о страданиях жены. – Екатерина Николаевна узнала того парня, который плеснул ей в лицо кислотой.
– Узнала? Она мне про это ничего не говорила.
– Этот молодой человек, как я поняла, занимался охраной вашего загородного особняка, – сказала я. – Она говорит, что вы тоже его знаете.
– У нас действительно есть загородный дом, – подтвердил Иван Михайлович. – Мы туда часто переезжаем жить на лето. А в остальное время особняк находится под надежной охраной работников моего агентства. Вы не представляете, сколько их переменилось за два года! Я даже не знаю, кого из них она имела в виду.
– И все они знакомы с вашей женой? – спросил Валерка.
– Нет, – не растерялся Золотов. – Когда Катенька жила там, охранял особняк только Олег, он был что-то вроде постоянной охраны.
– Нам нужны координаты этого молодого человека, – попросил Валерка.
– Олега? Боюсь, что я не смогу вам ничем помочь. Олег раньше работал у меня в агентстве, но потом уволился…
– По собственному желанию? – поинтересовалась я.
– Разумеется. Но меня он вполне устраивал – надежный, стоящий работник. На него можно было положиться. Он никогда меня не подводил. Думаю, что Катенька ошибается, она что-то путает. Олег не мог пойти на это.
– Иван Михайлович, нам его все равно найти надо. Проверить это подозрение не мешало бы.
– Конечно, конечно, – поспешно проговорил хозяин, соглашаясь со мной. – Комов Олег… Борисович! Ему около тридцати лет…
– Высокий, кареглазый, – продолжил Валерка.
– Да, – кивнул Иван Михайлович. – Он охранял наш особняк тем летом. Никаких конфликтов… Только вот с Катенькой они немного не ладили. Уж не знаю почему, но жена постоянно настаивала на том, чтобы я сменил его.
– Что ей не нравилось? – насторожилась я.
– Понятия не имею, – отмахнулся Иван Михайлович. – Мне пришлось уволить Олега, но он остался в моей фирме. А через некоторое время, где-то около месяца назад, сам уволился.
– И не оставил никаких координат? – настойчиво спросила я еще раз.
– Нет, мне ничего о нем не известно. Кажется, он вообще собирался уехать из города, но я не уверен.
– Комов Олег Борисович? – уточнил Валера и даже записал эти данные к себе в ежедневник.
– Да, – вздохнув, ответил Иван Михайлович. – Вы его собираетесь разыскивать? Не думаю, что это мог сделать он. Катенька была в таком состоянии, что не может до сих пор адекватно реагировать на какие-то вещи, поэтому могла что-то и перепутать. А потом, наверное, лицо Олега неожиданно всплыло в ее памяти и… – Золотов не нашелся, как закончить фразу, поэтому замолчал.
Полковник в отставке будет меня учить психологии?! Мало ли что могло показаться Екатерине Николаевне, но если есть хоть какая-то зацепка, почему бы не воспользоваться ею? Мне показалось странным, что Иван Михайлович так уверенно говорит о невиновности Комова. Это, я видела, насторожило и Валеру. Когда мы уже вышли из подъезда, Гурьев недовольно пробормотал:
– Надо же, любящий супруг! Я бы на его месте не Комова отмазывал, а за жену впрягался в дело.
– Мне это тоже показалось странным, – поддержала я коллегу. – Такое ощущение, что он знает, где можно найти Комова, но не говорит.
– А почему не говорит? – коварно задал вопрос Валера.
– Откуда я знаю.
– А потому, Ирочка, – Валерка хитровато улыбнулся, – что он заодно с Комовым.
– Что? – изумилась я, услышав такое предположение. – С чего ты взял?
– Иван Михайлович пытался отмазать своего сообщника, – продолжил Валерка, самодовольно причмокивая. – Разве это не заметно? Он несколько раз сказал, что Комов не виноват. К тому же очень сомневаюсь, что он не знает координат Олега. А все почему?
– Почему? – я с удивлением смотрела на своего коллегу.
– А потому, что Иван Михайлович «заказал» Комову свою жену, – вскрикнул Валера.
– Да с чего ты взял? Как такое тебе вообще в голову могло взбрести? Да и какие, по-твоему, мотивы у Золотова?
– А вот с последним вопросом нам и придется разобраться, но сначала надо отыскать этого Комова.
Валерка заглянул в свой ежедневник, огляделся по сторонам, а затем прибавил шагу и пошел быстрее, опередив меня. Я с трудом догнала его уже у дороги. Валерка беспомощно озирался, будто надеялся, что Комов по счастливой случайности окажется здесь. Даже если он и наблюдает за нами, вычислить Олега Борисовича мы не могли, так как, кроме того, что он высокого роста и что глаза у него карие, нам ничего не было известно.
– Нашел! – радостно воскликнул Гурьев и опять побежал вперед.
Оказывается, целью его поисков была телефонная будка, в которую Валерка протиснулся первым, выгнав оттуда какую-то ребятню, висевшую на телефоне. Мальчишки недовольно убежали от злого «дяденьки», копающегося в своем ежедневнике.
– Комов Олег Борисович, – напомнила я, думая, что Гурьев потерял нужную страницу.
– Я помню, – пробурчал Валерка, нахмурившись и перебирая страницы. – Мне номерок один нужен… Вот, нашел!
Пригладив нужную страницу ежедневника, Валерка схватил трубку телефонного аппарата, обернулся ко мне:
– Телефонная карточка есть?
Я протянула ему карточку, на которой оставалось еще несколько неиспользованных звонков, и протиснулась в будку к коллеге.
– Игорек?.. Не узнал? Богатым буду… – обрадованно затараторил в трубку Валерка. – У меня к тебе дело… Узнай там по своим каналам адрес одного типа… Бандит? Нет, не знаю… Пока еще неизвестно… Комов Олег Борисович. Перезвоню через пять минут.
Валерка положил телефонную трубку, вытащил карточку, но возвращать ее мне не торопился, так как со знакомым Игорьком предстояло еще созваниваться. Мы с Валеркой вышли из будки и встали рядом.
– Валер, и все-таки твои выводы поспешные… – начала я, но Гурьев бесцеремонно перебил меня:
– Поспешные, говоришь? Ты же видела, как Иван Михайлович юлил? – вскипел Гурьев.
– Ничего конкретного я не видела, – честно призналась я. – Да, Золотов вел себя несколько странно, не придавая значения воспоминаниям жены, но Екатерина Николаевна и в самом деле могла ошибиться.
– Да никакой ошибки здесь быть не могло. Она не могла забыть бандита! Уверен, что его рожа надолго врезалась в ее память, – почти закричал Валерка, а затем перешел на более спокойный тон: – К тому же, Ирина, ты слышала, что жена Золотова не ладила с этим охранником?
– Да никакой ошибки здесь быть не могло. Она не могла забыть бандита! Уверен, что его рожа надолго врезалась в ее память, – почти закричал Валерка, а затем перешел на более спокойный тон: – К тому же, Ирина, ты слышала, что жена Золотова не ладила с этим охранником?
– Ну и что? Мало ли кто кому не нравится? Однако это не основание для того, чтобы поливать друг друга кислотой!
– Согласен. Для такого поступка нужны более веские основания. И у Ивана Михайловича они есть…
– Что же мы тогда его оставили? Если муж Золотовой виноват в этом, то с него ни в коем случае нельзя спускать глаз! – заметила я.
– Но у нас против него нет никаких улик, – напомнил Валера. – Ментам его не сдашь. То, что он знаком с Комовым, еще не основание для серьезных подозрений. Поэтому придется крутиться самим. И начнем мы с Олега Борисовича.
Глава 6
Комов проживал в Ленинском районе, как стало нам известно из сведений знакомого Валерия. По нашим расчетам, сейчас ему было уже около тридцати трех лет. Игорь прощупал Комова и по милицейской линии, хотя Валерка не просил его об этом. Оказалось, что Олег Борисович был неоднократно судим. Этот факт не мог не настораживать меня, Валерке же добавил уверенности в том, что его предположения близки к истине.
– Вот! Я тебе говорил! Он отъявленный уголовник, – обрадовался, как ребенок шоколадке, полученной информации Гурьев. – Этот бандюга за всю свою жизнь украл столько, что загремел в тюрягу на семь лет.
– Валерка, вот это-то не может не озадачить, – задумчиво сказала я. – Ни одного разбойного нападения, ни одного изнасилования, ни одного покушения на убийство… только кражи.
– Ну и что, – не смутило мое замечание Гурьева. – Начинают всегда с малого. Это он по молодости только кражами занимался, а теперь, наверное, ничем не брезгует. Как только такого уголовника на работу в приличное охранное агентство взяли? – удивило Валеру. – Ну конечно же, по знакомству. Сомневаюсь, чтобы Иван Михайлович обрадовался такому кадру у себя в агентстве.
– Может быть, Золотов не знал ничего о прошлом Комова? – предположила я, высматривая на остановке номера подошедших автобусов.
Ни один из них нам не годился. В Ленинский район было доехать сложно, а Комов жил практически на его окраине.
– Не знал? – возмутился Валерка, который по-прежнему отстаивал свою версию очень импульсивно. – Да сейчас на работу принимают только при наличии резюме, которое перепроверяется по нескольку раз. А потом, в охранном агентстве в основном работают такие ребята, которые грабителей на дух не переносят. Как Комов вообще мог быть в таком коллективе?
– Он же занимался охраной особняка Золотовых, – напомнила я. – Может быть, даже ни с кем в агентстве и не был знаком.
– Конечно… – ухмыльнулся Валерка, запихивая к себе в сумку ежедневник. – А зачем тогда Ивану Михайловичу понадобилось вообще его брать на работу в агентство, когда он мог договориться с Комовым сам по поводу охраны особняка? Уверен, Комов был рядовым работником охранного агентства. Вот только почему Иван Михайлович теперь так выгораживает его?
– Слушай, надо с ребятами поговорить в фирме Золотова! Может быть, кто-то из охранников был знаком с ним близко, – предположила я.
– Это потом, – отмахнулся Валерка. – Если сейчас Комов расколется, лишние разговоры будут не нужны.
– Сначала нужно этого Олега Борисовича отыскать, – резонно заметила я. – Ой, вон, кажется, наш автобус!
Несмотря на то что сегодня был выходной день, в общественном транспорте было полно народу. Нам с Валеркой пришлось стоять в толпе пассажиров, сталкиваясь друг с другом чуть ли не носами: водитель резко притормаживал на остановках и тяжело трогался с места.
– Таня, ты вчера «Луиса и Марию» не смотрела? – послышался негромкий голос одной из пассажирок в цветастом платье типа сарафан.
– Нет, мне вечером не до этого было, – отмахнулась собеседница. – Только новости… Кстати, ты ничего о той женщине не слышала?
– Какой женщине? – без особого энтузиазма поинтересовалась первая, подтягивая тяжелую продуктовую сумку ближе к себе.
– Да которую кислотой облили, – спокойно ответила вторая, и я вздрогнула, услышав эту фразу.
Валерка тоже прислушивался к разговору и, не отрывая взгляда, смотрел на пассажирок, разговаривавших довольно громко.
– Нет, не слышала, – отреагировала первая.
– Да ты что?! Это же просто кошмар какой-то! Прямо на телевидении во время передачи женщине в лицо плеснули серной кислотой. Об этом полгорода говорит. Это же такое событие!..
– Ничего не слышала. С этими сериалами совсем от жизни отвыкнешь.
– У нее все лицо обожжено, – не унималась дама. – Бедная! Молодая еще… Я репортаж в криминальной программе смотрела.
– И что сказали? Кто ее так изуродовал?
– Ничего не сказали. У милиции, как всегда, никаких версий. Ну ты что, не знаешь, за что так могут покалечить?
– Откуда мне знать, – пожала плечами пассажирка в цветастом сарафане и опять дернула своей сумкой.
– Муж, наверное, – совершенно неожиданно высказалась собеседница, чем еще больше привлекла наше с Валерой внимание. – Наверняка была красоткой. Богатая тоже, наверное… А мужья у них знаешь какие ревнивые?! Могут еще и не такое натворить.
– Да ты что?! – от удивления раскрыла рот первая. – Твой Димка бы тебе тоже мог такое устроить?
– Что мой Димка? Он и пальца на меня поднять не смеет. Да и я не красавица. – Женщина усмехнулась и обнажила неровный ряд зубов. – К кому мне от него сбегать? Если только к Феде… Нет, со мной такие шуточки…
Дальше вслушиваться в разговор мы не стали. Переглянувшись со мной, Валерка бодро подмигнул и прошептал мне в ухо:
– Видишь! Даже невооруженным глазом видно, что все следы ведут к Ивану Михайловичу.
Я недовольно поморщилась. Неужели настолько очевидно, что Золотов замешан в этом преступлении? Неужели он мог совершить такой поступок, так покалечить жену? Женщину, которую он, судя по словам самой Золотовой, безумно любил, боготворил, пылинки сдувал с нее? Мне кажется, любимому человеку никогда не сделаешь ничего дурного. Да и Иван Михайлович не походит на разбушевавшегося ревнивца. Такой поступок может скорее совершить неуравновешенный, психически нездоровый человек, измотанный бесконечными изменами жены.
Надо признаться, что Екатерина Николаевна ему изменяла. Стоит вспомнить хотя бы о Денисе Владимировиче, который до сих пор, наверное, все еще отдыхает в Луговом. И тут же на памяти был и тот скандал в гостинице «Волна», когда Иван Михайлович застукал там свою супругу. Сам же Лапов говорил, что муж Золотовой был тогда не в себе. Значит, измены жены ему не безразличны.
Еще бы! Она красива и молода, а он уже почти прожил жизнь, и не за горами время, когда ему пора будет и о душе подумать. А у Екатерины Николаевны, можно сказать, жизнь только начиналась…
Я просто содрогнулась, представив, на что способен пойти человек ради сохранения своей семьи. До чего может дойти муж, измотанный, измученный, издерганный изменами жены… Ужас! Нет, и все же не верилось: не мог он пойти на такое!
Почему же тогда Иван Михайлович дежурит днями и ночами в больнице, «пожиная» результаты своих трудов? Почему ухаживает за супругой? Зачем ему нужна искалеченная женщина? Почему Екатерина Николаевна никогда прежде не заикалась о том, что ее муж ревнив и может решиться даже на убийство? А ведь все могло закончиться гораздо трагичнее – если бы ожог был более обширным, Екатерина Николаевна не выжила бы. А нужна ли была Ивану Михайловичу ее смерть?
– Ирина, о чем задумалась? – перебил мысли Валерка, заглядывая мне в глаза. – Мы уже почти приехали. На следующей выходим.
Я огляделась. Пассажирки, разговор которых я невольно подслушала, уже вышли. Автобус был полупустой, и я даже заметила несколько свободных мест, однако мы с Валеркой остались стоять.
– Куда нам? – поинтересовалась я у Гурьева, как только мы вышли на остановке.
– Полагаю, что это здесь, – предположил Валерка и огляделся.
Несколько человек, сошедших вместе с нами, прошли под горку и разбрелись в разных направлениях. На остановке никого не осталось: она была одна из последних, потому и новые пассажиры здесь не садились.
– Это тут! – неожиданно радостно вскрикнул Гурьев. – Вон смотри, надпись… На стене дома.
Никакой таблички я не заметила, зато в глаза бросилась неяркая надпись: выцветшей желтой краской было написано название нужной улицы.
Дверь квартиры Комова оказалась старой и обшарпанной. По сравнению с железными дверями соседних квартир эта смотрелась убого и жалко. Звонка рядом с нею Валера не обнаружил. Не было и «глазка», благодаря которому жильцы могли заранее разглядеть непрошеных гостей, какими мы и являлись в настоящий момент.
Гурьев осторожно постучал кулаком в дверь. Раздался глухой звук, на который, увы, никто не отреагировал. Валерка стукнул еще несколько раз костяшками пальцев, уже более требовательно, и прислушался, прижав палец ко рту. Я тоже замерла. Гурьев прижался головой к двери, а потом, отстранившись, прошептал: