Гурьев осторожно постучал кулаком в дверь. Раздался глухой звук, на который, увы, никто не отреагировал. Валерка стукнул еще несколько раз костяшками пальцев, уже более требовательно, и прислушался, прижав палец ко рту. Я тоже замерла. Гурьев прижался головой к двери, а потом, отстранившись, прошептал:
– Там кто-то есть. Шорох, шум… По-моему, даже скрип у порога был слышен.
– А что же тогда не открывают?
– Не знаю. Не хотят, наверное.
Валерка еще раз побарабанил кулаком к Комову, и вдруг неожиданно открылась одна из соседских дверей. Выглянувшая оттуда старушка опасливо покосилась на нас, огляделась, нет ли в подъезде еще кого, а потом пробурчала:
– И день и ночь стучат! Покоя от вас нет. Я ментов вызову, вы у меня дождетесь. Устроили здесь притон!
– Извините, пожалуйста, – вежливо начал Гурьев, не обращая внимания на недовольство соседки. – Вы не подскажете, Олег дома?
– А шут его знает, – отмахнулась старушка, немного смягчившись, услышав в свой адрес не ответную брань, как наверняка не раз бывало. – С утра был дома. Чего только так стучать…
Валерий уже открыл было рот, чтобы еще о чем-то спросить соседку, но та неожиданно захлопнула дверь. Общение с ней было хоть и коротким, но относительно полезным: нам удалось узнать, что Олег и в самом деле проживает в этой квартире и еще сегодня утром был дома. Шансы отыскать его значительно повысились.
Валерка уже собрался постучать еще раз, как дверь неожиданно распахнулась и на пороге возникла немолодая прыщавая женщина с пышными формами. Голова ее была обвязана большим полотенцем грязно-голубого цвета, но, как ни странно, одета она была не по-домашнему. Женщина безразлично посмотрела на нас, а потом грубо, с хрипотцой спросила:
– Что надо-то?
– Комов Олег Борисович здесь проживает? – уточнил Валерка.
– Олег? Да, здесь, – с тем же безразличием отозвалась дамочка, не торопясь впускать нас в квартиру. – Он спит.
– Нам нужно с ним поговорить, – сообщил Валерий.
– Ну, проходите, – без расспросов не стала препятствовать незнакомка.
В тесной прихожей было грязно. Пройти дальше мы не решились. Женщина захлопнула за нами дверь и громко крикнула:
– Олег, к тебе пришли! Вставай, мать твою!
Босыми ногами женщина протопала в глубь квартиры, откуда опять послышался ее хриплый голос: наверное, она старательно будила хозяина квартиры. Мы огляделись по сторонам, и мой взгляд задержался на старом комоде, где стояло местами почерневшее от времени зеркало. Среди каких-то ненужных мелких вещей на нем я заметила записную книжку и показала на нее взглядом Валере. Сообразительный Гурьев протянул руку, и уже через мгновение записная книжка лежала у него в кармане.
Больше в прихожей не обнаружилось ничего примечательного, и мы решили все-таки пройти дальше, в комнату, где из мебели стояли лишь изрядно потрепанный диван, накрытый каким-то покрывалом, и тумбочка с телевизором одной из самых простеньких марок. Садиться у меня не было желания, поэтому я прислонилась к стене, а Валерка присел на краешек дивана.
– Кто там еще, Галка? Ты очумела, что ли, меня в такую рань будить? – недовольно пробормотал мужской голос.
– Там к тебе пришли, – сообщила женщина.
– Кто пришел? Кого ты опять пустила? Колян, что ли?
– Нет, не Колян. Я их не знаю, – ответила она, полагая, что мы не слышим их разговора.
– Где штаны? – требовательно спросил мужской голос. – Ага, вот! Сейчас выйду… Ты домой, что ли, собралась? А как же вечером словимся?
– Хватит уже, – отозвалась недовольно Галина. – Я тебя и так охранять замучилась. Сколько же спать можно?
Галина первой вышла из проходной комнаты, но уже без полотенца. Она тряхнула мокрыми волосами, пригладила их рукой и, пройдя к зеркалу, заколола. Кинув ноги в туфли, вышла из квартиры, громко хлопнув дверью. Отчаянная, судя по всему, девица!
Сам Олег Борисович появился через несколько минут. Честно говоря, увидев его, я немного разочаровалась, так как представляла совершенно другим – этаким высоким, широкоплечим молодцом. На вид Комову было около сорока, хотя думаю, что ему немного меньше: неопрятный, неухоженный вид прибавлял несколько годков. Волосы на голове торчали во все стороны, черная небритая щетина покрывала подбородок. Домашние трикотажные грязно-серые штаны были немного великоваты, поэтому брючины свисали чуть ли не до пола.
За всей этой неряшливостью я все же заметила, что глаза его были и в самом деле карими, только вот взгляд их показался мне каким-то мутным. Олег Борисович слегка сутулился, хотя рост его был вполне приличным, правда, телосложение несколько худощавое. В принципе, он соответствовал тому описанию, которое дал ему незнакомый мужчина на проходной.
– Что вам надо? Вы кто такие? – требовательно спросил он, плюхнувшись на старенький диван.
Мы с Гурьевым оторопели от такого обращения. Комов вел себя уверенно, даже нагловато. Он смерил нас высокомерным взглядом, самодовольно хмыкнул и откинулся на спинку дивана.
– Вы Олег Борисович Комов? – начал Валерий, хотя это и без того было понятно. Только после вялого кивка хозяина мой коллега продолжил: – Вы знакомы с Екатериной Николаевной Золотовой?
Вот так сразу все и выложил! Ну, Валерка!.. Я с укором посмотрела на него. Ну кто же так разговаривает с подозреваемым?! Валерка с ходу раскрыл все наши карты, и теперь Комову нетрудно догадаться о цели нашего прихода. Гурьев сделал условный знак рукой, чтобы я не волновалась, и задал тот же вопрос еще раз.
Олег Борисович встрепенулся, бросил заинтересованный взгляд на нас, а затем, потупив глаза, пробормотал:
– Нет, не знаком… Вообще, впервые слышу эту фамилию.
– Зачем же врать?! Разве это серьезный разговор? Мы к вам со всей душой, а вы… – совершенно спокойно сказал Валера.
– Не знаю такой… И вообще, что вам нужно? – попытался еще раз возмутиться Олег Борисович, но, заметив строгий взгляд Гурьева, опять потупил глаза.
– Комов, вы же нас обманываете, – продолжал Валерий, подойдя ближе к дивану. – Вы работали охранником в загородном доме Екатерины Николаевны. С памятью у вас, что ли, плохо?
– Когда работал? – не поднимая глаз, отозвался Комов.
– Около года назад, – напомнил Гурьев. – Было такое?
– Уже не помню. – Олег Борисович безразлично махнул рукой, но я заметила его взволнованный взгляд, который он бросил на Валеру. – Ну, работал я у нее. Что случилось-то?
– Вопросы здесь задаю я, – важно сказал Гурьев. – Когда вы последний раз виделись с Екатериной Николаевной?
Олег Борисович не торопился отвечать. Он в упор посмотрел на меня, затем достал из кармана трико помятую сигарету, прикурил и дыхнул в мою сторону облачком дыма. Мы с Валерой следили за ним, не сводя глаз. Только теперь я заметила, что Олег Борисович занервничал, рука его мелко дрожала, а взгляд становился все беспокойней.
Эх, жалко, что мы с собой Шилова не взяли! Костя живо заставил бы говорить этого типчика, у него совершенно другие методы общения с подобными людьми. А так от Комова Валерка ничего не добьется.
– Тогда же летом и виделся, – не моргнув глазом, ответил Комов.
– А по нашим сведениям, это случилось совсем недавно, – заметил Гурьев.
– По каким это сведениям? – насторожился Олег Борисович.
– Вы знаете о том, что на Золотову совершено покушение несколько дней назад? – поинтересовалась я.
– Покушение? А я здесь при чем? – возмутился Комов и неожиданно спросил: – Вы что, меня обвиняете?
– Да, – уверенно отозвался Гурьев.
– Да я вообще ничего не слышал об этой вашей Золотовой, – крикнул Олег Борисович, вскочив с места. – Вы меня за бандита держите? Я вообще не понимаю, что вы мне тут впариваете? Ничего не знаю!
– Значит, отрицаете свою причастность к покушению на убийство? – переспросил Валерий.
– Да какое к черту убийство? Вы на меня больше ничего повесить не хотите? А то я по ментовкам в свое время находился, – вскипел Олег Борисович.
– Про ваш тюремный опыт мы знаем, – сообщил Гурьев.
– Вы что, менты? – испуганно спросил Комов и бросил на меня изумленный взгляд. – Вот это влип! Менты в моем доме?!
Мы с Валерой не торопились опровергнуть предположение Комова. И так сказали ему много лишнего!
– Так менты, что ли? – требовательно переспросил Комов. – Хотя бы ксивы показали…
– Обойдешься, – грубовато ответил Валера: ведь, кроме журналистского удостоверения, нам показывать было нечего.
– А-а-а, значит, не менты, – с облегчением вздохнул Олег Борисович и даже опять плюхнулся на диван.
Он прикурил еще одну сигарету, пустил облачко дыма и посмотрел на Гурьева мутным взглядом.
– А чего тогда надо? – поинтересовался Комов.
– Хватит юлить, – резко ответил Валера. – Мы знаем, что именно вы облили серной кислотой лицо Золотовой. Вряд ли стоит отпираться…
– Я? Кислотой? – усмехнулся Олег Борисович. – Да вы что, сдурели? Я вообще от вас об этом первый раз слышу. Да! Воровал, грабил… Но не убивал.
– Я? Кислотой? – усмехнулся Олег Борисович. – Да вы что, сдурели? Я вообще от вас об этом первый раз слышу. Да! Воровал, грабил… Но не убивал.
– А Екатерина Николаевна, между прочим, не умерла, – заметила я.
– Мне это дело по фигу! Я свое отсидел. И больше не хочу на зону! Десяточка от звонка до звонка… На мой век хватит. Теперь ментов за километр обхожу. А вы что же, меня пугать пришли? Дело мне шьете? Так улик даже против меня никаких нет. На понт меня не возьмете!
Олег Борисович разговаривал с нами уже не так спокойно. Теперь он почти кричал о своей невиновности, причем так убедительно, что я усомнилась в своем первоначальном предположении.
Мы с Гурьевым переглянулись. Реакция Комова на наш приход уже в первые минуты показалась мне странной. Волнение он, разумеется, скрыть не сумел, но теперь было заметно, как он с облегчением вздохнул, узнав, что мы не из правоохранительных органов. Неужели все уголовники до такой степени ментов опасаются?
– Да не… Вы не менты… – со знанием дела замотал головой Олег Борисович. – У вас глаза человеческие. А эти гады…
Комов с ожесточением махнул рукой, не закончив фразы.
– Так, значит, вы ничего не знаете о произошедшем с Золотовой? – уточнила я.
– Да вообще первый раз об этом слышу, – пожал плечами Олег Борисович. – Вы с чего взяли, что это я совершил?
– По приметам сходится. И карие глаза, и рост…
– Да таких, как я, в городе до фига, – заметил Олег Борисович, не стесняясь в выражениях.
Согласиться с Комовым было очень легко. Ведь половина мужского населения города по приметам может сойти за того преступника, который плеснул серной кислотой в лицо Золотовой. Может быть, Екатерина Николаевна и в самом деле ошиблась.
В первые секунды после случившегося она ничего не могла сказать о преступнике, а теперь, восстановив события, указала на Комова. Но похоже было, что Олег Борисович на самом деле не имеет к произошедшему никакого отношения.
Комов смотрел на нас с нескрываемым интересом, но уже не пытался опровергнуть наши подозрения. Разговор с ним, надо признаться, получился не очень хорошим. Может быть, Валера избрал не тот тон? А может, мы слишком рано раскрыли свои карты? Но Олег Борисович настаивал на том, что ничего не знает о случившемся с Золотовой. Я заметила, что ему вообще наш разговор безразличен. К тому же и никаких улик против него у нас не было.
Поэтому нам с Валерой ничего не оставалось, как попрощаться с Комовым, что мы и сделали после затянувшейся неловкой минуты молчания.
– А это… извинение за беспокойство?.. – уже на пороге укоризненно заметил хозяин, на что Валерка только ухмыльнулся.
Комов уже хотел было открыть перед нами дверь, как вдруг его взгляд упал на комод, и он заорал:
– Сволочи! Где записная книжка? Я сам сейчас ментов вызову! Вы что же? Воровать пришли? Вот гады! Запудрили мне мозги со своей бабой и книжку умыкнули!
– Ничего мы не брали, – отозвался Валерка, стоящий ближе к двери, поэтому Комов махал кулаками перед моим носом.
– А вот хрен я вам теперь дверь открою! – злорадно прошипел он. – Отдавайте, что сперли!
– Мы ничего не брали, – рассердился Гурьев. – Тут и ваша девушка была!
– Девушка? Какая еще девушка? – насторожился Олег Борисович. – А-а-а! Вы про Галку! Да ей на фига у меня что-то воровать… Гады! Не выпущу!
Комов еще крепче сжал в руках ключ от входной двери и зло посмотрел на нас. Если была бы ручка с внутренней стороны двери, то мы бы с Валерой без проблем ушли, не отдавая записную книжку. Но теперь Комов был настойчив.
– На фига вам мои бредовые записи? – подал он голос после затянувшегося молчания, во время которого Гурьев усиленно соображал, как лучше поступить: и записную книжку хотелось оставить у себя, и выбраться из квартиры не мешало бы поскорее. – Не отдадите?
Валерка еле заметно покачал головой из стороны в сторону. Перед моими глазами опять возник кулак Комова, и я дернула Гурьева за рукав, прошептав:
– Валера, отдай ему! А то еще бросится на нас!
Гурьев немного помялся, не решаясь уступить Комову, но в конце концов с недовольным видом протянул ему потрепанную записную книжку, которую хозяин квартиры тут же сунул на одну из полок комода.
– Ну вот и молодцы! – потирая руки, буркнул Олег Борисович. – Можете быть свободны!
Выйдя из подъезда, мы с Валерой и не знали, куда теперь нам идти. Комов был последней ниточкой, которая могла привести нас к раскрытию преступления. Теперь же все надежды улетучились. Постепенно отпадали один за другим все подозреваемые, и на кого теперь думать, я даже не знала.
– А книжечку жалко! – протянул Гурьев. – Она бы нам о многом рассказала. Может быть, там и телефончик Золотовой был записан.
– Чего уж теперь, – вздохнула я. – Воровать, вообще-то, нехорошо.
– А менты его, наверное, здорово припугнули, – задумчиво сказал Валера, как бы разговаривая сам с собой. – Чуть в штаны не наделал, когда я с ним разговаривал.
– Ну, конечно, – усмехнулась я. – Как я посмотрю, ты тоже разговаривал что-то не очень уверенно.
– А что я мог ему еще сказать? – возмутился Валерий и отвел меня в сторону от входа в подъезд. – Что, у нас теперь вообще нет против него никаких улик? Только то, что на него указала сама потерпевшая? Кстати, может быть, Екатерина Николаевна и в самом деле ошиблась? И Комов не виноват?
– Может быть, – рассеянно сказала я. – А кто же тогда плеснул кислотой в лицо Золотовой?
Этот вопрос я уже задала просто от отчаяния: следствие зашло в тупик, как принято говорить в подобных случаях. И выбраться из него не представлялось возможным. Ни одного подозреваемого на примете, так еще и Комов отпадает.
Стоп! А почему это он отпадает? Нет улик против него, но и нет никаких оснований полагать, что он не виновен, кроме его собственных слов, разумеется. Комов напрочь отрицает свою причастность к совершению преступления. Ну а что же мы от него ждали? Что он бросится нам в ноги, попросит прощения и сознается в содеянном? Такого и быть не могло. С чего это ему сознаваться во всем? А зная о том, что у нас нет никаких улик, можно спокойно отпираться, хоть до бесконечности.
Я невольно вскрикнула от мгновенно пришедшей мне в голову мысли.
– Что такое? – насторожился Гурьев.
– Комова нельзя упускать из виду, – решительно заявила я. – Надо за ним следить! Может быть, что-то разнюхаем. Все равно ведь у нас других версий пока нет.
* * *Слежка оказалась не слишком результативной. Воскресный вечер мы с Гурьевым провели перед подъездом Комова в надежном укрытии. Валерка завел меня за гаражи во дворе, где мы простояли часа три, не меньше. За это время Комов так и не появился, оставаясь дома. В первые минуты слежки я то и дело вздрагивала, едва только хлопала дверь подъезда, но позже воспринимала все спокойнее, рассеянно осматривая двор.
Постепенно начинало смеркаться. Валерий сообразил, что окна квартиры Олега Борисовича выходят не во двор, а на противоположную сторону, поэтому заметить нас он не мог. Но зато и мы не могли увидеть света в его окнах.
Однажды, правда, Гурьев совершил вылазку и посмотрел на темные окна квартиры Комова, но выходить часто из своего убежища мы не решались. Наверное, Олег Борисович сразу после нашего ухода лег спать и до сих пор не отошел ото сна. Вид его, надо признаться, наводил на мысли, что ему не мешало отдохнуть. И вел он себя как-то странно. Разве может человек, которого подозревают в совершении преступления, держаться так спокойно? Хотя Комов, судя по всему, тертый калач! А на наши безосновательные подозрения ему наплевать.
– Валера, может быть, по домам? – подала я голос.
– Надоело? – спросил Гурьев, всматриваясь в сумерки двора.
– Ну, мы же здесь не собираемся ночевать? Уже девять! Пора и на покой! – заканючила я.
– Иди, я тебя не держу, – неожиданно милостиво отпустил меня Гурьев. – А я тут еще покараулю.
– Один? – удивилась я.
– Ну если ты можешь, то подгони ко мне Шилова, – попросил Валера. – Может быть, нам машина понадобится.
– Ага, понадобится… Чтобы заночевать в салоне. А то за гаражом не очень-то уснешь.
– Нет, Ирина, – резко отозвался Гурьев, – ты что, мне не доверяешь? Мы с Шиловым вполне можем расколоть Комова. Это с тобой на рожон лезть неудобно, а Костя и кулаками помахать может.
– Что же ты не махал?
– Я? Я могу заниматься более интеллектуальными делами, – заметил Валера важно.
– Хорошо, я отыщу Шилова, – бросила я на прощание и вышла из-за гаражей прямо во двор.
Пройти к автобусной остановке можно было только, минуя подъезд Комова. А что, если именно сейчас он выйдет на улицу? Что мне тогда делать? Сделать вид, что мы с ним не знакомы? Я проходила мимо подъезда с опасением, и, когда дверь вдруг неожиданно распахнулась прямо перед моим носом, даже сердце кольнуло. Я вздрогнула. Но, слава богу, из подъезда выходил какой-то совершенно незнакомый мне молодой человек.