— Да ты, дружок, не волнуйся! — успокаивал гаишника Виктор Иванович. — В первый раз больше страшно, чем больно. Поверь мне, я знаю, что говорю. Ты, самое главное, не тужься. Тогда не так будет больно. Понимаешь меня, сладенький! — и Виктор Иванович погладил гаишника по заднице.
С ошалелыми гаишниками случилась самая настоящая истерика. Они начали бегать вокруг сосны, орать, звать на помощь и одновременно выкрикивали угрозы в адрес всех троих и каждого в отдельности. Руки их были разодраны в кровь, которая струилась с такой силой, что под ногами стало образовываться кровавое месиво из песка и земли, перемешиваемого голыми ногами.
— Вот что, поглумились и хватит! — вдруг резко заметил Виктор Иванович. Он взял из машины киянку, да–да, ту самую, которой рихтуют битые машины, и отточенным движением нанёс по темечку несильный удар сначала одному, а затем и другому гаишнику. — Вот так вот, — ласково прокомментировал свои действия профессор.
— Так, а я не понял, — удивился Антон. — А мы что, не будем им засовывать патроны и свистки?
— Будем, будем, но в другой раз, — сказал Виктор Иванович. — Ты что — уголовник? Или тебе проблем захотелось? А? Давай–ка лучше помоги их отстегнуть от наручников. Ноги им пристегнём, а руки я им обработаю йодом и перевяжу. А‑то могут быть неприятности, сепсис.
— Сифилис? — переспросил Виктор.
— И сифилис тоже, если мы отсюда через пять минут не уедем, — пошутил Виктор Иванович.
— Так, Антон, ты вот что лучше сделай, спусти–ка им парочку колёс. Ладно! Да не ножом, а так, просто.
— А я бы им ножом проткнул, и не пару, а все пять, — заметил добренький Виктор.
— Не надо беспредельничать! Ребята и так получили урок на всю жизнь! — Виктор Иванович уже начал бинтовать вторую руку первому гаишнику.
Не прошло и пяти минут, как дело было сделано. Можно было трогать в путь дальше.
— Витёк, а сметану и пакеты ты ребятам оставляешь? — поинтересовался Виктор Иванович. — Может быть, мы с собой возьмём? Мне, почему–то кажется, что сметанку они есть не будут!
— Уж пару лет, да? — добавил Антон.
— А может и пожизненно, — заметил Виктор Иванович и под шумный смех компании машина тронулась в путь.
Маленькое лирическое отступление. Помните, когда были живы Юрий Владимирович Никулин и популярнейший артист эстрады Михаил Евдокимов, большим успехом пользовались телепередачи, где известные артисты рассказывали смешные истории и байки, которые затем вся страна обсуждала и разбирала по косточкам?! Так вот, если кто сомневается в истинности последней истории, то напрасно, т. к. ещё в самом начале романа я сказал, что все события имели место быть. Да и соответствующие фотографии у меня имеются. Да и какой мне смысл что–либо придумывать, когда впереди будут ещё такие истории, которые вам и не снились!
Демянск. Маленький, чистенький, провинциальный городок Новгородской области, который удалось проехать за пять минут. Он появился внезапно и быстро исчез. Жизнь в нем течёт размеренная, никто никуда не торопится. Молодёжи в городе мало. Все памятники, а на глаза попались только два, связаны с Великой Отечественной войной. Известно, что немец занял эти территории довольно быстро и легко, зато партизаны в лесах пошуровали на славу. Дороги в этих местах в основном грунтовые, а асфальтовые все требуют ремонта, хотя скорость движения по ним у компании была около 100 км/час. До города Осташкова оставалось не так и много пути, но почему–то не было ощущения близости ни Волги, ни озера Селигер.
Когда началась грунтовка, сокращавшая около 200 км пути, то возникла идея сходить в лес по нужде. Остановив машину прямо в лесу — по обе стороны грунтовой дороги стоял удивительной красоты смешанный лес — первым, кто наткнулся на грибы, был Антон. Вдоль дороги росли маслята, подберёзовики, маховики и сыроежки. Между делом за время, необходимое для захода в лесок «для отлива», да простит меня интеллигенция, и обратной дороги к машине, удалось набрать целый полиэтиленовый мешок благородных грибов.
Не помню, писал я о том, что в Санкт — Петербурге тогда была засуха и вокруг города горел торфяник, или нет, но в этом месте уже прошли дожди и пахло грибами.
А когда через 30 км кончилась грунтовка и начался асфальт, вдали несколько раз сильно громыхнуло и начали сверкать молнии, которых становилось всё больше и больше.
Наших путешественников уже поджидала жительница г. Осташкова, которая вместе с мужем пряталась в Жигулях, пережидая сильнейший летний ливень. Не разминуться помогли мобильные телефоны. Дело, правда, несколько осложнялось тем, что на границе Новгородской с Тверской области не работает ни один из существующих сотовых операторов связи и лишь за несколько км до места встречи сначала заработал Би–лаин, а следом за ним и МТС и Мегафоном. Как впоследствии выяснилось слева по ходу движения не раз появлялся и затем исчезал, и снова появлялся и опять исчезал Селигер, а база, до которой оставалось рукой подать всё не появлялась и не появлялась. Наконец обе машины свернули с шоссе налево на дорогу к селу Бараново и через 6 км оказались на базе отдыха Сокол у села Заречье.
Глава 4. База отдыха
Вокруг росли здоровенные сосны. От только что прошедшего дождя пахло свежестью и хвойным ароматом. Красота была неописуемая. Всюду по сторонам горели огни, луна бросала свет на Селигер, казавшийся таким огромным и спокойным. Солнце уже давно село за горизонт, а звёзды только–только стали выползать из–за туч, которые прямо на глазах исчезали вместе с каплями на деревьях и кустах.
Путники разместились в отдельном двухэтажном деревянном коттедже со всеми удобствами. В люксе на первом этаже была средних размеров веранда, где стояли четыре удобных металлических стула, стол и здесь же находилась лестница на второй этаж. Из веранды попадаешь сразу на кухню–холл — чисто русское изобретение, нигде в мире такой планировки вы не встретите — откуда можно сразу попасть в маленькие комнатки, в каждой из которой стояло по 2 кровати, и совмещённый стоячий душ, раковина и унитаз, над которым висел здоровенный бойлер с горячей водой.
Виктор Иванович принял коттедж, записал контактные телефоны директора базы, администратора и милой дамы бальзаковского возраста, проявившей к ним трогательное внимание и заботу по встрече на шоссе и размещению на базе отдыха. Разложив свои вещи из большой дорожной сумки прямо на кровати, Виктор Иванович принялся накрывать на стол. За каких–то 5 минут на столе оказалась литровая бутылка водки, помидоры, огурцы, свежий перец, зелень, лук, лимончик, колбаска, сыр, сок и хлеб с маслом. Более того, стояли стопочки и стаканчики, а вся перечисленная выше закуска чудесным образом была нарезана и по–мужски отсортирована.
Через 10 минут с момента приезда компания подняла свой первый тост за встречу на озере Селигер. Рюмки были 50-граммовые, тостов было много, а литровую бутылку уговорили быстро–быстро.
Оставив на столе весь срач, компания пошла купаться. По прямой до озера было не более 50 метров и друзья, петляя и останавливаясь, ориентируясь по горящим фонарям и свету в окнах близлежащих домов, то и дело справляя по пути малую нужду, за 10 минут дошли до берега озера, на котором, почему–то, не было людей. Первым в воду залез Виктор Иванович. Купание шло голышом. Вторым полез Виктор, а Антона просто не пустили, поскольку была реальная опасность не найти своих вещей. Вы спросите почему? Элементарно, Ватсон! Когда пьяные заходят впервые в незнакомом месте в воду и проплываю несколько метров вперед, то в 100 % случаев они выходят на берег, если на нём никто не остался, в другом месте. Далее начинаются поиски влево–вправо, лишённые какой–либо логики и здравого смысла, заканчивающиеся либо победной песней, либо — и это бывает достаточно часто — мордобоем. Надо сказать, что ни Виктор, ни Антон купаться вообще не хотели. Просто Виктор Иванович умел всех зажечь. У него был особый ленинский дар — подать пример, заинтриговать, увлечь, а дальше он в нужный момент всегда ретировался прочь. Но в тот поздний вечер многое было иначе. Литр водки ослабил способности профессора, и полностью подавил индивидуальность у Виктора и Антона.
Искупавшись в тёплой воде, компания отправилась бродить по территории базы.
Увидев горящие огни кафе, Антон ринулся вперёд, забыв о своих попутчиках. Пьяную процессию замыкал бодренький Виктор Иванович, который после купания несколько протрезвел, но был ещё в том состоянии, когда лучше сидеть и лежать, чем даже медленно шагать по ровной дороге.
На базе был небольшой досуговый центр, состоявший из кафе, где фирменным блюдом было разливное пиво, и небольшого спортивного зала, в котором располагались два теннисных стола, три стола для игры в Пул и три стола для игры в русский бильярд.
Петербуржцы выбрали самый большой стол русского бильярда. Виктор в течение часа наблюдал за тем, как его закадычного друга под орех разделывал вальяжный Виктор Иванович. Играли в Американку на форе в 4 шара. Виктор Иванович забивал 6 шаров, затем счёт доводил до 6:3 в свою пользу, а затем подряд забивал седьмой и последний восьмой шары. Один раз фокус ему не удался и Антон выиграл со счётом 4: 3. Зато последние три партии были со счётом 8:0, 8:0 и 9:0 соответственно. В последней партии случайно вместе с последним шариком закатился ещё и т. н. дурачок. За время, разумеется, платил проигравший.
Игравший за соседним столиком маркёр, пристально наблюдал за Виктором Ивановичем, в котором он увидел картёжного шулера, бильярдного каталу и ещё чёрт знает кого, только не профессора, доктора биологических и доктора медицинских наук.
После бильярда очень хотелось спать. Однако это было трудновыполнимо по причине неопределенности планов действий Антона и Виктора, активно искавших на свои жопы приключения.
Даже и не знаю, надо ли описывать эту забавную историю, которая приключилась с пьяной компанией сразу же по выходу из бильярдной или нет? Дело в том, что перед кафе находилось множество скамеек, на которых разместились влюблённые парочки, целые семьи и просто небольшие компании, в одну из которых и попали Антон и Виктор.
Лёша и Вова приехали на отдых на подержанной пятёрке. Жигулёнок их стоял на автостоянке, расположенной почти под окнами двух основных пятиэтажных корпусов.
ВНИМАНИЕ! Описание базы отдыха Сокол не носит цели рекламы или антирекламы! Всё, что читатель найдёт в книге полезное или вредное для самого себя является лишь следствием моих, т. е. авторских наблюдений и может не совпадать ни с программой действий Президента, Правительства, того или иного губернатора и т. д. Автор заранее приносит свои извинения национальным меньшинствам, социально–развёрнутым сексменьшинствам, представителям отдельных профессий и слоёв населения, а также женщинам, старикам и детям!
Не стоит принимать всерьёз отдельно выдернутый факт или весь роман целиком. Не надо, бля! Пожалуйста, не надо!
А наша гвардия оставила свой Лексус прямо у крыльца люксовского коттеджа. Москвичи вели себя слишком уверенно, если не сказать даже, хамовато. Когда к группе громко спорящих молодых людей подошёл Виктор Иванович, шум стих и воцарилась тишина.
— Добрый вечер, — приветствовал честную подвыпившую компанию благодушный Виктор Иванович.
— О, какой пельмень! — восторженно ответил на приветствие полупьяный Вова. — Вова, — представился молодой человек профессору. — А тебя как зовут? — спросил Вова и пустил сигаретный дым прямо в лицо Виктору Ивановичу.
— Да сиди, сиди. Не надо вставать, — заметил коварный Виктор Иванович, который со всей силы сжимал протянутую Вовой руку. Кости хрустели так сильно, что Вова издал ни то вопль, ни то страшнейшее ругательство. Он попытался, было привстать, чтобы высвободить свою зажатую в тисках руку, но Виктор Иванович левой рукой прямо пригвоздил наглеца к скамейке. — А приятеля твоего как зовут? — поинтересовался профессор, всё ещё продолжая сжимать стальными пальцами руку москвича.
— Лёха, — беззаботно представился другой москвич и легкомысленно протянул для приветствия руку.
Виктор Иванович отпустил Вову и что было сил стиснул руку Лёхи. У парня посыпались искры из глаз. Дыхание перехватило, несколько секунд, пока рука его находилась в объятиях богатыря, Лёха ничего не видел. Он уже начал терять сознание от боли, когда Виктор Иванович разжал свои пальцы и присел на свободное место.
Первым опомнился Вова. Он начал лебезить перед Виктором Ивановичем, делать ему дешёвые комплименты по поводу богатырской силы, но профессора это мало беспокоило.
— Ну, Вова, рассказывай, какие новости на базе? Как организован досуг, как идёт массаж и какие перспективы по отдыху у тебя с другом и у нас, прибывших на недельный отдых!? — Виктор Иванович говорил спокойно и авторитетно.
— Ну, батя, ты даёшь?! А как же тебя зовут, а? — начал беседу Вова.
— А ты сам–то догадайся, — Виктор Иванович взглянул на корчившегося от боли в руке из стороны в сторону Лёху. — Кстати, мою собаку зовут Вовой, как тебя, приятель!
— А ты не хами, бля! — взъерепенился Вова.
— Да ты не суетись, парниша, — успокоил москвича Виктор Иванович. Он положил правую руку на шею Вове и, что было силы, потянул того к себе. Молодой человек где–то нашел упор и тщетно стал сопротивляться обеими руками. Через 3, максимум 4 секунды голова Вовы оказалась прижатой к профессорской груди.
— Слушай, ты, амбал! Ты завязывай свои шутки, понял?! — теперь у Вовы болели и правая рука, и шея, и нос, которым он ударился о грудь Виктора Ивановича.
— Вова, а что у тебя есть хорошего, а? — Виктор Иванович пребывал в прекрасном расположении духа и ему было интересно понаблюдать за тем, как в считанные секунды короли жизни москвичи станут их слугами. Долго ждать не пришлось.
— Мужики, а вы водочку пить будете? — спросил Вова.
— Угости, — только и ответил Виктор Иванович.
— Тогда я сейчас сбегаю? А? — и Вова пулей побежал в номер, откуда быстро вернулся с початой литровой бутылкой и примитивной закуской: Краковской колбасой, помидорами и хлебом.
Из одного стакана по очереди выпили за знакомство, за дружбу, за каждого в отдельности, причем, за Виктора Ивановича пили 5 раз. Когда водка закончилась, Антон с Виктором и москвичами пошли на дискотеку, а Виктор Иванович отправился в свой коттедж, благо идти было пару минут.
Быстро раздевшись и расстелив постель, Виктор Иванович лёг спать, но через 5 минут он уже обнимал, в прямом смысле этого слова, унитаз, куда активно блевал минут 10, если не более. Его выворачивало на изнанку, глаза готовы были выскочить из орбит.
Закончив эту неприятную акцию, почистив зубы и как следует, умывшись, Виктор Иванович не стал заводить будильник, а просто взял и завалился спать.
Во сколько пришли Антон и Виктор профессор не знал. А между тем программа отдыха у них была гораздо насыщеннее, нежели у проктолога. В самый разгар ночи молодёжь завалилась на дискотеку, где было около сотни танцующих девиц и парней, находившихся в разной степени опьянения.
Дрыгаться и дёргаться ребята не могли, силы уходили на глазах. За полчаса ребята раз пять выходили на свежий воздух. Это давало некоторое облегчение, но затем опять они шли в прокуренный зал, где под оглушительную музыку 50 девиц, страшных как смерть, и такие же 50 парней, что были под стать им, тряслись и дёргались в ритм рэпа, диска и рока. Попытка склеить девиц на ночь не увенчалась успехом. Когда в 3 часа ночи на дискотеке включили свет и выключили музыку, ребята окончательно поняли, что лучше всего для них — это было идти спать.
Придя в коттедж, Антон лёг не раздеваясь на кровать в соседней с Виктором Ивановичем комнате, а Виктор практически сам, без посторонней помощи, сумел залезть на второй этаж, раздеться и завалиться спать на первую попавшуюся кровать.
Кровати были удобными, было тепло и тихо.
Виктор Иванович и Антон храпели попеременно, а Виктор во сне разговаривал и пел песни.
Первым проснулся профессор. Он долго не мог придти в себя. Голова гудела, лоб и затылок болели так сильно, что на ум не приходило ни одной мысли. Однако после того, как профессор умылся и испил горячего свежего чая, состояние резко улучшилось и Виктор Иванович решил побриться.
После бритья он разбудил молодёжь, приготовил им поесть, а сам отправился на встречу с директором, апартаменты которого располагались на первом этаже главного корпуса.
Ивана Ивановича на месте не оказалось и Виктор Иванович отправился осматривать достопримечательности базы.
Эта экскурсия длилась минут 20, после чего Захаров предпринял вторую попытку визита к директору базы отдыха, которая на сей раз увенчалась успехом.
Директор базы произвёл на профессора приятное впечатление, однако, было абсолютно непонятно, почему его звали Иваном Ивановичем? Я боюсь распространяться на эти щекотливые темы, поскольку национальный вопрос в России до конца ещё не решён. И, тем не менее, Виктору Ивановичу показалось, что именно у Ивана Ивановича он может что–нибудь попросить.