Ложный след. Шпионская сага. Книга 2 - Исраэль Левин 6 стр.


– Слышь, Керим, может, развяжешь? И охота тебе себя мучить? – Одегов смотрел озорно, с некоторым вызовом. – Я вообще не понимаю, как нормальный мужик может после сытного обеда обойтись без сигареты!

На упоминание о сытном обеде команда отреагировала дружным смехом, но оборвался он буквально через секунду: в полной тишине послышался посторонний шум, и мы затихли, пытаясь понять, откуда он доносится. Вскоре в небе появился контур маленького аэроплана, смахивающего на знаменитый когда-то «кукурузник». «Возможно, разведчик, хотя для подобных целей лучше подходит вертолет», – размышлял я.

– Убрать легко обнаруживаемые предметы, всем под прикрытие! – Моя команда прозвучала негромко, но отчетливо.

Пока люди спешно растаскивали и забрасывали снегом все, что выделялось на фоне белого поля, я разглядывал в бинокль неуклюжего авиадинозавра, парившего на небольшой высоте. Я уже собрался было опустить бинокль, как вдруг от самолетика отделилось странное облачко, походившее на скопление мошкары. Еле различимое, оно медленно опускалось, постепенно разрастаясь в воздухе. Я всмотрелся в это облачко как можно внимательнее, но ничего понять не смог. Что бы это могло быть? На противопехотные мины не похоже, на что-либо другое из привычного военного арсенала – тоже… Наверное, все-таки показалось. Я еще раз вскинул бинокль, но кроме полоски ясного неба ничего разглядеть не сумел. Облачко исчезло… Страшная догадка пронзила мозг, заставив вздрогнуть. Думать об этом не хотелось, но я знал, что обязан верить в то, что все происходит не просто так, а для какой-то цели. И все, что с нами случается, случается для нашего же блага.

Когда по всем признакам до наступления темноты оставалось совсем немного, я объявил:

– Устраиваемся на ночлег. Распорядок дежурств прежний.

Молча, без лишней суеты, каждый из бойцов подыскивал себе надежный толстый ствол, чтобы устроить возле него снежное укрытие. Подготовленные в ходе специальных тренировок ко сну даже стоя, они не думали о создании минимальных удобств: присутствие на чужой территории обязывает уничтожать следы ночлега, а времени на это, как всегда, в обрез.

Глава 6

Китайская территория на границе с Белогорском

7 февраля 2004 г., 05:00

Ночь прошла без приключений. С рассветом я вышел из снежного укрытия, чтобы немного размяться: одеревеневшие за ночь суставы неохотно обретали привычную гибкость. За моими упражнениями наблюдал дежурный Сагдеев.

– Доброе утро, лейтенант!

– Здравия желаю, товарищ майор! – то ли в шутку, то ли всерьез ответил Сагдеев.

– Все тихо?

– Так точно! – Черные с хитринкой глаза выражали абсолютную лояльность по отношению к командиру. – Кроме редких лесных шорохов не отмечено ничего постороннего.

– Буди снежных людей!

Сагдеев улыбнулся в ответ на мою шутку, редкую для такого строгого командира, как я.

Менее чем через полчаса группы продолжили прочесывать нескончаемую гряду: сопка за сопкой, встретились – разошлись… Второй день не принес результатов. Уже перевалило далеко за полдень, когда шедший впереди Канищев замедлил ход и приостановился.

– А это что за хреновина? – Он указал наверх, на крону небольшой сосны. – Прямо елочная игрушка.

За край пушистой заснеженной ветки зацепилась покрытая тонкой ледяной коркой лиловая тряпка. Стропы, соединявшие ее с маленьким грушевидным предметом, который покачивался под порывами ветра, ясно указывали на то, что на сосне висел маленький парашют.

Быстро подскочивший Одегов не мог смириться с тем, что находку отнесут не на его счет.

– Отойди-ка, Витек, а то сейчас, не приведи господи, как бабахнет. – Он протянул лыжную палку к обледеневшему парашютику.

– Всем укрыться за деревьями! – Команда была подана негромко, но все услышали. Одегов замешкался. – Я сказал: всем!

Подойдя к сосне, я начал аккуратно отделять от ветки примерзшую тряпицу.

– Сейчас как рванет!.. – прошептал Баталин.

Остальные молчали, хотя нервозность в воздухе повисла почти ощутимая, как сгустившийся туман.

В принципе мне было понятно, с чем я имею дело, и все-таки полной уверенности не возникло: я серьезно сомневался в том, что подобная техника существует в арсенале вооружения китайской армии. Сняв парашютик, я аккуратно положил его на снег и отошел за ближайшее дерево.

– Команды выхода из укрытия не было!

На меня смотрели три пары широко раскрытых глаз. Всем хотелось понять, что происходит, но еще больше – поучаствовать в операции по обезвреживанию.

Я вытащил из нагрудной кобуры «Макаров», навинтил на него глушитель и дослал патрон в ствол.

– Всем укрыться!

Через секунду я выстрелил. Пуля с характерным едва слышным воющим звуком вошла в ткань грушевидной колобашки и распорола ее. Бойцы сразу же сбежались посмотреть на диковинную штуку.

– Эх, майор, лишил нас представления… – с сожалением протянул Одегов.

– А ты говорил – бабахнет. – Обращение Баталина прозвучало безадресно.

Я поднял остатки маленького, развороченного пулей предмета и высыпал его содержимое на подставленные ладони бойцов. В осколках черной пластмассы поблескивали железные хвостики.

– Прошу познакомиться: микропередатчик со встроенным микрофоном.

– Вот это да!.. – Одегов не смог сдержать удивления.

– Зачем?.. И откуда он здесь? – Канищеву обязательно требовалось разобраться в происходящем до конца.

– Скорее всего, сброшен вчера с самолета, что кружил недалеко от нас.

– Это который на «кукурузник» похож? – Одегов застыл с раскрытым ртом.

– Он самый…

– Вы же нам ничего не сказали!

– Прежде чем что-либо говорить, надо знать, о чем. – Голос мой звучал назидательно, но потом я продолжил несколько мягче: – Я действительно видел нечто, отделившееся от самолета… Но поди догадайся, что их армия оснащена такими штуками!

– И что все это означает? Нас пасут?

– Может быть, нас, а может, и кого другого, и тогда мы имеем дело с обычным совпадением. – Я ненадолго задумался. – Если штуковина пришла по наши души, то значит, мы где-то наследили. Или наблюдение ведется с самых первых шагов… В общем, оба варианта плохие.

Все замолкли, не глядя друг на друга. Первым прервал молчание Одегов:

– Но откуда у них такие игрушки? Армия-то не из самых передовых!

– Идея принадлежит американцам, которые апробировали прибор во Вьетнаме, – пояснил я. – А китайцы, получив трофей, вероятно, умудрились наладить производство. Они на это мастера. Сами знаете, сколько подделок производится в Китае, процентов восемьдесят, причем в мировом масштабе. В общем, Малая Арнаутская…

На мою шутку не отреагировал никто, даже Одегов.

– И на каком расстоянии такая хреновина действует?

– Где-то поблизости наверняка есть ретранслятор. Не исключено, что мы на него натолкнемся.

– Майор, а ведь во время выстрела кому-то из «узкоглазых» здорово долбануло по ушам!

– Тебе его жалко?

– Жалко, что в этот момент не видел его рожу.

Да, кто-то получил мощный звуковой удар, но гораздо важнее другое. Если бы я заметил парашютик первым, то прошел бы мимо, стараясь не показать противнику, что понял его замысел. Громкий вопрос Канищева и последующая возня такую возможность исключили. Впрочем, если не этот, то другой из подобных парашютиков все равно кто-нибудь да нашел бы, так что все равно ничего не изменилось бы.

Почувствовав всеобщий упадок настроения, я решил быстро переключить ребят – в наших условиях это послужит самой удачной корректировкой, времени на психологические экзерсисы и обсуждения у нас нет.

– Давайте прибавим ходу, чтобы побыстрее состыковаться с группой Конина. Нужно предупредить их по поводу лишнего шума в пути.

– Можно ведь сообщить по рации!

– Само собой, – я посмотрел на часы, – но до сеанса еще семь минут. Да и по кодовой связи не все объяснишь. Так что наляжем…

Поставленная задача, конечно, не могла послужить серьезным стимулом, но свою минимальную роль сыграла: бойцы встряхнулись, прибавили шагу и, судя по всему, справились с растерянностью. Все оставшееся до встречи с группой Конина время я не мог отогнать от себя мрачные мысли. Очень уж хотелось поверить в собственную выдумку про возможное совпадение, но я понимал, чьи голоса и звуки должен фиксировать обнаруженный микропередатчик. Нам сели на хвост, и теперь любое передвижение под контролем. Вопрос в одном – когда это сделали? И почему за нами только следят, а не берут сразу?

Если отвлеченно попытаться сформулировать проблему выживания, то, как это ни покажется парадоксальным, лучше вообще не находить места выхода «Крота», а пока не поздно, дать деру назад. Но попробуй объяснить это подчиненным! Реакция может оказаться совершенно непредсказуемой: от полной апатии до яростного взрыва эмоций вплоть до попытки пришить командира за предательство. Хотя вообще-то все это ненужные фантазии. В реальности предстоит борьба за выживание, а шансы выполнить задание и выйти к своим очень незначительны. Тут же вспомнилась средневековая молитва, о которой я прочел в одной из святых книг: «Боже, не рассказывай мне, почему я должен страдать, только скажи мне, что я страдаю для твоего блага». Вот такие соображения вертелись тогда у меня в голове…

Ночь и половина следующего дня прошли без происшествий. Погода испортилась сразу после полудня. Ярко-синий небосвод быстро затягивался плотными облаками, превратившись вскоре в мутно-серое полотно. Поземка, кружившая вначале легкими летучими спиралями, стала усиливаться, и вскоре порывы ветра сбивали путников с ног. Видимость резко ухудшилась, и я, не думая о повышенном риске, во все горло кричал, чтобы идущие впереди лейтенанты сократили дистанцию между собой. Увы, меня не слышали, а только с трудом пытались разобраться, кто где идет…

Я с тревогой посматривал на часы, думая о реальной опасности заблудиться в пурге. Ровно в час пополудни я остановился, привалившись к стволу старого кедра. Следом, тяжело переступая на утопающих в снегу лыжах, подошел измученный Баталин. Я хотел спросить его о двух лейтенантах, которых не было видно в слепящей белой круговерти, но снежный вихрь быстро забил мне рот белой холодной кашей. С трудом откашлявшись, я уже не пытался заговорить. Лицо сержанта Баталина не выражало ничего кроме смертельной усталости: сейчас, похоже, ему было все равно, что дальше.

Подошло время сеанса связи. Как ни пытался я плотнее прижаться к дереву, целый рой снега ворвался под куртку, покрыв свитер плотным белым слоем. На вызов ответ не пришел… Я повторил запрос еще раз, затем еще раз и еще… Сеанс связи не состоялся.

Я почувствовал, что, как и Баталин, страшно устал. Ноги, всегда послушные и тренированные, вдруг стали ватными, почти чужими. Колючие уколы врезавшихся в лицо снежинок стали нестерпимо болезненными. Мне захотелось спрятаться от них, укрыться, но, кроме деревьев, никакого убежища не было, да и быть не могло. Через несколько секунд я развернулся к Баталину: мы укрывали и поддерживали друг друга, пытаясь выстоять под натиском не на шутку разошедшейся стихии.

Буря улеглась так же неожиданно, как и началась. Еще выясняли между собой отношения темные злобные тучи, а на земле все стало успокаиваться и стихать. В чувство меня привело неприятное ощущение ледяной влаги в голенях и затылке. Почему-то я не мог вспомнить, когда опустился на колени, но понял, что не смогу встать, если не стряхну толстый, утрамбованный ветром сугроб, севший на спину. Пришедший в себя Баталин заработал руками, и вскоре мы с трудом выбрались из-под снежной шапки.

– Ну и дела, майор! Что же это было?

– С тобой все в порядке? Идти сможешь?

– Смогу, только куда?

– Ясно куда: искать своих. Надеюсь, что они где-то поблизости…

– Понятно…

– Давай-ка по сухарику – и вперед…

Баталин с трудом вытащил из рюкзака пакет с сухарями:

– Товарищ майор, а сухарики-то того, подмокли…

– М-м-да… Как же влага через упаковку просочилась? – Я мог бы сказать Баталину что-нибудь типа «Вот результат твоей беспечности», но дисциплинарное выяснение, затеянное в такой момент, выглядело бы неприличным. – Ну ладно, давай что есть…

Беспорядочные завалы, причудливые сугробы встречались нам на каждом шагу. Мне показалось, что небольшая снежная гора, видневшаяся невдалеке, странно шевельнулась. Пока я прибавлял шаг, из-под снега показалось пятно капюшона. Издалека лицо Одегова выглядело растерянным. Увидев меня, он энергично заработал руками и вскоре высвободился из-под сугроба.

– Чуть живьем не схоронило, а?

– Как самочувствие, Одегов?

– Как в той сказке про Снежную королеву. – Он продолжал стряхивать слежавшийся снег.

– Где Канищев?

– Мы шли с постоянной дистанцией. – Привычная улыбка сменилась полной серьезностью. – Так что если он остановился вместе со мной, то должен быть поблизости.

Мы двинулись на поиски и вскоре обнаружили развороченный снежный завал.

– Эх, паря, не дождался… – Одегов растер замерзшее ухо. – А следов-то лыжных не видать, товарищ майор… Это как понимать?

– Так и понимать, что он ушел еще до того, как буря успокоилась.

Я внимательно вгляделся в гладкий снег.

– Одегов, идите сюда. Видите едва заметные углубления? Я думаю, от лыж.

– Чтоб мне пусто было, если я что-нибудь вижу… Хотя вообще-то есть немного… Издалека оно как-то понятнее… Послушайте, майор, – он словно проснулся, – а что с группой Конина?

– Все целы, несколько минут назад была связь… Баталин, – я развернулся в сторону сержанта, – остаетесь здесь до нашего прибытия.

Сержант раскрыл рот, чтобы возразить, но не успел ничего сказать.

– Приказ ясен?

– Так точно!

Канищева мы нашли примерно через полкилометра. Он неподвижно лежал на правом боку. Нелепо задравшийся конец левой лыжи не предвещал ничего хорошего.

– Витек, очнись! Витек!..

Одегов энергично растирал снегом щеки товарища, всматриваясь в его бледное лицо. Кровь постепенно прибывала, на правой щеке Канищева обозначилось белое пятно. Обморожение…

– Это ты, Серега?.. – Голос звучал очень слабо.

Я достал флягу со спиртом. Без лишних слов Одегов схватил ее и поднес к бескровным губам Канищева.

– Глотни-ка… Ничего, боец. – Одегов утешал друга, как младшего брата. – Это только на пользу…

Примерно через час группы сошлись у подножия сопки. Бурная радость, объятия, похлопывания по плечам вызывали ассоциации с документальными кадрами времен войны. «Воссоединение двух фронтов», никак не меньше. Я постоял немного в стороне, а когда приветствия и объятия поутихли, обратился к бойцам:

– Как вы прошли эту трепку, Конин? Глядя на вас, можно подумать, что никакой бури и не было.

– Ого!.. Еще какая!.. Как увидел, что задувать начинает, собрал всех вместе. Так мы и согревали друг друга.

«Молодец парень, вовремя сообразил… Почему же я не догадался? Ведь все решали считаные минуты…»

– Ну что ж, подведем итоги.

– За трудовой день, что ли? – В присутствии зрителей Одегов не мог лишить себя удовольствия подурачиться.

– И за день, и в целом… Запаса еды хватит еще на два дня. Каких-либо следов «Крота» или тел наших предшественников не обнаружено. Сегодня мы должны были закончить прочесывание горной части, но по известным причинам не успели.

– Да уж, причины известны… – начал было Одегов, но шутку никто не поддержал.

Объективности ради следовало бы отметить «гостеприимство» хозяев, никак себя до сих пор не проявивших, но я не стал этого делать: напоминание о том, что каждый наш шаг, скорее всего, отслеживается, могло вызвать уныние, а нам и так досталось от бурана. Кроме того, план дальнейших действий у меня потихоньку созревал, оставалось только детали додумать.

– Сейчас идем к северной оконечности следующей большой сопки и устраиваемся на ночлег. Вопросы есть?

– Рано вроде бы еще?

– Тебе что, Конин, поработать не терпится? – это был, конечно, Одегов.

– Да нет, это я так…

Начало следующего, четвертого дня мало чем отличалось от предыдущих. После очередной порции изрядно надоевших сухарей с салом мы отправились прочесывать запланированную территорию. Неожиданно, примерно через полчаса, от Конина поступил срочный вызов, код которого означал «Чрезвычайные обстоятельства».

Я трижды постучал по дереву, имитируя стук дятла, и все быстро собрались около меня. Тихим голосом оповестил команду:

– Пришел сигнал срочной помощи. Причина неизвестна, предположительно возможны два варианта: или они напоролись на неприятеля, или возникла нештатная ситуация. Идем обратно в удвоенном темпе. Перед выходом – проверка амуниции.

Цепочка из четырех лыжников двигалась ударным темпом. Впереди шел Одегов, чье тяжелое дыхание слышал даже замыкающий Баталин. Шедший вторым командир поддерживал заданный темп без напряжения, с демонстративной легкостью. Шаг в шаг за ним скользил привычно сосредоточенный Канищев.

Двигаясь, я лихорадочно обдумывал ситуацию: «Если бы они вступили в бой, то мы бы услышали выстрелы, хотя бы слабые или отраженные эхом. Возможно, они попали в засаду, но это вряд ли. Кто-нибудь все равно успел бы пальнуть. Если не столкновение с хозяевами, то что тогда? Впрочем, не стоит гадать. В тайге, да еще на чужой территории, может случиться все что угодно».

Своих мы увидели издалека. Один стоял, опустив голову, двое сидели на корточках и колдовали над кем-то лежащим.

– Что произошло? – издалека выкрикнул я.

– Сагдеев угодил в яму.

– С последствиями?

– Да, к сожалению, – Конин опустил голову, – сильный вывих. Или перелом…

Я приблизился к раненому. Тот полулежал, опираясь на локоть. Оголенная левая нога, над которой склонился Соскачев, выглядела неестественно: сильно вспухшая лодыжка синела на глазах.

– Вот, товарищ, майор, отыгрался я…

– Это ты брось, Керим! Полежишь немного, отдохнешь – и в дело.

В ответ Сагдеев слабо улыбнулся.

– Как это случилось?

– Понимаете, может, он и проскочил бы эту яму с ходу, но я ему как раз знак подал смотреть внимательно вперед. Там виднеется что-то… – Голос Конина выдавал его настроение: парень явно чувствовал себя виноватым. – Смотрю перед собой, потом поворачиваюсь в его сторону. Он правее шел… И вижу что-то странное: Керим начинает погружаться вниз. Протер глаза, думал, показалось… Нет, смотрю – он палками взмахнул и начал проваливаться по землю. Ну, мы все к нему, а он лежит на дне здоровенной ямины и ни звука: от болевого шока потерял сознание.

Назад Дальше