— Да я им говорил, а они твердят одно — он нам очень нужен.
Валентин Иванович сверкнул в его сторону глазами и, ссутулившись, пошагал к своему кабинету, который располагался в небольшом закутке перед приемной. Свет из общего коридора туда почти не попадал, и поэтому, когда ему навстречу со стульев поднялись две человеческие фигуры, он не сразу разглядел, кто из них кто.
— Проходите, — неприветливо буркнул он и щелкнул выключателем. — Раньше придти не могли?
— Так мы пришли рано, а вас не было, — пояснил молодой человек, первым вошедший в кабинет.
— А кроме меня, вас принять некому. Так, что ли? — продолжал ворчать Скоропупов, усаживаясь за стол. — Ну ладно… Коли пришли, присаживайтесь. Рассказывайте.
Посетители заняли два стула у противоположной стены и замерли. То, что с чужих слов знали они об этом человеке, никак не вязалось с тем, что они видели сейчас перед собой. Уставший, сгорбившийся, с двухдневной щетиной, Валентин Иванович полосовал их недовольными взглядами, и назвать его доброжелательным ну просто язык не поворачивался.
— Ну что, красавица? — нарушил он наконец тягостную паузу. — Рассказывай, кто и за что. И давай побыстрее…
Вера откашлялась, прочищая горло, и начала говорить. Рассказ ее не занял много времени. Отрепетированный и отфильтрованный, он был закончен ею уже через пять минут. Скоропупов, собравшийся было попить чаю, так и застыл с поднятым со стола стаканом.
— Вот и все, — с облегчением закончила Вера и перевела дыхание. — А теперь можете меня арестовывать.
— Ишь ты! — качнул он неодобрительно головой и отхлебнул-таки из стакана. — Арестовывать… Это всегда успеется, ты мне лучше скажи, что за бравый орел с тобой рядом? Адвокат, что ли?
— Нет. Это мой друг.
— А не он ли твоего муженька-то замочил?
— Он не мог этого сделать по одной простой причине… Они были самыми близкими друзьями.
— Ага, — согласно кивнул Скоропупов. — А теперь, на правах друга, он жену его окучивает. Так-как… понятно!
Что понятно Валентину Ивановичу, осталось для них загадкой. Телефон на столе требовательно зазвонил и на несколько минут отвлек его от неожиданных визитеров. Он чему-то удивлялся, чему-то озадаченно ухмылялся, а под конец разговора так развеселился, что едва не расплескал свой чай, который по-прежнему держал в руке.
— Вот ведь забавно-то как, — покачал он головой, опуская трубку на рычаг. — Кажется, все действующие лица сбежались к пепелищу… Н — да… А послушайте-ка, добрые люди, не проехаться ли нам в одно местечко и не побеседовать ли всем вместе? А? Что скажете?
— Это куда? — насторожился Сенька, придержав вставшую было Веру.
— А это, мил человек, пусть станет для тебя сюрпризом…
Глава 56
Иван Алексеевич полосовал взглядами сжавшуюся в комок Лидочку. Та хлюпала носиком, вытирала щеки от слез и дрожащими губами пыталась что-то сказать в свое оправдание. Но стоило ей посмотреть в потемневшие от гнева глаза Ивана, как все слова вязли у нее на губах, не смея вырваться наружу.
— Нет, ну скажи, где нам ее теперь искать?! — Почти шепотом, который на удивление напоминал змеиное шипение, раз, наверное, в сотый спрашивал он. — Почему ты ее выпустила?! Объясни же мне!
— Я… я, — принялась лопотать Лидочка, но рыдания сдавили ей горло, и она замолчала.
— Я, я, — передразнил он. — Ты, а кто же еще?! Девка только-только после ранения начала в себя приходить, а ты ее из дома отпустила! А если ее опять подстрелят?!
— Так некому же теперь стрелять-то, — пискнула она наконец. — Почти с самого утра контора гудела, как улей. Сгорел его киллер. Понимаете? Сгорел в своем доме. Я звонила с утра, мне сразу и доложили.
— Так у него что, соратников нет? — продолжал шипеть Иван Алексеевич.
— Его соратники без него дышать не умеют. Не то чтобы убить кого-нибудь.
— Все равно не могу понять, — Иван Алексеевич тяжело прошелся по комнате, остановился, нависнув над Лидочкой подобно скале, и чуть мягче спросил: — Почему ты это сделала?
— Потому что люблю тебя. — Слова, которыми она бредила второй год, слова, которые слышали лишь стены ее квартиры, неожиданно легко и беспрепятственно сорвались с ее языка. И почти тут же удивительное облегчение снизошло ей на сердце. — Ты этого не замечал? Нет? Да, ведь я неплохая актриса. Ты и не мог заметить. Или не хотел. А я люблю тебя. Понимаешь ты теперь, почему я убрала ее отсюда? Я ревновала. Дико, страшно ревновала и… ненавидела ее люто. Я же не знала тогда, что она с Денисом…
— Ты сошла с ума, — выдал заключение Иван Алексеевич, прерывая ее монолог. — И…
Закончить ему не пришлось. Дверь с шумом распахнулась, и в гостиную вихрем ворвался Денис.
— Не звонила? — первым делом спросил он.
— Нет, — извиняющимся тоном ответила Лидочка. — Скорее всего Алька отправилась к Сергею. Она что-то бормотала о нем.
— Его нет нигде. Ни в офисе, ни дома, — потерянно обронил Денис и устало опустился в кресло. — Я уже полгорода исколесил, дошел до того, что начал приставать ко всем девушкам и женщинам, одетым в желтые шубки. Почему она так поступила? Лид, напрягись. Может, ты смогла уловить что-то?
— Да нет, — пожала та плечами, стараясь не смотреть на мужчин. — Но думаю, что этот мент ей что-то такое сообщил. Хохотала она как безумная, словно потрясение какое-то испытала.
— Ну почему, почему? — Денис взъерошил волосы и тут же насторожился, услышав, как хлопнула входная дверь. — Это она!
Но вопреки ожиданиям в комнате появился Скоропупов. За ним рука об руку шли Сенька и Вера. А замыкал шествие смешливый парень Толик — правая рука и верный помощник Валентина Ивановича.
— Добрый вечер, господа, — весело поздоровался Скоропупов, указав своим спутникам на пустующий диван. — Присаживайтесь. Думаю, хозяева не против…
— Кто и на каком основании? — ощетинился сразу Иван Алексеевич.
— О, Лидок! — Скоропупов проигнорировал вопрос и с протянутыми руками пошел к заплаканной девушке. — А почему мы в слезках? Обидели девчонку. А за что? За то, что Алевтину проворонила?
— Ишь ты, проницательный какой, — фыркнул Иван Алексеевич. — Ты, видимо, и есть тот благодетель, что нашей Алечке глаза открыл?
— Он самый, — Валентин Иванович шутливо щелкнул каблуками. — А почто девчонку обманули? Хорошая же девочка, порядочная, а вы ей врали. У нее и так в головке все поперепуталось, а тут еще вы с вашей тюрьмой. Ей же невдомек, глупышке, что Денискин дядька там охранником работает.
— А это что за братия с тобой? — быстро переглянулись Иван Алексеевич с Денисом. — Побитые, истерзанные, но не сломленные…
— Вам в прозорливости тоже не откажешь, — довольно подмигнул Ивану Скоропупов.
Пока все шло именно так, как он и задумал. Отказавшись от протокола и ведения допроса по установленным правилам, Валентин Иванович решил явку с повинной разыграть на всю катушку. Чутье сыскаря подсказывало ему, что пользы от этого будет куда больше, чем от соблюдения формальностей. Ну разведет он эту бумажную волокиту — и что дальше? Улик-то никаких, кроме сбивчивого рассказа этой забитой бабенки. Да и рассказ ее при хорошем раскладе ни на что путное не тянет. Так, лишняя головная боль для него да очередная зуботычина от начальства. А явившись сюда, он, глядишь, какую-нибудь пользу да извлечет из всех этих заморочек.
Прихватив с собой вовремя подоспевшего Толика, следователь рискнул приехать сюда и на месте разыграть все как по нотам…
— Итак, кто это? И не говори мне, что здесь вопросы задаешь ты, — Иван Алексеевич нацелил указательный палец на Скоропупова. — В противном случае…
— Ты выставишь меня за дверь, — подхватил Валентин Иванович. — И правильно, между прочим, сделаешь. Но я мент не наглый, я отвечу… Эта истерзанная, как изволили выражаться, женщина — жена Голованова Олега, ныне покойного. И погиб горемыка от руки этой самой женщины, а не наемника. Я-то уж было вас заподозрил, но ошибся. А вот этот молодой человек — друг и соратник все того же без времени усопшего. Ныне влюбленный в его жену и готовый ради сего светлого чувства пойти на костер и начать новую жизнь честного и порядочного человека. Но тут возникает вопрос — дадут ли ему такую возможность? Не положит ли месть ослепленных яростью мужчин начало новой бойне? Вот чего бы не хотелось! Это мой город, и я отвечаю за порядок в нем. Что скажете, Иван Алексеевич? Придется мне теперь волноваться или нет?
Иван молчал. Сразу поняв, что за представление разыграл тут мент, он растерялся. Его приперли к стенке, вытягивая обещание. То ли менту было известно о его тайной слабости, то ли он действовал просто на удачу. Ишь как соловьем заливается. Наверняка этот конопатый парень кем-то следователю доводится, иначе чего ему икру тут метать.
А так, если разобраться по-хорошему, то кому Иван должен мстить? Братцу меньшому? Ведь это он, дрянь такая, заварил кашу. Ну было Сергею известно о его пристрастии к картам, но старший брат никогда не думал, что Сергей сможет предать его из-за проигранных двух-трех тысяч долларов. Или этому конопатому парню? Так за версту разглядишь в нем наивного простака, попавшегося в хорошо расставленные силки Олега.
Бойня… Нужна ли она ему? Лить кровь, идти по трупам. Для чего? Зачем? Пожить бы спокойно еще десяток-другой годков. Лидка вон про любовь говорит. Глядишь, еще и родит ему сына. А чего! Баба молодая, здоровая, а что путанила раньше, так из-за этого предана будет ему, как собака. Видал, как мучается. Так и ловит взгляд-то, так и ловит…
— Так что, Иван Алексеевич? — вторгся в его тайные мысли вкрадчивый голос Скоропупова. — Даешь слово?
— Ишь ты! Хитер! — ухмыльнулся тот и озадаченно почесал затылок. — Черт с тобой. Даю слово… Оно у меня тверже камня. Знаешь, поди, раз вцепился, словно клещ. Пусть идут все с миром. На комбинате порядок наведу, так что не суйся туда. По-мужски прошу. Семейное это дело — разберемся…
— Согласен, — кивнул Скоропупов, мысленно сложив рожки из двух пальцев. Лезть-то он, может, и не будет, да только и глаз не спустит с этой конторы. Что-то там нечисто. За версту несет зловонием от этой их стерильной чистоты. — Мне что? Тебя брат обворовывал, не меня. Кстати, Алевтина к нему ведь поехала. Это не опасно?
— Кто знает?! — почти в один голос воскликнули Лидочка и Денис. — Только нет его нигде.
— Он в своем доме наверняка, за городом, — подал голос молчаливо сидевший до сего времени Сенька. — Никто не знает, где это. Но я однажды с Олегом туда к нему ездил. Дорогу знаю…
— Ну, ей-то наверняка адрес известен, — ревниво отметил Денис и, поднявшись, скомандовал. — Надо поторопиться.
Глава 57
— Сереженька, прости меня, пожалуйста! — Алькины плечи вздрагивали в крепких объятиях Сергея. — Они все с ума сведут меня! Столько лжи кругом, я запуталась… Ты веришь мне?
— Конечно, любимая, — мягко ответил он, мысленно расхохотавшись сатанинским смехом. — Ты тоже прости меня, я ведь тебе не поверил тогда. Господи! Слепец! Идиот! Поставил козла в огород капусту караулить! А он у меня из-под носа все выволакивал.
— Так они еще и наркотики синтезировали, — всхлипнула она, отстраняясь. — Это огромные деньги! И тот кейс с деньгами увели…
— Расслабься, — мягко попросил он и подвел ее к дивану. — Приляг, а я тебе успокоительное приготовлю. Думаю, что внутривенная инъекция тебе тоже не повредит.
— На иглу меня посадить хочешь? — пошутила она, не почувствовав и тени подвоха в его хлопотах.
— Ну что ты, малыш, — пожурил он ее. — Ты слабенькая очень. Да и нервы ни к черту. Целый час не мог тебя в чувство привести. Как рыба об лед билась… Это очень хорошее лекарство. Ты поспишь немного, а когда проснешься, то все сразу станет простым и на удивление несущественным.
Алевтина откинулась на подушки и из-под полуопущенных век следила за манипуляциями Сергея. Вот он берет одноразовый шприц, насаживает иглу и потряхивает ампулу с лекарством, попутно ободряюще улыбаясь ей. Во взгляде откровенная озабоченность и внимание. Будто и не было всего этого кошмара. Будто и не бродила она одна в потемках, натыкаясь то на один, то на другой острый угол.
Она прикрыла глаза, и почти тут же в памяти всплыло улыбающееся лицо Дениса.
Нет! Не нужно сейчас о нем думать. Сергей прав — завтра все станет предельно ясным. Они сядут, как прежде, у камина и будут говорить. Вот тогда-то, возможно, и выяснится мотив столь странного поведения старшего братца Ивана Алексеевича и его помощничка Дениса. А сейчас надо поспать. Сергей по образованию врач, он знает, что делает. Если говорит, что это чудодейственный препарат, значит, так оно и есть. По всему выходит, что он остался единственным человеком, кому Алька может доверять. Во всяком случае, выкидывая ее с фирмы и из своей жизни, он не лгал ей, а был предельно честен, хотя, может, и не совсем порядочен…
Сергей подошел к ней и легонько тронул за щеку. Алька открыла глаза и послушно закатала рукав свитера. Вены у нее хорошие, так что жгут не нужен. Закусив губу от того, как игла вошла в тело, она робко улыбнулась и спросила:
— А тебе не нужно уколоться, док? Те новости, что я тебе принесла, словно синичка на хвосте, не могли тебя порадовать.
— Т-с-с-с, — он приложил палец к ее губам и сделал знак молчать. — Лежи смирно. Скоро тебе будет хорошо…
— Почему? — удивилась она, чувствуя, как вялость окутывает ее с головой. — Что это за лекарство?
— О, милая!.. — Сергей широко улыбнулся, и ей отчего-то показалось, что в этой улыбке больше хищного, чем утешительного. — Это лекарство подарит тебе блаженство… Блаженство вечного сна.
— Что ты говоришь? — мягко спросила она, пытаясь приподняться с подушек. — Ты говоришь о смерти?
— Фу, какое гадкое слово, — капризно скривил он губы. — Терпеть его не могу. Ты просто уснешь… и никогда не проснешься. Называй это как хочешь.
— Сережа! О чем ты? — все больше слабея, испугалась Алька. — Мне страшно!
— А мне, думаешь, нет?! Мне, думаешь, не страшно?! Ванька же меня в порошок сотрет, если узнает, что за всем этим бардаком стоял я!
— Ты?! — Оцепенение, сковавшее ее тело, не могло приглушить ее ужаса. — Так это все ты?!
— А кто же?! Дура. Сколько живу, столько убеждаюсь, что все бабы дуры. — Сергей присел у нее в ногах и совершенно другим голосом, так непохожим на его обычный, принялся рассуждать. — Ты что же, всерьез думала, что я прогляжу подобное у себя под носом?
— Зачем же тогда эти дурацкие ворота? — срывающимся шепотом спросила она. — К чему этот фарс?
— Да к тому, что охранники все верные Ванькины люди. Они бы его никогда не предали. Уволить я их не мог, братец сразу бы заподозрил неладное. Пришлось немного головой поработать…
— Да уж, наработал, — горько обронила она. — А зачем же тебе меня убивать? Свалил бы все на Олега.
— Ванька хитрый и умный. Он никогда не поверил бы, что Голованов смог до этого додуматься. Вот ты — другое дело… Ты вот пришла ко мне и начала уговаривать его убить. А я не мог этого допустить. Не мог, понимаешь?! Он же мне брат…
— Он не поверит тебе, — еле слышно, борясь с подступающей дурнотой, выдохнула Алевтина. — Он уже все знает…
— Нет, нет и нет! — взвизгнул Сергей и склонился над ней совсем низко. — Он ничего не знает! Ничего!
— А вот тут ты ошибаешься…
Негромкий голос, раздавшийся из-за спины, заставил Сергея похолодеть.
Вот и все! Это конец! Сгорбившись от внезапной тяжести, навалившейся разом на плечи, Сергей застыл на месте, боясь повернуться. Да этого ему и не требовалось. Он из сотни других голосов узнал бы этот голос. Да и не голоса он так боялся и даже не того, какие действия предпримет обманутый брат. Труднее всего было сейчас смотреть ему в глаза. Потому что Сергей в точности знал, что он в них увидит.
— Сережа, — позвал его Иван от двери. — Посмотри на меня.
Медленно, словно каждое движение сопряжено с неимоверными физическими нагрузками, Сергей обернулся, поднял голову и застонал.
Он мог вынести все что угодно: обиду, презрение, но только не эту щемящую горечь. Она изливалась на него из темных глаз Ивана, давила, мучила и заставляла ненавидеть самого себя.
— Не смотри на меня так! — взвизгнул Сергей и начал пятиться к окну.
— А как мне на тебя смотреть? — горько усмехнулся Иван, делая шаг вперед. — Зачем? Ответь мне только — зачем?..
— Тебе не понять… Тебе не понять… — скороговоркой начал повторять он, продолжая отступать. — Это сложно понять… Это сложно…
Все дальнейшее походило на нереальный и скверный сон. Алевтина лежала, не в силах шевельнуться, и сквозь марево дурноты наблюдала, как кинулся Иван вперед, пытаясь отрезать брата от окна. Но по пути поскользнулся обо что-то и с глухим стоном упал на пол. Сергей же запрокинул кверху голову, выкрикнул что-то нечленораздельное, больше похожее на страшный предсмертный крик огромной неведомой птицы, и, встав обеими ногами на подоконник, рухнул всем телом на мозаичное стекло…
Глава 58
Огромный вестибюль районной больницы, располагающейся в здании старого монастыря, гулко отражал шаги посетителей облупившимися стенами. Пожилая санитарка шаркала тряпкой по старому линолеуму и недовольно поглядывала на парочку, притулившуюся в углу. Уж как она старалась, докучая им своим присутствием, а тем все нипочем. Сидят себе и воркуют. Можно подумать, места больше нет, как сидеть на сквозняке и талдычить об одном и том же.
— А ну-ка, молодые люди! — сурово свела она брови и выплеснула добрую половину ведра почти им под ноги. — Шли бы вы каждый по своим делам…