— У меня есть кузина, которая живет в Провиденсе, — пробормотал Эзра себе под нос.
— Я собираюсь поехать туда на какое-то время.
Проветрить голову.
Взять несколько уроков гончарства в Школе Дизайна Род-Айленда.
Я не знаю.
— Возьми меня с собой, — выпалила Ария.
Она подошла к Эзре и потянула за край его рубашки.
— Я всегда хотела пойти в Школу Дизайна Род-Айленда.
Это мой предпочтительный вариант колледжа.
Может, я смогу подать заявление раньше.
Она снова подняла глаза на Эзру.
— Я переезжаю к моему отцу и Мередит — участь, которая хуже смерти.
И… и я никогда не чувствовала себя так, как когда я рядом с тобой.
Я не уверена, что вообще смогу когда-нибудь такое ощутить.
Эзра зажмурил закрытые глаза, покачивая руки Арии взад и вперед.
— Я думаю, тебе стоит найти меня через пару лет.
Потому что, я имею в виду, у меня тоже есть к тебе эти чувства.
Но я должен убраться отсюда.
Ты знаешь это, и я знаю это.
Ария отпустила его руки.
Она чувствовала себя так, как будто кто-то раскрыл ее грудную клетку и вынул сердце.
Всего лишь прошлой ночью, несколько часов назад, все было идеально.
А потом Шон и Э снова все это сломали.
— Эй, — сказал Эзра, заметив слезы, стекающие по щекам Арии.
Он притянул ее к себе и крепко обнял.
— Все в порядке.
Он заглянул в одну из своих коробок, а затем вручил ей своего болванчика Уильяма Шекспира.
— Я хочу, чтобы это было у тебя.
Ария слабо улыбнулась ему.
— Серьезно?
Когда она впервые пришла сюда после вечеринки Ноэля Канна в начале сентября, Эзра сказал ей, что болванчик Шекспир был одной из его любимых вещей.
Эзра провел кончиком указательного пальца по щеке Арии от подбородка до мочки уха.
Дрожь прошла по ее спине.
— Действительно, — прошептал он.
Она ощущала на себе его взгляд и повернулась к двери.
— Ария, — позвал он как только она переступила груду старых телефонных книг, чтобы выйти в холл.
Она остановилась, ее сердце воодушевилось.
На лице Эзры было выражение мудрости и спокойствия.
— Ты самая сильная девушка, которую я встречал, — сказал он.
— Так что просто… пошли их, понимаешь? Ты будешь в порядке.
Эзра наклонился, опечатывая коробки прозрачным скотчем.
Ария вышла из его квартиры ошеломленная, задаваясь вопросом, почему он внезапно превратился для нее в школьного психолога.
Это было так, будто он сказал, что является взрослым, с обязанностями и последствиями, а она была лишь ребенком с целой жизнью впереди.
Что было в точности тем, что прямо сейчас она не хотела слышать.
— Ария! Добро пожаловать! — воскликнула Мередит.
Она стояла в конце кухни в черно-белом полосатом переднике, который Ария попыталась представить тюремной робой, и с прихваткой в форме коровы на правой руке.
Она улыбалась, как акула, собирающаяся проглотить пескаря.
Ария занесла последние сумки, которые Шон бросил ей под ноги прошлой ночью и огляделась.
Она знала, что у Мередит причудливый вкус — она была художником и преподавала в колледже Холлис, том самом, где Байрон был штатным сотрудником, — но гостиная Мередит выглядела так, будто ее украшал психопат.
В углу стояло кресло, как в кабинете у дантиста, и поднос со всеми орудиями пыток.
Мередит покрыла целую стену фотографиями глазных яблок.
Она занималась выжиганием посланий по дереву, как формой художественной выразительности, и поперек каминной полки была большая деревянная доска с надписью "Красота только снаружи, но уродливость безыскусна до костей".
На кухонный стол была наклеена большая аппликация Злой Западной Ведьмы.
Ария с трудом удержалась, чтоб не указать на нее и сказать "Не знала, что мама Мередит родом из Оз".
Потом она увидела в углу енота и закричала.
— Не волнуйся, не волнуйся, — быстро сказала Мередит.
— Это чучело.
Я купила его в магазине таксидермиста в Филадельфии.
Ария сморщила нос.
Это место могло составить конкуренцию Музею Человеческой Патологии Муттера в Филадельфии, который нравился брату Арии почти так же, как музеи секса, которые он посещал в Европе.
— Ария! — Байрон появился из-за угла, вытирая руки о джинсы.
Ария заметила, что на нем были темные хлопчатобумажные джинсы с поясом и мягкий серый свитер, — возможно, его обычная униформа в виде футболки Sixers с пятнами пота и потертых клетчатых боксеров не была достаточно хороша для Мередит.
— Добро пожаловать! — проворчала Ария, снова подтягивая свой шерстяной спортивный костюм.
Она принюхалась — воздух пах, как сочетание сожженного дерева и манной каши.
Она подозрительно посмотрела на кастрюлю, стоявшую на печи.
Может быть, Мередит готовила кашу, как злая директриса в одном из романов Диккенса.
— Ну, давай я покажу тебе твою комнату, -
сказал Байрон, хватая Арию за руку.
Он провел ее через холл в большую, квадратную комнату, содержащую несколько больших кусков древесины, несколько клейм, огромную ленточную пилу и сварочные инструменты.
Ария предположила, что это была студия Мередит — или комната, где она приканчивает своих жертв.
— Сюда, — сказал Байрон.
Он провел ее в угол студии, который был отделен от остальной комнаты цветочным занавесом.
Толкнув занавеску, он закричал: "Та-дааа!"
Двуспальная кровать и комод без трех ящичков занимали пространство чуть больше душевой кабинки.
Байрон позаботился о других ее чемоданах раньше, но поскольку на полу не было места, он сложил их на кровать.
На ней была одна плоская желтоватая подушка, прислоненная к спинке кровати, и кто-то установил на подоконнике крошечный портативный телевизор.
На его крышке сверху была наклейка, гласящая старинными выцветшими буквами семидесятых "СПАСИ ЛОШАДЬ, ЕЗДИ НА СВАРЩИКЕ".
Ария повернулась к Байрону, чувствуя отвращение.
— Я должна спать в студии Мередит?
— Она не работает по ночам, — быстро сказал Байрон.
"И смотри! У тебя есть собственный телевизор и камин! — он показал на огромный кирпичное чудовище, занимающее большую часть дальней стены.
В большинстве старых домов Холлиса камины стояли в каждой комнате, так как их система центрального отопления была хуже некуда.
— Ты можешь ночью уютно тут устроиться.
— Пап, я понятия не имею, как разжигать огонь.
Потом Ария заметила строй тараканов, идущий из одного угла потолка в другой.
— Господи! — вскрикнула она, указывая на него и съеживаясь за Байроном.
— Они не настоящие, — заверил ее Байрон.
— Мередит их нарисовала.
Она действительно оживила это место прикосновением художника.
Ария почувствовала приближение гипервентиляции.
— По мне так они выглядят очень живыми!
Байрон казался действительно удивленным.
— Я думал тебе понравится это место.
Это было лучшим, что мы вместе смогли подготовить за такое короткое время.
Ария закрыла глаза.
Она скучала по убогой квартирке Эзры с его ванной, и тысячами книг, и картой Нью-Йоркской подземки на занавеске для душа.
Там не было тараканов, никаких — ни настоящих, ни фальшивых.
— Дорогой? — прозвенел голос Мередит из кухни.
— Ужин готов.
Байрон натянуто улыбнулся Арии и повернул на кухню.
Ария поняла, что должна пойти следом.
На кухне Мередит поставила чашку возле каждой из тарелок.
К счастью, на ужин была не каша, а безобидно выглядящий куриный суп.
— Я подумала, для моего желудка это будет лучше, — заметила она.
— У Мередит кое-какие проблемы с желудком, — пояснил Байрон.
Ария отвернулась к окну и улыбнулась.
Может, ей повезет, и Мередит каким-нибудь образом подхватит бубонную чуму.
— Там мало соли.
Мередит стукнула Байрона по руке.
— Так что для тебя тоже хорошо.
Ария обескураженно посмотрела на отца.
Байрон солил каждый кусок, который оказывался на вилке.
— С каких пор ты ешь несоленую еду?
— У меня высокое кровяное давление, — сказал Байрон, указывая на свое сердце.
Ария сморщила нос.
— Нет, у тебя нет давления.
— Да, есть.
Байрон завернул салфетку за воротник.
— Уже какое-то время.
— Но… но раньше ты никогда не ел без соли.
— Я деспот, — утверждающе сказала Мередит, отодвигая стул назад и присаживаясь.
Мередит посадила Арию возле головы Злой Ведьмы.
Ария передвинула свою чашку, чтобы прикрыть ее лицо цвета зеленого горошка.
— Я держу его на диете, — продолжала Мередит.
— Еще я заставила его принимать витамины.
Ария резко села, ее желудок наполнился ужасом.
Мередит уже ведет себя, как жена Байрона, а ведь он живет с ней только месяц.
Мередит указала на руку Арии.
— Что у тебя там?
Ария опустила взгляд на колени, понимая, что все еще держит болванчика в виде Шекспира, которого ей дал Эзра.
— О.
Это просто… кое-что от друга.
— Друга, который любит литературу, полагаю.
Мередит потянулась и заставила голову Шекспира раскачиваться вверх и вниз.
В ее глазах был слабый блеск.
Ария замерла.
Могла Мередит знать про Эзру? Она взглянула на Байрона.
Ее отец рассеянно хлебал суп.
Он не читал за столом — то, что дома делал постоянно.
Байрон действительно был несчастлив дома? Искренне ли он наслаждался рисующей жуков, любящей таксидермию Мередит больше, чем любил милую, добрую, верную маму Арии, Эллу? И что заставило Байрона думать, что Ария сможет просто сидеть тут и принимать это?
— О, у Мередит есть для тебя сюрприз, — заговорил Байрон.
— Каждый семестр она берет в Холлис бесплатный курс.
Она говорит, что в этом семестре ты можешь использовать этот кредит вместо занятий.
— Совершенно верно.
Мередит передала Арии проспект курсов повышения квалификации колледжа Холлис.
— Может, ты захочешь взять один из курсов по искусству, которые веду я?
Ария сильно прикусила щеку изнутри.
Она бы предпочла засунуть осколки стекла себе в горло, чем провести хоть одну лишнюю минуту с Мередит.
— Давай, возьми курс, — настаивал Байрон.
— Ты же хочешь.
Так они вынуждают ее сделать это? Ария раскрыла проспект.
Может, она сможет взять какое-нибудь немецкое кинопроизводство, или микробиологию, или спецкурс о брошенных детях, или о неприспособленном семейном поведении.
Затем кое-что привлекло ее взгляд.
Бессмысленное искусство: создайте уникальные шедевры ручной работа в созвучии с потребностями вашей души, желаниями и стремлениями.
Через скульптуру и прикосновение студенты учатся меньше доверять своим глазам, а больше — своей сущности.
Ария обвела курс серым карандашом "Рокс Рок!" с кафедры геологии Холлис, который нашла зажатым в проспекте.
Курс определенно звучал по-идиотски.
В конечном итоге, это могло быть как один из тех исландских классов йоги, где Ария и остальные ученики вместо растяжки танцевали с закрытыми глазами, издавая ястребиные крики.
Но прямо сейчас ей было необходимо немного легкомыслия.
Плюс, это был один из нескольких художественных курсов, которые Мередит не преподавала.
Что совершенно определенно делало его идеальным.
Байрон извинился и направился в крохотную ванную Мередит.
После того, как он включил в ванной вентилятор на потолке, Мередит положила свою вилку и недвусмысленно посмотрела на Арию.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — размеренно сказала она, потирая большим пальцем вытатуированную на запястье розовую паутину.
— Тебе ненавистно, что твой отец со мной.
Но лучше тебе принять это, Ария.
Байрон и я собираемся пожениться, как только завершится бракоразводный процесс твоих родителей.
Ария случайно проглотила непрожеванный кусок лапши.
Она откашляла бульон, разбрызгав его по всему столу.
Мередит отпрыгнула, ее глаза расширились.
— Твоя еда с тобой не в ладах? — спросила она, глупо улыбаясь.
Ария резко обернулась, ее горло горело.
Что-то было с ней не в ладу, совершенно верно, но это не был суп Злой Ведьмы.
Эмили всего лишь сладкая, невинная девушка со Среднего Запада
— Давай! — понукала Эбби, таща Эмили через фермерский двор.
Солнце садилось за плоский горизонт Айовы, и длинноногие среднезападные жучки выходили поиграть.
Как и Эмили, Эбби и два кузена, Эмили Мэтт и Джонн.
Они вчетвером остановились у края дороги.
Джон и Мэтт переоделись из своих белых футболок и рабочих штанов в мешковатые джинсы и футболки с пивными слоганами.
Эбби поправила лифчик под своим топом и проверила помаду в маленьком зеркале.
Эмили, в тех же джинсах и плавательной футболке, в которых и приехала, чувствовала себя голой оборванкой, — также она чувствовала себя в Розвуде.
Эмили взглянула на дом через плечо.
Света не было, но собаки все также бешено носились по территории, а плохая коза все также была пристегнута, позвякивая колокольчиком на шее.
Удивительно, что Хелен и Аллен не надели колокольчики на своих детей.
— Вы уверены, что это хорошая идея? — спросила она вслух.
— Все нормально, — ответила Эбби, и кольца в ее ушах качнулись.
— Мама с папой отправляются в постель в восемь вечера, как часы.
Вот, что бывает, когда просыпаешься в четыре.
— Мы делаем это месяцами и ни разу не попались, — заверил ее Мэтт.
Внезапно на горизонте, поднимая пыль, показался серебристый пикап.
Грузовик медленно подъехал к ним и остановился.
Из машины доносился хип-хоп и терпкий запах ментоловых сигарет.
Темноволосый парень, похожий на Ноэля Канна, помахал ее братьям и улыбнулся Эмили.
— Таааак… это твоя кузина, да?
— Именно, — сказала Эбби.
— Она из Пенсильвании.
Эмили, это Дайсон.
— Забирайся.
Дайсон похлопал по сидению.
Эбби и Эмили сели впереди, а Джон и Мэтт забрались в кузов.
Как только они тронулись, Эмили вновь оглянулась на дом, медленно отдаляющийся от них, и странное чувство начало грызть ее.
— Что привело тебя к очаровательным Аддамсам? — Дайсон переключил скорость.
Эмили взглянула на Эбби.
— Мои родители прислали меня.
— Прислали?
— Точно, — перебила Эбби.
— Я слышал, что ты настоящая оторва, Эмили.
Она посмотрела на Дайсона.
— Эмили ходит по краю.
Эмили душил смех.
Единственное бунтарство, которое она позволила себе перед Эбби, это кража лишней порции десерта.
Она задалась вопросом, знала ли ее кузина настоящую причину того, почему родители прислали ее сюда.
Вероятно нет — "лесбиянка", должно быть, из разряда слов для банки обещаний.
Через несколько минут они выехали на неровную дорожку и припарковались на траве рядом с другой машиной, на которой было написано "ТОРМОЖУ ЗА ГУДОК", около оранжевого бункера.
Два бледных парня вылезли из пикапа и толкнули светловолосого мальчишку, который вышел из черного Dodge Ram.
Эмили ухмыльнулась.
Она всегда думала, что использование слова "колхозник" для описания кого-нибудь из Айовы было своего рода клише, но сейчас это было единственное, что пришло ей в голову.
Эбби сжала руку Эмили.
— Отношение парней к девушкам тут четыре к одному, — прошептала она.
— Так что ты определенно подцепишь сегодня кого-нибудь.
Я всегда цепляю.
Значит Эбби не в курсе насчет Эмили.
— О.
Прекрасно, — попыталась улыбнуться Эмили.
Эбби подмигнула и выпрыгнула из грузовика.
Эмили вместе со всеми вошла в бункер.
Внутри пахло духами Clinique Happy, пивным хмелем и сухой травой.
Когда она вошла, то ожидала увидеть стоги сена, несколько животных, и возможно лестницу, которая вела в спальню чудаковатой девушки, прям как в "Звонке".
Вместо этого зернохранилище было вычищено, а потолок украшен рождественскими фонариками.
Мягкий диван сливового цвета стоял у стены, и Эмили увидела крутящийся стул в углу и несколько огромных бочонков около стены.
Эбби, которая уже схватила пиво, подвела к Эмили пару ребят.
Даже в Розвуде они были бы популярными — у всех небрежные прически, угловатые лица и блестящие белые зубы.
— Бретт, Тодд, Ксэви… это моя кузина Эмили.
Она из Пенсильвании.
— Привет, — сказала Эмили, пожимая парням руки.
— Пенсильвания.
Мальчики признательно кивали, будто Эбби сказала, что Эмили из Страны Порочного Грязного Секса.
Когда Эбби убрела куда-то с одним из парней, Эмили направилась к бочонкам.
Она стояла рядом с парочкой, которая танцевала друг напротив друга.
Диджей тащился от Тимбалэнда, как и каждый сейчас в Розвуде.
Действительно, люди в Айове, казалось, не так уж отличались от людей из ее школы.
Девушки были одеты в джинсовые юбки и туфли на танкетке, а парни носили большие толстовки и мешковатые джинсы и вроде как экспериментировали с растительностью на лице.
Эмили задалась вопросом, все ли они ходят в школу или их родители тоже учат их на дому.
— Ты новенькая? — спросила высокая блондинка в полосатой тунике и темных джинсах, стоявшая позади нее.
У нее были широкие плечи и мощная осанка профессиональной волейболистки, а в левом ухе поблескивали четыре маленькие сережки.
Но у нее было милое и открытое лицо, светло-голубые глаза и маленькие губки.