Но у нее было милое и открытое лицо, светло-голубые глаза и маленькие губки.
И в отличие от большинства девушек в бункере на ее груди не лежала рука парня.
— Мм, да, — ответила Эмили.
— Я приехала только сегодня.
— Ты из Пенсильвании, да? — девушка покачнула бедрами и внимательно оценила Эмили.
— Я была там однажды.
Мы ходили в Harvard Square.
— Думаю, ты имеешь в виду Бостон в Массачусетсе, — поправила ее Эмили.
— Гарвард там.
Пенсильвания в Филадельфии.
Колокол Свободы, статуя Бена Франклина, все такое.
— Ох,
— лицо девочки вытянулось.
— Тогда я не была в Пенсильвании.
Она приблизилась к Эмили.
— Итак.
Если бы ты была конфетой, то какой?
— Извини? — моргнула Эмили.
— Давай.
Девушка подтолкнула ее.
— Я была бы M&M-кой.
— Почему? — спросила Эмили.
Девушка обольстительно опустила глаза.
— Потому что я таю во рту, очевидно же.
Она вновь подтолкнула Эмили.
— Ну, а ты?
Эмили пожала плечами.
Это был самый странный вопрос при знакомстве, который ей когда-либо задавали, но ей это вроде как нравилось.
— Я никогда не думала об этом. Tootsie Roll?
Девушка резко потрясла головой.
— Ты не можешь быть Tootsie Roll.
Она выглядит, как большая длинная какашка.
Ты должна быть чем-то посексуальней, чем она.
Дыхание Эмили замедлилось.
Эта девушка флиртовала с ней?
— Эм… Думаю, что мне сначала надо узнать твое имя, прежде чем мы будем говорить о… сексуальных конфетах.
Девушка вытянула руку.
— Я Триста.
— Эмили.
Они потрясли друг другу руки, и Триста обвила свою руку вокруг руки Эмили.
Она не сводила глаз с лица Эмили.
Может быть в Айове всегда так знакомились?
— Хочешь пива? — пробормотала Эмили, снова повернувшись к бочонку.
— Безусловно, — сказала Триста.
— Но разреши мне налить его тебе, Пенсильвания.
Ты возможно не знаешь, как открывать бочонок.
Эмили смотрела, как Триста медленно без пены наливает пиво в ее стакан.
— Спасибо, — ответила Эмили, делая глоток.
Триста налила себе и повела Эмили к кушетке около стены..
— Итак, твоя семья сюда переехала?
— Я пробуду здесь с моими кузенами какое-то время.
Эмили посмотрела на Эбби, которая танцевала с высоким блондином, а затем на Мэтта и Джона, куривших сигареты с маленькой рыжеволосой девочкой, одетой в облегающий розовый свитер и узкие джинсы.
— У тебя каникулы? — спросила Триста, хлопая ресницами.
Эмили не была уверена, но казалось, что Триста придвигается все ближе и ближе к ней.
Она делала все, что в ее силах, чтобы не коснуться ног Тристы, которые висели на расстоянии дюйма от нее.
— Не совсем, — выпалила она.
— Мои родители выставили меня из дому, потому что я не смогла жить по их правилам.
Триста теребила ремешок на туфле.
— Моя мама тоже такая.
Она думает, что сейчас я на выступлении хора.
Иначе она ни за что не позволила бы мне выйти.
— Мне тоже приходилось врать родителям о вечеринках, на которые я собиралась, — сказала Эмили, внезапно испугавшись, что сейчас снова заплачет.
Она попыталась представить, что сейчас происходит в ее доме.
Вероятно ее семья собралась у телевизора после ужина.
Только ее мама, ее папа и Кэролин, счастливо переговариваясь, радуясь, что Эмили, язычница, уехала.
Это снова ранило так, что ее затошнило.
Триста сочувственно посмотрела на Эмили, как будто бы почувствовала, что что-то не так.
— Эй…
Вот еще вопрос.
Если бы ты была вечеринкой, то какой?
— Вечеринкой-сюрпризом, — проболталась Эмили.
Это было историей ее жизни в последнее время — один большой сюрприз за другим.
— Неплохо.
Триста улыбалась.
— Я была бы вечеринкой в тогах.
Они улыбались друг другу.
Было что-то в сердцевидном лице Тристы и широких голубых глазах, что заставляло Эмили чувствовать себя в безопасности.
Триста наклонилась вперед, Эмили сделала то же.
Было похоже, что они собираются поцеловаться, но Триста медленно наклонилась вниз и поправила ремешок туфель.
— Так почему они отослали тебя сюда? — спросила Триста, вернувшись в прежнее положение.
Эмили сделала большой глоток пива.
— Потому что они застукали меня целующейся с девушкой, — выпалила она.
Когда Триста отклонилась с удивленными глазами, Эмили подумала, что совершила ужасную ошибку.
Возможно, Триста просто хотела подружиться, а Эмили извратила все это.
Но затем Триста расплылась в скромной улыбке.
Она приблизилась губами к уху Эмили.
— Ты точно не можешь быть Tootsie Roll.
Как по мне, так ты красная конфета в виде сердца.
Сердце Эмили сделало пару кувырков.
Триста поднялась и предложила Эмили руку.
Эмили приняла ее без слов, Триста вывела ее на танцпол и начала сексуально двигаться под музыку.
Началась быстрая песня, и Триста завизжала и начала прыгать, как на трамплине.
Ее энергия опьяняла.
Эмили почувствовала себя кретинкой рядом с ней, неуравновешенной и холодной, какой она чувствовала себя рядом с Майей.
Майя.
Эмили остановилась и начала пропускать влажный воздух бункера через легкие.
Прошлой ночью она и Майя признались, что любят друг друга.
Были ли они еще вместе, после того, как Эмили застряла среди зерна и навоза? Могло ди это квалифицироваться, как измена? И что означало то, что Эмили не думала о ней по ночам? У Тристы зазвонил телефон.
Она вышла из круга танцующих и достала его из кармана.
— Моя глупая мама посылает мне миллионное сообщение за сегодня, — она пыталась перекричать музыку, ритмично покачивая головой.
Эмили сотрясала мелкая дрожь, — в любую минуту Эмили могла получить такое же сообщение.
Э, казалось, всегда знала, когда у нее возникали шаловливые мысли.
Только ее сотовый… был в банке обещаний.
Эмили странно засмеялась.
Ее телефон был в банке обещаний.
Она была на вечеринке в Айове, в тысячах миль от Розвуда.
Э никак не могла знать, что делала Эмили, если только Э не обладала сверхъестественными способностями.
Неожиданно Айова показалась не такой уж и плохой.
Совсем не плохой.
Кукла Барби… или кукла Вуду?
Субботним вечером Спенсер медленно покачивалась в гамаке во дворике около дома ее бабушки.
Когда она увидела очередного горячего мускулистого парня, который ловил волну на пляже для серферов вниз по дороге, который граничил с женским монастырем, на нее упала тень.
— Мы с твоим отцом собираемся на какое-то время в яхт-клуб, — сказала её мама, пряча руки в карманы бежевых льняных брюк.
— Оу.
Спенсер попыталась выбраться из гамака, но ее ноги запутались в сетке, и у нее ничего не получилось.
Яхт-клуб Каменная Гавань находился в старой морской хижине, запах в которой немного напоминал застоявшуюся соленую воду в заплесневелом подвале.
Спенсер подозревала, что ее родители любили ездить туда только потому, что он был исключительно для членов политическая элиты.
— Можно мне поехать?
Мама взяла ее за руку.
— Ты и Мелисса остаетесь здесь.
Ветерок, от которого пахло воском для серферных досок и рыбой, дунул в лицо Спенсер.
Она попыталась посмотреть на все с маминой стороны — должно быть, сложно видеть, как твои дети так кровожадно борются друг с другом.
Но Спенсер хотела бы, чтоб ее мать могла понять и ее точку зрения.
Мелисса была злой суперстервой, и Спенсер не хотела разговаривать с ней до конца своей жизни.
— Хорошо, — драматично сказала Спенсер.
Она потянула раздвижную стеклянную дверь и зашла в большую гостиную.
Хотя дом бабули Хастингс, выстроенный в рабочем стиле, имел восемь спален, семь ванных комнат, собственную дорожку на пляж, роскошную комнату для развлечений, домашний кинотеатр, кухню с поваром-гурманом и повсюду мебель от Stickley, семья Спенсер ласково называла дом "лачужкой".
Возможно потому, что особняк бабули в Лонгбот Ки во Флориде имел стену с фреской, мраморные полы, три теннисных корта и винный подвал с термоконтролем.
Спенсер надменно прошла мимо Мелиссы, которая бездельничала на одной из коричневых кожаных кушеток, мурлыкая с кем-то по своему айфону.
Вероятно она говорила с Йеном Томасом.
— Я буду в своей комнате, — драматически прокричала Спенсер, стоя на первой ступеньке лестницы.
— Всю ночь.
Она упала на свою кровать, мечтая, чтобы ее комната оказалась такой же, как и пять лет назад.
В последний раз, когда она здесь была, Элисон приехала с ней, и они часами разглядывали серферов через антикварную подзорную трубу из красного дерева дедули Хастингс на наблюдательной вышке.
Это было в начале осени, когда Эли и Спенсер только пошли в седьмой класс.
Их отношения все еще были в норме, — возможно, тогда Эли еще не встречалась с Йеном.
Спенсер содрогнулась.
Эли встречалась с Йеном.
Знает ли Э об этом? Знает ли Э, что Спенсер и Эли ссорились в ту ночь, когда Эли исчезла? Была ли там Э?Спенсер хотела рассказать полиции об Э, но та, казалось, была вне закона.
Она быстро оглянулась по сторонам, внезапно испугавшись.
Солнце садилось за деревьями, заполняя комнату жуткой темнотой.
Её телефон зазвонил, и Спенсер подскочила.
Она достала его из кармана и искоса посмотрела на номер.
Не узнавая его, она поднесла телефон к уху и нерешительно сказала "Алло".
— Спенсер? — мягко спросила девушка.
— Это Мона Вандерваал.
— О…
Спенсер выпрямилась слишком быстро, и ее голова закружилась.
Была только одна причина, по которой Мона могла звонить ей.
— Ханна… в порядке?
— Ну… нет.
Мона звучала удивленной.
— Ты не слышала? Она в коме.
Я в больнице.
— О Господи, — прошептала Спенсер.
— Она поправится?
— Доктора не знают.
Голос Моны дрожал.
— Она может не проснуться.
Спенсер зашагала по комнате.
— Я сейчас в Нью Джерси с родителями, но я вернусь завтра утром…
— Я звоню не для того, чтоб ты чувствовала себя виноватой, — перебила ее Мона.
Она вздохнула.
— Извини.
У меня стресс.
Я звоню потому, что слышала, ты хороша в организации мероприятий.
В комнате было холодно и пахло песком.
Спенсер прикоснулась к краю огромной раковины, которая была на ее комоде.
— Ну, конечно.
— Хорошо, — сказала Мона.
— Я хочу организовать вигилию со свечами для Ханны.
Я думаю будет здорово, если все соберутся у нее.
— Звучит здорово, — мягко сказала Спенсер
— Мой отец только что говорил о вечеринке пару недель назад в шикарном тенте на поле для гольфа.
Возможно, мы бы могли провести его там.
— Идеально.
Давай запланируем на пятницу, у нас будет пять дней на подготовку.
— Пятница подходит.
После того, как Мона сказала, что напишет пригласительные, если Спенсер займется охраной и поставкой продуктов, Спенсер положила трубку.
Она плюхнулась на кровать, рассматривая кружевной полог.
Ханна может умереть? Спенсер представила Ханну, лежащую без сознания в больничной палате.
К горлу подкатилось что-то горячее и липкое.
Тук… тук… тук…
Ветер затих, и даже океан не издавал ни звука.
Спенсер насторожилась.
Здесь кто-то был?
Тук… тук… тук…
Она быстро села.
— Кто здесь?
Окно в спальне открывало вид на песок.
Солнце село так быстро, что единственное, что она могла видеть, это наклоненную деревянную спасательную будку вдалеке.
Она прокралась в коридор.
Пусто.
Она вбежала в одну из гостевый спален и посмотрела вниз на парадный выход.
Никого.
Спенсер провела руками по лицу.
Успокойся, она сказала сама себе.
Непохоже, что Э здесь.
Она споткнулась, выходя из комнаты, опрокинув стопку пляжных полотенец.
Мелисса все еще была на кушетке, держа в руках копию "Архитектурного обозревателя" и положив свое сломанное запястье на вельветовую подушку.
— Мелисса, — сказала Спенсер, тяжело дыша.
— Я думаю, снаружи кто-то есть.
Ее сестра обернулась с напряженным лицом.
— А?
Тук… тук… тук…
— Слушай! — Спенсер указала на дверь.
— Разве ты не слышишь?
Мелисса поднялась, нахмурившись.
— Я что-то слышу.
Она обеспокоенно взглянула на Спенсер.
— Идем в детскую.
Там отличный обзор вокруг всего дома.
Сестры проверили и перепроверили все замки перед тем, как подняться наверх в игровую.
Комната пахла затхлостью и пылью и выглядела так, будто бы более молодые Мелисса и Спенсер только что возвратились с обеда, чтобы продолжить игру.
Здесь была деревня из Лего, которую они собирали целых три недели.
Здесь был набор "Сделай себе украшение", бусины и застежки до сих пор валялись, разбросанные по столу.
Лунки для домашнего гольфа были до сих пор расставлены по комнате, и огромный сундук с куклами был все также открыт.
Мелисса дошла до окна первой.
Она отбросила занавеску и выглянула во двор, отделанный морскими камешками и тропическими цветами.
Ее розовый гипс с глухим звуком ударился об оконное стекло.
— Я никого не вижу.
— Я посмотрела спереди.
Может быть они с другой стороны?
Внезапно они опять это услышали.
Тук… тук…
Звучало все громче.
Спенсер схватила Мелиссу за руку.
Обе стали снова всматриваться в окно.
Затем водосточная труба около дома заскрежетала, и, наконец, что-то зашевелилось.
Это была чайка.
Она умудрилась каким-то образом застрять в трубе; стук, видимо, издавали ее крылья и клюв, когда она пыталась выбраться.
Птица улетела, встряхивая перьями.
Спенсер опустилась на антикварную лошадку-качалку от FAO Schwarz.
Сначала Мелисса выглядела сердитой, а затем ее губы дрогнули.
Она задыхалась от смеха.
Спенсер тоже начала смеяться.
— Тупая птица.
— Да.
Мелисса громко вздохнула.
Она окинула взглядом комнату, сначала посмотрела на Лего и на шесть голов манекенов "Мой Маленький Пони" на столе.
Она остановилась на них.
— Помнишь как мы делали макияж этим пони?
— Конечно.
Миссис Хастингс купила им тени и помады из последней коллекции Chanel, и они целыми часами делали пони привлекательные глаза и пухлые губы.
— Ты накладывала тени им на ноздри, — поддразнила Мелисса.
Спенсер захихикала, поглаживая сине-фиолетовую гриву розовой пони.
— Я хотела, чтобы их ноздри были такими же красивыми, как и их лица.
— А помнишь это? — Мелисса прошлась до сундука и заглянула внутрь.
— Не могу поверить, что у нас было так много кукол.
У них было более ста кукол, от Барби до немецких антикварных, которые, вероятно, не стоило легкомысленно бросать в сундук, а с ними еще лежали кучи одежды, обуви, сумочек, машин, домов и собачек.
Спенсер вытащила Барби в строгом голубом блейзере и юбке-карандаш.
— Помнишь, как мы делали из них гендиректоров компаний? Моя была директором фабрики по производству хлопка, а твоя по производству косметики.
— Мы сделали эту президентом, -
Мелисса вытащила куклу со спутанными грязными светлыми волосами до подбородка, как и у нее.
— А у этой было много парней, -
Спенсер вытащила милую куклу с длинными, светлыми волосами и лицом в форме сердца.
Сестры вздохнули.
Спенсер почувствовала комок в горле.
В те дни они играли часами.
Из-за этого они не хотели идти на пляж, а когда подходило время сна, Спенсер рыдала и умоляла родителей позволить ей спать в комнате Мелиссы.
— Я сожалею о Золотой Орхидее, — выпалила Спенсер.
— Хотела бы я, чтобы этого никогда не случилось.
Мелисса подобрала куклу, которую держала Спенсер — одну из тех, у которых было много парней.
— Знаешь, они хотят заставить тебя в поехать в Нью-Йорк.
И сделать доклад по твоей работе перед жюри.
Тебе придется выучить весь материал вдоль и поперек.
Спенсер сильно сжала Барби-директора вокруг невозможно непропорциональной талии.
Даже если ее родители и не накажут ее за обман с Золотой Орхидеей, это сделает комитет.
Мелисса продолжала гулять по комнате.
— Хотя у тебя все получится.
Ты, скорее всего, победишь.
И ты знаешь, что мама и папа сделают для тебя что-то потрясающее, если ты выиграешь.
Спесер моргнула.
— И ты согласишься с этим? Даже несмотря на то, что… это твоя работа?
Мелисса пожала плечами.
— Я выше этого.
Она на минуту замолчала, а затем полезла в высокий шкаф, который Спенсер поначалу не заметила.
В ее руках появилась большая бутылка водки Grey Goose.
Она потрясла ее, и прозрачная жидкость забулькала.
— Хочешь немного?
— К-конечно, — пробормотала Спенсер.
Мелисса еще раз забралась в шкаф и вытащила две чашечки из миниатюрного чайного набора.
Использую свою здоровую руку, Мелисса неловко налила водку в чашки.
С ностальгической улыбкой она протянула Спенсер ее любимую голубую кружку, — Спенсер использовала ее чаще всего, когда хотела что-то выпить.
Она была поражена, что Мелисса до сих помнит.
Спенсер глотнула, чувствуя, как водка обжигает ее горло.
— Как ты узнала, что бутылка была здесь?
— Йен и я спрятали ее здесь после выпускного несколько лет назад, — объяснила Мелисса.
Она села на маленький стульчик в фиолетово-розовую полоску, ее коленки оказались прямо под подбородком.