– Свой человек сообщит, когда она уедет с Гусевской, – уже с нотками раздражения в голосе пробурчал Вадим. – Так что не паникуй. Все будет тип-топ. Ну что, Май, все хо-кей? Мы договорились?
– Ладно, съезжу… Но не сейчас же?! Мне, как тебе должно быть известно, надо появиться на работе. Кстати, я уже опоздала. Созвонимся!..
Глава 7
Борис в роли больного оказывался нечасто. Можно даже сказать, случалось это крайне редко. В основном он встречался с медиками по поводу каких-либо травм или легких ранений, полученных им при задержании слишком уж буйных «клиентов». Что касается простуд или желудочных расстройств, то по этой части как перспективный пациент он был совершенно безнадежен. Безнадежен в том смысле, что дождаться, когда заболеет каким-нибудь макробронхитом или энтеритом, было делом бесперспективным. И залогом тому была его отменная спортивная форма, которую Петрухин поддерживал постоянно и всемерно. А еще периодическое моржевание.
…Когда-то, в середине девяностых, во время учебы в институте МВД, который раньше назывался «школой милиции», вместе с другими курсантами он был направлен патрулировать один из участков волжского берега, где намечалось массовое купание горожан в крещенскую ночь. Учитывая, что предполагалось большое скопление народа, чреватое всевозможными нарушениями порядка, к «иордани» – большой квадратной проруби, кем-то трудолюбиво прорубленной у городского пляжа, городские власти направили несколько патрулей, сформированных в основном из курсантов.
Петрухин впервые в жизни присутствовал на крещенском купании. До этого моржей он видел только по телевизору и даже представить себе не мог, как это – взять и залезть в ледяную воду. Брр-р-р!.. Ближе к полуночи рядом с «иорданью» собралась огромная толпа. На берегу выстроились десятки, если не сотни самых разных авто. Напротив проруби на берегу стоял вагончик с яркой надписью: «Клуб моржей «Нептун». Возле него было особенно людно.
Когда настала полночь, толпа задвигалась, и к «иордани» с банками, ведрами, бидонами поспешили жаждущие запастись «святой водой». Старший их группы, пышноусый капитан Ломов, тут же отдал команду:
– Цепочкой стать по кругу, всех сразу не пропускать, чтобы не было давки и кто-нибудь не улетел в прорубь!
Курсанты быстро оцепили прорубь, и откуда-то из-за спин появился совсем еще молоденький батюшка, с круглым мальчишеским лицом и жиденькой, еле приметной бороденкой. С наисерьезнейшим видом юный попик выполнил чин освящения воды, после чего у «иордани» началось заполнение всевозможных емкостей.
Ближе к часу ночи от вагончика, по настеленным на снегу коврикам и половичкам, к проруби цепочкой потянулись моржи. Они подходили к «иордани», неспешно спускались в воду, от которой в свете прожекторов поднимался пар – мороз той ночью и впрямь ударил настоящий, крещенский, окунались с головой и спешили обратно к вагончику. К удивлению Бориса, среди моржей были не только зрелые, крепкие люди, но и совсем старенькие дедушки-бабушки, школьная ребятня и молодежь его возраста.
Каждое погружение в воду зрители встречали ликующими воплями, как если бы они сами были причастны к этому действу. Сосед Бориса по оцеплению, указав на девушек, в одних бикини направляющихся к проруби, восхищенно причмокнул и заметил вполголоса:
– Смотри, какие классные русалочки!
– А разве не моржихи? – усомнился Борис.
– Нет, моржами у них только мужиков зовут, а дам – русалками, – с видом знатока пояснил тот.
Борис и сам уже обратил внимание на девушку, проходившую мимо. У «иордани» скопилось слишком много желающих искупаться, и поэтому цепочка моржей свое продвижение замедлила. Как и на прочих, на девушке был лишь легонький купальник, а ее длинные, пышные волосы были собраны в узел. В тот момент она показалась Петрухину прямо-таки неземной красоты. Когда русалка поравнялась с ним, после недолгой борьбы с самим собой он решился спросить:
– Девушка, а вам не холодно?
– Мне-то не холодно, – улыбнулась она, – а вот вы, я смотрю, замерзли…
– Так согрейте же нас! – В их диалог вклинился сосед Бориса.
– Грейтесь в проруби! – рассмеялась она. – Тут – минус пятнадцать, там – плюс три. Делайте выводы!
Это была Ирина. В тот вечер они и познакомились. Но вначале, чтобы не уронить себя в глазах русалки, когда у «иордани» толпа постепенно начала редеть – зрители, замерзнув, начали разъезжаться, и остались только те, кто намеревался, несмотря на мороз, попытать крещенского купания, – он тоже окунулся. Ощущение было во всех смыслах потрясающее. По-зимнему ледяная вода показалась ему обжигающим кипятком.
Быстро обтершись предложенным кем-то полотенцем, он торопливо оделся, надеясь успеть к вагончику моржей до той поры, пока там кто-то еще есть. В этот момент к «иордани» подвалила компания подвыпивших пэтэушников. Их, судя по всему, предводитель внезапно тоже воспылал жаждой крещенского купания. Сбросив одежду, под гогот и подначки своих приятелей, он прыгнул в прорубь в широченных, цветастых «семейниках», поскольку лестница, стоящая в «иордани», была занята каким-то дедом, который никак не мог накупаться. Когда парень начал выбираться из проруби, к нему подбежали двое из его компании и, желая помочь своему корефану, схватили его за руки и резко рванули из воды. Усилиями друзей новоявленный морж мигом взмыл над прорубью, и вся округа тут же огласилась хохотом – его трусы остались плавать в воде…
Борис поспешно отпросился у Ломова и чуть ли не вприпрыжку помчался к вагончику. Столкнувшись у входа с одним из моржей, который уже в пальто и шапке вышел собирать коврики и дорожки, он, смущаясь, поинтересовался:
– А вы не скажете, вот девушка отсюда тоже шла купаться… Красивая такая, волосы завязаны узлом, в фиолетовом купальнике…
– Гм… Кто ж это у нас? А, может быть, новенькая? Я ее не знаю, она тут первый раз была. По-моему, только что ушла.
– А куда? – Петрухин едва не заскрежетал зубами от нахлынувшей досады.
– Так тут тропинка в гору только одна. Если еще не уехала, то догонишь.
И он что есть духу помчался в гору. Выбежав к ближним многоэтажкам, он увидел прямо напротив себя у края дороги супермодный в те времена «шестисотый» черный «мерин», а рядом с ним, на тротуаре, – троих парней, которые загородили дорогу девушке, скорее всего, добиваясь, чтобы она села с ними в машину. Как видно, русалка была крепка характером и на уговоры не поддавалась. И тогда, схватив ее за руки, «ухажеры» попытались силой затолкать девушку в машину. В этот момент к ним и подбежал Борис.
Его появление парней ничуть не смутило. Они просто не ждали от него такой прыти. А Петрухин, недолго думая, с ходу влепил кулаком в ухо ближнему из нападавших. Тот с воплем кувырнулся по заснеженному асфальту и, вскочив на ноги, поспешно достал из кармана тогда еще редкую «трубу» с торчащей из нее антенной. А Борис, тем временем блокировав хорошо поставленный удар еще одного из отморозков, сбил его мощным хуком правой.
– Ты, падло, ща ваще пожалеешь, что на свет появился! Тебя, козел, ща разделают на бифштексы! – орал тот, что с «трубой», но Петрухин его не слышал, поскольку в этот момент жестоким, сокрушительным ударом расплющил нос последнему из этой троицы. Ирина, видимо, поняв, какая им сейчас угрожает опасность, схватила его за руку, и они скрылись за домами. Когда их уже и след простыл, откуда-то вылетела «Тойота», из которой вывалилось человек пять подкрепления. Но разделываться было уже не с кем.
Ирина опасалась, что Бориса смогут вычислить и найдут способ расправиться с ним – в момент стычки он был в курсантской форме. Однако все обошлось без осложнений. Скорее всего, мерзавцы не рискнули заявлять себя потерпевшими. В конце концов, этим бы они в своей среде могли подорвать свой авторитет. А Борис и Ирина год спустя поженились. Заядлыми моржами они не стали – какое уж моржевание, если дел невпроворот? Но каждый год на Крещение они обязательно шли на Волгу…
И вот теперь Петрухину нужно было сыграть роль тяжело раненного. Он даже не предполагал, какая это мука – неподвижно лежать в кровати, отмеряя время не часами и даже не минутами, а секундами – до того оно медленно тянулось в больничной палате. Чтобы ни у кого не возникло подозрений, Бориса, как и полагается, обмотали различными проводами и проводками, которые тянулись к аппаратуре, поддерживающей жизнедеятельность, поставили капельницу. Однако осматривавший его реаниматолог с сомнением покачал головой.
– Нет, с такими румяными физиономиями в реанимации не лежат. Если бы я был на месте тех, кого вы хотите провести, то сразу бы заподозрил подвох. Как говорят в народе: какой тут умирающий, если в лоб хоть поросенком бей. А давайте-ка вас загримируем? Тут у меня одна сестричка есть, она раньше училась в театральном. Накрасит так, что хоть в гроб клади.
Девушка и впрямь гримершей оказалась хоть куда. Взглянув на себя в зеркало, Петрухин при виде тусклой синевы своих щек удовлетворенно кивнул – класс! Часов около десяти утра в палату вошла Ирина. Увидев мужа, она тихо ахнула и, подойдя к нему, замерла с руками, прижатыми к груди. Повернув к ней голову, Борис своим обычным голосом констатировал:
– Отлично! Раз уж ты ничего не заподозрила, значит, выгляжу как надо. Ирин, у меня все нормально. Кстати, вот с таким выражением лица, какое у тебя сейчас, ты и должна будешь выйти из палаты. И вот еще что… Любого, кто как бы невзначай начнет спрашивать о моем здоровье, сразу же бери на заметку. Поняла?
– Ты хочешь сказать, что и здесь, в клинике, есть те… люди? – Ирина недоуменно посмотрела на мужа.
– Предполагаю… – усмехнулся он. – Мне надо, чтобы они были уверены на все сто: я надолго, если не навсегда, выведен из строя. Как там наша шпана ненаглядная?
– Бывай дома чаще, и сам будешь знать, – улыбнулась Ирина. – Да ничего, все нормально. Только по вечерам, когда тебя нет, допекают расспросами: а где же папка?
Еще немного поговорив с ним, Ирина засобиралась уходить. По настоянию мужа она достала из сумочки платочек и слегка им натерла веки, чтобы они хоть чуть-чуть покраснели. Когда Ирина шла по больничному коридору, едва не налетев на нее, из кабинета с табличкой «Физиотерапия» выскочил какой-то то ли врач, то ли фельдшер в таком же, как и у всего больничного персонала, рабочем костюме зеленоватого оттенка.
– Простите, а вы не от Христанова? – скороговоркой спросил он. – А-а-а, нет… Очень жаль! Куда ж он делся? А вы, простите, к кому?
– Мужа навещала, – изобразив тягостный вздох, с постным видом сообщила Ирина. – Его ножом ударили сегодня ночью…
– А-а-а! Понял, вы – супруга подполковника Петрухина? Ясно, ясно, ясно… Как он там? Держится?
– Плох, очень плох… – сумев добавить в голос слезу, Ирина горестно покачала головой. – Боюсь, что и не выкарабкается…
– Ну, бросьте вы! – Мужчина темпераментно изобразил бодрый жест руками. – И не таких выхаживали! Будьте уверены – через неделю будет как новенький…
Спустившись вниз, Ирина достала телефон и набрала номер мужа.
– Борь, ты был прав. Только что ко мне подходил один тип, расспрашивал о тебе. Ему за сорок, роста чуть ниже среднего, очки в золотой оправе. На правой щеке круглый шрам с копеечную монету.
Поблагодарив жену и высоко оценив ее наблюдательность, Борис сделал вывод, что все его ухищрения не напрасны. И это действительно было так. Нырнув обратно в «Физиотерапию», «доброхот» достал из кармана сотовый и, набрав чей-то номер, негромко сообщил:
– К менту его баба приходила. Вышла от него вся кислая, как квашеная капуста. Говорит, что очень плох, может не вытянуть. Думаю, до завтра ее тут не будет. Да, и еще. Час назад приезжали двое летёх ментовских, сидели у Петрухина, че-то там все писали. Шли назад, матерились на всю больничку, типа, поймаем того козла – вырвем яйца без наркоза. Я так понял, менты вскипешились неслабо.
…У Бориса и в самом деле побывали его помощники – лейтенанты Стрижов и Ульянин. Для полной достоверности того, что он и в самом деле пострадал более чем серьезно, парни пришли в больницу – ни дать ни взять – два голодных саблезубых тигра. Они доложили результаты своих последних проверок.
Михаилу удалось найти родителей девочки, когда-то давно пострадавшей от клыков собаки Хухминских. Они проживали в соседней области, в небольшом райцентре. Прибыв туда, Михаил убедился, что версия мести со стороны отца искалеченного ребенка крайне маловероятна. Во-первых, у того было стопроцентное алиби, а во-вторых, что очень удивило опера, глава семьи за это время стал… священником. Восприняв случившееся с дочерью как знак свыше, он закончил духовную семинарию и теперь служил в небольшом приходе рядом с райцентром.
Нашел Стрижов и ту женщину, что пыталась доказать отцовство Хухминского в отношении своего сына. Бывшая сотрудница жиркомбината, не перенеся унижения и обиды, постепенно спилась, и Михаил едва смог достучаться в ее квартиру. Поняв, что женщина очень пьяна и не в состоянии понять, кто и зачем к ней пришел, он обратился к соседям. Те рассказали невеселую историю жизни «морганатического» отпрыска олигарха. По их словам, парень вырос сам по себе и, не окончив школу, отправился в «малолетку» за кражи в супермаркетах. Выйдя на свободу всего полгода спустя, он снова оказался в заключении за грабеж, где в тот момент и находился.
Олег разыскал Алексея Горчакова. Он тоже имел надежное алиби – в ночь убийства олигарха дежурил в речном порту, где работал все последние годы. Известие о том, что совсем недавно Хухминский был убит, он воспринял спокойно, без злорадства, какого-либо ликования и тому подобного, но все же не смог не отметить:
– Шакалом жил, как шакал и подох.
– Сколько же зла эта тварь причинила людям! – выслушав помощников, констатировал Борис. – И беда-то в том, что он не единственный в своем роде. Вот и верь в разумное и справедливое начало нашего мироустройства!
Совместными усилиями много интересного парни сумели найти и по Ежонову. В частности, о его деятельности в администрации одного из районов города. Там он работал в ранге зама главы, пока не оказался фигурантом судебного разбирательства. Петрухин сразу же обратил внимание на то, под чьим руководством «ударно трудился» Ежонов, что навело его на весьма серьезные размышления…
Посидев в его палате и обсудив свои текущие дела, с еще более свирепым и кровожадным видом опера покинули клинику. Петрухин, которому не давали покоя обстоятельства гибели жены Хухминского, поручил им найти все материалы по тому ДТП, а также постараться разыскать бывшую прислугу олигарха, которая, вполне вероятно, могла знать какие-то реальные подробности.
Парни сразу же разделились по разным направлениям. Михаил Стрижов отправился в архив, а Олег Ульянин поехал по тому же адресу, где уже побывал Борис, к бывшим соседям Хухминских.
Искать в архиве документы десятилетней давности – дело весьма и весьма неблагодарное. Проторчав до обеда в море старых бумаг, подшитых в скоросшиватели и упакованных в папки, Стрижов не поверил собственным глазам, когда все же сумел обнаружить документы по ДТП, во время которого погибла супруга Хухминского. Пролистывая немногочисленные бумаги – протокол по факту ДТП, заключение судмедэксперта, заключение технической экспертизы, которая сочла случившееся следствием скверных погодных условий, показания немногочисленных свидетелей, Михаил наткнулся глазами на слова какого-то автомобилиста, который был ближе всех к месту аварии. Согласно его утверждениям, которые почему-то никто не принял во внимание, ДТП спровоцировала красная «копейка» с тонированными стеклами и заляпанными грязью номерами. Она очень грамотно подрезала машину Хухминской именно в том месте, где риск сорваться с полотна дороги был максимальным.
Подняв данные по угонам, которые произошли в те же дни, Стрижов обнаружил, что в розыске числился автомобиль «ВАЗ» «ноль тринадцатой модели» красного цвета с тонированными стеклами. Тут же была присовокуплена составленная позже справка об обнаружении в лесном массиве обгоревшей «копейки» с номерами двигателя и кузова, соответствующими тем, что были у угнанной несколькими днями ранее.
Улыбнулась удача и Ульянину. В течение нескольких часов, обойдя более трех десятков квартир, Олег нашел-таки деда, который был знаком с бывшей домработницей Хухминских, которая работала у них, пока их семья проживала в этом районе города. Когда Хухминский перебрался в особняк у набережной, женщина уволилась, поскольку это было слишком далеко от ее дома. Проживала она в соседней пятиэтажке с зятем и дочерью.
Позвонив в дверь, Ульянин увидел перед собой еще крепкую женщину в годах, со строгим, внимательным взглядом. Узнав, что визитер из милиции ищет людей, работавших с Аркадием Хухминским, женщина посоветовала встретиться с бывшим шофером олигарха.
– Степаныч работал у него до самой пенсии, – пояснила она. – И когда еще Аркадий Никодимович был замом на жиркомбинате, и когда в гору пошел, стал вообще не знай кем… Он у него и в новом доме какое-то время работал. Елизавета Ивановна при Степаныче погибла, он это помнить должен.
– А что вы можете сказать о взаимоотношениях в семье Хухминских? – взяв у женщины адрес экс-шофера олигарха, напоследок поинтересовался Олег.
– Женщина она была золотая. Терпела все его выходки, всю его гульбу, упокой Господи душу его грешную… – женщина мелко перекрестилась. – Может, потому, что любила его очень. А вот он… ревновал ее ко всякому столбу. Хоть она, говорю как на духу, ни в чем себя ни разу не уронила. Но он ей не верил, постоянно пилил и донимал придирками. Она, чтобы не сидеть без дела, открыла женскую парикмахерскую, при ней устроила хороший косметический салон… Помните, на проспекте Ворошилова, теперь он Садовый, был салон «Элегия»?