Почему меня тронуло, что Таг развлекается с местными проститутками, вместо
того, чтобы прийти ко мне?
Было два выхода: закатить истерику и уйти. Я выбрала второй вариант. Добежав
до спальни, я не смогла сдержать слёз. Почему грудь так давит? Почему мне так
обидно?
Я же с самого начала знала, какой он. И мы друг другу ничего не обещали, да
мы незнакомые люди, которые ночи проводят в одной постели. Но почему
сейчас, когда я увидела своими глазами подтверждение того, что Таг не
ограничивает себя ни в чём, будучи обручённым, хотя и мнимо, у меня было
недостаточно внутренних сил, чтобы с этим справиться? Меня накрыло цунами,
что от нехватки воздуха я начала хватать кислород ртом. Мне хотелось
спрятаться, дабы никто не узнал, как на самом деле я отношусь ко всему этому.
Я знаю это чувство, этот тон боли внутри. Это боль означает…
Что я люблю его? Нет. Она всего лишь означает, что я слишком чувствительна,
слишком привязалась и слишком… дура.
Но почему кто-то шепчет, что я хочу, чтобы он меня любил?
Нет. Я не хочу, чтобы меня кто-то любил. Тем более мужчина вроде Тага.
Изначально всё было неправильно, было ясно, что мы никогда не поладим, а он
никогда не изменит свой образ жизни ради такой как я. Да, я не отрицаю, что
между нами есть страсть, есть желание, есть взаимное сексуальное притяжение.
Но это не любовь… Любить кого-то означает бояться его потерять. А я в своей
жизни к таким повторениям прошлого не готова. Любовь всегда идёт руку об
руку с горечью, обидой, болью, разочарованием и уничтожением.
***
- Леди Надели, его высочество попросил разбудить вас, иначе вы опоздаете на
свидание, — объяснила мне причину моего пробуждения Сия.
Свидание? И после вчерашней ночи он думает, я поеду с ним куда-то?
Внутри меня зародился гнев, подпитываемый разочарованием невозможного.
Ты забыла, что только свидания помогут тебе вернуться домой, и избавить от
всего, что тебя тут окружает? А в первую очередь спасёт тебя от душевной боли
из-за Тага? – наставлял меня внутренний голос.
- Спасибо, Сия, — сипло ответила я ей.
Видно, мой голос пропал после вчерашней истерики. Я лежала на кровати и
выплёскивала из себя отчаяние, которое зародилось внутри. Непонятную тоску
и сочувствие к себе. Эта ночь была для меня кошмарной, в отличие от Тага,
который, как видно, так и не пришёл.
На меня надели топ крест-накрест спереди и завязывающийся сзади, длинную
юбку. Весь наряд был нежно-розовым, а накидка из прозрачной ткани
серебристая с глубоким капюшоном. На ноги я выбрала удобные балетки, а на
голову тонкий ободок. Я отказалась от предложенного завтрака, потому что
комок стоял в горле, от которого даже дышать было сложно.
Сия провела меня вниз, по знакомым проходам, лестницам и знакомому выходу.
Меня уже ожидал Таг, стоящий около трёх белых лошадей и колесницы. Он
весь сиял, глаза лихорадочно блестели, даже одежда его сияла серебром. Да, его
цвет серебро – холодное, манящее и острое.
- Доброе утро, Нади, — улыбнулся он мне.
Мне хотелось стукнуть его по самодовольной удовлетворённой роже, чтобы
выбить эти идеальные белые зубы, дать ощутить хотя бы физическую боль.
- Доброе утро, ваше высочество, — с отвращением ответила я.
Он прищурился и напрягся, но через мгновение вновь принял свой развратный
радостный облик.
- Позволь помочь тебе, — он предложил руку, чтобы поднять на колесницу.
Я просто посмотрела на неё и пройдя мимо него и подняв юбку, взошла на
ступень и встала там, где ехала в первый раз.
- С тобой все хорошо? - тихо спросил он, когда сам запрыгнул рядом со мной и
взял поводья.
- Да, конечно, я же в раю, — улыбнулась я натянуто, смотря впереди себя.
Он промолчал и щёлкнул по лошадям. Их крылья начали расправляться, и через
мгновение нас уже оторвало от земли. Сейчас я не закрыла глаза, а смотрела
вниз, на золотой водопад, на ангелов в городе, на эдемские сады. Мы пролетели
ещё над двумя поселениями и перелетели горы, которых я даже не замечала с
балкона. Красота, которая была вокруг меня, не радовала, а ещё больше
тяготила. Как могут в таком мире жить такие, как Таг? И ведь он не один. Разве
такими должны быть серафимы, ангелы и архангелы?
Мы опустились перед чем-то напоминающим джунгли, слышалось жужжание,
трели птиц, даже обезьяны висели на лианах.
Я поняла, что это конечная остановка и спустилась сама на землю, сложив руки
на груди, чтобы у него не было возможно тронуть меня.
- Нади, что происходит? – Таг подошёл ко мне, а я отступила от него.
- Куда дальше? — проигнорировала я его вопрос.
Он нахмурился и махнул рукой вглубь растений. Он начал движение и я
двигалась за ним, смотря под ноги, да так увлеклась, что врезалась в его спину и
отскочила.
- Мы пришли, — он показал на поляну и на озеро с водопадом.
Было до боли красиво, вода искрилась, над ней летали бабочки. А на траве был
организован пикник для двоих.
- А где видящие? – спросила я его.
- Они не телохранители, — хмыкнул он, — они сидят у себя и смотрят фильм,
где мы в главных ролях.
- Ясно, — я обошла его и села на расстеленный плед.
Таг опустился рядом и достал из корзины кувшин и два кубка.
- Амброзии? Это как-никак свидание? — улыбнулся он.
- Откажусь, — бросила я ему, смотря на воду.
Водоём был большим и манил искупаться, обещал очищение души и мыслей.
Жаль только, что купальника не было. Я печально вздохнула.
- Нади, если ты переживаешь по поводу ужина, то не думай. Шоу всем
понравилось, — произнёс медленно Таг.
О да, мне очень понравилось, но только не это шоу, — прошипело внутреннее я.
- Меня это не волнует, — сухо ответила ему.
- Тогда поясни мне, почему ты так себя ведёшь? – допытывался он.
- Отвали от меня, — грубо оборвала я его.
- Злишься, — констатировал он, — на что?
Я сжала зубы. Козёл, ты ещё спрашиваешь? Ведёшь себя как ангел, и не ты всю
ночь развлекался с девушками!
Сердце кольнуло. Это что, ревность? Нет, это обида, никакой ревности!
- Что тебе не ясно? – я повернулась к нему. — Отвали, — по слогам произнесла
я.
- Так, хватит, Надели! — повысил он голос. — Меня достало это!
- Достало? И что же тебя достало? – изумилась я. — Наверно достали поцелуи и
ласки ангелов, бедный малыш. Или слишком истощён, и тебя достало это?
Сочувствую, крылатый, — издевательски пожалела я его.
Его лицо побелело, он сжал губы и отвернулся.
- Ты была в зале наслаждений? — процедил он.
- Это в том месте, где всё насыщено похотью и грязью? Где ты возлежал на
подушках, наслаждаясь умелыми руками твоих шлюх? Тогда да, была, — я не
смогла скрыть отвращения ко всему этому.
- А что мне надо было сделать? – он вскочил с места. — Вернуться в спальню,
где находишься ты? И заняться с тобой любовью? И этим подписать тебе и мне
приговор на всю жизнь? Что я должен был делать?
- Да мне плевать! — я тоже встала с места. — Только ты не осознал, что тем
самым уже подписал и себе, и мне, и своим друзьям приговор на гнев своего
отца! Знаешь, насколько ты противен? – скривилась я. — От тебя воняет
гнилью, на тебе столько грязи, что ты никогда не отмоешься! И мне сейчас тебя
ни капли не жаль. Отец твой правильно поступил, отправив тебя в лагерь, а я бы
посоветовала оставить там, ибо ты не познал всю прелесть жестокости!
- Что? — тихо спросил он. — Откуда ты знаешь?
- Твоя любящая мамочка рассказала, и я наполнилась жалостью к тебе и
поэтому позволила в ту ночь тебе вольности, но не более того. Я считала, что
тебя можно спасти, но сейчас уверена, что спасать тебя - это самое глупое, что
могло прийти мне в голову. Ты не достоин спасения, ты достоин боли и
унижения, потому что ты сеешь вокруг себя только эти чувства!
Он закрыл глаза и усмехнулся, затем это перешло во что-то ужасное. Он начал
Он закрыл глаза и усмехнулся, затем это перешло во что-то ужасное. Он начал
смеяться, но как будто задыхался от этого веселья.
- Жалость, — продолжал он издавать эти звуки, но его глаза резали меня острее
ножа. — Оставь её для себя, Нади. Это тебя нужно жалеть. Маленькая девочка
попала под обаяние развратного серафима. Да я уверен, что ты приревновала. А
ревность рождается только под слоем любви. Дура, ты полная идиотка, если
считаешь, что я смогу полюбить тебя. Кто ты, а кто я?! Думаю, пришло время
прекратить всё. По приезде отца я расскажу ему правду, и мне плевать, что
будет с тобой, я даже посоветую тебя наказать. Чтобы выбить из тебя все твои
чувства, чтобы ты стала пустой, неживой и желающей смерти!
Его слова разорвали внутри меня что-то, боль от этого стала такой сильной.
Глаза защипало, и я почувствовала слёзы, которые затуманили образ злого,
бессердечного парня.
- Я буду только "за", — тихо ответила я. – Ты считаешь, я люблю тебя? – я
смахнула слёзы. — Ты слишком высокого мнения о себе, Тагас. Ты
ничтожество, ты самый ужасный человек, которого я встречала. Но я признаюсь
тебе, я искала в тебе нечто большее, твою душу. Но её нет, её никогда не
будет…
- Хватит! — повысил он голос. — Хватит! Я не стану слушать новые и новые
оскорбления от тебя, — он подскочил ко мне, схватив за локти, и встряхнул. —
Я не хочу тебя, я не люблю тебя, я ненавижу тебя, ты отвратительна, ты…
- Что я? — нервно рассмеялась я. — Скажи мне ещё гадостей, Тагас. Вперед,
потому что они меня не трогают.
- Не трогают? – прошипел он мне в лицо. — Думаю, сейчас тронут. Знаешь,
почему твоя мать тебя не любила? Знаешь, почему она не обращала на тебя
внимания, а ты искала её любви? Потому что ты не была её дочерью! Она
приняла тебя, потому что любила твоего отца даже после того, как твоя
настоящая мать умерла, подарив тебе жизнь, и твоему папочке ничего не
оставалось, как принести тебя в семью! Ну что, это тебя тронуло?!
- Что? — переспросила я.
- Да, поэтому ты не похожа на неё, я покопался в твоём деле, в твоей жизни. И
сейчас я рад сказать тебе это в лицо, потому что раньше я тоже испытывал к
тебе жалость. Но в данный момент мне тебя ни капли не жаль. Ты
незаконнорождённая, подкидыш и нагулянный ребёнок!
- Врёшь! — я вырвалась из его рук. — Ты всё врёшь!
- А спроси сама у своего отца, он тут, в лагере для потерянных, — предложил
он.
Мне стало плохо от осознания его слов, и я осела на землю. Губы пересохли, и
дышать стало трудно, я схватилась за сердце, которое заболело так сильно, что
захотелось кричать.
- Нади, — Таг сел возле меня, — дыши, прости меня, дыши.
Он подхватил меня на руки, но голова закружилась от правды. Он тронул меня,
да так тронул, что вся моя жизнь рухнула, разбилась и была уничтожена.
Таг опустился со мной на землю и обнял.
- Прости, я не должен был это говорить, не так, но я сам не понимаю, что
говорю, когда рядом с тобой, — шептал он.
- Неправда, ты сказал неправду, — заплакала я.
- Прости, это правда, ангел мой, правда, — он растирал мои руки. — Я не хотел
тебе говорить, наоборот, я пытался скрыть это от тебя. Я не понимаю себя, я не
понимаю тебя. Я пошёл вчера в этот зал, только чтобы убедить себя, что я всего
лишь хочу любую девушку. Но я сам обманул себя, с каждой секундой я хочу
тебя сильнее. И мне хочется причинить тебе такие же страдания, какие
переживаю я. Прости меня, ангел мой, прости.
- Отпусти меня, — закричала я и отползла от него, — ты чудовище. Ты ужасен,
ты думаешь только о себе! Ты понимаешь, что разрушил меня? Полностью!
Ненавижу тебя! Никогда не прощу тебя за всё это, никогда!
Меня трясло, было ощущение, что моё тело и душа разъединились.
- Нади, — тихо произнёс он.
- Не смей! — я встала и посмотрела на него. — Не смей даже произносить моё
имя! Ты прав, я, видно, полюбила тебя, потому что только слова любимых
людей причиняют такую боль, сравнимую со смертью.
Я развернулась от него и побежала. Убежать, убежать от правды. От всего,
хотелось только убежать.
Глава 15.
- Я хочу увидеть своего отца, — требовательно произнесла я, стоя над Тагом,
который сидел и смотрел перед собой на пледе.
- Не надо, Нади, не делай себе больнее, — тихо ответил он.
- Не тебе решать за меня, — зло процедила я.
- Хорошо, — вздохнул он. – Но я всё равно считаю…
- Мне плевать на твоё мнение, Тагас, — перебила я его.
Он снова вздохнул и двинулся в обратный путь к колеснице.
В голове летал ветер, никаких чувств, все накалено настолько, что тело онемело
от боли. Было чувство, что я, как видящие, наблюдаю за собой, за своей жизнью
и не могу вмешаться, чтобы исправить трагичное положение. Сердце делало
острым каждый удар, который напоминал мне насколько жестока правда.
Мы поднялись на колесницу, Таг смотрел на меня с минуту, а потом взял
поводья и щёлкнул по лошадям.
Ветер в лицо сушил слёзы, которые непроизвольно текли из глаз. Я больше не
смотрела вниз, мне хотелось сделать шаг в эту бездну и освободиться. Я
немного ослабила руки, чтобы ощутить лёгкость, которую предлагал воздух…
- Нет, — я услышала голос Тага и ощутила, что он встал сзади меня, вновь
обрубив мне возможность к побегу. — Нет, ангел мой, нет. Я с тобой, я буду с
тобой.
Его слова были так далеко от меня, что я еле разбирала смысл слов. Тело не
ощущало покалывания, оно отрицало его, хотя его грудь была прижата к моей
спине, а одна рука обнимала за талию.
- Мы на месте, — тихо сообщил он, и я моргнула.
Мы очутились в тумане, на меня повеяло отчаянием, сожалением и горем.
- Пошли, — он помог мне выйти из транспорта, крепко держа за руку, и повёл за
собой.
Вокруг нас было всё призрачное, мутное и белое. Как можно разобрать тут
дорогу, если я не вижу свою вытянутую руку?
Таг остановился у двери и постучал. Через пару минут ему открыла женщина, с
печальным лицом, сухим и неживым. Она была одета во всё серое, волосы были
спутаны и лежали на плечах.
- Ваше высочество, — прошептала она.
- Нам нужен Лоуренс, — сказал Таг.
- Он отдыхает, но проходите, — встрепенулась она и пропустила нас в хижину.
Я огляделась. Это напоминало средневековье: деревянный стол, камин с огнём и
там, на котелке варился ужин, шторы были похожи на клочья грязной ткани,
верёвка, на которой сушилось белье. Всё мрачное, неживое и без надежды на
лучшее.
- Проведи нас к нему, — приказал Таг.
- Конечно, ваше величество, — женщина поклонилась и, развернувшись,
повернула направо.
Мы последовали за ней по обшарпанному коридору из дерева, без обоев, без
краски. Женщина указала на ткань, которая служила дверью в последнюю
комнату, и ушла.
- Он тут? — шёпотом спросила я.
- Да, — также ответил Таг. — Нади, послушай…
- Нет, — перебила я его, — останься тут, я сама.
Я вырвала руку из его ладони, и уверенно подняла ткань и вошла. В нос ударил
запах затхлости и перегара. Комната была похожа на тюремную камеру: узкая
кровать, тумбочка, шкаф, умывальник. Ничего лишнего и чистого.
Я различила на кровати силуэт, знакомый до боли силуэт мужчины.
- Папа, — прошептала я, и мужчина повернулся в мою сторону.
Это был не мой отец, это был человек с серым лицом, запавшими щеками и
тёмными кругами под потухшими глазами, худой, болезненно худой, что когда
он встал, одежда на нём висела лохмотьями.
- Надели? – скрипуче произнёс незнакомец.
- О Боже, — я закрыла рот рукой, и глаза наполнились слезами. — Папа…
- Крошка моя, — он, хромая, начал подходить ко мне.
По щеке скатилась слеза, и я зашагала к нему навстречу, я упала в несвежие
объятья. Но меня это не волновало, мой папа тут. Мой папа.
- Крошка моя, — он гладил меня по волосам, — доченька.