- Крошка моя, — он гладил меня по волосам, — доченька.
- Папочка, — я ревела в его руках, цепляясь за рубашку, которая под моими
руками рвалась.
- Почему ты тут? – он отстранился.
Я помотала головой и оглядывала такого родного и убитого человека.
- Почему ты тут? — хрипло спросила я.
- Я не могу перейти грань, — печально ответил он и как будто его ноги больше
не держали сел на постель.
- Почему?
- Ох, Надели, я счастлив тебя видеть. Ты стала такой красивой, а волосы, тебе
всегда шли яркие краски, — он улыбнулся. — Я не могу перейти в другой мир
из-за тебя.
- Из-за того, что мама не моя мама? — сглотнув, произнесла я.
- Ты знаешь? — его глаза расширились от страха.
- Да, это правда?
- Правда, доченька. Прости меня, я должен был раньше рассказать, забрать тебя
и уехать, — он закрыл лицо руками и заплакал.
Душа разорвалась вновь от боли и сейчас сочувствия к своему отцу, я подошла
к нему и села у его ног.
- Папочка, я люблю тебя, — шептала я, гладя его по волосам. — Расскажи мне,
как так получилось?
- Не могу, — тихо сказал он и вытер глаза.
- Расскажи, я имею право знать, — потребовала я.
- Хорошо, — кивнул он. — Первый ребёнок, который у нас появился, умер при
родах, как и второй. Третий выжил, и им была Глосс. Луиза души не чаяла в
ней, как и я. Но через четыре года я завёл разговор о новом ребёнке, мне
хотелось всегда большую семью. Средств у нас хватило бы выкормить ещё
восьмерых, но она не хотела и слышать об этом. Перестала быть со мной, она
стала холодной и всю любовь отдавала Глосс. Так продолжалось ещё два года,
пока мы не поругались так сильно, что я ушёл из семьи. Луиза плакала и
просила меня, чтобы я вернулся. Я предложил ей компромисс — суррогатную
мать, и пусть она родит нам. Она согласилась и мы начали поиски, которые
оказались очень сложными. Год мы искали женщину, готовую отказаться от
ребёнка и быть нашим спасением. Моим спасением, ведь Глосс любила
настолько мать, что отец ей был не нужен. Мы сдали требующиеся анализы, и
только с пятой попытки удалось закрепить беременность. Сэнди, женщина,
которая носила тебя, и Луиза уехали в один пансион перед твоим рождением.
Но ты появилась раньше, в Рождество, Луиза отказалась ехать на твоё рождение
и осталась праздновать его в арендованном доме с Глосс. Поехал я, роды были
очень сложными, и у Сэнди началось кровотечение, она умерла. Но ты была
жива, ты была моя, моя доченька. И я назвал тебя Надели. Через шесть дней мы
вернулись домой, и к нам пришёл поверенный Сэнди. Он нам рассказал, что
посмертным желанием его клиентки было подарить нам ребёнка, а точнее, мне.
Яйцеклетка, которую взяли у Луизы, была негодной, и Сэнди предложила свою.
Также она оставила тебе крупную сумму денег на счету, получить ты должна
была их в день своего совершеннолетия. Поэтому Луиза так к тебе относилась, а
я был зол, что меня обманули. Было чувство, что я изменил, что я был неверен
своей жене, что я её предал, хотя так сильно любил. В день, когда мы разбились,
мы спорили в машине, когда лучше рассказать тебе правду. Луиза сказала, что
ты вышла из-под контроля, намекая на твою внешность, ведь ты всегда любила
выделиться, оценки тоже были плохими. Когда я ей сказал, что расскажу тебе
сам и развожусь с ней, потому что я любил другую женщину: добрую,
отзывчивую, нежную. А она превратилась в холодную статую. Луиза не
справилась с управлением, она просто отпустила руль. Я не успел его схватить,
и машина вылетела на встречную полосу, и дальше я оказался тут один.
Я сидела и смотрела на своего отца, который сейчас выглядел намного хуже,
чем когда я пришла сюда. И моё сердце наполнилось такой глубокой и горячей
любовью к нему, таким сочувствием и такой горечью, что он не сказал мне
раньше. Я бы перестала винить себя, перестала бы думать, что я не такая, что я
не заслужила ответную любовь матери, которая даже не была мне ей.
Мне стало легче, душа как будто наполнилась кислородом, и я начала дышать.
- Понимаешь, Надели, почему я не хочу двигаться? Если бы не я, не мои слова,
то мы бы жили. Если бы не моё желание иметь ребёнка только для себя, никогда
бы наша любовь не умерла. И в то же время я не жалею об этом, потому что ты
моя добрая и живая доченька, которую я буду любить всегда, — всхлипывая,
произнёс отец.
- Папа, — улыбнулась я сквозь слёзы, — теперь ты должен двигаться дальше.
Ты рассказал мне всё, и я тебе очень-очень благодарна. Я тоже люблю тебя, и
всегда буду любить. Ты сказал в машине то, что чувствовал, нельзя за это
винить себя. А Луиза, вспомни, в последнее время очень часто впадала в
истерики, какие-то непонятные вспышки. Это не твоя вина, — я взяла его за
руку и сжала ледяную кожу. — Спасибо тебе, что ты настоял на моём
появлении. Спасибо, что благодаря тебе я живу. Спасибо тебе за все, папочка.
- Моя крошка, — он поцеловал мою руку в его руке сухими губами, — если бы
я мог вернуть все…
- Но ты не можешь вернуть. Но можешь подарить кому-то новую жизнь, ты
можешь возродиться. Прожить новую судьбу и построить новую семью. И я
буду улыбаться, зная, что ты живёшь, что ты дышишь, и где-то на нашей
планете родится в ближайшее время ребёнок, который будет иметь твою душу.
Душу честную, стремящуюся к своим мечтам, слушающую себя, — уверяла я
его.
- А почему ты тут? Ты умерла? — тихо спросил папа.
- Нет, долгая история. Но не волнуйся, я тут по своему желанию, я выхожу
замуж за Тагаса, — соврала я.
- За сына Демиурга? — удивился он.
- Да, мы познакомились на земле, и я пришла сюда вместе с ним, — вздохнула я.
- И ты его любишь? – тревожно спросил он.
- Конечно, люблю, — кивнула я в подтверждение своих слов, — и он тут со
мной. Тагас очень хороший, любящий и заботливый, верный и честный, — я
врала так отчаянно, что самой становилось плохо, но то, что я помогу отцу
перейти грань, меня подстёгивало.
- Что-то не верится, после того что я о нём слышал, — усмехнулся отец.
- Но когда встречаешь человека, который может растревожить сердце и дать
познать, что такое нежность, то всё твоё прошлое перечёркивается, — произнёс
голос от двери, и я повернулась.
Таг стоял около колыхающейся материи и улыбался. Он слышал всё? Наверное.
И поэтому решил мне помочь.
- Вот видишь, папа. У меня всё будет хорошо, но я не буду счастлива, если буду
знать, что ты в таком месте, — я обвела глазами хижину.
- Ты правда не злишься на меня? — осторожно спросил отец.
- Нет, совсем нет, — я помотала головой, — я рада узнать всё, и мне стало легче.
Я могу больше не винить себя за то, что я не такая. Ведь дело не во мне. И я
смогу отпустить прошлое, как и ты. Тогда мы оба освободимся от этой ноши,
которая давит нас к плохому.
- Ты права, я рассказал, и мне стало проще дышать, — признался мужчина. —
Мы можем ещё раз встретиться перед тем, как я перерожусь?
- Конечно, — улыбнулась я.
- Ваше высочество, берегите мою крошку. Она должна узнать и ощутить всем
сердцем, что такое семейное счастье и любовь, — Лоуренс встал, и я поднялась
с пола.
- Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оберегать и защищать её, — кивнул ему
Таг. — А сейчас простите, но уже смеркается, и нам нужно ехать.
- Да, конечно, — отец заключил меня в объятья, я закусила внутреннюю часть
щеки, чтобы не расплакаться и не сказать ему, что это ложь, — я люблю тебя,
красавица моя, будь счастлива.
- Спасибо, — я поцеловала его в щеку и наигранно весело улыбнулась.
Я шла быстро по коридору и вышла в белый туман. Глаза наполнились
ненужной и обличающей мои чувства влагой, и превратились в крупные капли.
Я ощутила руку Тага на талии, и он повёл меня к колеснице. Тут не нужно было
слов, я поняла, что такое ложь во спасение. Я поняла, что такое тяжёлая ноша на
плечах и отвращение к собственной жизни, к самой себе. Я соврала, мне стало
легче всего на момент, но последующая каждая секунда вырывала из моего тела
легче всего на момент, но последующая каждая секунда вырывала из моего тела
по молекуле и отпускала в туман, рассеивала моё существо, как пепел, в
который я хотела бы превратиться…
Глава 16.
- Спасибо, что соврал, — тихо поблагодарила я в нашей спальне Тага, после
того, как мы вернулись в молчании.
- Это была моя вина, я не должен был это говорить тебе так, и это меньшее из
того, что я мог сделать для тебя, — ответил он.
- Нет, спасибо, Тагас, ты поступил правильно, — я смотрела на его руки,
которые были опущены вдоль тела и то сжимались в кулаки, то разжимались.
- Я…
- Прости, я бы хотела принять ванну перед ужином, — я развернулась и быстро
скрылась за спасительной панелью.
Нет, мне не нужна твоя жалость! Не нужна! Нужна!
Я осела по зеркальной стене и просто всхлипывала, слёз не было в теле. Я
превратилась в оболочку. Таг, как и обещал, наказал меня так сильно, что я не
хотела существовать. Я хотела вернуть прошлое и прожить другую жизнь со
своим папой. С отцом, который покрывал меня, когда я поздно возвращалась. С
папой, который подарил мне мою первую машину. С папой, который приносил
мне в комнату мороженое после очередной тирады Луизы о моём внешнем виде.
С папой, с тем человеком, который меня по-настоящему любил и желал только
хорошего.
- Нади, — Таг постучался в ванну.
- Что? — шёпотом спросила я.
- Хм, тут Сия, и она не может войти, — объяснил он.
- Я сама со всем справлюсь, — бросила я. — Я хочу побыть одна.
- Нади, открой дверь, — настойчиво попросил он.
- Да я её не запирала! — возмутилась я и встала.
- Заперла, ты мысленно не даёшь никому войти, — сказал он.
Почему я не знала о такой возможности раньше?!
- Вот и отлично, — нахмурилась я.
- Нади, я прошу тебя, открой мне её, я побуду с тобой. Я виноват в этом, ангел
мой, я не могу тебя оставить в таком состоянии, — тихо молил он.
- Тагас, оставь меня. Тебе не привыкать. Сходи в зал наслаждений, а меня
оставь! — во мне поднялся гнев, на него, что он знал… было ещё много причин,
но сейчас вена на виске пульсировала, и я хотела выплеснуть на него свою боль
и ярость.
- Надели! Впусти меня, дай мне быть рядом! — уже грозно он стукнул в панель,
что зеркала зазвенели.
- Да уйди ты! — закричала я. — Уйди! Ненавижу тебя! Ты виноват в этой боли,
ты виноват в моём заточении тут. Ненавижу! Я хочу, чтобы ты умер вместо
моего папы! Я хочу, чтобы ты исчез и превратился в ничто, кем ты и являешься!
Ублюдок!
И все стихло. А мне вновь захотелось плакать, осознав свои слова. Дура! Дура!
Дура!
Хотя, пусть тоже почувствует, что чувствую я. Ведь он наказывает меня тем же,
вот пусть и испробует своего же лекарства, — уверяло меня внутреннее я.
Приняв ванну, то смеясь, вспоминая прошлое, то плача, когда на меня
накатывало горе от правды, я вышла из комнаты к ожидающей меня Сие,
которая нервно теребила складку своей плотной юбки.
- Леди Надели, — она подскочила, когда заметила меня.
- Сия, я хочу быть сегодня в чёрном, — произнесла я.
- В чёрном? — удивилась она. — Но у нас чёрное надевают только…
- Мне плевать, я хочу сегодня быть в чёрном, — перебила я её.
- Хорошо, леди Надели, — она кивнула и прошла в гардеробную.
Я смотрела в пустоту перед собой. Внутри всё было не на своём месте, и не из-
за того, что я теперь знаю, а из-за того, что бросила сгоряча Тагу. Чтобы я не
говорила, как бы себя не уговаривала и не искала причины, но сейчас без него
мне было одиноко.
Я выдохнула, и стон отчаяния сорвался с моих губ, а глаза наполнились
слезами.
- Леди Надели, с вами все хорошо? — осторожно спросила Сия.
- Да, — одними губами ответила я.
- Но вы плачете, — тихо заметила она.
- Прости, — промолвила я.
- Может быть, вам лучше остаться тут? Я передам его высочеству, что вам
плохо, и принесу сюда ужин, — предложила она.
- Да, так было бы лучше, — согласилась я. — Но я хочу быть одетой.
- Вы готовы, только я не успевала обновлять вам макияж, потому что…
- Спасибо, я бы хотела амброзии, кальян и сэндвич, и все на балконе, я хочу
поужинать там, — смотря стеклянным взглядом перед собой, высказала я
пожелания.
- Конечно, не волнуйтесь, я сейчас, — она уже выпорхнула из комнаты, оставив
меня в одиночестве.
Я осмотрела себя в зеркало и вздохнула. Черный топ с вышивкой по краю, юбка,
украшенная серебристыми камнями и нитями. Я отстегнула от плеч накидку и
аккуратно положила на диван. Вытащив из волос шпильки, они упали
разноцветным каскадом на грудь. Ободок я тоже решила снять и положить на
место, как и босоножки.
- Леди Надели, — забежала ко мне запыхавшаяся Сия, — я не нашла его
высочество, но предупредила Её Величество. Она пожелала вам хорошего
отдыха, и просила передать, что всегда готова выслушать.
- Спасибо, — натянуто улыбнулась я ей.
- Пройдёмте, всё готово, — она указала на дверь.
Я вышла из гардеробной, и вновь ощущение одиночества накрыло меня.
- Таг, — прошептала я.
- Вы что-то сказали? – переспросила Сия.
- Нет, ничего, — я мотнула головой.
Меня провели на балкон, где в углу уже лежали подушки, стол, где кроме
желаемого мной сэндвича были фрукты, сладкое, и закуски, кувшин с
амброзией и кальян с горячими углями.
- Спасибо, — поблагодарила я Сию, когда она налила мне напиток.
- Отдыхайте, если что, то я буду ждать за дверью, — она поклонилась и вышла.
Одна, вновь одна. Мне хотелось напиться, чтобы забыться, забыть слова Тага,
свои, отца. Забыть где я нахожусь, забыть, как мне тяжело любить его.
Снова любовь? Нет. Но в таком случае почему я сейчас испытываю чувство
одиночества и такой злости на саму себя за свои слова? Почему едва
сдерживаюсь, чтобы не закричать его имя? Почему мне кажется, что моя
дальнейшая жизнь, если я уйду отсюда, будет пустой и безразличной, если в ней
не будет Тага?
Уже третий бокал амброзии, полностью выкуренный кальян и нетронутая пища.
Но не принесло мне это облегчения, наоборот, я встала и пошла в гардеробную,
чтобы обуться.
Я вышла из спальни и встретилась со стоящей у дверей Сией.
- Ты что, всегда тут стоишь? — удивилась я.
- Да, — улыбнулась она, — вам что-то нужно?
- Нет, спасибо, я хочу прогуляться, — нахмурилась я.
Как у неё ноги не болят? Это же просто издевательство! Надо будет сказать об
этом Ане.
Я спустилась по лестнице и по пути в столовую встречала ангелов, которые
удивлённо на меня подглядывали.
Да, я в чёрном! Да, у меня траур, по моей новой мёртвой матери и обманутой
жизни! — хотелось закричать им.
Я остановилась у дверей в столовую. Мне необходимо было общество, я
нуждалась в нём. Передо мной раскрылись двери, и я окунулась вновь в
золотую сказку, под центральным шатром сидела королевская семья, но я не
могла увидеть, там ли Таг. Ведь я бросила ему ужасные слова в лицо, когда он
искренне за меня волновался.
Я, только подойдя к столу, заметила, что весь зал затих. И мои шаги по
мраморному полу раздавались эхом.
Я остановилась перед удивлённо смотрящими на меня несколькими парами глаз
и не нашла те, которые требовались мне.
- Добрый вечер, я могу к вам присоединиться? – слегка поклонившись Ане,
спросила я.
- Нади, — встрепенулась она, — да, конечно.
Она подвинулась, и для меня положили подушку, я опустилась на неё.
- Эм, Нади, разве твоя служанка не предупредила тебя о чёрном цвете? –
медленно произнёс Мануэль.
- Да, знаю, что это горе, траур, одиночество и, вообще, ужасный цвет, — устало
ответила я.
- Нет, это цвет страсти и желания тут, и сейчас ты всем сказала, что ты свободна