— Хорошо, — сказала она. — Хорошо.
Он подошёл ближе. Табличка в полутьме сливалась с его ладонью. Пэт нажала большим пальцем против квадратика “ДА”. Маленькая табличка слегка подалась от ее нажатия, как одна из тех новомодных мягких кнопочек на приборах, на ощупь неотличимых от теплой кожи. Её голос, наверное, зарегистрировали.
Элмер не изменился, не изобразил ни удовлетворения, ни благодарности, не выразил вообще ничего, кроме бессмысленного, если так можно выразиться, восторга, излучаемого им с самого начала. Пэт снова села на кушетку и выключила телевизор. Достав шерстяной плед (его связала мать Ллойда) и закутавшись, она ощутила легкую эйфорию от свершенного, хотя, что именно сделала, она не представляла. И заснула (таблетки, наконец, подействовали) под неотступным наблюдением элмера, в свете уличных фонарей, полосовавших комнату тенями до тех пор, пока не настал серый рассвет.
Её внезапный выбор можно было бы назвать безответственным, если бы необходимость сделать его, как и у многих других, не ощущалась ею так остро; во всем мире, как показывали опросы, голосование шло резко против жизни на земле — такой, как мы ее понимаем, в пользу чего-то, что означало это “да”, по поводу которого мнения расходились. Телевизионные пройдохи и прочие репортеры отмечали все возрастающее число проголосовавших, и все — от правительственных инстанций до авторов газетных передовиц — сходились на том, что это трусливое нежелание сопротивляться есть признак упадка, социальной болезни, возмутительно нечеловеческого поведения: газеты говорили о тенденции к безмолвной капитуляции теми же выражениями, какими рассказывали истории о женщинах, бросивших своих детей или мужчинах, застреливших своих жен для удовольствия любовниц, или о снайперах в далеких глухих местах, которые подстреливают старушек, собирающих хворост. Но действительно смешно было видеть (смешно самой Пэт и всем вроде нее, кто сделал свой выбор, чувствуя веление души) на прежде спокойных, загорелых лицах экспертов и репортеров совершенно другой, новый взгляд, какой-то растерянный, прежде им вовсе не свойственный, встречавшийся только в жизни, не на телеэкране — точнее Пэт Пойнтон не могла его описать, но так смотрят пришедшие к вам за помощью дети.
В мире и на самом деле все разладилось, всё больше людей поддавались искушению послать всех и всё к черту. Но, с другой стороны, столь же многие сейчас стремились встряхнуться и привести свою душу в порядок, по принципу, в соответствии с которым вы прибираетесь в доме перед приходом уборщицы. Появление элмеров заставило увидеть, что жить в мире и сотрудничестве гораздо лучше, чем драться, тянуть одеяло на себя и перекладывать рутину на других. Именно для этого они, может быть, и были посланы.
Вскоре они исчезли. Стоило Пэт Пойнтон подписать, или отметить, или принять Билет Лучших Пожеланий, как её элмер потерял бодрость, и к вечеру следующего дня, хотя и успев довести до конца почти бесконечный список дел, которые Пэт уже и не надеялась переделать, он стал заметно медлить. Он всё улыбался, кивал головой, как слабоумный старик, да к тому же начал ронять инструменты и наталкиваться на стены. Наконец Пэт, вовсе не желая видеть, как он растает у неё на глазах, считая, что она попросту не обязана за этим наблюдать, объяснила (понятными словами, как втолковывают подросткам, остающимся дома с малыми детьми, и недавно нанятой прислуге, приехавшей невесть откуда и неважно знающей английский), что ей нужно будет выйти ненадолго, но она скоро вернется. Выехав из города, она так и доехала не останавливаясь за пару часов до озера Мичиган.
Оглядывая озеро и гряды дюн, она поняла, что стоит именно там, где они раз были с Ллойдом, но он не первый обманщик в этом мире, а лишь последний в ряду, сколь длинном, столь и печальном. Болваны. Да и она сама тоже была невероятной дурой.
Вдали, на склоне горы, спускающейся к серебристой воде, она различила темные ели. Вот туда он собирался или грозил уйти. Ллойд был одним из истцов в успешной тяжбе против компании, каждый сотрудник которой рано или поздно зарабатывал профессиональное нервное расстройство. Его оно тоже задело (не слишком сильно, насколько могла судить Пэт, но достаточно, чтобы он оставался до конца процесса с группой, требовавшей повышения компенсации). И добился-таки: хоть его и уволили, но он стал владельцем классического “Камаро” и двадцати акров горного леса. И получил массу времени на раздумья.
“Верни их, ублюдок”, — подумала Пэт, в то же время обвиняя во всем себя: так поступать она не должна была ни в коем случае, следовало предпринять что-то другое, она слишком сильно любила своих детей, а может быть, недостаточно сильно.
Они вернут её детей; она почувствовала неодолимую уверенность, подавляя в себе проблески здравого смысла. Она отдала голос за невообразимое будущее, но она проголосовала за него только по одной причине: там будет — должно быть — всё, что она потеряла. Всё, чего она хотела. Вот зачем были посланы элмеры.
Она вернулась в сумерках и обнаружила спавшуюся оболочку элмера, странно вытянувшуюся вдоль коридора и даже вниз по лестнице в гостиную, словно кто-то случайно выпустил пену из огнетушителя, и пена эта пахла как свежий, намазанный маслом тост (Пэт подумала, что другим показалось бы иначе). Тогда она позвонила по неоднократно сообщавшемуся населению бесплатному номеру.
И больше ничего. Других элмеров не появлялось. Если уж к вам не пришли, визита ждать напрасно, хотя и непонятно, почему обошли именно вас, при этом постучав почти в каждую дверь. Впрочем, уж вы-то не поддались бы на их уговоры. И вскоре стало ясно, что их больше не будет — неважно, как именно их встретили бы — потому что Материнский Корабль, или, как там они его называли, тоже пропал: не улетел в том или ином направлении, оставляя след, но постепенно исчез, становясь все менее отчетливым в объективах разных следящих устройств. Он давал всё более слабый сигнал, мерцал, терял плотность; сквозь него проступили звезды, а потом остались только они. Пропал. Пропал пропал пропал.
И ради чего мы должны были согласиться, ради чего мы отказывались от самих себя, от чувства хозяев собственной судьбы, пренебрегали обязанностями по дому и долгом перед другими людьми? Повсюду люди задавались вопросом, в поисках ответа на который появилась вера брошенных и покинутых, ожидавших, что вот-вот на них снизойдет чудо, но вдруг осознавших, что впереди нет ничего, кроме долгого, может быть, более долгого, чем жизнь, ожидания, и что небеса опустели. Если целью было просто лишить нас покоя, сделать неспособными ни на что, кроме ожидания, кроме надежды, что все разрешится само собой, то, возможно, они достигли цели; но Пэт Пойнтон была уверена, что они дали обещание, и сдержат его: вселенная была не настолько чуждой и непредсказуемой, чтобы такой визит произошел и ни к чему не привел. Как и тысячи других людей, она лежала без сна в эту ночь, глядя в ночное небо (собственно, она глядела в потолок спальни в своем доме на Понадер Драйв, выше или за которым было ночное небо) и повторяя про себя короткий текст, с которым согласилась, который приняла: “Наилучшие пожелания. Вам отметить ниже. Всё совсем хорошо и большая любовь потом. Почему не сказать да?”
Наконец она встала, затянула пояс халата, спустилась по лестнице (в доме совсем тихо, тише, чем раньше, когда она вставала в пять часов, готовила кофе, принимала душ, одевалась, бралась за работу, а дети и Ллойд еще спали), накинула поверх халата куртку и босиком вышла во двор.
Была уже не ночь, но светлый октябрьский рассвет, ясное небо казалось светло-зеленым, воздух был совершенно неподвижен; а листья почему-то опускались вокруг Пэт, по одному, по два опадая с ветвей, за которые держались так долго.
Боже, до чего же прекрасно вокруг, прекрасно как никогда; да она не была здесь раньше, решила Пэт, а может слишком старалась здесь закрепиться, чтобы заметить эту красоту.
Всё совсем хорошо и большая любовь потом. Когда же начнется это “потом”? Когда?
И тут она услышала странный шум далеко в вышине, шум, который, напоминал заливистый лай собак, или крики детей, вырвавшихся из школы, — но нет, не похоже. На какое-то мгновение она позволила себе поверить (все готовы были верить), что началось вторжение, что приближается обещанное. Потом на небе с севера появилось какое-то тёмное пятно, и Пэт увидела, что вверху, над головой пролетает большая стая гусей, и это они перекликались в вышине, хотя, казалось, их громкие клики доносились отовсюду.
Летят на юг. Большой неровный клин развернулся на полнеба.
— Далеко ж вам лететь! — сказала она вслух, завидуя их полету, их бегству; и думая — нет, они не бегут, по крайней мере, не с Земли, они сами земные, здесь родились и поднялись в воздух, и умрут здесь же, они просто выполняют свой долг, крича, быть может, чтобы подбодрить друг друга. Земные, как и она.
— Далеко ж вам лететь! — сказала она вслух, завидуя их полету, их бегству; и думая — нет, они не бегут, по крайней мере, не с Земли, они сами земные, здесь родились и поднялись в воздух, и умрут здесь же, они просто выполняют свой долг, крича, быть может, чтобы подбодрить друг друга. Земные, как и она.
И тут, когда они пролетали над ее головой, она поняла; как — никогда не могла объяснить, потом она только вспоминала этих гусей, их клики, которыми они подбадривали друг друга в полете. Она поняла: коснувшись своего Билета Лучших Пожеланий (она как будто видела его наяву, в руке бедного умершего элмера) она вовсе не покорилась, не сдалась и не подчинилась, никто из нас этого не сделал, хотя мы так думали и даже надеялись на это. Нет, она дала обет.
“Ну конечно же”, — будто озарило её, и не её одну. Если бы это можно было видеть, то с орбиты могло показаться, что повсюду зажигаются огни навстречу рассвету.
Никто не давал ей обещаний — это она подтвердила свои наилучшие пожелания. Она сказала “да”. И если она сдержит обет, то всё будет хорошо, и следом придёт любовь: так хорошо, как можно только мечтать.
— Ну конечно, — сказала она снова, и подняла глаза к небу, еще более опустевшему теперь. Не предательство, а обет; взять себя в руки, а не опустить их. Хорошо будет ровно до тех пор, пока мы без посторонней помощи будем его выполнять. Всё совсем хорошо и большая любовь потом.
Почему они пришли, почему они так стремились объяснить нам то, что мы знали всегда? Кем мы были для них, чтобы так печься о нас? Вернутся ли они еще, чтобы проверить, как мы выполнили обет?
Она вошла в дом, на босых ногах поблескивали капли ледяной росы. Долго стояла на кухне, позабыв закрыть дверь, и потом подошла к телефону.
Трубку сняли, не дождавшись второго звонка. Голос мужа: “Алло…” Все непролитые слезы последних недель, а, может быть, всей её жизни, собрались в один ужасный ком в её горле; но она все-таки не будет плакать, нет, не сейчас.
— Ллойд, — сказала она. — Ллойд, послушай. Давай поговорим.
Тимонс Эсайас СУДНЫЙ ДЕНЬ[2] Перевела Дарья Нипотп
Расстояние = 34,754,400 км
— Телескоп зафиксировал неизвестный движущийся объект этой ночью.
— Хм-м. Перемещение незначительное, в пределах погрешности.
— Это или ошибка, или настоящее открытие.
— Давай еще раз посмотрим? Для верности.
— Обязательно.
Расстояние = 30,892,800 км
— Да-а, видимость всю ночь нулевая. Туман, низкая облачность. Даже луны не видно.
— Что ж, завтра будет новый день.
— Да-а.
Расстояние = 27,031,200 км
— Ура! Он таки движется.
— Совершенно верно.
— Давай занесем его в каталог и оповестим всех. Посмотрим, может удастся рассчитать параллакс. Господи, пусть это будет планета!
— Как же. Обычный камушек, к тому же очень далеко.
— Даже помечтать нельзя? Я бы предпочел планету.
— Именем какой из своих девушек ты бы ее нарек?
— Еще не решил.
— Сынок, тебе планета пока явно ни к чему.
Расстояние = 23,169,600 км
— Чёрт.
— Точно.
— Что-то мне не нравится эта траектория.
— Точно.
— Пора сообщить североамериканской ПВО.
— Угу. И русским лучше расчехлить свои лазеры.
* * * Срочное сообщение АПЧЕЙЕН, Вайоминг (Ассошиэйтед Пресс) Объединенное командование североамериканских сил противовоздушной обороны сообщает, что к земле приближается комета или метеор, возможно очень близкое прохождение или столкновение, повторяю, столкновение через шесть дней (четверг), [следует развернутое сообщение.] [Далее — интервью с астрономами.]
Расстояние = 19,308,000 км
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО: ТОЛЬКО ДЛЯ АГЕНСТВА НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. По оценке ПВО США, объект упадет в границах Северной Америки. Точное место столкновения не установлено, но по текущим расчетам область поражения — Лас-Вегас. Определить уровень вероятного ущерба, не зная массы объекта, не удается. Возможны катастрофические разрушения.
* * *
“Если дело запахнет керосином, они просто расстреляют его ядерными зарядами, разнесут на мелкие камушки. Посмотрим, кто первый попадет — мы или эти русские”.
* * *“При той чертовой уйме денег, что мы отдаем на налоги, могли бы и поточнее сказать, упадет он нам на голову или нет. Знаешь, сколько они теперь загребают? Половину! Я не шучу, половину! Если посчитать, сколько берут федеральные службы, и городские, и окружные, и на уровне штата, от которых толку чуть, и служба социального страхования, которой никогда нет рядом, когда она больше всего нужна… Знаешь, я уверен: они просто ищут повод содрать с нас побольше денег. “Защитим себя от метеоров” или еще какая-нибудь дребедень”.
* * *— Итак, дети, что такое метеор? Сара?
— Это — знамение Господне.
— Правильно. И о чем говорит это знамение? Кто скажет?
* * *Водолей: Вас ждут новости о таинственном незнакомце, который может изменить вашу жизнь.
Рыбы: Следите за калориями. Самовосприятие имеет большое значение.
* * *В седьмом забеге ставки на Метеоритный Дождь поднялись от шестнадцати к одному до трех к одному.
* * *“Нет, Слинки-пу, беспокоиться не о чем. Военные уверяют, что русские могут расщепить все, что меньше Луны. Лазерами, такими как в лазерной хирургии, о которой все говорят, только больше. Да, даже если мы его не подорвем, они его размельчат и раздробят, и продадут нам на сувениры. Так что ты делаешь сегодня вечером?”
Расстояние = 15,446,400 км
— Мы получили подтверждение от НАСА, что столкновение вероятно, господин Президент. Но до последнего момента невозможно рассчитать влияние Луны на движение метеора. А тогда будет слишком поздно что-либо предпринимать. С наибольшей вероятностью удар придется на штаты Юта и Невада.
— В таком случае, полагаю, вы хотите, чтобы я дал разрешение на ядерное упреждение?
— Не совсем так, сэр. У нас нет ракет, которые могли бы доставить бомбу в открытый космос. Можно было установить что-нибудь на шаттлах, знай мы заранее. Но даже на их заправку уйдет больше времени, чем нам отпущено. — А что насчет русских лазеров?
* * *— Кто назвал его “Фредди”? До чего глупо!
— Ну, не знаю. Впрочем, я знал одну девчонку, по имени Фредди, так она была настоящей катастрофой.
— Что, правда?
* * *— Надо сказать, со стороны этих астрономов говорить о метеоре открыто было совершенно безответственно. Такие сложные расчеты нам не под силу, а люди будут паниковать попусту. Уже сейчас у некоторых случаются сердечные приступы, иногда с летальным исходом, из-за этого недостаточно достоверного, с точки зрения статистики, заявления!
[Аплодисменты]
— Напротив, Фил. Это — элементарная физика. Высчитывать траекторию полета объекта в космосе умеют со времен Ньютона…
— И НЬЮТОН ОШИБАЛСЯ! Энштейн доказал это. А ваши физики не в состоянии даже решить задачу о трех телах, а с луной и солнцем их уже ЧЕТЫРЕ.
— Если вы позволите мне закончить…
* * *“Нет, я не уеду. Попробуй понять, такой уж у меня характер. Я не стану менять свою жизнь, даже если мне объявят, что небо рушится. Для меня очень важен мой дом, мое окружение”.
* * *“Конечно, я убираюсь отсюда. Никогда не хотел оказаться под камнепадом”.
* * *— Товарищ Председатель, э-э, я хотел сказать, товарищ Президент, он наверняка упадет на Землю. Маршал Цоилковский из ПВО подтверждает это.
— Таким образом, мы убьем сразу двух зайцев: США придется выразить нам благодарность, а старые ракеты мы заменим новыми.
— Не выйдет, товарищ Председатель. Мы можем их использовать, но они поразят метеор только, когда он достигнет орбиты Луны.
— Что с того?
— Это произойдет только за три часа до столкновения. Не хватит времени, чтобы что-то изменить. К тому же, мы не сумеем попасть точно в метеор, только взорвем ракеты около него, а в открытом космосе это не даст желаемых результатов. Отколем от него куски, которые на нас же и упадут!
— Но должны же мы сделать хоть что-то? Подождите, я позвоню в Белый Дом.
* * *Одинокая белая женщина, около тридцати лет, ищет чувственного, неутомимого партнера с богатым воображением, чтобы провести вместе вечер Столкновения. Код #1047
* * *Здравствуйте. Вы позвонили в Аспен, информационное бюро для туристов в Колорадо. Из-за повышенного интереса к возможному падению метеорита, все коттеджи, гостиницы и отели штата заполнены до отказа. Мы сожалеем, что не можем предоставить ни одного места до истечения трех недель с момента Столкновения. Если вы хотите заказать комнату после указанного срока, пожалуйста, не кладите трубку.