Ей уже исполнилось двадцать, но ростом она все еще напоминала ребенка. Эта девушка была такой маленькой, что Шарлотте всегда приходилось укорачивать ей платья; но, по крайней мере, она немного пополнела и уже почти не походила на то истощенное создание, которое впервые явилось к ним в дом в возрасте тринадцати лет. Однако самой большой переменой в служанке была ее новая уверенность в себе. Теперь она умела читать и писать и уже оказала существенную помощь Питту в нескольких расследованиях. У Грейси были самые интересные хозяева на Кеппел-стрит, а может, и во всем Блумсбери, и она с большим удовлетворением сознавала этот факт.
– Грейси, мы все трое уезжаем из дома в ближайшие выходные. Дэниел и Джемайма отправятся к моей матери на Кэтер-стрит. Миссис Стэндиш будет кормить кошек. Ты поедешь как моя горничная.
Девушка широко раскрыла глаза. Для роли горничной она не очень-то подходила. Эта должность будет повыше той, что она занимает, тем более что начинала она как «служанка на все руки». Храбрости Грейси было, конечно, не занимать, но слова хозяйки ее взволновали, если не сказать больше.
– Я объясню, что тебе надо будет делать и как себя вести, – заверила ее Шарлотта, но, увидев обеспокоенный взгляд девушки, добавила: – Это в связи с новым делом хозяина.
– Ох! – Грейси застыла на месте. – Понимаю… Так, значицца, выбора у нас не предвидится, вот оно что.
И немного вздернула подбородок:
– Тогда, сталбыть, надо приготовиться как следует.
Глава 2
Экипаж – тоже одолженный тетей Веспасией, как и туалеты, – прибыл в Эшворд-холл во вторник поздно вечером. Супруги Питт сидели на задних сиденьях, лицом вперед; Грейси и Телман – на передних, спиной по ходу движения.
Юная служанка никогда прежде не ездила в экипаже. Она, конечно, всегда пользовалась общедоступным омнибусом, если ей требовалось куда-то поехать, но это случалось очень редко. Еще никогда не мчалась она с такой скоростью, если не считать поездки в подземке, которая вызвала у нее изумление и ужас. Это было незабываемое путешествие, и если бы кто-нибудь поинтересовался ее мнением, Грейси сказала б, что ни за что не хотела бы повторить такое. Но ту поездку нельзя было считать за путешествие, потому что ехать пришлось в мрачном туннеле и в темноте ничего нельзя было рассмотреть. А вот сейчас, сидя на удобном, обитом кожей сиденье с пружинами, в экипаже, запряженном четверкой прекрасно подобранных в масть лошадей, мчаться по загородным дорогам было просто чудесно.
На Телмана Грейси не смотрела, но остро ощущала присутствие этого человека, сидевшего рядом с нею прямо, как доска, и всем своим существом источавшего неодобрение. Девушка в жизни не видела более кислой физиономии. Можно подумать, что он не едет в удобном экипаже по зеленым лугам, а сидит в доме с испорченной канализацией! За всю дорогу «камердинер» ее хозяина не проронил ни слова.
Они плавно сделали полукруг по длинной дорожке под кленами и остановились у парадного подъезда с величественной массивной дверью, гладкими, в классическом стиле, колоннами и несколькими ступенями. Лакей соскочил на землю и отворил дверцу экипажа. Из дома тут же появился другой лакей, чтобы помочь ему встретить гостей.
Даже Грейси, служанке, подали руку, чтобы она могла сойти на землю, не потеряв равновесия. Наверное, лакей подумал, что без поддержки девушка упадет. И это действительно могло случиться. Она забыла о том, как высок экипаж, и о том, что земля далеко внизу.
– Спасибо, – жеманно сказала Грейси и поправила платье. Теперь она горничная важной дамы, и к ней следует относиться соответственно. А она будет принимать такие любезности как должное… целый уикенд.
Телман что-то проворчал, вылезая из экипажа и глядя на ливрейного лакея со снисходительным презрением. Однако горничная заметила, что он невольно оглядел особняк, и в его взгляде, что бы он там ни думал, мелькнуло восхищение при виде нескольких этажей с окнами в георгианском стиле и стен из гладкого серого камня, увитых пурпурным плющом.
Мистера и миссис Питт с поклоном пригласили войти в дом.
Фальшивый камердинер собирался последовать за Томасом, но Грейси прошептала ему: «Через вход для слуг, мистер Телман».
Инспектор застыл на месте. Щеки его вспыхнули – девушка сначала подумала, что от смущения, но, увидев, как он напрягся и сжал кулаки, поняла, что это была ярость.
– Не выдавайте хозяина и не будьте дураком, помните свое место, – сказала она тихо.
– Он мне не хозяин! – огрызнулся Телман. – Он такой же полицейский, как и я.
С этими словами он повернулся и последовал за Грейси и лакеем, который повел их вокруг дома. Если учесть величину последнего, это был значительный крюк.
Слуга привел их к более скромному входу, остановился у двери и постучал. Откликнулся женский голос, после чего лакей открыл дверь и впустил своих спутников внутрь.
– Телман и Фиппс, личные слуги мистера и миссис Питт, миссис Ханнакер, – сказал он и ушел, оставив их в опрятной, хорошо обставленной гостиной с креслами, красивым ковром, двумя картинами на стенах и чистыми салфетками на спинках стульев. Над камином висели вышивки с назидательными изречениями, а в самом камине за железной решеткой и раскрашенным экраном горел яркий огонь.
Миссис Ханнакер было за пятьдесят. У нее был длинный прямой нос и густые седые, очень красивые волосы, придававшие ее лицу определенный шарм. Она напоминала благовоспитанную гувернантку.
– Я предполагала, что вы будете удивлены, – сказала женщина, пристально разглядывая вновь прибывших. – Мы рады вас приветствовать. Дженни покажет вам ваши комнаты. Слуги-мужчины пользуются задней лестницей, женщины – передней. Не забудьте об этом. – С этими словами она особенно внимательно взглянула на Телмана. – Завтрак в столовой для слуг в восемь утра. Овсянка и тосты. Вы, разумеется, будете есть с остальными слугами. Обед между двенадцатью и часом дня, а ужин – перед тем, как ужинают гости. Если в это время вы понадобитесь вашим господам, кухарка оставит для вас еду. Спрашивайте, но никогда ничего сами не берите. Точно так же, если ваши госпожа и господин захотят чашку чая или что-нибудь перекусить, попросите кухарку приготовить. Мы не можем позволить слугам приходить, когда им заблагорассудится, иначе никому никогда не удастся спокойно поесть. Прачки будут стирать и для вас, но вы сами будете гладить для своей леди. – Пожилая женщина взглянула на Грейси.
– Да, мэм, – послушно ответила та.
– Вы, несомненно, захватили с собой иголки, нитки, щетки и так далее, – сказала миссис Ханнакер утвердительно, – а если вам что-нибудь понадобится из погреба или кладовой, спросите у мистера Дилкса, он дворецкий. Не выходите за пределы усадьбы, разве только вас пошлют с поручением. Что касается других гостей, отвечайте, когда к вам обратятся, но не позволяйте никому загружать вас дополнительно. Если чего-то не найдете, осведомляйтесь у других слуг. Дом большой, и в нем легко заблудиться. Но, надеюсь, вам будет здесь очень удобно.
– Спасибо, мэм. – Мисс Фиппс полуприсела в поклоне.
Телман ничего не ответил, но тут Грейси незаметно, однако крепко, лягнула его. Он зашипел от боли и резко выдохнул:
– Спасибо.
Миссис Ханнакер потянула за шнурок от звонка, и в комнате почти немедленно появилась и присела в реверансе местная горничная.
– Дженни, это слуги мистера и миссис Питт, – сказала ей домоправительница. – Покажи им, где прачечная и кладовка для продуктов, кладовая мистера Дилкса и столовая для слуг. Потом проводи Фиппс в ее комнату, а кто-нибудь из лакеев пусть покажет Телману его помещение.
– Да, мэм. – Дженни опять послушно присела и повернулась к новым знакомым.
Еще никогда к Грейси не обращались по фамилии, но она поняла, что так, очевидно, принято в больших домах. Шарлотта предупредила ее также, что приезжих камердинеров и горничных часто называют по фамилиям их хозяев. Если кто-нибудь из старших слуг крикнет: «Питт!», это будет значить, что понадобилась она или Телман. Да, сколько времени надо, чтобы ко всему этому привыкнуть!.. Но все равно, поездка замечательная, а девушка всегда жадно стремилась к новым приключениям.
У инспектора, напротив, вид был такой, словно он отведал лимона.
Комната, в которую проводили девушку, была очень приятной. Разве что размером оказалась несколько меньше, чем ее собственная на Кеппел-стрит, и, уж конечно, это помещение было не таким уютным. В нем не было ничего индивидуального, но ведь здесь, очевидно, не очень часто останавливались и не задерживались больше чем на одну-две недели.
Грейси поставила на пол сумки и уже открыла одну из них, как вспомнила, что должна поскорее спуститься вниз и распаковать вещи Шарлотты. А еще надо все разложить по полкам в ее комнате, развесить платья и удостовериться, что все в порядке. Для этого горничные у важных дам и существуют. Грейси полюбопытствовала про себя, помнит ли Телман, что ему тоже надо все приготовить для хозяина. Но сказать ему об этом не было возможности: девушка не знала, где его комната.
Наведя справки у одной из горничных, она узнала, что комнаты Шарлотты и Питта находятся в главной части дома. Грейси постучала в дверь и вошла. Она оказалась в большой спальне с розовым ковром. Огромные окна выходили на просторную лужайку, окаймленную высокими голубыми елями, а слева рос кедр с плоской верхушкой, красивее которого она не видела ничего в жизни. Он изящно и широко простирал свои ветви и казался темно-зеленым, почти черным на фоне облачного неба. Занавеси, расцвеченные розами, падали чудесными складками, перехваченными темно-красными шнурами.
– Ну и бредятина! – выдохнула Грейси, но вовремя осеклась. Кто-то был рядом, в гардеробной.
Она прошла мимо круглого стола с вазой, в которой стояли хризантемы, и на цыпочках приблизилась к двери, уже собираясь постучать, но тут увидела Телмана, который стоял и смотрел, как Питт распаковывает чемодан и развешивает в шкафу одежду. Конечно, инспектор вряд ли когда видел такие вечерние костюмы, что носят джентльмены, не говоря уже о том, что ему неизвестно, как содержать их в порядке… И все же зрелище потрясло горничную: они в таком доме, а Питт сам должен заниматься своими вещами! Что подумают люди?
– Я сейчас все сделаю, сэр, – сказала она быстро, распахнув дверь. – А вы должны идти вниз и знакомиться с людьми, за которыми будете наблюдать.
С этими словами Грейси выразительно посмотрела на своего «коллегу»: пусть не думает, что ему она тоже позволяет удалиться.
Томас обернулся и с минуту поколебался, взглянув на Телмана, а потом опять на девушку.
– Спасибо, – согласился он, смущенно улыбнувшись, и, кивнув инспектору, вышел.
Мисс Фиппс повернулась к трем большим сундукам Шарлотты и открыла первый. Сверху лежал великолепный вечерний туалет из серебристого шелка, расшитый жемчугом и задрапированный прозрачным шифоном. Одного взгляда на его боковой шов было достаточно – платье очень быстро и очень искусно расставили. Несомненно, оно принадлежало леди Веспасии Камминг-Гульд. Грейси наизусть знала платья Шарлотты – их было всего несколько, – а этого она никогда не видела. Горничная очень осторожно вынула платье, и ее затопила теплая волна благодарности: какая леди Веспасия добрая, как она заботится, чтобы гордость Шарлотты не страдала в блестящем обществе, особенно перед родной сестрой, которая так удачно вышла замуж! Ну, во всяком случае, удачно, если говорить о деньгах. Зато хозяйке Грейси достался мистер Питт, а с ним никто не мог сравниться во всем мире!
Служанка нашла вешалку, расправила на ней платье и повернулась к шкафу. Телман глядел на нее, словно зачарованный.
– Что это с вами стряслось? – отрывисто спросила его мисс Фиппс. – Вы что, никогда не видали дамских платьев? Давайте, повесьте костюмы-то, а потом можете пойти и разузнать насчет утюгов. А еще спросите, где наверху плита, чтобы спроворить чай, и где ванная и все такое прочее. Наверное, вы и знать не знаете, как наладить ванну? – Грейси фыркнула. – Вы вообще ванну когда-нибудь принимаете? А где можно раздобыть горячую воду по утрам, знаете? И ваксу для хозяйских сапог? Их надо чистить каждый вечер.
Она с неприязнью взглянула в его лицо и продолжила:
– Ну, у вас-то не слишком много работы, не то что у меня. Джентльмены переодеваются раз или два на дню. А леди – по пять раз. Но вы должны посматривать, чтобы рубашка у хозяина завсегда была чистая! Я вам задам перцу, если вы его подведете и он выйдет в несвежей рубашке.
– Но он мне не хозяин, – процедил сквозь зубы Телман, – и я, черт возьми, не какая-нибудь дура-нянька.
– А вы не ведите себя по-дурацки, – отрезала Грейси. – Но мы с вами не будем выражаться тут, мистер Телман. Так не пойдет. Вы меня слышите?
Полицейский молчал и только удивленно глазел на нее.
– И если вы слишком гордый, чтобы хорошо делать свое дело, вы, значит, и есть самый настоящий дурак, – дерзко заявила Грейси, после чего повернулась к сундуку и вынула следующее платье, из тафты золотисто-осенних тонов. Этот наряд был попроще и принадлежал самой Шарлотте, но он очень шел к ее каштановым волосам.
– Подайте мне вешалку, – приказала девушка.
Инспектор с ворчанием выполнил ее требование.
– Послушайте, мистер Телман… – начала Грейси, расправляя платье на вешалке и вручая его «камердинеру», чтобы тот повесил его в шкаф.
Затем она наклонилась к другому одеянию – дневному платью из темно-синего габардина. Под ним было утреннее платье, и еще одно, и еще… В другом сундуке лежали три обеденных туалета, еще несколько утренних и дневных, а вдобавок – блузы, лифы и другое белье, а кроме того, конечно, множество нижних юбок. Впрочем, служанка не собиралась вынимать белье до тех пор, пока Телман не выйдет. Не его это дело – знать, что леди носят под платьями.
– Послушайте, – повторила Грейси, – мы с вами тута для того, чтобы помочь хозяину раскрыть тайну и защитить того, кто в опасности. И, чтобы помочь, мы должны и смотреть так, будто всегда приезжаем в такие вот дома и знаем свое дело.
Она подала инспектору следующее платье, сверля его строгим взглядом, и продолжила, доставая следующий наряд:
– Вы, конечно, считаете, что быть слугой вам не подходит, и вот кривите рот на сторону…
– Я не считаю справедливым, когда один человек служит другому, – ответил Телман надменно. – Не хочу вас оскорблять – не ваша вина, что вы родились в бедности, так же как и я, – но зачем вы принимаете все так, словно они лучше вас лишь потому, что у них есть деньги? Все эти поклоны и приседания – меня с души от них воротит. И меня удивляет, что вы считаете, будто так и надо.
– А я так считаю, что вы слишком зазнаетесь, – задумчиво ответила девушка. – У вас больше иголок, чем у тех зверьков, что живут в живых изгородях. И у вас один выбор. Или вы будете слуга исправный и со всем делом хорошо сладите, или же плохой – и все испортите. А о себе я так понимаю – ежели я изо всех сил стараюсь, то все у меня выходит хорошо.
Она еще что-то проворчала себе под нос, после чего опять подошла ко второму сундуку и стала выкладывать платья на кровать, а потом запаслась вешалками.
Телман немного поразмыслил над ее словами и, по-видимому, понял, что ничего другого ему не остается – во всяком случае, сейчас. Он с чувством долга убрал в шкаф остальную одежду Питта, а затем достал его головную щетку, косточки для воротничков и запонки, мыло для бритья, кисточку, бритву и ремень.
– Пойду пройдусь по дому – посмотрю, что и как, – сказал он Грейси натянуто, окончив эти дела. – Мне надо хорошо справляться с моим настоящим делом. Мистер Корнуоллис послал меня сюда для этого.
Полицейский несколько свысока взглянул на горничную, что не составляло труда, так как он был почти на фут выше ее. Кроме того, он был на четырнадцать лет старше девушки и не собирался терпеть разные вольности со стороны этой двадцатилетней замухрышки только потому, что она умела распаковывать сундуки.
– Мысль хорошая, – процедила Грейси. – Раз вы всё, что надо, сделали, – она кивнула в сторону пустого чемодана Питта, – можете уходить. Вам не годится видеть то, что я сейчас буду вынимать. Но потом можете опять прийти, ведь все сундуки надо будет снести в чулан. И не напускайте на себя важный вид, когда будете ходить по дому, – прибавила она, когда инспектор уже взялся на ручку двери. – Недостало только, чтобы вас приняли не за камердинера, а еще за кого-то, хотя камердинер меж слуг шишка очень важная. Не забудьте об этом и познакомьтесь поближе с лакеями и другими слугами.
– И откуда ты все это знаешь? – спросил полицейский с большим удивлением. – Ведь ты только что сюда приехала, как я сам.
– Я давно в услужении, – отвечала Грейси раздраженно. Не его дело, что свои знания она почерпнула на службе у Шарлотты и кое-что узнала из подслушанных урывками разговоров или во время какого-нибудь случайного визита, а если уж совсем по-честному, то о многом она и вовсе просто догадывалась.
Служанка высокомерно взглянула на Телмана:
– И сколько вы будете здесь торчать, словно подставка, куда джентльмены суют зонтики?
– В услужении… – повторил тот мрачно и повернулся, чтобы выйти.
– И ничего в этом зазорного нет, в услужении-то, – сказала Грейси вслед его удаляющейся спине. – Я сплю в тепле и удобстве каждую ночь и ем каждый день, а многие этого о себе сказать не могут. И имею я дело с порядочными людьми, не с такими, как вы!
«Камердинер» не ответил.
Грейси закончила распаковывать и раскладывать вещи Шарлотты, наслаждаясь прикосновением к одолженным платьям и их красивыми оттенками. Она тщательно их развесила и разгладила все юбки, чтобы на них не было ни морщинки, с осторожностью касаясь жемчужного шитья, кружев и легчайшего шифона, такого прозрачного, что через него можно было читать книгу.
Она уже заканчивала раскладывать нижнее белье, когда в дверь постучали. Девушка была готова встретить Телмана лицом к лицу и опять задать ему взбучку, если он остался все таким же несговорчивым и упрямым, но это был не Телман, а темноволосая, довольно красивая женщина лет тридцати, в платье горничной, но с очень самоуверенным видом. Грейси сразу же догадалась, что она тоже состоит в услужении. Только служанки знатных дам и гувернантки держат себя с таким видом превосходства, но гувернантки вряд ли оказались бы в доме, где в тот момент не было детей.