— Рыба есть. Дадим ей рыбы, Зелень?
— Жри, — согласился третий старик, залез за пазуху и вытащил пару белёсых мятых безглазых рыбин, каждая длиной в ладонь. — Соли только нет, а за плесенью идти далеко надо. Тут ободрали всё, дети эти ихние. Прожорливые, сволочи...
До конца не веря в происходящее — неужели она станет есть этих странных, пахнущих ещё хуже, чем вода в озере, рыб? — Наташа взяла угощение. Но когда зубы впились в холодный мягкий бок, рот тут же наполнился слюной. Раня язык и губы об обломки костей, она сожрала рыбок одну за другой, но сытость не пришла.
— Я же говорил, она здоровая, выдюжит, — ухмыльнулся Зелень. — Ещё можешь у баб тильзитских еды себе поискать. Увидишь какую зелень или клубни — бери без спросу, тут так заведено. Только у детей отнимать нельзя, сразу все набросятся.
— Женщины тоже могут... исчезать?
— Конечно, — сообщил Сучок. — Только нынче у них дела другие. Вот раньше, когда всё только начиналось, они наравне с мужиками охотились, а теперь нет необходимости.
— Как тебя звать-то? — спросил Зелень, когда Данилова отодвинулась от костра.
— Елена, — почему-то соврала она.
— Ага... А Стебель говорил, что Наташа.
— Кто? — не поняла Данилова.
— Стебель, Тощего приятель. Ну, которого вчера того, разделали, вот на этом самом месте! Как же ты с ним под землю пошла и не познакомилась?
— Омар?.. Значит, его у вас звали Стебель?
— Другого имени не имел, — осклабился Тощий. — Знаю я, что в приёмнике имена новые выдумывают, только это не всерьёз всё. А тебя, Елена-Наташа, мы будем Унылой звать, по выражению лица!
Наташа промолчала и направилась к тильзиткам. Двигаться было мучительно больно, но Данилова заставляла себя идти. Она не сдастся, она выдержит, она отомстит. Когда расстояние между нею и костром увеличилось, Тощий уточнил для своих:
— Первое-то время отзываться будет на старое имя, так чтобы хоть пообщаться. Интересно, что там наверху произошло, зачем сюда полезла... С вами-то скоро с ума сойду.
— Уже давно это с тобой случилось, Тощий, — уверил его Сучок. — Давно. Ещё когда Пепла тильзиты на ножи поставили.
— Отстань... — И дальше старики стали работать как обычно: молча и не спеша.
Ни одна из тильзиток не имела в зале явного закреплённого места, они то и дело передвигались, суетясь без видимых причин. Вставали, замирая в неподвижности на некоторое время, садились, перебирая странные клубни или разбираясь в изорванной одежде со следами крови. Дети к ним подходили лишь за едой, брали не спрашивая. А может быть, и спрашивая, но Наташа этого не слышала.
Мутанты, удивительные существа, лишь внешне похожие на людей. Телепаты. От таких не убежишь, всегда заметят, догонят. Справиться с ними в бою тоже нереально, удивительно быстры и сильны. Наташе было очень интересно, распространяются ли такие необычные физические данные на женщин, но проверить было как-то не с руки.
— Можно мне взять это? — Она присела на корточки перед одинокой тильзиткой, улыбнулась как можно шире и показала на горку клубней, по виду похожих на картофель. Тильзитка сосредоточенно разрезала их на дольки обломком ножа. — Можно взять?
Та даже не пошевелилась, не посмотрела в сторону Даниловой. Тогда Наташа осторожно прикоснулась к её плечу:
— Можно мне взять кусочек твоего богатства, дура? Скажи что-нибудь, видишь, как я улыбаюсь! А зубов нет, и это смешно!
Ничего такого, что можно было бы принять за ответ. Как ни опасалась Данилова за сохранность пальцев, но всё же рискнула подкатить к себе один из клубней, или что это у них такое. Тильзитка молча продолжала заниматься своим делом.
— Спасибо, подружка. А ты не такая уж и грязная, как мне показалось...
Наташа присмотрелась к лицу женщины, скорее даже, девушки. Явно африканские черты. Все тильзитки были умопомрачительно грязны, поэтому казались на одно лицо. Но нет, вот перед Даниловой африканка, а та, в стороне — индианка. Наташа обернулась и там, куда достигал свет костра, увидела самые разные лица. Но один тип преобладал: высокий узкий лоб, узкие глаза и крупный, мясистый нос. Чтобы подтвердить свою гипотезу, она внимательно огляделась, пристально изучая женщин и детей.
Так и есть... А наверху ситуация совершенно иная: Москва населена представителями всех рас и наций, конкретного преобладающего типа не существует. Зато охотники-тильзиты сплошь принадлежали именно к белокожему, высоколобому типу, похожи друг на друга, как братья.
Откуда взялось это племя с новым набором генов? Наверняка они-то и есть настоящие, чистокровные тильзиты. Дети... Насколько Наташа смогла разобраться в их мельтешении, все дети относились к новой породе, то есть пошли в отцов. Она постаралась получше вспомнить лица Ушастика и Кривоноса Косматого, но эту затею пришлось оставить, уж слишком её затрясло от ненависти и воспоминаний.
— Значит, новая порода, — вслух высказала свои мысли Данилова Африканке. — Да, подруга? Извини, я пока не буду есть, побуду немного с тобой. Ничего я в этом не понимаю... Племя мутантов, даже внешне отличное от остального человечества: вон как шерстью обросли. А может быть, это и не люди вовсе... Кстати, старик пошутил, что я беременна. Разве это может быть, подруга? Хотя я же не оперировалась, идиотка... Вот скажи, как ты сюда попала?
Африканка ничего не ответила. Она дорезала клубни, а потом вдруг неожиданно выхватила у Наташи угощение. Та не успела даже вскрикнуть, а хозяйка уже покромсала последний целый клубень на дольки. Рядом появился ребёнок, он сгрёб десяток долек и пошёл куда-то по своим делам, уплетая их на ходу.
— Это твой сын? — Наташа чуть отодвинулась, уж слишком стремительно двигалась Африканка. — Или вам всё равно? Как ты сюда попала? Тебя притащили, как меня, и научили говорить на языке тильзитов, жить их жизнью? Тогда научи и меня.
Вместо этого Африканка встала и отправилась куда-то в темноту тоннеля. Может быть, за новыми клубнями. Наташа хотела было пойти за ней, но сил двигаться не было. К тому же она плохо представляла, где она находится, куда попала.
— Тощий! — Наташа вернулась к костру, — А где мы? Что это за станция?
— Это не станция, это подвал, — спокойно сказал старик. — Мы сейчас с Зеленью будем взрывчатку делать, на огне плавить, в форму лить. Ты бы шла, а то останешься без головы.
— Нет, скажи, не томи. Что за подвал? Почему здесь такие тоннели широкие?
— Подвал как подвал, — пожал плечами Тощий. — Наверное, сюда на машинах что-то привозили сверху, потом увозили. В одном месте неподалёку кусок эстакады сохранился... Только зря ты это всё затеваешь, сбежать от тильзитов нельзя. Они всегда рядом.
— Всегда рядом, — подтвердил Зелень, устанавливая над огнём котелок с какой-то смесью. — Помнишь, как Зыр убежал?
— В тот раз цыгане пытались прорваться, целый табор, — пояснил Тощий. — Ух и стрельбу же подняли... Уж не знаю, как они тут оказались, но пытались просто наверх выйти. Убили с десяток тильзитов тогда... Случайно. Вот наш Зыр под шумок и побежал. Знатные он взрывчатки делал, жаль, что сам однажды подорвался... Потому его тильзиты и не убили, а назад с переломанными ногами принесли. Зыр сказал, что выскочил прямо к свету, из трубы, под каким-то мостом, да не сумел далеко уйти. Тильзиты тоже поднялись и среди бела дня его на улице схватили.
— А люди? Прохожие?
— А что люди? Бомжовские разборки, что людям за дело. Может, кто и позвонил в полицию, только что мог сказать? Тильзита толком и не разглядишь, если он не захочет.
За спиной раздался пронзительный детский крик. Это было так странно, так неожиданно, что Данилова вскочила, едва не опрокинув котелок Зелени.
— Тише, скучища! — вскипел старик. — Что размахалась руками?! Хочешь, чтоб оторвало?
— Тильзит родился, — объяснил ей Тощий. — Это у нас не в диковинку, едва не каждый день. Сама видишь, сколько баб, и почти все с пузом.
— Сколько же надо мяса, чтобы прокормить столько детей? — рассеянно спросила Наташа.
— Сама посчитай! Правда, детям мяса не перепадает, разве что они рыбу в озере отыщут... Последнюю. Ну а охотник сам о себе должен позаботиться, если подрос. Наверху мяса — уйма!
— Человечина?.. — понимающе кивнула Данилова. — И не стыдно вам?
— Нам, бомжам, стыдиться нечего, в темноте живём и умираем, — буркнул Зелень, и Тощий расхохотался.
— Падаль, — сказала как плюнула Наташа. — Вы ничтожная, вонючая падаль. Вы и всё ваше племя, бомжи... Крысы!
Старики переглянулись, посерьёзнели. Потом Тощий зло сказал:
— Из всего нашего племени, Унылая, только мы трое и живём пока; те, что сами в приёмник сдались, не в счёт. Бомжи умерли, и ты нас не зли, а то вот опрокинем котелок, и пусть тебя Косматый по кускам собирает, если так любит. Нам всё едино, поняла? Это больше не наши тоннели, это всё теперь тильзитам принадлежит, а скоро они и до вас доберутся. Вот тогда ты скажешь, кто падаль, а кто и нет.
— Что это за место? — продолжила спрашивать Наташа. — Как выйти наверх?
Тощий промолчал, помешивая палочкой содержимое котелка. В воздухе повис неприятный, густой до рези в глазах запах.
— Да скажи ей, пусть проваливает, — предложил Зелень. — Отвлекает только от процесса.
— Сам скажи, — хмурился Тощий, смешно оттопырив нижнюю губу. — А мне всё едино.
— Вот там, — Зелень кивнул себе за спину, — в тоннеле есть ход налево. Проползёшь в другой тоннель, дальше направо вдоль трубы ржавой, а как она повернёт, так и тебе поворачивать. Увидишь скобы в стене деревянные, по ним наверх, окажешься в коллекторе. Оттуда сама выберешься. Как по-вашему эти места называются, знать не знаю, ни к чему мне. Всё? Иди отсюда, дурёха, и до скорой встречи.
Старики были так уверены в полной невозможности сбежать, что Наташа действительно приуныла. Снова захотелось пить. От такой воды в кишечнике наверняка заведутся паразиты, да и вообще скоро стошнит, но воспалённое горло требовало хоть какой-то жидкости. Вокруг кружились в своём жутком, тихом танце сотни маленьких тильзитов. Сотни маленьких убийц, людоедов.
Все очень худые, потому что растут со скоростью бамбука, а еды почти нет.
«Они ведь и в самом деле вот-вот выйдут на поверхность, им просто не хватит внизу пищи. Привыкнут жить при свете... Нет, ерунда! Люди с каждым днём будут пропадать всё чаще, и Тофик знает, куда ведут следы. Он поднимет на ноги мэрию, бросит сюда войска». Данилова не сдержала печальную улыбку: тильзитам это понравится. Много мяса, хорошего, здорового мяса.
Но когда армейские начальники поймут, что происходит, то мешкать не станут. Зальют тоннели газом, зашвыряют гранатами. Данилова снова обвела взглядом отпрысков чудовищ. Их много, но все они умрут! Неизбежно умрут, люди не станут терпеть у себя под боком такую кровожадную расу, рассматривающую близких родственников в качестве пищи.
Что-то не сходилось... Конечно, в школе учат, что никого нельзя уничтожать, что каждый ценен и необходим обществу. Уйма людей по всему миру встанут на защиту угнетённых, попытаются не допустить геноцида. Впрочем, военные, если будут действовать быстро, на волне паники имеют хорошие шансы... А если нет? Не Тофик будет ими командовать, а правительство. Данилова хорошо помнила этих старичков с постными рожицами, такие и «Пожар!» крикнуть не успеют. А любое промедление приведёт...
Если они поймут, что уязвимы в подземелье, то вырвутся наверх, растекутся по мёртвым кварталам, по складским зонам, пищи хватит везде. Тогда взять их будет труднее, разве что бомбой, которая накроет всю Москву. И это лучшее, что может случиться, ведь тильзиты — зараза, самая настоящая зараза. Умнее любого вируса, молниеносные, невидимые глазу мутанты, способные обучаться, даже пользоваться взрывчатыми веществами. Они рассредоточатся по всей планете, и начнётся тотальная война. Кто победит? У Наташи не было однозначного ответа, она маловато ещё знала о тильзитах.
Знала пока, что способность к размножению у них просто поразительная. Может быть, старики солгали?
— Мне надо наверх, — сказала она, не раскрывая губ, будто Тофик мог её слышать через «индивидуалку». — Я расскажу, и я заставлю мне поверить. Уговорю какого-нибудь лётчика скинуть бомбу. Заставлю. Или угоню самолёт.
Она зашла по колено в озеро, смыла, как могла, кровь, намочила волосы. Нельзя забывать, что она капитан полиции, а не обычная невольница тильзитов, такая же жалкая и грязная, как и все здесь. Кривонос оставил её живой? Он об этом пожалеет. Вот только не обманули бы старики...
Стараясь двигаться естественно, спокойно, Наташа пошла к тоннелю. Дети носились вокруг неё кругами, но ни разу не налетели на неё, несмотря на сгустившуюся вдали от костра темноту. Пленница постаралась пожалеть их, ещё невинных, не пробовавших мяса малышей, но не смогла. Ничего не выражающие лица, похожие одно на другое. Может быть, это и есть ксенофобия?
— Бомбу, — прошептала Данилова. — Хорошую бомбу на вас, меня и ксенофобию.
* * *
Когда явился Шацкий — надо отдать ему должное, энбэшник позвонил с дороги и сообщил о своем прибытии, — Живец уже с комфортом принял душ и, сбросив наконец дурацкую пижаму, облачился в халат. Ничего более подходящего у Даниловой, к сожалению, не нашлось, она была значительно уже Живца в плечах и даже, что удивительно, в бёдрах.
— Как добрался? — Живец решил вести себя обескураживающе нагло и, открыв дверь, сразу повернулся к гостю спиной. — Проходи на кухню! Пожрать что принёс?
— Пицца. — Шацкий аккуратно прикрыл за собой дверь и вскоре появился на кухне, сообщив об этом засмотревшемуся в окно Дмитрию хлопком пиццы по столу. — Жри на здоровье.
— А ты? У меня вот, ещё осталось. — Живец показал бутылку. — Хорошая штука, настоящая.
— Воздержусь. — Энбэшник сел, потрогал голову. От своей повязки, больше напоминающей шлем, Шацкий успел избавиться. — Доктор не рекомендует. Куришь много?
— Ага. Отрываюсь.
— Почему ты здесь, Дима?
Живец посмотрел в глаза гостю и понял, что он мучился этим вопросом весь день. Наверное, и бить не станет, пока не получит ответа. Тем более что нет повода торопиться.
— А что, плохо? Хороший район, река, вон какой вид из окна! Я тут, пожалуй, останусь на недельку.
— Останься, если Милош не станет возражать, — ухмыльнулся Шацкий. — Он ведь тоже интересуется капитаном Даниловой... наверное. Она была в Башенке во время налёта или нет?
— Предположим, что была и мы с ней обменялись адресами в туалете.
— Кому ты помогаешь, вешая мне лапшу на уши? — Энбэшник выложил на стол полупустую пачку сигарет. — Милошу? Очень оригинально, жаль, что он не знает о вашей пламенной дружбе.
Дмитрий дал ему прикурить. Симпатично вёл себя энбэшник — признал в собеседнике равного, почти партнёра, даже нервы свои унял. Душевный человек, как и все в его поганой конторе.
— Давай обо мне немного позже, ладно? Вот ты — кто такой?
— Шацкий Аркадий Владимирович. Забыл?
— Место работы, — попросил Живец.
— Ты же сам решил, что я из НБ.
Они помолчали. Шацкий буравил Живца взглядом, тот рассматривал его переносицу и считал до ста. На цифре шестьдесят семь гость пошёл на уступки:
— Майор. Управление по расследованию финансовых злоупотреблений. Пойдёшь и проверишь?
— Майор, — с показной завистью вздохнул Живец. — А я вот только лейтенант...
— Знаю, просмотрел базы СПР, их не успели от меня закрыть. Ты погиб ещё в прошлом году, Дмитрий Константинович Гладышев.
— А полковник Плещеев? — заинтересовался Дмитрий.
— Уволен месяц назад по состоянию здоровья, погиб вчера, в Твери. Несчастный случай.
— Только вчера?.. — удивился Живец. — Так, а...
— Нет у меня ни времени, ни желания перебирать всех твоих знакомых! — вскипел Шацкий. — Ты знаешь, кто я, я знаю, кто ты, — может быть, поговорим о деле?
— Постой, постой... Не гони так. В СПР убрали только один отдел, так? Мне интересно.
— Два, если быть точным. Ещё сокращён отдел полковника Отиля, местопребывание которого неизвестно. — Майор выпустил дым сквозь ноздри, мельком взглянул на браслет. — Милошу неизвестно, да? У нас им пока не интересовались.
— Неизвестно, — кивнул Живец, не обращая внимания на вопрос. — А знаешь, Аркаша, неплохо было бы его найти. Сделаешь?
— Нет. Ты объясни, зачем, а там будет видно.
Они опять помолчали. Потом Живец встал и закинул в печку принесённую еду, достал пару стаканов.
— Ты здесь как дома, — хмыкнул энбэшник. — Что-то скажет хозяйка, а? Или ты её не ждёшь? Мне бы стоило провести обыск в этой квартирке.
— Тело в стиральной машине... — рассеянно откликнулся Живец. — Мы ещё не закончили с тобой, Аркаша. Почему ты здесь один?
Шацкий вздохнул.
— Попробую угадать. Я попал к тебе случайно, и ты не передал меня по команде, решил сорвать банк. Засиделся в майорах, да? Затащил в укромный уголок, под свою ответственность хотел выжать информацию. А в результате упустил меня, потерял людей. Теперь... Да ты, наверное, отстранён, а, Шацкий? Я бы тебя отстранил.
Шацкий молчал. За окном раздался звонкий детский плач, и Живец даже выглянул, заинтересовавшись. Ребёнка он не заметил, зато между ближними домами мелькнула фигура человека, одетого в зелёное. Остроконечная шляпа... Он нёс в руке что-то длинное и тонкое, наверное, свою странную трубку. Дмитрий вздрогнул, но никаких шансов настичь лесного обидчика не было.
— Итак, ты собираешься спасти остатки своей ободранной задницы, и сделать это можешь только с моей помощью. — Живец вернулся за стол, и Шацкий обратил внимание, как побледнел его собеседник.
— Или без твоей помощи, Дима. Просто верну тебя обратно. Выбирай.
— Тогда бы ты один не пришёл. Без меня ничего не получится... Ты ведь знаешь, что я не мог выйти из вашей конторки. Но вышел... И сюда ты пришёл один, чтобы не спугнуть. Или за дверьми целая армия? Нет... Знаю, что нет. — Живец прихлебнул виски, подмигнул Шацкому. — Я очень непрост, Аркаша. Хотя вот это пока тебя не касается... Давай договоримся вот о чём: твоему начальству нужна информация на Милоша. Я дам тебе её, но не себя. Обойдётесь.