— Что вы такое говорите, — воскликнул Эдди, — им нельзя воспользоваться?!
— Можете, если хотите в газовую камеру! Я вас предупреждаю: тратить сейчас добычу — это самоубийство!
— Проклятие! К чему было прилагать столько усилий?! — закричал Эдди.
— Ну, успокойтесь, дети. — Мамаша казалась олицетворением миролюбия. — Я все продумала. Я отправлю этот взрывоопасный фрик Шульбергу, который пустит его в ход через несколько лет. А вместо него даст нам половину, которой можно будет пользоваться. Это лучше, чем миллион, который все равно нельзя тратить.
Неожиданно Слим плюнул в печку.
— Разговаривать — это ты умеешь, — презрительно проговорил он, лег на софу и уткнулся в какой-то журнал.
— Есть о чем задуматься, Мамаша, — проговорил Эдди. — Я рассчитывал на два куска.
Мамаша разразилась хохотом:
— А я в этом и не сомневалась!
— Тогда по сколько же мы получим? — забеспокоился Уоппи.
— Вы получите по три сотни долларов каждый, — объявила Мамаша, — и никто не получит больше.
— Вы что, шутите?! Три сотни долларов? — пролаял Эдди с перекошенным лицом. — Что это значит?
— Это ваши карманные деньги. Да, каждому из вас полагается двести тысяч, но вы их не получите. Я хорошо знаю вас всех. Если у вас в руках окажется такая уйма денег, то вы наделаете столько глупостей, что не позже чем через восемь дней у вас на плечах окажутся флики. Вы же не найдете ничего лучше, чем швырять эти деньги направо и налево. Вот так большинство подобных «дельцов» и попадается! Они не могут удержаться, чтобы не выкинуть что-нибудь со своими денежками, а флики этим пользуются.
Она указала на Эдди:
— Что ты, например, объяснишь фликам, когда они поинтересуются, откуда у тебя вдруг появились такие деньги. Ну, объясни!
Эдди открыл рот, чтобы ответить, ну тут же прикусил язык: он понял, что старуха права.
— Это верно, Мамаша, — признался он, — но все равно — очень обидно. Я считал, что стану богачом.
— Теперь объясню вам, что мы сделаем с добычей, — удовлетворенно продолжала Мамаша. — Мы ударимся в коммерцию. Долгие годы я мечтала об этом. Вы, парни, будете содержать коробочку. Я куплю «Парадиз-клуб». Он как раз продается. Мы отделаем его, пригласим красивых девушек, хороший оркестр и будем загребать денежки. С полмиллионом мы сделаем лучшее кабаре в городе. Мне уже надоело командовать бандой жуликов. Теперь будем делать большие дела. С сегодняшнего дня и приступим. Что вы на это скажете, ребята?
Четверо мужчин опять повеселели. Один Слим не слушал. Он продолжал читать журнал.
— Да, вы действительно сильны, Мамаша, — сказал Док. — Я согласен.
— Я тоже, — присоединился Эдди. — Это замечательная идея!
— И мне это улыбается, — сказал Флин.
— А в клубе будет ресторан, Мамаша? — спросил Уоппи. — Я смогу заниматься кухней?
— Сможешь, Уоппи. Каждый из вас будет получать пятую часть доходов с клуба. Вы все разбогатеете, но у вас будет надежное прикрытие.
— Минутку, а если феды заинтересуются, откуда мы взяли средства на эту операцию? Что вы им ответите? — спросил Эдди.
— И это предусмотрено. Шульберг ответит, что дал мне деньги взаймы. Это входит в наше с ним соглашение.
— Больше не о чем говорить, вы все предусмотрели, — признался Эдди. — И когда мы начнем, Мамаша?
— Немедленно. К чему попусту болтать. Клуб я куплю завтра же.
— Теперь, — вставил Флин, — нам остается только освободиться от девочки. Вы уже сказали Доку, что он должен сделать? И когда мы похороним ее?
Благодушное спокойствие Мамаши исчезло как не бывало. Она вся подобралась. Зловещая улыбка Дока испугала ее — она чуть не потеряла сознание. Слим отбросил свои журналы и выпрямился. Глаза его засверкали.
— Похоронить? — встрепенулся Слим. — Что это значит? Что нужно объяснить Доку?
Он спустил ноги на пол.
— Ничего, — заторопилась Мамаша.
Она уничтожающе смерила Флина взглядом.
Эдди решил, что наступил момент объясниться.
— В конце концов, что же мы будем делать с этой девочкой, Мамаша? — спросил он, на всякий случай отойдя от Слима подальше.
— Нужно, чтобы она исчезла. — Мамаша избегала взгляда Слима. — Она слишком много знает. Когда она заснет…
— Мамаша!
Ярость, звучавшая в голосе Слима, заставила всех повернуть голову в его сторону. Он внимательно смотрел на мать; глаза его сверкали.
— Да? — спросила старуха. Она была ни жива ни мертва от страха.
— Она моя, — медленно и твердо проговорил Слим. — Если кто-нибудь ее тронет — будет иметь дело со мной. Она моя — и я буду стеречь ее.
— Послушай, Слим, не будь ребенком. — У Мамаши пересохло в горле, и она говорила с трудом. — Мы не можем ее держать: это слишком опасно. Совершенно необходимо, чтобы девушка исчезла.
Слим отшвырнул ногой стул на своем пути, в его руке сверкнул нож. Уоппи и Док отошли от Мамаши подальше, оставив ее один на один со Слимом. Она вся сжалась, в то время как Слим медленно приближался к ней.
— Тогда ты будешь иметь дело со мной, — пригрозил он ей ножом. — Ты хочешь, чтобы я перерезал тебе глотку, старая ведьма? Если ты ее тронешь… если кто-нибудь ее тронет… Я выпущу тому все кишки наружу!
Эдди вытащил свой револьвер. Этот жест не ускользнул от Мамаши.
— Убери пушку, — закричала она, испугавшись, что Эдди застрелит сына.
Слим повернулся к Эдди, который уже бил отбой.
— Ты слышал? — рычал он. — Она моя! Я охраняю ее! Никто ее не тронет!
Он поочередно смерил взглядом всех, потом вышел из комнаты.
Наступило долгое, тягостное молчание. Мамаша была белее мела. Она тяжело дотащилась до своего кресла и рухнула в него.
Неожиданно все увидели, как она стара.
Эдди и Флин переглянулись. Первый пожал плечами и направился к двери, второй последовал за ним. Уоппи сидел на диване и делал вид, что листает журналы; пот градом струился по его лицу. Док налил себе полный стакан виски. Молчание становилось невыносимым.
Поднявшись по лестнице, Слим остановился наверху, прислушался и усмехнулся. Он, наконец, выполнил свою задачу: запугал всех. А теперь по праву займет в банде место, которое ему подобает. Мамаша удовольствуется вторым. Он перевел взгляд на дверь мисс Блэндиш. Больше не может быть и речи о том, чтобы проводить ночи впустую, у изголовья ее постели. Он покажет ей, кто здесь хозяин, как только что сделал это с матерью.
Слим прошел по коридору, желтые глаза его возбужденно блестели. Войдя, он вынул ключ и запер дверь изнутри.
Мисс Блэндиш смотрела, как он подходит к ней. Уверенность, которая появилась в этом новом Слиме, не ускользнула от ее взгляда, и она с ужасом поняла, что это означает.
Девушка задрожала и закрыла глаза.
Часть 2
Глава 1
На табличке с зеленым полем красовалась выведенная черными буквами надпись:
«Дэйв Феннер
Следствия»
Краска была свежей.
Дверь вела в небольшую контору — с рабочим столом, двумя креслами, красивым ковром и полками с книгами, новые корешки которых свидетельствовали о том, что ими мало пользовались.
Дэвид Феннер, утонув в своем кресле, положив ноги на край стола, с отсутствующим видом смотрел в потолок. Глядя на него, можно было предположить, что ему абсолютно нечего делать.
Феннеру было тридцать три года. Сильный, рослый, темноволосый, он был обаятельно некрасив. Твердый подбородок говорил о том, что он человек с характером, который всегда делал то, что считал нужным, и достаточно в этом преуспел.
Дверь слева вела в другое помещение, разделенное надвое деревянным барьером. По одну сторону барьера — зал ожидания для клиентов, по другую — владение Паолы Дола, привлекательной девицы, с умными глазами и силуэтом, о котором Феннер говорил, что он составляет единственную ценность в конторе.
Сидя за машинкой, Паола перелистывала модный журнал и зевала, посматривая на стенные часы. Было три часа двадцать минут.
Сигнал звонка, установленного на столе, заставил ее подскочить. Она положила журнал и вошла в кабинет.
— У тебя есть сигареты, детка? — спросил Феннер, немного привстав. — У меня не осталось ни одной.
— У меня есть три. Две я отдам тебе.
Она исчезла и вскоре вернулась с двумя сигаретами.
— Ты исключительно добра, — сказал Феннер, закуривая одну из них. — Спасибо. Ты отлично выглядишь сегодня.
— Да-а? — грустно протянула Паола. — А к чему мне все это?
— Чем ты сейчас занята? — Он постарался переменить тему разговора. — У тебя есть дела?
— Столько же, сколько и у тебя. — Паола уселась на край стола.
— Тогда ты должна просто подыхать от скуки! — усмехнулся Феннер.
— Тогда ты должна просто подыхать от скуки! — усмехнулся Феннер.
— Так не может продолжаться, Дэйв. Звонили из бюро проката и сказали, что если ты не внесешь третьего взноса за мебель, они все отсюда вынесут.
— Невероятно! Никогда бы не подумал, что люди способны забрать обратно такое барахло.
— Завтра они унесут всю обстановку конторы, если ты не сделаешь третьего взноса. На чем же я тогда буду сидеть?
Феннер сделал испуганное лицо.
— Надеюсь, они не смогут унести с собой ту часть твоего тела, на которой ты сидишь?
— Дэйв Феннер, ты не можешь хоть минуту побыть серьезным? Если мы не найдем двухсот долларов до утра, то вынуждены будем закрыть лавочку.
Феннер вздохнул.
— Деньги, всегда деньги! Какой суммой мы располагаем?
— Десять долларов и пятнадцать центов.
— Так много? Но тогда мы просто богачи. Я знаю одного типа по ту сторону улицы, который располагает лишь исполнительным листом.
— Я начинаю думать, что ты сделал ошибку, открыв эту контору, Дэйв. Ты прилично зарабатывал в «Трибуне». Я никогда не верила в успех этого дела.
Феннер казался удивленным.
— Ты мне это говоришь? Тогда почему же ты бросила свою работу, чтобы уйти со мной? Я предупреждал тебя, что поначалу будет трудно, но тебя невозможно было переубедить.
Паола улыбнулась.
— Это, наверное, потому, что я люблю тебя, — нежно проворковала она.
— О, ради неба! — проворчал Феннер. — Не начинай все сначала! У меня и так достаточно неприятностей. Женщина с такими лицом и фигурой, как у тебя, может подцепить миллионера. К чему тебе растрачивать свою молодость на такую мелочь, как я? Признаюсь тебе: у меня все равно ничего не выйдет. Такова традиция нашей семьи: отец обанкротился, дед был нищим, а дядя, который был скупердяем, повесился, потому что ему казалось, что у него мало денег.
— А когда мы поженимся, Дэйв?
— Сегодня на вторую половину дня я отпускаю тебя. Пойди займись прической и сделай себе…
Паола пожала плечами.
— А ведь если бы ты попросил Рискинга, он вернул бы тебе твое место. Ты ведь был лучшим криминальным репортером в газете. Тебя там очень не хватает. Почему бы тебе не вернуться туда?
— Потому что они откажутся взять меня обратно. Прежде чем уйти оттуда, я наделал немало глупостей.
В приемной зазвонил телефон, извещая о приходе визитера.
— Кто бы это мог быть? — удивилась Паола. Она прошла в свой кабинет и закрыла за собой дверь. Минуты через две вернулась очень возбужденная.
— Посмотри, кто это! — Она положила перед Феннером визитную карточку.
Тот прочел и ошеломленно взглянул на Паолу.
— Джон Блэндиш?! Он здесь? Собственной персоной?
— Он хочет поговорить с тобой.
— Пусть войдет, кошечка, пусть он войдет.
Паола открыла дверь.
— Мистер Феннер примет вас, мистер Блэндиш. Войдите, пожалуйста!
Она посторонилась, давая Блэндишу пройти, и вышла из кабинета.
Феннер встал. Он представлял себе Блэндиша более крупным. Рост — ниже среднего, и не очень плотный. Только глаза его говорили о незаурядности этой натуры.
И и ляд был тверд, умен и энергичен. Чувствовалось, что мог человек сам пробил себе дорогу.
Блэндиш, в свою очередь, внимательно рассматривал Феннера, пока пожимал ему руку.
— Феннер, у меня к вам есть предложение. Мне кажется, вы — именно тот человек, который мне нужен. Думаю, что единственная возможность обнаружить похитителей моей дочери — это обратиться к услугам человека вашего склада: вы не стеснены служебными обязанностями и можете свободно располагать своим временем. Что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что вы правы, — ответил Феннер без ложной скромности. — Во всяком случае, теоретически, потому что практически ваша дочь была похищена уже три месяца назад и все следы ее похищения успели остыть.
— Я понимаю это. Но прежде чем пуститься в эту авантюру, я должен был дать возможность властям обнаружить похитителей. И что же?! Они ничего не достигли. Теперь я сам хочу попробовать. И предупредил об этом полицию. Это комиссар Бренер посоветовал мне обратиться к вам. Он мне сказал, что вы — хороший журналист и у вас в этом городе есть связи с преступным миром. И прибавил, что, если я вам поручу эти поиски, он поможет всеми доступными ему средствами. Для начала я даю вам три тысячи, а если вы преуспеете, то получите еще тридцать. Вот мои условия. Что вы на это скажете?
Феннер был ошеломлен, но быстро пришел в себя и кивнул утвердительно.
— Я попробую, мистер Блэндиш, но ничего вам не обещаю. Парни из ФБР — лучшие полицейские в мире. И если уж им не удалось обнаружить мерзавцев, я тоже могу ничего не добиться. Но попробую.
— С чего вы предполагаете начать?
— Дело в том, что это я вёл репортаж для «Трибуны», когда похитили вашу дочь. Мой последний репортаж перед тем, как я ушел из газеты. И у меня сохранились записи тех дней. Я изучу их. Там, помнится, был один пункт, который мне показался странным. Я знал Рили и Бели лично. Это всего лишь мелкие жулики. Такое похищение совсем не их масштаба. Меня удивляет, как им удалось все это организовать. И второе: куда они исчезли? Они буквально растаяли как дым! А как объяснить, что до сих пор не найден ни один банковский билет из выкупа, который вы заплатили? На что же они живут, эти похитители?
Кроме того, у Рили была подружка, некая Анна Борг. Феды расспрашивали ее, но так и не сумели ничего из нее вытянуть. Я знаю, что Рили был без ума от нее, — и вдруг бросил. Все это как-то не вяжется.
Я немедленно поговорю с Бренером, мистер Блэндиш. Снова подниму все записи, чтобы ничего не упустить. Через два дня я отвечу вам — да или нет. Надеюсь ли я найти похитителей? — Он посмотрел на Блэндиша. — Вы не просите меня найти вашу дочь. Вы думаете…
Блэндиш нахмурился.
— Она мертва. Я в этом уверен. Она не могла остаться в живых: это невозможно… С людьми, подобными этим… Нет, она мертва.
Он достал чековую книжку и заполнил чек на три тысячи долларов.
— Итак, я жду от вас новостей через два дня?
— Договорились.
Феннер проводил Блэндиша до двери.
— Эти деньги не входят в основной счет, — сказал Блэндиш. — Я не ограничиваю вас. Постарайтесь связаться с людьми, которые за деньги могут дать вам нужные сведения. Я уверен, что это единственно возможный путь.
— Оставьте поле действий за мной, — сказал Феннер. — Надеюсь, что не разочарую вас.
Как только Блэндиш ушел, в кабинет ворвалась Паола.
— Что он от тебя хотел? — с беспокойством спросила она. — Он тебя нанял?
— Мы богаты, детка. Вот, посмотри. Три тысячи долларов! Больше не надо ломать голову, и главное, у тебя есть стул, на котором ты можешь сидеть!
Капитан Чарли Бренер из муниципальной полиции, крупный человек с пронизывающим взглядом, перегнулся через свой стол, чтобы пожать руку Феннеру.
— Никогда не думал, что буду иметь удовольствие приветствовать в своем кабинете частного детектива, — заявил он. — Садитесь. Как дела?
— Могли бы быть лучше. — Феннер взял стул. — Но я не из породы плаксивых.
— Я был удивлен, услышав, что вы хлопотали о лицензии детектива, — сказал Бренер, закуривая. — Ни одна собака не позавидует жизни детектива.
— Я не претендую на такую же хорошую жизнь, как у собаки, — весело парировал Феннер. — Должен поблагодарить вас за рекомендацию Блэндишу.
— Между нами говоря, Блэндиш довел меня почти до сумасшествия. Теперь, правда, с очень маленькой надеждой на успех, я предоставляю это вам, а я наконец-то обрету покой.
Феннер навострил уши.
— Что вы хотите этим сказать?
— Блэндиш не давал мне ни минуты покоя с того момента, как похитили его дочь. Если я и посоветовал ему обратиться к вам, то это было естественной защитной реакцией. Утром, днем и вечером он торчал в моем кабинете или висел на телефоне. Когда, наконец, я найду похитителей его дочери? Он спрашивал меня об этом тысячи раз. Я хочу, чтобы эти слова высекли на моей могиле, когда я умру.
— А я-то думал, что вы преподнесли мне подарок!
— Должен предостеречь вас: у вас такие же возможности найти похитителей, как получить приз за красоту.
— Но ведь должны же они где-нибудь быть…
— Естественно. Они могут находиться в Мексике и Канаде, на небе и в преисподней. Вот уже три месяца, как флики всего мира ищут их… и ни тени следа. Но я согласен с вами: где-то они находятся.
— А девушка? Вы тоже считаете, что она мертва?
— Да, она должна быть мертва. Зачем им оставлять ее в живых? Больше она ничего сделать для них не может, и к тому же опасна. Меня бы не удивило, если бы они уничтожили ее вместе с Мак Гованом, но я не мог нигде найти ее труп.
— А эта Анна Борг, — спросил Феннер. — Что с ней?