Слим поднялся на второй этаж, прошел по коридору и остановился перед дверью мисс Блэндиш. Убедившись, что поблизости никого нет, он вытащил ключ, отпер дверь и вошел в гостиную.
Каждый раз, когда он входил в эту комнату, она все больше и больше нравилась ему. С огромным ковром и большим телевизором, она казалась ему красивее всех комнат на свете. Не хватало лишь окон, но Слим был согласен с Мамашей, что опасно держать девушку в комнате с окнами.
Он остановился на пороге спальни. В ногах большой двуспальной кровати стоял второй телевизор: Слим был фанатиком и ни за что не стал бы смотреть на маленький экран.
Мисс Блэндиш, в розовом пеньюаре, который не прикрывал ее точеных ножек, в розовых туфельках, полировала ногти, сидя перед туалетным столиком. Она слышала, что вошел Слим, но не подняла глаз.
— Салют! — Слим подошел к ней. — Ты посмотри… Я принес тебе подарок. А мне вот никогда не делали подарков.
Мисс Блэндиш отложила принадлежности для маникюра. У нее, как всегда, был апатичный, безразличный ко всему вид, что раздражало Слима.
— Это стоит очень дорого, — прибавил он, глядя на нее, чтобы убедиться, что она его слушает. — Скажи… как ты думаешь, что это такое?
Он подтолкнул к ней пакет, но она даже не заметила его. Слим заворчал и положил руку на ладонь девушки. Потом ущипнул ее, но она даже не пошевелилась. Только на лице ее появилась гримаса отвращения, и она закрыла глаза.
— Встряхнись немного! — приказал он. — Что с тобой? Открой же пакет!
Она сделала слабую попытку развязать бечевку, но Слим, видя, как неумело она это делает, вырвал пакет у нее из рук.
— Я сам! — Он стал развязывать узел. — Ты видела сегодня Мамашу?
— Нет.
— Она тебя не любит. Если бы не я, ты давно была бы на дне реки. Не ценишь ты своего счастья. Когда я был маленьким, я видел, как из реки вытащили девушку. Она была вся раздутая. Одного флика вырвало, а меня — нет. Я хотел еще посмотреть на нее, но меня выгнали. У нее были волосы, как у тебя. — Он внезапно потерял терпение, выхватил нож, разрезал бечевку и разорвал пакет. — Это картина. Когда я увидел ее, я подумал о тебе. — Он с довольной улыбкой стал рассматривать картину.
Потом поставил картину перед мисс Блэндиш. Та смотрела на нее невидящими глазами, снова отвела взгляд.
Несколько минут Слим молча смотрел на девушку. За эти три месяца он заставил ее вытерпеть все оскорбления и издевательства, на которые был способен, а теперь его стала раздражать ее постоянная апатия. Ему бы хотелось встретить хоть малейшее сопротивление. Но она позволяла делать с ней все, что ему хотелось. Терпела и его садизм.
— Тебе не нравится? — спросил Слим, внимательно глядя на нее. — А ведь она мне стоила чертовски дорого… ну, скажи что-нибудь, наконец! Не будь манекеном!
Мисс Блэндиш задрожала. Она вытянулась на кровати, закрыв лицо руками.
Слим посмотрел на картину. Теперь и ему она была неприятна. Неожиданно он вонзил свой нож в полотно и с проклятиями стал резать его.
— В таком случае ты ее не получишь! — заорал он, швырнув искромсанную картину в угол. — Я слишком добр с тобой. Тебе бы не помешало немного пострадать. Люди, которые не страдали, всегда бесчувственны. — Он подошел к кровати. — Ты меня слышишь? Нужно, чтобы ты пострадала!
Мисс Блэндиш оставалась совершенно неподвижной. Можно было подумать, что перед Слимом труп.
Слим наклонился над ней и кончиком ножа коснулся ее горла.
— Я мог бы убить тебя! — завизжал он. — Ты слышишь? Я мог бы тебя убить!
Она открыла глаза и посмотрела на него. Капля крови выступила на белоснежной коже. Слим отвернулся, не выдержав ее взгляда, и сразу скис. К чему все это? Все равно она не принадлежала ему. Это не женщина — только ее безжизненное тело. Мысли его обратились к Мамаше и Доку. «Это все они! — подумал он, убирая нож. — Они испортили мне удовольствие. Сказочную фею с картинки они превратили в бесчувственный труп…»
Он вернулся в гостиную и включил телевизор. Несколько минут спустя он уже с удовольствием глядел на экран, где целовались мужчина и женщина.
В числе обычных клиентов Эдди заметил в вестибюле небольшого роста массивного человека в плохо сшитом смокинге.
Он неприязненно посмотрел на незнакомца: ему показалось, что тот похож на флика. Как только человек вошел в зал, Эдди подошел к Маку, швейцару.
— Кто этот тип? У него пасть флика.
— Он уже был здесь. Его приводил мистер Вильямс. Сказал, что если он придет один, без него, все равно его надо впустить.
Гарри Вильямс был одним из уважаемых членов клуба. Эдди решил, что все же не помешает предупредить о новичке Мамашу.
Он нашел ее в кабинете.
— Что там еще? — недовольно спросила она. — Я занята.
— Сейчас пришел один тип, у которого подозрительная харя. Расписался как Джой Дойл. Мак сказал мне, что он приходил уже с Гарри Вильямсом.
— Это не мне надо говорить, — нетерпеливо перебила его Мамаша. — Предупреди остальных. Посмотри, чтобы он не прошел в игорный зал и на второй этаж.
Эдди вернулся в зал и опять увидел Дойла, сидящего в углу. Флина поблизости не оказалось, и Эдди решил сам понаблюдать за Дойлом.
— Дамы и господа, — начал дирижер оркестра, — наступил момент, которого вы все так ждали. Мисс Анна Борг покажет вам свой новый танец; он немного, я бы сказал, рискованный, но… Итак, встретим Анну Борг!
Раздались аплодисменты. Одновременно послышалась барабанная дробь, в зале стало почти темно — только яркий свет прожектора очертил небольшой круг на эстраде. Появилась Анна.
Эдди улыбнулся. Ему сперва здорово попало, когда он связался с Анной, а у той как назло не слишком-то получался номер. Но теперь она полностью вошла в роль. Даже Мамаша признала, что это лучший номер в программе клуба.
Анна вошла в освещенный круг. На ней было золотистое платье, застегнутое спереди на молнию. Оркестр заиграл «Это мой мужчина», и Анна запела. Голос у нее был сильный и хорошо поставленный. Продолжая петь, она медленно опустила застежку молнии и освободилась от платья — бросила его в глубину эстрады. И стала танцевать.
Оставшись только в бюстгальтере и маленьких трусиках, она продолжала петь, но ее уже почти не слушали: мужчины пожирали глазами каждое ее движение.
В конце первого куплета она сняла лифчик, а к концу второго — трусики. В микроскопических плавках в виде фигового листочка она передвигалась между столиками, освещенная прожектором.
«Огромный успех!» — подумал Эдди, глядя, как она посылает воздушные поцелуи публике, когда номер закончился. Посетители были в восторге. Анна надела свое платье и ушла с эстрады. Снова вспыхнули лампы.
Эдди бросил взгляд в тот угол, где сидел Дойл, и удивился: пользуясь темнотой, тот исчез.
Феннер пил свой утренний кофе, когда у входной двери раздался звонок. Он пошел открывать, удивляясь, кому это он так рано мог понадобиться.
Небольшого роста рябой человек приветливо улыбнулся.
— Меня зовут Джой Дойл, — представился он. — Я из полиции. Я вас не разбудил?
— Входите же. Я пил кофе.
— Это комиссар сказал, чтобы я повидался с вами, — пояснил Дойл, бросая свою шляпу на стул. — Похоже, вы теперь занимаетесь делом Блэндиша.
— Похоже на то.
— Вот уже два месяца, как я слежу за девицей Борг. Была слабая надежда, что Рили постарается войти с ней в контакт, но комиссар считает, что я зря теряю время. С сегодняшнего дня я прекращаю слежку за ней. И принес вам копии всех своих рапортов. Сомневаюсь, что вы найдете в них для себя что-нибудь полезное, но кто знает — все может быть.
Он вытащил из кармана конверт и протянул его Феннеру.
— А я как раз собирался сегодня повидать эту девицу, — сказал Феннер. — Это единственное звено, которое связывает нас с Рили. До сих пор не верю, что он ее бросил. Во всяком случае, он сказал бы ей что-то перед тем, как уйти.
— Вы зря теряете время, — заявил Дойл. — Мы отвезли ее в комиссариат и несколько часов допрашивали. Рили бросил ее. И то, что она связалась с Шульцем, тоже говорит за это. Если бы она собиралась «помочь» Рили потратить выкуп Блэндиша, то даже не посмотрела бы на Эдди.
— Ну что ж… Тем не менее я поговорю с ней. Относительно нее у меня нет и тени сомнений.
— Будьте осторожны, — предупредил Дойл. — Прежде чем идти к ней, убедитесь, что там нет Шульца. Этот тип опасен.
— Я буду осторожен.
— Вчера вечером, — добавил Дойл, — я был в «Парадиз-клубе». Подумал, что, прежде чем прекратить слежку за ней, неплохо бы посмотреть, что за номер у этой красотки. Так вот — это здорово! Мне кажется, она недолго будет с Шульцем. С ее талантом, Анна может выступать и на Бродвее.
— Меня возмущает, что такая банда, как Гриссоны, может открыть свой клуб. Шульберг, должно быть, отвалил им немалый куш.
— Меня возмущает, что такая банда, как Гриссоны, может открыть свой клуб. Шульберг, должно быть, отвалил им немалый куш.
— Да. Я знал этот клуб, когда им управлял Роко. Вы посмотрели бы на него теперь! А эти подонки носят смокинги, правда, за исключением Слима. Этот не переменился.
Феннер скорчил гримасу.
— Если существует самый худший из подонков, то это он!
— Совершенно точно. — Дойл хмуро улыбнулся. — Он здорово меня вчера напугал. Когда Борг исполняла свой номер, я решил, что неплохо бы познакомиться с клубом поближе. Случай представился, когда погас свет. Я хотел взглянуть на второй этаж. Девица у гардероба сторожила лестницу, но мне страшно повезло.
Появились два типа и протянули ей свои шляпы. Один из них задел и опрокинул мешочек, в который девчонка складывала свои чаевые, и все монеты рассыпались. Девица и оба типа встали на четвереньки, а я пробрался на лестницу. На втором этаже оказалось семь дверей. Шесть из них ведут в спальные комнаты, а седьмая, в конце коридора, заперта на засов, да еще имеет дополнительный замок, что мне показалось очень странным. Зачем замок из коридора? Оттуда была слышна телевизионная передача, и дверь была заперта изнутри. У меня не было времени, чтобы осмотреться, так как номер Борг подошел к концу. Когда я уже достиг лестницы, услышал позади себя шум и обернулся. Дверь в глубине коридора была открыта, и на пороге стоял Слим с ножом в руке. Это зрелище мне совсем не понравилось, и я поскорее убрался восвояси. Буквально скатился с лестницы. Девица из гардероба смотрела на меня как на привидение, но я не стал останавливаться. Уже подходя к двери, услышал ругань. Это Шульц бежал за мной. Горилла, который стережет дверь, пытался задержать меня, но я ударил его, открыл дверь и пустился бежать. Шульц преследовал меня до самой улицы, потом отстал.
— Очень сожалею, что не присутствовал при этом, — улыбнулся Феннер. — Если я правильно вас понял, на втором этаже Мамаша содержит бордель. Вы рассказали об этом Бренеру?
— Конечно. Но мы ничего не можем сделать. Почти все члены клуба — крупные шишки, к ним трудно подобраться. Нам никогда не дадут ордера на обыск. К тому же, эта коробка — настоящий блокгауз. Входная дверь из толстого железа, и на окнах решетки.
— Никаких догадок относительно того, что происходит за запертой дверью?
— Никаких. Предоставляю вам догадываться об этом.
— Где я смогу найти девицу Борг?
— Она живет вместе с Шульцем на Малвер-Курт. Последний этаж. Но будьте осторожны.
После ухода Дойла Феннер потратил час на просмотр бумаг, которые он принес. Он не много узнал из них. Разве только, что Шульц выходит из дома в одиннадцать, а Анна — в час и завтракает в клубе.
Феннер позвонил Паоле в контору.
— Я приеду после завтрака. Сейчас еду повидать девицу Борг. Для меня нет писем?
— Звонил мистер Блэндиш. Он хотел знать, нет ли чего нового.
— Я позвоню ему. Больше ничего?
— Приходила толстая тетка, хотела, чтобы ты нашел ее собаку. Я сказала, что ты не выносишь собак.
— Возможно, со временем так и будет.
Он повесил трубку и позвонил Блэндишу.
— Я по-прежнему уверен, что Анна Борг многое может прояснить, — сказал Феннер, когда на другом конце провода отозвался Блэндиш. — Все зависит от того, как приняться за нее. Флики провозились с ней несколько часов и ничего не добились, а я постараюсь заставить ее говорить с помощью долларов. Вы сказали, что деньги для вас не имеют значения. Это по-прежнему так?
— Конечно. А что вы хотите предпринять?
— Я посулю ей ангажемент на Бродвее, который вы якобы устроите ей, если она поможет нам добраться до Рили.
— Попробуйте.
— Я вам позвоню после разговора с ней. — Феннер положил трубку.
Эдди Шульц внезапно очнулся от глубокого сна. Было около десяти.
Анна спала рядом. Она тихонько похрапывала, и Эдди с раздражением посмотрел на нее.
Потом встал и стал искать сигареты. У него болела голова, и чувствовал он себя отвратительно. Закурив, прошел в гостиную и налил себе стакан виски.
Алкоголь вызвал боль в желудке. Он поворчал, но виски придало ему немного бодрости. Мысли пришли в относительный порядок.
Эдди вспомнил про флика, которого видел прошлой ночью. Мамаша взбесилась, когда Слим доложил ей, что тот поднимался на второй этаж. Она была, конечно, права. Он допустил небрежность. Но что уж такого флик мог увидеть на втором этаже? Ничего. Это Слим закатил истерику. Эдди думал, что этот кретин убьет его. Если бы Мамаши там не было, Слим наверняка всадил бы нож ему в горло. Воспоминание вызвало у него холодный пот.
Все-таки это была ошибка Мамаши. Она оплошала, позволив своему дегенерату сохранить для себя дочь Блэндиша. А ведь могла распорядиться иначе!
Он вошел в спальню.
Анна проснулась, сбросила простыню и, лежа на спине, смотрела в потолок. На ней была прозрачная нейлоновая рубашка.
— Послушай, ты ведь сейчас не демонстрируешь свой номер, — проворчал Эдди, направляясь в ванную. — Накройся-ка, бесстыдница!
Он вернулся через десять минут, выбритый и посвежевший. Анна лежала в той же позе, по-прежнему уставившись в потолок.
— Вместо того чтобы изображать из себя статую, лучше бы сварила мне чашку кофе, — буркнул Эдди.
— Пойди сам приготовь. — Анна села в постели. — Эдди, мне тошно от такой жизни. Долго я не смогу выдержать.
— Тебе не нравится такая жизнь, да? Вот уже два месяца, как ты, наконец, проявила свои таланты, и это приносит тебе немало башлей. Ты выступаешь в лучшем кабаре города и получаешь 150 монет в неделю. И тебе этого мало? Что же тебе еще нужно? Больше фрика?
— Я хочу быть знаменитой, — заявила Анна.
Эдди пожал плечами и отправился на кухню варить себе кофе. Вскоре там появилась и Анна. Она надела пеньюар и причесалась. И сразу заметила бутылку виски, которую Эдди забыл убрать.
— Не можешь пробыть и десяти минут без выпивки, да? Ты что, хочешь стать алкоголиком?
— Заткнись! — зарычал Эдди.
Они пили кофе в полном молчании.
— Если бы найти спонсора, с каким бы удовольствием я бросила эту дыру!
— Если бы я нашел типа, который финансировал бы меня, я сделал бы то же самое, — насмешливо проговорил Эдди. — Ты кончишь изводить меня своим проклятым талантом? Почему ты не хочешь принимать вещи такими, как они есть? Таких, как ты, — тринадцать на дюжину! Не учитываешь ты этого, красотка!
— Вы, мужчины, все одинаковы. — Анна горько усмехнулась. — Франк был совершенно такой же, как ты. Единственное, что вас интересует, это моя анатомия. Вы не меня любите, а…
— Если обертка хороша, — проворчал Эдди, — к чему мне знать, что там внутри.
— А если бы я была некрасива, Эдди? Ты бы посмотрел на меня? Нет, разумеется нет. А ведь это была бы тоже я.
— К чему все эти разговоры?
— Я боюсь состариться. И до того, как это случится, я хочу добиться своего. Я хочу стать примадонной, а не маленькой певичкой в провинции за четыре цента.
— О! Скажешь тоже! Ты меня изведешь! Ведь ты отлично устроена, разве нет?
— А что происходит на втором этаже клуба? — неожиданно резко спросила Анна.
Эдди обернулся и бросил на нее злобный взгляд.
— Ничего. А почему ты это спросила?
— О нет, там происходят подозрительные вещи! Я не слепая. Мне кажется, что у Слима там есть мышка. Кто это? Что за девушка?
— Ты взбесилась? — набросился на нее Эдди. — Слим не интересуется девками.
— Я видела, как туда входили Мамаша и Док. Что там происходит?
— Ничего, — пролаял Эдди. — Заткнись!
— Вероятно, у меня было не все в порядке с головой, когда я решила связаться с тобой, — насмешливо проговорила Анна. — Все, что ты умеешь говорить, — это «заткнись»!
— Пока ты не перестанешь молоть чепуху, ты не услышишь от меня другого.
Он стал одеваться: наступило время идти в клуб.
Анна подошла к нему.
— Ты долго еще собираешься оставаться в банде Гриссон? Тебе не надоело быть под началом этой старой ведьмы и исполнять ее распоряжения?
— Опять ты начинаешь говорить ерунду? — проворчал Эдди, надевая пиджак. — Я ухожу. На сегодня ты уже и так испортила мне настроение.
Анна рассмеялась.
— Бедный малый, иди… Удивляюсь, и что я в тебе нашла! Спасайся, крошка! Там тебе найдется, что лизать!
— Ты искала этого! — завопил Эдди. — Меня тошнит, когда ты разеваешь пасть! Я тебе покажу, кто здесь командует!
Он схватил ее и бросил на кровать животом вниз. Одной рукой поднял пеньюар, другой стал больно хлестать по ягодицам.
Анна вырывалась и билась в его руках, издавая при этом звуки, напоминающие свистки локомотива. Эдди был страшно зол и бил ее до тех пор, пока не заболела рука. В дверь стали стучать возмущенные соседи.