Сёстрам удалось переговорить с глаза на глаз только на третий день.
Хлоя с удовольствием устроилась с ногами на кровати, ослабив корсаж платья. Улыбка очарования сошла с её лица, леди Амати позволила себе расслабиться.
- Как же это утомительно, но приятно! Через пару дней мы с Дугласом уезжаем… Представляешь, на целый месяц в этот замок! Он-то собирается делать детишек, а я хочу в столицу, ко двору. Долго я в той глухомани не выдержу.
- Ну, - улыбнулась Стефания, - тебе не на что жаловаться. Тебя не отправляют на край света, где только чайки, море и камни. Да и весной в провинции так красиво, море занятий и забав. Посидишь под гербом, как королева, - в округе ведь нет знатнее тебя.
- Что, в Атвере совсем плохо? - Хлоя подалась вперёд, взяла её за руку. - И совсем-совсем никого, чтобы прижаться? Спишь ты с кем-нибудь, кроме чёртовых Сибелгов?
Стефания вздохнула и опустила глаза:
- Только с ними. Но разве это важно?
- Нет, и кто из нас старше? Вот, беременная уже, - а в постели всё холодно. Я бы давно удавилась.
- Я пыталась, - виновато прошептала Стефания. - После первой брачной ночи… Хлоя, давай не будем об этом! Как ты?
- А что я? Возможности моего муженька мы ещё до свадьбы выяснили, - хихикнула Хлоя. - В постели банален, но трахаться умеет.
- Я, быть может, задам нескромный вопрос, но… это ты ночью кричала?
- Да, я - с гордостью ответила она. - Дуглас так старался доказать, что умеет… Должна же я была его подбодрить? Потом сама вошла во вкус. А ты слушала и завидовала?
- Я нет, мне лорд Сигмурт сказал…
Стефания закрыла рот рукой, поняв, что проговорилась. Но Хлоя, как клещ, уцепилась за её слова, быстро сообразив, что здесь что-то не так: стала бы тогда сестра смущаться? Под её нажимом Стефания призналась в супружеской неверности и попросила поклясться, что Хлоя не проболтается.
- В том, что касается любви, я могила, - новоиспечённая леди Амати сияла, лукаво посматривая на сестру. - Ай да лорд Сигмурт, уломал добродетель! Это ты для него старалась, вопросами меня осыпала? Что ж, одобряю - как любовник он хорош. Будешь теперь в своём Овмене от удовольствия постанывать. И только посмей мне заикнуться, что это грех!
- Я думаю, это из-за ребёнка, - смущённо возразила Стефания. - Ведь это может быть его ребёнок…
Хлоя сплеснула руками:
- Не узнаю тебя, Фанни!
- Да я не сама, просто они вдвоём были со мной, а лорд Сигмурт любил…
- …заглядывать тебе под юбки втайне от брата? И правильно делал. Знаешь, ты меня жутко обрадовала, что этот виконт рогат. Так ему и надо, скотине. Ты там, смотри, себя береги, о женских радостях не забывай, почаще к деверю прижимайся. А следующего всё же от супруга роди - мало ли что? Жаль, конечно, что в этом году ты ко двору не попадёшь, но в следующем упроси своих. А то по очереди тебя без перерыва брюхатить будут, пользуясь тем, что бог велит размножаться.
- А что я могу? - развела руками Стефания. - Меня без пригляда не отпускают, к знахарке не сходишь.
- А сестра тебе зачем? - щёлкнула её по носу Хлоя, потянулась к верхнему ящику комода и потрясла мешочком с травками. - Заваришь, будешь пить по ложке натощак вечером, а после того, как вы там кувыркались, по три. Чем раньше примешь, тем лучше. Но к знахарке всё же сходи… Я бы на твоём месте попросила капелек, чтобы у виконта не встало: разом решила бы все проблемы.
- Но это преступление! - ужаснулась Стефания.
Хлоя презрительно фыркнула и покрутила пальцем у виска:
- Не умеет обращаться с женщиной, пусть расплачивается.
Стефания, разумеется, осудила сестру, но в голову закралась мысль: а не сходить ли действительно к знахарке? Ей бы хотелось, чтобы по возвращении муж не был с ней так часто. Беременность на него не действовала, зато обострила в ней нежелание ежедневно спать с ним, да ещё так, как он желал. Может, дело было в ночи, проведённой с деверем?
А Ноэль был с ней две последние ночи, усердно развлекался, не желая слушать её возражений. Один раз во время охоты, быстро, во время пикника, второй - весь вечер и всю ночь в её спальне.
Стефания лежала, изображая примерную жену - это нравилось виконту, он даже похвалил её, - и смотрела на футляр с браслетом Сигмурта. Пыталась понять, зачем понадобилась деверю, и ловила себя на мысли, что вместо мужа представляет его. Снова хотелось испытать то запретное чувство. Она полагала, что теперь сможет и с виконтом, - но нет, с ним было по-прежнему.
Наконец молодые отбыли в уединённый уголок, где им надлежало наслаждаться взаимным счастьем (как заметила Хлоя, кому наслаждаться, а кому стареть от тоски, если только хорошенький сосед не найдётся), и гости тоже начали разъезжаться.
Сибелги ненадолго задержались в Грассе, погостили пару недель у Эверинов, а потом, с лёгкой руки леди Эверин, заявившей, что Стефании с её растущим животом пора домой, а то рискует не перенести дороги, выехали на север.
Переезды, как и прежде, были невелики, что, естественно, раздражало виконта. Стефания в ответ виновато улыбалась и извинялась за доставленные неудобства.
Теперь у Ноэля появилась новая привычка: по-хозяйски класть во время еды руку на едва наметившийся живот жены, демонстрируя всем и каждому её интересное положение и его причину.
У Стефании резко увечился аппетит, что послужило поводом для шуточек в духе: 'Скоро ты в дверь пройти не сможешь'.
Зато на неё начали засматриваться. Стефания не раз ловила на себе взгляды посторонних мужчин, которые, разумеется, не нравились виконту, заставлявшему её ездить под вуалью. Она не возражала: дорожная пыль вредила цвету лица. А он был сейчас необыкновенно хорош, как и волосы. Стефания сама находила, что похорошела; появилось в ней что-то от Хлои. Беременность ещё не бросалась в глаза - вот и привлекала внимание противоположного пола.
Уже на подъезде к Атверу случилось знаменательное событие: Стефания почувствовала малыша. Он заворочался в её утробе, о чём будущая мать радостно поспешила сообщить супругу. Тот довольно улыбнулся и поцеловал жену в висок.
Оглянувшись на Сигмурта, Стефания поймала его пристальный взгляд. С той самой ночи во дворце Амати они не оставались наедине, разговаривали при свидетелях. Но вечером деверь заглянул в комнату супругов.
Они остановились на шумном постоялом дворе в крупной торговой деревне.
Виконт был внизу, договаривался с кузнецом о починке повозки и ковке пары лошадей. Его жена в это время переодевалась и умывалась, стремясь избавиться от въевшейся в кожу пыли и запаха пота.
- Скучала? - руки Сигмурта легли на плечи невестки. Она вздрогнула, уронив мыло в бадью. - А животик-то уже виден, маленький такой животик…
Он поднял её под мышки, одну руку положил на отяжелевшую грудь, другую - на располневшую талию.
- Раз брыкается, то мальчишка. И не ленивый. Это хорошо. А вы, беременные, оказывается, чертовски привлекательны!
Его пальцы скользнули ниже, накрыли пупок и погладили.
- Милорд, я не одета… - Стефания потянулась за полотенцем, но деверь воспрепятствовал.
- Я знаю, - жарко прошептал он, - и это так меня возбуждает. Самое то, миледи, чтобы прижать к себе вашу попку и…
- Это непристойно, милорд! - она всё же вырвала у него полотенце и испуганно оглянулась на дверь. - Муж вот-вот вернётся, что он подумает?
- Так нужно начать прямо сейчас. Или ты хочешь, как крестьянка, на сеновале? Завтра мы будем в монастыре и во время вечерней службы вполне можем заняться любовью. Но я предпочитаю здесь и сейчас, чтобы щекотало нервы.
Сигмурт решительно притянул её к себе, избавив от полотенца, за которое судорожно цеплялась невестка, и поцеловал. Зачерпнув ладонями воды, наскоро смыл мыльную пену и без труда развёл Стефании ноги, заставив ухватиться за края бабьи.
- Да что ж ты так трепыхаешься: и тебе, и мне приятно. Учти, времени мало, должны уложиться. Так что давай без стыдливости.
Всё действительно было быстро: пальцы пару минут поласкали её лоно, потом Сигмурт расстегнул штаны и прижался к бёдрам невестки. Проникновение вышло неглубоким, и он велел ей чуть нагнуться.
Плескалась вода в ритмично сотрясаемой бадье, выплёскиваясь на пол.
Стефания судорожно вцепилась в бортики, боясь упасть: деверь разошёлся. Его член, вначале входивший в неё с некоторым трудом, теперь двигался легко, вызывая приятную тянущую боль внизу живота.
Но удовольствие, полученное во дворце Амати, не повторилось.
Пара толчков - и Сигмурт, извергнувшись, вышел. Стефании показалось, что слишком быстро, когда она только-только приноровилась к нему.
- А вот и твой муженёк, - усмехнулся Сигмурт, подтягивая штаны. - Хватит млеть, садись в воду, прикройся чем-нибудь. И запомни: я искал брата.
И уже громко, чтобы было слышно в коридоре, добавил:
- Прошу прощения, миледи, я не расслышал вашего ответа. Я поищу его внизу. Ещё раз простите.
На пороге Сигмурт столкнулся с виконтом и, умело продолжая игру, увёл его под каким-то предлогом, не забыв добавить, что насилу его нашёл.
На пороге Сигмурт столкнулся с виконтом и, умело продолжая игру, увёл его под каким-то предлогом, не забыв добавить, что насилу его нашёл.
За трапезой Стефания старалась не смотреть на деверя, понимая, что обязательно покраснеет и выдаст себя. Тяжело было признаться, но тело требовало ещё, и именно младшего из Сибелгов. Она винила во всём торопливость, с которой ей овладел деверь: банально не успела успокоиться после ласк, как обычно.
'Боже, я становлюсь как Хлоя! - с ужасом подумала Стефания. - Я не люблю его, но хочу снова испытать то новое ощущение'.
Внимание виконта привлёк молодой мужчина, допивавший эль за столом у самой двери. По всему было видно, что он не желал привлекать внимания.
- Надо же, кого я вижу! Сын опального герцога! Сигмурт, ты глянь - это же щенок Дартуа-Лагиша! Хотел бы я знать, что занесло его в наши края? Надеюсь, не интриги плетёт.
Сигмурт повернул голову, глянул туда, куда указывал брат. Невольно проследила за ним взглядом и Стефания.
Таинственный незнакомец оказался примерно одного роста с виконтом. Фигуру скрадывал плащ, но капюшон был откинут, открывая взору аристократический профиль и пряди длинных, до плеч, волос. Они вовсе не походили на волосы Сибелгов - тёмные, чуть волнистые, с едва заметным рыжеватым отливом, видным при свете свечей.
Губы плотно сжаты, демонстрируя силу характера и готовность дать отпор любому, кто бросит вызов. Под ними - едва заметная бородка, темнее волос, такая же, как густые брови.
Стефании понравилось его лицо, захотелось, чтобы незнакомец обернулся. И он действительно улыбнулся, подзывая подавальщицу.
Глаза у него оказались живые, серьёзные, смесь корицы и увядающей зелени. А их выражение, оно совсем не вязалось с его возрастом: по мнению Стефании, он был моложе Сигмурта.
Забыв о полученном воспитании, она смотрела на таинственного человека. Сын герцога, опального герцога… Боже, Стефания никогда не была так близко к величайшим родам! Даже она, дочь лэрда Эверина, знала род Лагишей. Они не принадлежали к королевству, они осмелились бросить вызов королю, отказавшись принять его власть. Гордые, могущественные, владыки морей, хранители врат от восточных земель.
Земля Лагиш, казалось, была так же стара, как мир. Родина великих воинов, страна замков, богатая и гордая, она столетиями сохраняла независимость, стойко обороняясь от захватчиков. Но последний герцог Лагиш, представитель славного рода Дартуа, чьи предки носили герцогскую корону, когда предки их короля лишь стояли у трона, совершил ошибку, за которую и поплатился. Он проиграл войну и был брошен в тюрьму, земли же его присоединены к королевству.
И вот в шумном обеденном зале деревенского постоялого двора она сидит всего в паре футов от сына знаменитого герцога, который, пойди он на компромисс с королём, оказался бы первым среди равных, недосягаемым даже для хранителя печати.
Зная, что муж не любит, когда она смотрит на других мужчин, Стефания всё равно продолжала разглядывать наследника опального герцога.
Из состояния задумчивости её вывели слова деверя, обращённые к брату:
- Я бы, на твоём месте, был осторожнее со словами. Ходят слухи, что герцог Лагиш согласился оплатить свою свободу. Так что не ровен час… Словом, не наживай неприятностей.
Ноэль хмыкнул, в последний раз покосился на молодого человека, и вернулся к трапезе. Но всё же не выдержал, прошептал:
- О его появлении стоит написать ко двору. Герцогство Лагиш совсем в другой стороне.
- Да тут всё просто, братец: он собирает деньги для отца. Кое-кто из наших соседей брал в долг у вассалов герцога. Не обращай внимания!
Виконт покачал головой:
- Это серьёзно, Сигмурт, мне не нужны проблемы на моей земле.
- Так поди и выстави его, - недовольно буркнул брат. - Завяжешь драку, продырявишь себе что-нибудь…
Ноэль демонстративно отвернулся от маркиза Дартуа и только теперь заметил, как внимательно рассматривает того супруга. Лицо его помрачнело.
- Дозвольте напомнить, что вы замужем, миледи. Вам надлежит думать о ребёнке, а не давать волю взглядам.
- Простите, милорд, но я смотрела на того же, что и вы. И взгляд мой никоим образом не нарушит брачного обета.
Стефания опасалась бури, но муж не стал устраивать её при посторонних. Тем более весь оставшийся вечер супруга провела за поеданием ужина.
Чувствуя усталость, Стефания отпросилась наверх. Ей хотелось лечь. Слегка побаливала спина, да и младенец беспокойно ворочался в утробе, наверное, разбуженный страстью Сигмурта.
Поглаживая животик, убаюкивая малыша, Стефания думала о завтрашнем дне, о том, пошутил ли деверь насчёт сеновала. Она не знала, как себя повести. С одной стороны, хотелось лечь под него, с другой, страшила расправа супруга в случае обнаружения неверности, в-третьих, совесть терзала за совершённое прелюбодеяние, в-четвёртых, Стефания опасалась потерять ребёнка. Прошла половина отмеренного срока, близился шестой месяц, следовало остеречься.
Решив, что откажется от любых плотских утех и по приезде в Овмен покается во всех грехах без господом, наложив на себя какое-нибудь наказание (чтобы бог не разгневался на нарушительницу святой клятвы), Стефания наконец смогла удобно устроиться и заснуть.
Её разбудил супруг. Завалился рядом, затряс за плечи.
- Что-то давненько мы этим не занимались. Вскоре ты совсем брюхатая станешь, не заберёшься, - рассмеялся он. - Так что ползи сюда, жёнушка, приласкай муженька.
Стефания сонно заморгала, пробормотала, что устала. Тогда он навис над ней, встал на колени, прижав ноги к её бёдрам, и приспустил штаны.
Она отвернулась, не желая принимать в рот его набрякшую плоть, но Ноэль сжал пальцами её подбородок и насильно притянул к себе.
- Мне неудобно и тяжело наклоняться, - пробормотала Стефания.
Ноэль с готовностью придвинулся ближе, фактически оседлав её грудь. Теперь деваться было некуда, член упирался в лицо.
- Я не хочу, милорд. Если желаете, можете меня… овладеть мной, но я лизать это не буду: меня стошнит.
- Будешь.
Он насильно открыл ей рот и запихнул в него член. Стефания выплюнула его - и заслужила пощёчину. После ей было предложено взять снова.
Стефания покорно сделала пару движений, но потом оттолкнула супруга.
- Я устала, милорд, я не хочу. Простите.
Она не ожидала, что он потянется за рубашкой, скрутит жгутом, и свяжет её руки.
- Они только мешают, отвлекают тебя, - спокойно объяснил Ноэль. Встал с кровати и с помощью штанов и ножек неказистой койки зафиксировал руки супруги в поднятом положении.
Стефания в ужасе смотрела на него, ожидая самого страшного. Но виконт предложил ей сделать то же, что и прежде. Отказаться теперь было невозможно: он пропихивал член в её рот, убрав руку лишь тогда, когда жена, приподняв голову, начала активно его облизывать.
Лаская губами и языком супруга, стараясь уделить внимание всем гениталиям (Хлоя учила, что тут важно разнообразие, нельзя сосредотачиваться только на вершине), Стефания время от времени поднимала глаза на Ноэля. Он блаженствовал. Пару раз протолкнул свою плоть вперёд, а потом, когда было почти всё, неожиданно вытащил её.
Стефании нечем было утереть лицо и шею, всё, что она могла, брезгливо скривить губы. Действия супруга действительно казались ей омерзительными. Но его не волновало мнение жены.
Овладев ею, Ноэль успокоился, развязал и спокойно завалился спать рядом. А к Стефании сон не шёл; ей казалось, будто вернулся кошмар первой брачной ночи. И, бессильно толкнув сопящего мужа в бок - даже не пошевелился, решила, что не откажет Сигмурту. В отместку виконту.
Летом Атвер не казался таким пустынным и неприкаянным.
Дороги просохли, и Стефания наслаждалась открывающимися видами, полной грудью вдыхала ароматы разнотравья.
Маслянистые листочки превратились в сочную листву, ещё свежую, яркую, молодую, полную жизнью.
Белым цветом были залиты сады, стояли, словно невесты перед алтарём, привлекая рои пчёл. Не отставало от них луговое разнотравье, яркими всполохами грели сердце цветы у порогов и под окнами домов. Даже кладбища и те сбросили привычную суровость.
Смолистый запах елей и сосен щекотал ноздри.
Стрекотали и щебетали птицы, порхали по воздуху ангелочки-бабочки. Стефания протягивала руку и ждала, пока какая-нибудь красавица не сядет на перчатку.
Реки тоже изменили цвет, наполнились жизнью. Сколько же там было крикливых уток и диких гусей! Наверное, столько же, сколько и горластых резвых ребятишек, мешавших матерям стирать бельё.
Стефания и забыла, какое оно, лето, за пределами города. В Грасс они переехали давно, когда ей минуло три года, в поместье бывали редко, отдав на откуп управляющему.
Воздух и солнце пьянили, ласкали то теплом лучей, то лёгким прикосновением ветра. Они щедро осыпали милостями виконтессу Сибелг, прогоняя страхи, качая малыша в её утробе.