У столичного ювелира была заказана подвеска с инициалами супруги и затейливое ожерелье с зелёными гранатами.
- Следующий год мы проведём при дворе миледи, - пообещал виконт, вручив за ужином два бархатных футляра. Просто положил на стол перед Стефанией.
- Поэтому мне понадобятся новые наряды? - та равнодушно открыла, глянула на украшения. - Мне примерить это, милорд?
- Окажите любезность. Камни подходят к вашим глазам и одному из платьев.
Стефания кивнула и по очереди надела бархотку с подвеской и ожерелье. Выдавила из себя улыбку и комплимент столь щедрому и заботливому супругу.
Ноэль встал и поцеловал её руку.
Сигмурт видел, как на мгновенье дёрнулось в гримасе лицо Стефании. Но для виконта было заготовлено другое выражение лица.
Воспользовавшись тем, что контроль над ней ослаб, Стефания решила прогуляться до деревни. Не просто так: сходить к местной ведунье. О ней Стефания узнала от горничной, к которой обратилась с деликатным вопросом по женским делам. К услугам той женщины, которую за глаза называли колдуньей, прибегали в случае нежелательной беременности. Стефания же собиралась купить средство иного рода, исключавшее зачатие ребёнка. И ещё кое-что, в подарок для мужа.
Совет Хлои теперь не казался безнравственным и греховным, а всего лишь заслуженным ответом, ударом по самолюбию - самому больному месту Ноэля Сибелга.
Визиты подобного рода носятся в темноте, этот не стал исключением. В ноябре темнело рано, так что можно было отправляться в путь сразу после ужина. Но Стефания предпочла выждать пару часов, для верности. Поднявшись к себе, она изобразила приготовления ко сну, на самом же деле переоделась в самое простое платье, сняла обручальное кольцо, все драгоценности и, скрывшись под накидкой, вслед за горничной через чёрный ход и потайную дверцу для слуг покинула Овмен.
Идти пришлось пешком: никто бы не заседлал лошадь так поздно, не спросив виконта.
Отвыкшая столько ходить, ещё не до конца восстановившаяся после болезни, Стефания часто останавливалась, чтобы передохнуть, испуганно оглядываясь на громаду замка. Но никто не спешил с факелами на их поиски, никто не пытался задержать.
- Успокойтесь, миледи, - горничная осторожно тронула её за рукав, заставив вздрогнуть. - Я не раз так ходила в деревню, другие девушки тоже. Господа и не узнают, что мы уходили. Если встретим кого, просто молчите и стойте в тени.
- Ты права, это всего лишь мои страхи, - улыбнулась Стефания и поднялась с искривившегося у самой земли ствола.
Её спальню никто не навестит: предписание врача строго, побоятся открытия кровотечения. Но в декабре будет уже можно, и муж может попробовать снова спать с ней. Ему ведь плевать, что ей нельзя беременеть до весны, он постарается зачать ребёнка. Или просто продолжит былые развлечения: рядом нет леди Инесс, чтобы удовлетворить его, а служанки быстро прискучат.
Стефанию тошнило от мысли, что эти руки вновь прикоснуться к ней, что он заставит ласкать свой член, а потом раз за разом будет загонять его в неё. Тяжело дышащий, потный, думающий только о своём удовольствии…
- Так ты уже бывала у той женщины? - Они брели по обочине просёлочной дороги, прислушиваясь к каждому звуку.
- Она своё дело знает и лишних вопросов не задаёт, - заверила горничная. - И средства верные, хоть о таких святому отцу лучше не рассказывать.
Стефания и не собиралась.
Ведунья жила на отшибе, в неказистом домишке. Как и у других жителей деревни, есть огород с парой чахлых яблонь, даже курятник - или что там в сарайчике? В темноте многого не разглядишь, но совсем на ведьмино жилище не похоже. Оно и понятно: мигом из деревни выгонят, а так все знают, что ворожит, но в церкви анафеме не придашь.
Горничная постучалась и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь, шагнув из прохладной ночи в сухое тепло дома.
Стефания немного помедлила, но решилась переступить порог.
В единственной комнате, разделённой на части полотняными занавесками, пахло травами. Они висели тут повсюду, гроздьями свисая с потолка. А ещё стояли на полках какие-то банки, бутыльки, лежали мешочки.
На столе, даже не покрытом скатертью, одиноко горел, коптя, огарок свечи. Над ним то ли ворожила, то ли просто грела пальцы женщина, с ног до головы одетая в чёрное.
- Зачем пожаловали? - не оборачиваясь, спросила она. Голос был низкий, грудной.
- Помощь нужна, - видя, что госпожа боится, пришла на помощь горничная.
- Тебе? - ведунья обернулась, окинула взглядом. - Раз ночью пожаловала, то с кавалером связано.
- Нет, мне, - Стефания выступила вперёд.
- Тогда вторая брысь на улицу! Заодно посторожишь.
Горничная ушла, успев шепнуть, чтобы госпожа не разговаривала с ведуньей свысока: 'Не любит она этого, сразу прогонит'.
- Ну, садись: в ногах правды нет. Чего там у тебя? Дитя под сердцем давит?
Губы Стефании дрогнули: вспомнился потерянный ребёнок.
- Нет. Не хочу детей от мужа.
- А что так? - усмехнулась ведунья. - Или не от него хочешь? Ладно, не моё дело. Деньги есть?
Стефания кивнула и показала кошелёк.
- Грех на душу не возьму, не лишу тебя радости материнства. А полгодика пошалить без проблем сможешь, только регулярно пить не забывай.
Ведунья встала, отодвинула одну из занавесок. Что-то брякнуло, заскрипело… Наконец она вернулась с бутылочкой с золотистой жидкостью, поставила на стол и потребовала оплаты. Стефания безропотно выложила столбик монет. Ведунья опробовала каждую на зуб, повертела над огарком, убрала в поясной кошель и объяснила, как принимать снадобье.
- Это не всё… - Стефания чувствовала, как краска приливает к щекам. - Можно ли… Можно ли сделать так, чтобы муж не мог.
- Чего не мог?
- Ну, чтобы у него… Чтобы не получалось ничего.
Ведунья прищурилась, сдвинула брови:
- О мужском бессилии говоришь? Дело это подсудное, не пойду на такое. Уходи.
- Я заплачу! - испуганно затараторила Стефания. - Я много заплачу, всё, что есть отдам!
- За что ж ты так с мужиком? - при виде высыпанного на стол золота ведунья подобрела. - Опостылел вконец? Но раз меня так просят - так и быть, сделаю так, чтобы ни с тобой, ни с кем другим не вышло. Только учти, милая, будут спрашивать, кто зелье покупал, всё расскажу.
Нужное средство оказалось каплями ядовитого зелёного цвета.
- Не забудь, запах отбивать нужно, а то почувствует. Вкус тоже. Действует не сразу, но с каждой ночью петушок будет залезать на тебя всё реже. После двенадцатого дня не сможет совсем. Но на десяток дней, не больше, потом снова капать придётся. Будешь давать два раза в день. Начнёшь с одной капли, потом будешь прибавлять, пока не дойдёшь до дюжины. Сделаешь перерыв на неделю и снова начнешь, только в обратном порядке. Перестанешь давать - за месяц мужская сила полностью вернётся.
- То есть, когда кончится бутылочка, он сразу сможет? - разочаровано протянула Стефания.
- Нет, милая, после целого бутылька долго ходить твоего муженьку мерином, пока кровь не очистится. Не год, не полгода, но порядочно. А теперь иди и помалкивай, что я такими вещами торгую.
Поблагодарив, Стефания вышла.
Сердце колотилось, как бешеное, воображение рисовало сцены страшной расправы виконта над отравительницей-женой, но обошлось. Никто не встречал их у замка, никто не прознал о ночной отлучке виконтессы.
Гораздо сложнее было капать средство в питьё мужа. Если бы оно предназначалось обоим, то Стефания просто отравила бутылку, а так приходилось изворачиваться.
Специфический запах и вкус тоже добавляли проблем. Их отбивали только специи, поэтому Стефания просила подавать только вино со специями и всеми правдами и неправдами заставляла выпить бокал супруга. Средство добавляла в кубок - чтобы не было ошибок. И каждый раз боялась, что виконт заметит, что на донышке что-то есть и чем-то пахнет.
Наливала вино тоже сама - такое нельзя доверять слугам.
Вечером было проще, особенно, если они с Сигмуртом играли в кости. В запале игры и словесных споров, неизменно сопровождавших партию, подлить что-то в бокал не составляло труда.
Действие капель Стефании удалось опробовать в начале декабря, когда виконт возжелал свою супругу. По его мнению, прошло достаточно времени, чтобы возобновить близость.
Напоминание о предписании врача не возымели действия:
- Беременность и супружеский долг - разные вещи. Постараюсь быть осторожнее.
Стефания до последнего оттягивала неприятный момент, придумывая тысячу отговорок, но Ноэль привык потакать своим желаниям и в полночь увёл в спальню.
Его ласки не только не возбуждали, но вызывали омерзение. Мурашки разбегались по телу от прикосновения рук, торопливых поцелуев. Язык во рту и вовсе вызывал тошноту.
Наконец виконт разделся, повалил её на постель, раздвинул ноги…
Сделав всего пару движений, его плоть обмякла, от былого возбуждения не осталось и следа.
Наконец виконт разделся, повалил её на постель, раздвинул ноги…
Сделав всего пару движений, его плоть обмякла, от былого возбуждения не осталось и следа.
Разозлённый Ноэль чертыхнулся, попробовал ещё раз - то же самое. Тогда он велел Стефании помочь: увы, ни её пальцы, ни её рот не помогли. Впрочем, она и не старалась, создавая лишь видимость ласк, насколько это было возможно.
Тогда виконт взял дело в свои руки - безрезультатно. Член упорно не желал вставать, будто утратив чувствительность.
Отвернувшись, Стефания смеялась в кулак, тихо, беззвучно. Потом накинула пеньюар на голое тело, встала, опустилась на молитвенную скамеечку и уткнула лицо в сложенные 'домиком' руки. Но она и не думала просить у господа мужской силы для супруга, она вовсе не молилась, а злорадствовала, упиваясь своей местью.
Каждое ругательство Ноэля музыкой звучало в ушах, вызывало улыбку на губах. Если бы он увидел сейчас выражение её лица, непременно бы убил.
Виконт чувствовал себя униженным и растерянным, злился на самого себя, своё давшее сбой тело.
У него же никогда не было проблем, он был не из тех, кто кончал за пять минут и отворачивался к стенке, - а тут такой позор!
Пробурчав что-то про усталость, виконт завалился спать, надеясь, что утро подарит твёрдость его члену.
Но даже природа не помогла ему достойно совокупиться с женой.
Сначала казалось, что всё в порядке. Ноэль расслабился, успокоился, вошёл в свой привычный ритм - а потом разом всё, будто у дряхлого старика.
Разозлившись, виконт сгрёб в охапку одежду и, как был, обнажённый, ушёл, громко хлопнув дверью.
Стефания села, брезгливо стёрла с кожи и гениталий следы неудачной близости, и возблагодарила бога и знахарку за чудодейственное средство.
Как она и предполагала, мужская несостоятельность заставила Ноэля быстро охладеть к спальне и телу супруги: он не желал нового позора и даже планировал после зимних буранов тайно обратиться к одному человеку.
Но свято место пусто не бывает, и Стефания не мёрзла долгими холодными ночами, кутаясь в одеяла. Это получилось само собой, так что купленное у ведуньи средство пригодилось. Безусловно, у неё оставался настой, подаренный сестрой, но его бы не хватило до весны, когда дороги бы просохли, и Стефания могла бы снова пойти в деревню.
Проверка, устроенная Ноэлем, не выявила серьёзных злоупотреблений, положение Сигмурта в Овмене осталось тем же, подозрительность брата сменилась прежним отношением. Но даже ему он не признался в своей немощи, предпочитая делать вид, что соблюдает предписания врача.
Виконт пробовал с другими женщинами, но с ними было то же. Вымещая раздражение на слугах, теперь он предпочитал постели вино, иногда напивался так, что засыпал внизу, в кресле. Этим пользовался Сигмурт.
Он начал с поцелуев украдкой и, видя, что невестка не противится, решил заменить ей супруга. Ему нравилось тело Стефании, обладать им, оно вызывало желание, подогреваемое собственными планами. Новый ребёнок тоже должен был быть от него. Впрочем, по его мнению, с этим проблем не возникнет: невестка тоже ему симпатизировала и открыто предпочитала Ноэлю.
Стефания не возражала против его объятий, поцелуев в полумраке коридоров и не сопротивлялась, когда деверь нанёс визит в её спальню.
- Не боишься, что Ноэль нагрянет? - усмехаясь, Сигмурт раздевал её. Поцеловал в обнажённое плечо, прикусил ушко.
- Помнится, вы тут бывали и вдвоём, - Стефания подогнула под себя замёрзшие ноги.
- Ну уж нет, после выкидыша я не стану, - покачал головой деверь, с удовольствием пройдясь рукой поверх ночной рубашки невестки. С самодовольной улыбкой отметил, что та и не думала его отталкивать. - Смотрю, совсем о набожности забыла, любовника завела…Или муж не удовлетворяет?
- Меня от него тошнит. А вы…
- Нравится тебе, вот и всё. Скромница скромницей, а плотские удовольствия ценишь.
- Милорд, я не уверена, что поступаю правильно. Вы правы, я замужем и…
Сигмурт не дал ей договорить, накрыл рот поцелуем.
Через пару минут Стефания и не задумывалась о том, чтобы указать деверю на дверь. Она жалела лишь о том, что её выдали замуж за одного, а ей приятны ласки другого.
Покусывая губы, сминая пальцами простыни, Стефани старалась не стонать, но Сигмурт делал всё для того, чтобы она потеряла контроль над собой. Ей и самой хотелось быстрее испытать удовольствие от близости.
- Да не услышит он, птичка: дрыхнет внизу.
Довольный деверь опустился на подушки, уложив на себя обмякшую Стефанию. Лениво погладил по ягодицам, скользнул взглядом по груди. Сейчас она такая мягкая, влажная, так и хочется коснуться языком. Но это чуть позже. Повторно невестка возбуждается быстро: не успевает остыть.
Стефания, прикрыв глаза, прижалась к нему, обняла.
Внутри царило приятное опустошение.
Рыпнулась пару раз совесть и умолкла: Ноэль сделал всё, чтобы уложить её под брата. И проиграл в сравнении с братом. А так хоть какая-то радость. И не только плотская: она чувствует человеческое тепло, получает то, что ей обещали в браке. Для него она женщина (в понимании мужчины, но к этому и готовили), а не кусок мяса.
Дыхание Сигмурта постепенно успокаивалось, мысли возвращались к насущным проблемам. Он погладил растрёпанные волосы Стефании. Та томно вздохнула и, заёрзав щекой по телу, уткнулась в него носом.
- Может, поцелуешь? Привыкла, обогрелась… В качестве благодарности.
Она поцеловала и, приподняв голову, взглянула на него. На губах - улыбка.
- Ладно, а теперь поговорим о деле. Помнишь ещё о старом долге?
Сигмурт переложил невестку себе под бок и шлёпнул по пятой точке.
Дурман удовольствия мгновенно рассеялся. Стефания села, пошарила рукой по постели в поисках одеяла.
- Монашка, прямо слово! - деверь потянулся, демонстрируя себя во всей красе. Его-то нагота не стесняла.
Смутившись, Стефания просто прикрылась руками: одно дело - заниматься с мужчиной любовью, другое - разговаривать с ним. Подумав, попросила Сигмурта набросить что-то на своё достоинство.
- Точно, монашка! - расхохотался тот. - Или так сильно меня хочешь, что спокойно смотреть не можешь? Ничего, скоро мы продолжим, и ты покажешь, как по нему соскучилась. А теперь долг, птичка. С ребёночком пока не вышло, но за эти дело не станет. И придёт время расплатиться сполна. Когда забеременеешь, отравишь Ноэля.
- Что?! - Стефания испуганно зажала рот ладонью. - Милорд, я немедленно иду к виконту и…
- Никуда ты не пойдёшь, - жёстко заявил деверь, приподнявшись на локтях. - Тем более к Ноэлю. В это я точно не поверю. Скорее к священнику - и будешь дурой. Нравится муженек, его побои, ласки в постели?
Он ждал ответа, пришлось мотнуть головой.
- Вот и избавишься от него. Давно пора.
- Вы хотите, чтобы я стала убийцей, чтобы меня казнили?
- Твоя жизнь только в твоих руках, - пожал плечами Сигмурт. - И ты это сделаешь, потому что связана словом. Помнишь наш давний разговор? Можно остаться обеспеченной вдовой, а можно - попрошайкой на дороге. Я же в любом случае окажусь виконтом Сибелгом. И не забуду, если кое-кто мне поможет.
- А если я во всём признаюсь на исповеди? - с вызовом спросила Стефания.
- Тебе же хуже, птичка. Я от всего открещусь, а вот ты со своими штучками: отравленной собакой, испорченной едой, монетками в пироге, пролитым вином, ссорами с мужем и его любовницей - окажешься под подозрением. Ноэль к властям обращаться не станет, решит проблему сам. Он и так-то тебя не любит.
- Могу ли я этого не делать? - упавшим голосом, поняв, что запуталась в чужой паутине, поинтересовалась Стефания.
- Можешь. Тогда это сделаю я. Но не забывай о своей судьбе после. Я умею быть благодарным.
Потянувшись, он коснулся обручального кольца на пальце невестки и поцеловал её в губы. Стефания никак не отреагировала, всё ещё находясь под впечатлением сделанного предложения. Потом наконец отмерла, отодвинулась от Сигмурта и, не сводя с него взгляда, спросила:
- Вы обещаете мне брак, милорд? Брак взамен на убийство мужа?
- Я обещаю о тебе позаботиться. Подумай. Сроку у тебя до следующей осени: дольше я терпеть не стану. И постарайся быть молчаливой, птичка, а то я рискую присутствовать на двойных похоронах.
Испуганная Стефания заморгала, отползла к краю кровати.
- Иди сюда, сладкая моя. Я тебя не трону. Ну же, не порти такую чудесную ночь!
Видя, что она не спешит возвращаться, Сигмурт встал, подошёл к ней и обнял, прошептав на ухо: 'Ты умная девочка, ты останешься живой и здоровой. И без Ноэля'.
Стефания, как кукла, позволяла делать с собой всё, что угодно. Безучастная ко всему, она думала, думала, думала, пытаясь понять, что ей делать, как не попасть в ловушку.
Человеческая жизнь, бесценный божий дар - как она может её отнять? С другой стороны, Ноэль отнял жизнь её ребёнка, едва не убил её, унижал… Стефания бы не жалела, если бы он умер. Но своими руками…