д-р Вейцман должен оставить свой руководящий пост, поскольку то, что он делает, и бесчестно, и несерьезно (neither honesty nor seriously) (Berkowitz 1997: 36).
В своих воспоминаниях «Trial and Error» Вейцман известное внимание уделяет и Рутенбергу. Касаясь проблемы политического руководства, он пишет, что напрасно Рутенберг в последние годы оставлял то, что у него получалось лучше всего, – инженерную деятельность, и вмешивался в политику:
Он был человек, чья роль в жизни Эрец-Исраэль как крупнейшего строителя была несравнима ни с кем другим. Его отдача, savoir-faire <умение, профессионализм> были здесь, вне всякого сомнения, самой высокой пробы. Впрочем, его успехи в инженерной деятельности могли быть еще более впечатляющими. Но, к великому сожалению, он, как множество других жителей Эрец-Исраэль, был увлечен политикой, не понимая, что по своей натуре и характеру он вообще не способен стоять во главе политической организации такого уровня сложности. В политических делах он представлял собой смесь детского простодушия и гипертрофированного самолюбия. И постоянно был озабочен тем, чтобы накопить гигантскую сумму – скажем, 50 миллионов долларов (деньги для сионистских проектов очень большие лет двенадцать-пятнадцать назад) для того, чтобы скупать земельные участки и заниматься потом массовым расселением на них людей (Weizmann 1966/1949: 362).
В качестве одного из упреков этой стороне деятельности Рутенберга, который занимался скупкой земель у арабов, чтобы производить еврейскую колонизацию на законных, а не захватнических основаниях, Вейцман говорит об искусственном вздутии цен и маклерских манипуляциях при купле-продаже. Аргумент этот не выглядит бесспорным – особенно при отсутствии конструктивной альтернативы: любая деятельность, в принципе, может сопровождаться негативными эффектами – это еще не свидетельствует о ее бесполезности или простодушии того, кто ей занимается.
Проблеме закупки земель Рутенберг уделял серьезное внимание. Об этом свидетельствуют многие материалы, отложившиеся в RA, из которых мы отберем лишь одно его письмо М.Г. Поляку в связи с обращением известного в еврейском ишуве общественного деятеля, одного из первых плантаторов в Эрец-Исраэль, писателя и публициста Моше Смилянского (1874–1953).
М. Смилянский приехал в Эрец-Исраэль из России в 1890 г., в шестнадцатилетнем возрасте. Приобретя в 1893 г. обширный земельный надел, поселился в Реховоте. На купленной земле стал разводить апельсиновые сады и виноградники. После Первой мировой войны стал одним из инициаторов создания Hit’ahdut ha-ikkarim (Объединения еврейских земледельцев) и его главой. В вопросе раздела палестинской территории Смилянский ратовал за мирное разрешение споров между евреями и арабами, и поэтому как человек, облеченный общественной властью, стремился достичь таких политических моделей сосуществования, которые устраивали бы оба народа. Несмотря на свое тяготение к правому лагерю, Рутенберг как трезвый политик понимал, что без договоренности с арабами на разрешение конфликта надеяться не приходится, и в 1936 г. вошел в так называемую kvutsat ha-hamisha («группу пяти»: Г. Фрумкин, И.Л. Магнес, М. Новомейский, М. Смилянский и он), которая, не получив согласия и разрешения от Экзекутивы, вела тайные переговоры с эмиром Трансиордании Абдаллой ибн Хусейном (1882–1951) (Shaltiel 1990, И: 458-61). Результатов эта деятельность никаких не принесла, поскольку Экзекутива прекратила переговоры и отклонила все звучавшие в их ходе предложения. Однако сам по себе прецедент был весьма знаменательный. Помимо всего прочего, он свидетельствовал о том, что проблема приобретения евреями земель у арабов имела для Рутенберга важный политический интерес, и странно, что Вейцман не фиксирует своего внимания на этой стороне дела.
Оставаясь в рамках легитимного приобретения земель, Рутенберг прилагал интенсивные усилия для поиска необходимых финансовых источников колонизации. Одним из тех, к кому он по разным поводам обращался за помощью, в том числе для ассигнования средств под земельные проекты, и был М. Поляк. Об этой примечательной личности, о которой, к сожалению, имеется не так много сведений, следует сказать особо.
Михаил Григорьевич Поляк (1862? – март 1954) родился в Нижнем Новгороде в семье владельца известного в России общества нефтеналивных пароходов «Мазут» Гирша (Григория) Абрамовича Поляка (? – 1897) (см.: Дижур 1968:178-9). В семье, кроме Михаила, было еще двое сыновей: Соломон11 и Савелий12, и две дочери, одна из которых, Соня, вышла замуж за инженера Гинцбурга (в 20-е гг. они проживали в Германии, после прихода Гитлера к власти перебрались в Англию), другая – за химика Бейлина. Михаил, который окончил математический факультет Петербургского университета, вместе с братом Савелием стал основной опорой Поляка-старшего: им удалось расширить дело отца и наладить нефтяную торговлю с западными странами. Компаньоном российского общества «Мазут» состоял парижский дом Ротшильда (Фурсенко 1962: 29–42). Еще до Первой мировой войны братья по совету Э.Дж. Ротшильда закупили акции нефтяной компании «Шелл», благодаря чему после большевистского переворота и бегства из России они не только не потеряли своего состояния, но и оказались еще более богаты. Савелий остался в Париже, а Михаил перебрался в Палестину, которую впервые посетил в 1908 г., вторично – незадолго до Первой мировой войны13, в 1914 г., и затем после ее окончания – в 1920 и 1922 гг. В 1923 г., частично задействовав деньги Савелия, он основал в Хайфе цементное производство Nesher Cement Works, которое существует и поныне.
Начиная с 20-х гг., Михаил Поляк вкладывал огромные суммы в экономическое развитие Эрец-Исраэль, финансируя или ссужая в виде ипотеки многочисленные большие и малые проекты. После его смерти, поскольку он, как и брат Савелий, никогда не был женат и не оставил наследников, часть его бумаг попала в RA – Рутенберг, которого Михаил Григорьевич пережил на 12 лет, считался одним из близких ему людей.
Деловая переписка, сохранившаяся в архиве Поляка (фактически – в RA), свидетельствуют о том, что он обычно быстро и охотно откликался на просьбы своих корреспондентов. Так, например, без промедления ссудил деньги руководителю Ва’ад-Гацирим (Сионистской комиссии) М. Усышкину, обратившемуся к нему 26 мая 1920 г. со следующей просьбой (RA):
М.Г.
Михаил Григорьевич,
Я нахожу нужным арендовать для передачи в аренду евреям дома, принадлежащие арабам и расположенные в районе <С>тены <П>лача. Для этой цели покорнейше прошу Вас дать мне одну тысячу египетских фунтов, каковую сумму я обязуюсь Вам возвратить без процентов не позже чем через двенадцать месяцев со дня получения от Вас. Если Вы найдете возможным исполнить мою просьбу, благоволите деньги внести на счет мой в Anglo Palestine С° Ltd в Иерусалиме.
М. Усышкин
Или – другой пример: пожертвование хайфской еврейской общине 800 фунтов на приобретение земли для увеличения кладбища (RA):
Хайфа, 6-го сентября 1944 г.
Господину
Михаилу Поляку
Хайфа
Глубокоуважаемый и дорогой друг!
С особым удовлетворением мы сим выполняем приятный долг и от имени всех евреев гор. Хайфы выражаем Вам благодарность и благословение за Ваше великодушное пожертвование в сумме 800 пал<естинских> фунтов (восемьсот пал<естинских> фунтов) для целей приобретения земли – увеличения площади кладбища Хайфской общины.
Да будет воля Дающего жизнь всему живому, да продлит Он ваши дни и годы и да исполнятся в Вас слова Псалмопевца:
«В старости они приносят плоды,
полны силы и сока молодости»
(Псалтирь, 92)
С глубоким уважением
М. Г. Левин,
Председатель еврейской общины
Аарон Торн-Гиблер,
Председатель кладбищенского совета
Иегуда Гетин
Пом<ощник> Председателя «Хевра Кадиша»
<На полях:> «На пути правды – жизнь, и на стезе ее нет смерти» (Притчи Соломоновы, 12)
«Венец славы – седина, которая находится на пути правды» (Притчи Соломоновы, 16)
Однако случались в альтруистической и меценатской деятельности Поляка и осечки. Предложение Рутенберга, который действовал по просьбе Смилянского (о чем зашла речь выше), Поляк отклонил. Рутенберг писал отправившемуся в Париж Поляку 26 ноября 1937 г. (.RA):
Дорогой Михаил Григорьевич.
Рад, что Вы уехали отсюда и можете спокойно отдохнуть. Дела тут не блестящи покуда.
Был у меня вчера Смилянский. Один из ценных наших мешу-гоим14. Не знаю, известно ли Вам, что увлечение его последних лет это покупка земель вокруг Бершевы. Он уже купил там 40000 дунамов15, отмеченных на карте зеленым карандашом. Из 30000, отмеченных красным карандашом, около деревни Asluj на 13000 д<унам> в одном блоке можно уже получить кушан. Земля эта стоит £ 1,75 за дунам. Кроме 3 % табу расходов. Ему не хватает £ 8000, чтобы закончить сделку, с которой надо торопиться. Приехал он ко мне, чтобы дал денег или под залог имеющихся у него £ 16 000 в деле Huleh16 или чтобы купить 6000 дунамов этой земли. Я, к сожалению, ничего сделать в данном случае не могу. А Вы, по-моему, могли бы. И не в виде займа, а прямой покупки этих 6000 дунамов земли. Вижу ясно, что это очень важно. И деньги далеко не выброшенные. Юлиус Симон сейчас по поручению правительства делает недалеко от этой земли бурения для воды. Сказал Смилянскому, что напишу Вам и поддержу его просьбу. Ответ необходимо знать как можно скорее. Надеюсь, что он будет положительным. Тогда распорядитесь соответственным образом и дайте знать мне или Смилянскому, с кем надо от Вашего имени иметь здесь дело.
Был у меня вчера Смилянский. Один из ценных наших мешу-гоим14. Не знаю, известно ли Вам, что увлечение его последних лет это покупка земель вокруг Бершевы. Он уже купил там 40000 дунамов15, отмеченных на карте зеленым карандашом. Из 30000, отмеченных красным карандашом, около деревни Asluj на 13000 д<унам> в одном блоке можно уже получить кушан. Земля эта стоит £ 1,75 за дунам. Кроме 3 % табу расходов. Ему не хватает £ 8000, чтобы закончить сделку, с которой надо торопиться. Приехал он ко мне, чтобы дал денег или под залог имеющихся у него £ 16 000 в деле Huleh16 или чтобы купить 6000 дунамов этой земли. Я, к сожалению, ничего сделать в данном случае не могу. А Вы, по-моему, могли бы. И не в виде займа, а прямой покупки этих 6000 дунамов земли. Вижу ясно, что это очень важно. И деньги далеко не выброшенные. Юлиус Симон сейчас по поручению правительства делает недалеко от этой земли бурения для воды. Сказал Смилянскому, что напишу Вам и поддержу его просьбу. Ответ необходимо знать как можно скорее. Надеюсь, что он будет положительным. Тогда распорядитесь соответственным образом и дайте знать мне или Смилянскому, с кем надо от Вашего имени иметь здесь дело.
Сердечный привет Савелию Григорьевичу.
Вам всего доброго желает
П. Р.
Ответ от Поляка пришел быстро, но, увы, неутешительный.
5 декабря он писал, что не имеет в данный момент свободных средств и от сделки отказывался (RA):
Дорогой Петр Моисеевич,
Любезное письмо Ваше от 26.XI я получил. К стыду моему, я должен признаться, что я тяжелодум и не способен принимать решения такого порядка так скоро, как хотелось бы. Это тем более трудно, что, как Вы вероятно знаете, я в последнее время сделал большие затраты на покупку земли на Кармеле. Я буду искать пути помочь делу, которому Вы сочувствуете, и если найду, Вам сообщу, но Вы, конечно, себе легко представляете, как это трудно. Пользуюсь случаем пожелать Вам всего, всего лучшего, а наипаче здоровья.
Крепко жму Вашу руку.
М. Поляк
Сердечный привет Вашим
15 декабря Рутенберг переслал ответ Поляка Смилянскому, который, будучи человеком настырным и с характером, от своего замысла решил не отступать. Настаивая на преимуществах проекта, он пытался убедить Рутенберга обратиться к Поляку еще раз (RA, письмо на иврите):
Уважаемый и дорогой друг П. Рутенберг, приветствую и благословляю!
Кто мне поможет? С большим сожалением прочел ответ г-на Поляка. Теперь помочь мне должны только Вы. Если же нет – напишите еще раз и постарайтесь повлиять на Поляка, поскольку Вы оказываете на людей магическое воздействие.
Разумеется, не дипломатическая лесть Смилянского стимулировала новую активность Рутенберга, который обратился к Поляку вторично. 20 декабря Рутенберг писал ему (RA, копия):
Дорогой Михаил Григорьевич.
Думаю, что если не помочь Смилянскому вовремя, будет сделана ошибка. Большая. Позже непоправимая. Эти 6000 дунамов земли будут Вашей частной собственностью среди нескольких десятков тясяч дунамов земли частной собственности других евреев. Если partition17 осуществится и эта территория отойдет к арабскому государству, эта земля будет или еврейским форпостом в этом государстве, или вместо ее дадут взамен землю на территории еврейского государства, или за нее заплатят. Во всяком случае будет о чем торговаться. Упускать возможности такой зацепки и по £ 1,75 за дунам – нельзя. Вы знаете, что не люблю советовать другим, что делать <с> их деньгами. Но положение сейчас настолько серьезное, что считаю своим долгом обратить Ваше внимание на это дело.
Думаю, что Вам надо это сделать. Если решите утвердительно, это надо делать скорее. Несмотря на Ваше тяжелодумство. Через Вашего личного дворенного, конечно. Пусть свяжется со Смилянским.
Пусть покуда немногое изменится к лучшему.
Савелию Григорьевичу сердечный привет.
Вам всякого добра.
На сей раз цель была достигнута: Михаил Григорьевич перед напором Рутенберга, действительно, не устоял и деньги на покупку земли в распоряжение Смилянского были предоставлены.
Не беремся утверждать наверное, знал ли Вейцман об этой и о многих других подобных ей операциях, в которых прямым или опосредованным образом участвовал Рутенберг и в которых именно с его именем было связано достижение благоприятных результатов. Разумеется, президент Сионистской организации не мог не быть осведомлен по крайней мере о наиболее удачных земельных сделках, к которым был причастен Рутенберг и которые, даже если и шли ему в индивидуальный зачет, в конечном счете отражались на развитии ишува. Однако в воспоминаниях упоминаются не они, а приводятся лишь труд-нопроверяемые данные о негативных аспектах купли-продажи земли.
Безусловно, во всем этом сказывалось вольное или невольное «сведение счетов» с Рутенбергом, пытавшимся превратить Palestine Electric Company в самостоятельную империю и потому мало считавшимся с принятой иерархией. Вслед за описанием Рутенберга, который якобы не состоялся на политическом поприще, Вейцман рассказывает:
Я был поражен и изумлен, когда получил годовой отчет палестинской электрической компании, которой руководил Рутенберг. Отчет состоял из двух разделов. Первый раздел был связан с деятельностью компании, второй – включал атаку на национальные фонды Сионистской организации и основные направления плана, согласно которому все средства на строительство «национального дома» в Эрец-Исраэль следовало передать в руки руководства электрической компании! (Weizmann 1966/1949: 362-63).
Не входя в детали этого конфликта, нельзя не заметить, что в изложении Вейцмана планы Хеврат ха-хашмаль выглядят как безусловно «захватнические». В то же время у Рутенберга и его окружения была своя правота и логика: электрическая компания являлась самым крупным в стране производством, именно она во многом определяла ее экономическую жизнь, и в этой ситуации сосредоточение основных финансовых ресурсов в одних руках выглядело не столь уж неразумно.
Не забудем того, что воспоминания писал человек, ревностно и пристрастно относившийся к Рутенбергу, по существу его многолетний оппонент, которому, помимо всего прочего, было важно подчеркнуть собственную правоту и политическую прозорливость. Естественно, что Вейцман мог быть недостаточно объективным к Рутенбергу, в особенности касательно тех сфер, где чувствовал себя вполне компетентным. В то же самое время переписка между ними не оставляет ощущения перманентной распри. Даже там, где обе стороны склонны к резкой взаимной критике, сохраняется вполне уважительный и даже дружелюбный тон, как, скажем, в письме Рутенберга от 15 сентября 1928 г., где он пишет (RA, копия):
Убедительно прошу Вас работать со мной искренне, без задних мыслей, чтобы я не должен был тратить энергии и нервов зря. Их мало у нас. Во мне Вы можете быть уверены.
Впрочем, несмотря на сдержанность и соблюдение внешних приличий, взглядов своих Рутенберг не скрывал и открыто о них Вейцману сообщал. Так, предположим, он был одним из противников создания Еврейского агентства (Ha-sohnut ha-iehudit le-Eretz-Israel), в задачи которого входила связь между евреями Эрец-Исраэль и стран рассеяния. Вопрос о создании этого органа возник давно: название и основные функции Еврейского агентства были установлены еще в июле 1922 г. при утверждении Лигой Наций британского мандата на Палестину (сама же эта проблема начала обсуждаться еще раньше). Однако только к концу 20-х гг. стали проявляться первые признаки организацию/! ЕА, первое – учредительное – заседание состоялось в Цюрихе в 1929 г. Половина делегатов были сионистами, вторая половина – представляла несионистские еврейские организации. По уставу, президентом ЕА становился президент Всемирной сионистской организации (в 1929-31, а затем в 1935-46 им был Вейцман).
Рутенберг, повторяем, относился к идее учреждения ЕА резко отрицательно – он видел в нем не оправданную необходимостью лишнюю бюрократическую структуру, потребующую вложения средств, которые могли бы пойти на другие, более важные, на его взгляд, цели. Но дело было не только в этом. Став во главе электрической компании, Рутенберг начал измерять весь комплекс многоплановых проблем, связанных с построением еврейского «национального дома» в Палестине, не политическими (читай: сионистскими) мерками, нередко привносимыми борьбой разных партийных и индивидуальных интересов и устремлений, а хозяйственно-экономическими факторами и потребностями, дававшими четкое «материальное» представление о причинах и результатах деятельности – то ли явной победы, то ли явного провала18. Деятельность Экзекутивы Сионистской организации с Вейцманом во главе временами выглядела в его глазах не более чем мелким политиканством и отвлечением интеллектульной энергии и финансовых средств от главного дела. Его главная головная боль – поиск источников для того, чтобы электрическая компания не стала всего лишь эффектным сионистским мероприятием, зависящим от доброй воли и щедрости еврейских филантропов, привела Рутенберга к мысли, что эта зависимость рано или поздно загубит дело. Филантропические ссуды, в которых главную роль играла политика, определяемая Сионистской организацией, были вещью крайне ненадежной, упиравшейся в сложнейшую схему групповых или персональных влияний – политических симпатий или антипатий, притяжений и отталкиваний. Только освободившись от этой зависимости – став в 1926 г. частью General Electric Company и получив регулярное финансирование из британского государственного бюджета, Рутенберг обрел свободу от попечительства Сионистской организации, предубежденное отношение к которой у него осталось, как кажется, до конца дней.