Гобелен - Фиона Макинтош 7 стр.

Джон кивнул.

– Вот и умница. Впрочем, я понимаю: твои слова еще не означают «да». – Джейн открыла было рот, но Максвелл продолжил: – Я рад, что наши мнения совпадают. – Он подался к Джейн, чмокнул ее в щеку. – Ступай отдохни. Сегодня ночью мы с ним побудем.

Джейн взяла в ладони лицо Уилла – бесчувственный, он показался еще красивее – и поцеловала его в губы, жирные от вазелина, заботливо нанесенного медсестрой Эллен.

– Утром увидимся, милый, – шепнула Джейн.

На выходе из палаты ее остановила Эллен.

– Сегодня приедет доктор Эванс, наш гуру в нейрохирургии. Он вам понравится. Прогрессивно мыслящий человек; всегда ратует за то, чтобы предоставить больному организму время на восстановление и создать для этого все условия. – Эллен стиснула руку Джейн. – Доктор Эванс считает, в каждом скрыты особые возможности – только не нужно мешать. Доверьтесь доктору Эвансу.

Джейн кивнула.

– Спасибо, что так хорошо обихаживаете Уилла.

– Ах, тут нет ничего трудного. Он стоит всяческих забот. Поцелую его на ночь – вместо вас.

Джейн слабо улыбнулась и подумала: наверняка Уиллу это понравится.

Глава 5

Экипаж, в котором тряслась Уинифред, выбрался наконец из хвойного леса, принадлежащего барону Эттрику, – и тотчас замаячили впереди башни замка Траквер. В Эттриковом лесу свободно разгуливали олени; замок Траквер гляделся в реку Твид. Выстроенный в свое время для защиты шотландской границы от вторжения англичан, замок был ныне домом Чарльза, четвертого графа Траквера, его жены, Мэри, родной сестры Уильяма, и всех их отпрысков.

Уинифред нашла в чертах Мэри несомненное сходство с Уильямом – тем легче ей было полюбить невестку; вдобавок Мэри обладала добрым и легким нравом и имела дар сразу располагать к себе людей. Также Уинифред сразу поняла, сколь глубокая любовь связывает Мэри и Чарльза.

– Как я рада принять тебя в нашем доме, милая Уинифред! – воскликнула Мэри, горячо обнимая невестку. – Пусть в отсутствие моего дорогого брата Траквер станет тебе домом.

Так началась жизнь в Траквере, с семьей мужа. Уинифред быстро освоилась, и вот уже ведет дом вместе с милой Мэри – нанимает прислугу, составляет списки покупок, которые надо сделать в Эдинбурге.

– Ах, с того дня успели народиться уже две луны, – обронила Мэри, качнув головой.

Уинифред не требовалось дополнительных объяснений – она и так поняла, о чем говорит Мэри. Уильям не покидал ее мыслей днем, снился ей каждую ночь.

– Я стараюсь об этом не думать, – солгала Уинифред. – Кстати, сестрица, мы совсем забыли о пряностях. Давай-ка внесем в список мускатный орех и гвоздику. Вот, так-то лучше, – сказала Уинифред, откладывая перо.

Мэри, конечно, не поверила беззаботному тону невестки – и не попыталась скрыть своего неверия.

– Добавим еще писчую бумагу для моего мужа – ее мы заказываем у Гордонов с Кенонгейт. Чарльз наверняка рассердится, если я забуду про бумагу.

Уинифред лукаво покосилась на Мэри.

– Твой муж, дорогая сестра, не может на тебя сердиться. Он благословляет землю, по которой ты ступаешь.

Мэри широко улыбнулась.

– А знаешь что? Давай сами поедем в Эдинбург и сделаем все покупки! Тебе не повредит немножко развеяться.

Уинифред сразу ухватилась за это предложение.

– Конечно! Заодно сами выберем свечи. Ты говорила, в тех, что нам присылают, фитили никуда не годные. – Уинифред взялась перечитывать список. – Еще нам нужна синька. Потому что скоро явятся прачки-поденщицы, и работы у них будет невпроворот – перестирать все белье к зиме.

Осень сдала позиции, наступила зима. Уинифред радовалась, что Уилл так аккуратно отвечает на ее письма. Каждое письмо она вслух зачитывала Мэри. Чтобы позабавить маленькую Анну, Уильям рисовал в конце письма картинку: вот они с Анной собирают яблоки, вот скачут на лошадях, вот любуются пойманной бабочкой. Анне эти картинки очень нравились. Последнее письмо застало Уинифред на маслобойне – она лично наблюдала за процессом приготовления сыра.

С письмом примчался племянник, Линтон.

– Тетушка Уин, вам весточка от лорда Нитсдейла! – воскликнул мальчик.

Уинифред подхватила юбки и бросилась вслед за Линтоном в дом. Мэри бежала следом.

– Я все слышала, сестра!

Дрожащими пальцами, прямо в гостиной, даже не присев, Уинифред надорвала бумагу. Она читала вслух, жадно, как будто изголодалась по словам.

– «Душа моя, сердцевина моего серд…» – Уинифред запнулась, слегка покраснела и поспешно пропустила пылкое приветствие мужа и вопросы о своем и Аннином здравии.

– Он спрашивает, что слышно от Вилли, – сказала Уинифред. Мэри ответила нежной улыбкой. – Напишу, что наш сын впервые в жизни участвовал в охоте.

– «Армия лорда Мара продвигается на юг, – продолжала читать Уинифред, – и нынешней зимой она подобна снежной лавине, ибо по пути собирает все больше людей. Мы уже взяли Перт, равно как и все города к северу от реки Форт. Наши штандарты реют над графствами Файф, Форфар, Кинкардин, Абердин, Банфф и Морей. С недавних пор якобитам принадлежит Инвернесс. Лорды Кенмур, Карнуорт – и твой любящий супруг – вместе взяли Моффат. Теперь мы движемся к Дамфрису».

Испуг на лицах обеих женщин сменился чувством временного облегчения. Мэри даже выдавила ободряющую улыбку.

– Видишь, сестрица, Уилл жив и невредим, – прошептала она.

Уинифред стала читать дальше. Напряжение, сковывавшее ее плечи, постепенно ослабевало.

– «Увы – армия якобитов не сумела захватить Эдинбургский замок… в решающую минуту верх взяло неразумие… Но мы не теряем надежды, что наш государь, король Иаков, скоро прибудет из Франции с подкреплением, столь нам необходимым, и с оружием. Есть точные сведения, что дюжина кораблей, с двумя тысячами солдат и с военным снаряжением на борту, снаряжена в Гавр-де-Грас и готова отплыть в Дамбартон. Армия лорда Мара стала лагерем в окрестностях Перта. Горцев здесь около пяти тысяч. Некоторые из нас, и я в том числе, считают, что следует действовать, пока удача на нашей стороне. Ибо наши силы значительно превосходят войско лорда Аргайла, посему надо бы вторгнуться в Англию немедля, на волне первых побед – ведь на затяжные битвы и осады у нас не хватит оружия. Дорогая Уин, боевой дух в наших войсках остается на высоте, но удерживать его сложно – так же сложно, как сохранять в сухости трут, находясь на болотах. Тебе известно, сколь непостоянны эти горцы. Если горец не идет маршем или не сражается, ему делается скучно, и он ищет себе иных забав, не связанных с войной».

– Брат совершенно прав, – подтвердила Мэри.

Уинифред перевернула страницу.

– «Погода стоит прескверная, а дороги, по которым мы вынуждены пробираться, поистине ужасны и едва ли подходят для конницы. В иной ситуации я страшился бы этих дорог пуще самого дьявола. Мы мерзнем и мокнем, часто – до нитки, и не успеваем обсохнуть как следует. Но сердца наши исполнены отваги и надежды, любовь моя. Скоро я напишу снова. Уверен, что мое следующее письмо будет уже из Англии – и сообщит моей дорогой супруге о полной победе якобитов».

Голос Уинифред чуть дрогнул, когда она, закончив читать о войне, перешла к более интимным строкам.

– «Поцелуй за меня малютку Анну, уверь в моей любви дорогую сестру и зятя. Шлю тебе мою любовь, дабы ты оставалась сильной духом и телом. Я люблю тебя со всей возможной…»

Уинифред густо покраснела.

Мэри сжала ее локоть.

– Пусть сладкие слова достанутся лишь тебе, милая Уинифред. Пойдем, Линтон, у нас полно забот.

Итак, Уинифред стояла в дверном проеме замка Траквер, озябшими руками сжимая лист бумаги. Руки ныли от холода; Уинифред едва ли чувствовала боль. Она ловила остатки скудного дневного света, чтобы еще раз прочесть письмо, написанное желанным супругом; чтобы запомнить наизусть слова любви, обращенные к ней и к их с Уильямом сыну и дочери.

Уилл невредим, бодр духом; для Уинифред это главное. Закрыв глаза, прижав письмо к груди, она зашептала молитву. Уинифред молилась о том, чтобы никакое оружие не нанесло вреда ее обожаемому супругу.

– Боже милосердный, сохрани Уиллу жизнь; сохрани ему жизнь! – шептала Уинифред.

Глава 6

Джейн как раз ехала в такси, и вдруг – она бы присягнуть в этом могла – раздался некий голос, подобный далекому эху. Возможно, это был ее собственный голос, шепчущий молитву. «Боже, сохрани Уиллу жизнь», – мысленно повторяла Джейн. Смахнула слезинку, готовую устремиться вниз по щеке. Стала смотреть на витрины, мимо которых катил автомобиль; поймала себя на отвращении ко всему вокруг – особенно к чужим слезам, к сочувственным взглядам, к всеобщей жалости, пропитавшей бурлящий хаос, через который теперь лежала дорога Джейн. Даже предупредительный шепот родителей действовал на нервы.

– Детка? – взволновалась мать, когда Джейн попросила таксиста остановиться. В этом слове, произнесенном с вопросительной интонацией, Джейн расслышала, в нагрузку к обычной материнской ласке, еще и назойливое стремление опекать «младшенькую».

– Я возвращаюсь в отель.

Джейн попыталась произнести это дружелюбным тоном, но и сама поняла – вышло агрессивно: дескать, не вздумайте мне перечить, дражайшие родители.

Впрочем, тон не смутил Кэтлин.

– Но ведь до отеля далеко. Вдобавок дождь такой сильный.

– Мам, не надо. Мы на Стрэнде. Идти всего минут десять. Что касается дождя, это обычное явление в Лондоне. И у меня есть зонтик.

– Джейн, ты уверена, что хочешь пойти пешком? – под требовательным взглядом матери спросил отец.

Джейн быстро придумала отговорку:

– Мне нужно воздухом подышать, папа.

Слава богу, мама поняла – Джейн необходимо остаться одной.

– Смотри не заблудись, дорогая.

– Постарайся отдохнуть, – напутствовал отец, уже когда Джейн выбралась из автомобиля. – В смысле, обязательно поспи. Тебе надо от всего отрешиться.

Джейн в знак согласия грустно улыбнулась.

– Прогулка много времени не займет, папа.

Она махнула рукой на прощание, и такси тронулось от бровки тротуара.

Джейн, конечно, понимала, где находится, но шла не разбирая дороги, безо всякой цели. Вскоре она поймала себя на том, что подстраивается под шаги идущего впереди. В частности, она следовала за красными кроссовками, но потом заметила черные туфли на высоких каблуках и сменила направление, подчиняясь ритмичному цоканью набоек, будто эти звуки могли помочь ей сосредоточиться. Голова была совершенно, непривычно пуста. Джейн прекрасно осознавала: у нее нет ни единой мысли, нет желания думать; противно даже поднять взгляд. На черные туфли она переключилась, когда обладатель красных кроссовок бросился в транспортный поток, не дожидаясь сигнала светофора.

«Продолжай идти», – говорила себе Джейн.

Завыла сирена «Скорой помощи»; звуки вывели Джейн из оцепенения, заставили покинуть мир, где не было места нынешнему, искалеченному Уиллу. Ибо до сих пор Джейн пребывала в золотой дымке воспоминаний. Поцелуи Уилла, его любовь, их с Уиллом смех, ласки и наслаждение друг другом… все это сплелось в ее мозгу в один мягкий клубок. Вой сирены пронзил тонкую оболочку, натянутую инстинктом самосохранения, и Джейн совершила путешествие во времени и в пространстве – оказалась возле станции лондонского метро, за три дня до описываемых событий. Полицейские заверили, что поиски хулиганов уже начаты. Если Уилл умрет, главаря будут судить за умышленное убийство – так сказал отцу Джейн полицейский инспектор.

Но Уилл ведь не умрет; значит, какая разница, найдут хулиганов или нет? Джейн не думала о мести. Она хотела только одного – прокрутить пленку своей жизни на три дня назад, вернуть сырое, промозглое лондонское утро, поцелуй на Севен-Дайалс, брауни к завтраку, разговор о магии и планы провести целый день в постели. Почему, ну почему они с Уиллом не отправились прямо в отель? Почему прошли мимо?

Уилл с таким жаром рассказывал о линиях лей. Джейн догадалась: под маской реалиста, привыкшего полагаться только на собственные органы чувств, срывается фантазер и мечтатель. Уилл верит в силы природы… в древние учения, в природные феномены и в знания народов, особенно тех, чьи представления о механизмах Вселенной не менялись веками. Уилл, оказывается, очень высокого мнения об австралийских аборигенах. А геофизикой и археологией он занимается, чтобы лучше понимать смысл древних манускриптов.

Кто-то сунул ей в ладонь флайер – Джейн не заметила, кто и когда. Лишь теперь она обнаружила, что сжимает целых пять листков. Один рекламировал новую пиццерию, другой зазывал на шоу в «Друри-лейн», третий сообщал о зимнем меню какого-то паба, четвертый расхваливал рождественскую ярмарку – на ярмарки как раз пошла мода. А пятый, лиловый листок, приглашал на сеанс ясновидения. Для первых пяти посетителей, предъявивших флайер, сеанс бесплатный.

«Вас мучает некий вопрос? Вы стоите перед жизненно важным выбором? Необходимо принять единственно правильное решение?»

Вот что было написано на листке. Адрес – дом в Ковент-Гарден. Почему бы не пойти? Разве Джейн не мучает некий вопрос? Разве не стоит она перед жизненно важным выбором? Разве не должна принять единственно правильное решение? Быть может, ей станет легче уже от беседы с посторонним человеком. Джейн выбросила в урну остальные флайеры и решительным шагом направилась к Ковент-Гарден. Приемная ясновидца помещалась в мансарде, над марокканским рестораном и магазином готового платья. Это была маленькая комнатка; следовало преодолеть два крутых лестничных пролета, пропитанных запахами восточных пряностей.

Джейн взглянула на часы. Родителям еще рано волноваться, у нее целый час времени. Она постучалась в дверь, выкрашенную сливочно-белой краской, и стала ждать ответа. Снова постучалась, и тут дверь открыл мужчина неопределенного возраста, с ясными, глубоко посаженными проницательными глазами, которые показались Джейн голубыми. Каштановые волосы ясновидца были коротко острижены, что очень шло к продолговатому лицу. Облик дополняла аккуратная бородка – такие носили в далеком прошлом. «Он бы неплохо смотрелся с мечом и в плаще, застегнутом у горла», – подумала Джейн и обрадовалась, что пока не утратила чувства юмора. Вообще она ожидала увидеть что угодно, только не этого подтянутого, аккуратного человека с правильными чертами лица. Наверно, удивление отразилось на ее собственном лице.

– Бьюсь об заклад, вы, когда шли сюда, представляли старуху-цыганку в пестром тряпье? – дружелюбным тоном спросил ясновидец.

Он вдруг улыбнулся, и от этой улыбки все изменилось. Лицо, покрывшееся сеткой лукавых морщинок, блеск глаз, теплота голоса – ясновидец стал буквально лучиться добротой. «Наверно, гей», – сделала вывод Джейн – очень уж женоподобными показались интонации. Она стала мысленно бороться со стереотипами, но отметила субтильность и обтягивающую одежду ясновидца, каковые особенности укрепили ее в мысли о его гомосексуальности.

– Я действительно ожидала увидеть женщину, – призналась Джейн, когда вновь обрела дар речи.

– Извините, что ваши ожидания не оправдались. Я намеренно так поступаю – в смысле, намеренно не помещаю на флайерах мое имя – Робин. Согласитесь – знай вы заранее, что я мужчина, вы бы не пришли.

Джейн кивнула.

Робин улыбнулся светлой, обезоруживающей улыбкой и поддразнил:

– Вот видите. Значит, правильно я делаю, что немножко привираю. Ну, входите.

– Входить?

– Конечно. Это вас ни к чему не обязывает, – мягко произнес Робин. – Вряд ли вы стали бы подниматься по столь крутой лестнице, если бы у вас не было животрепещущих вопросов. Давайте посмотрим, смогу ли я привести вас к ответам. – Снова эта неподражаемая улыбка. – Напоминаю: прием бесплатный. Потому что вы – первая из пяти бесплатных посетителей. Вдобавок я – настоящий профи, можете не сомневаться.

Джейн улыбнулась его настойчивости.

– А почему вы принимаете клиентов бесплатно? – спросила она, делая шаг в комнату.

Робин закрыл за ней дверь и подхватил небрежно сброшенное пальто.

– Ах, как тут у вас тепло! – воскликнула Джейн, забыв, что задала вопрос. Ей очень понравилась светлая, хорошо вентилируемая мансарда. – Отличные окна, – продолжала она.

Окна действительно были достойны восхищения – полукруглые, с витражным узором из квадратных стеклышек пастельных тонов.

– Да, мои окна всем нравятся, – подтвердил Робин.

Джейн размотала шарф; и его Робин взял бережно и почтительно.

Казалось, он читает мысли Джейн.

– Наверно, вы ожидали увидеть нечто вроде цыганской кибитки, где полно магических кристаллов, пыльных драпировок, а пожалуй, еще и опиумные палочки курятся?

Джейн очень надеялась, что не покраснела от столь верного предположения.

– А вот мне по нраву просторные, светлые помещения – свет стимулирует мыслительную деятельность, – продолжал Робин, вешая пальто Джейн на деревянные «плечики», накидывая поверх ее шарф. Всю конструкцию он аккуратно поместил на крюк. – Хотите кофе? Натуральный и очень вкусный. Не какой-нибудь суррогат, знаете ли.

Джейн пришла в полное замешательство.

– Скажите, Робин, на что вы живете?

Он хихикнул.

– Садитесь, устраивайтесь поудобнее. На что я живу? У меня имеются постоянные клиенты, которые платят кучу денег за то, чтобы регулярно выслушивать приятные вещи. Также у меня имеются постоянные клиенты, которые платят кучу денег за правду. – Говоря так, Робин хлопотал у плиты. – Какой кофе вы предпочитаете?

– В маленькой чашке, крепкий, но обязательно с молоком и сахаром. Если вас не затруднит.