– Не нашли? – спросила Настя.
– Мы – нет, – рассеянно ответила я. – М-да… Хорошо бы понять, что еще пропало?
– Хм… Ты же говорила, что уже пропали копилки? А это разве не они? – Зоркая Ирка некультурно ткнула пальцем в угол.
Я посмотрела: прижавшись к плинтусу, на краю паласа бок о бок стояли игрушечный банкомат и жестяной домик с прорезью в крыше. Они как будто пытались максимально отодвинуться от отвратительного им разгрома и выглядели потеряно и сиротливо.
Я схватила банкомат и сразу же поняла, что особо радоваться нечему: обычно увесистый игрушечный сейф был очень легким и в ответ на встряску даже не звякнул.
– Пустой! – поняла я.
– Эх, пустым-пуста моя коробочка! – вздохнула Ирка, переврав еще одну народную песню. – А вторая?
Я энергично потрясла копилку-домик, и она загромыхала, как груженный металлоломом «ЗИЛок» на ухабистом пути к сталеплавильному заводу.
– Ура! – шумно выразила пролетарскую радость моя подружка.
– Ура-то ура, да только монеты гремят по-другому, – заметила я, открывая копилку.
Монет в ней и в самом деле не было. Мажорно гремели восемь разновеликих ключей, прицепленных на одно кольцо.
Я молча посмотрела на Ирку.
Ирка молча смотрела на меня.
– А деньги где? – спросила утомительно любознательная Круглова, заглянув в жестяное нутро денежного домика.
– Под крышей дома моего-о-о! – напела неугомонная народная песенница Ирина Максимова.
– Заканчивай концерт по заявкам! – я рассердилась, потому что совсем запуталась. – Ничего не понимаю! В голове полная каша!
– А в бумажке что?
Ирка снова потыкала пальцем в пол. Оказывается, копилка-домик стояла на низком фундаменте из белого почтового конверта. Я взяла его, открыла и достала деньги. Три тысячи рублей «пятисотками».
– Сколько денег было в этих копилках? – быстро спросила бизнесвумен Максимова.
– Около трех тысяч.
– Ага.
Мы снова обменялись взглядами и помолчали, не обращая внимания на изнывающую от любопытства Круглову, которая аж приседала, точно монашенка, стесняющаяся отпроситься с праздничной службы по малой нужде.
– Сейчас, когда мы пришли, дверь была закрыта на один английский замок, – напомнила я. – Значит, он вернул нам копилки, оставил ключи и ушел, захлопнув дверь.
– Кто – он?! – не выдержала Настя.
– Тот, кто заложил три тысячи своих рублей в основание финансового благосостояния моего ребенка, – туманно выразилась я и обмахнула разгоревшееся лицо тощим веером из денежных купюр. – Все равно, ничего не понимаю! Что же он тут так искал?!
– Смысл жизни? – робко предположила Круглова.
Мы с подружкой посмотрели на нее, как на идиотку. То есть совершенно правильно посмотрели.
– Не знаю, что тут искали, но точно не канделябр.
Ирка двинулась по комнате, переступая через развалы книжек и тушки мягких игрушек.
– И не китайскую вазу, это ясно. Искали что-то маленькое!
Она отработанным жестом указала на половинку матрешки. Широко разбросанные по всей комнате составные части деревянных фигурок наводили на мысль о яростной кукольной битве с применением разрывных снарядов. Или о праздничном хороводе на минном поле.
– Я помню этих матрешек, они все закрываются туго, как глубоководный батискаф! – сказала моя эрудированная подруга. – А он не поленился расчленить все кукольное семейство из восьми фигурок, даже самую маленькую матрешечку – и ту разобрал!
– Так, так! – Я включилась в детективную работу. – И шкатулка в виде пасхального яйца открыта, и паззлы из коробочек высыпаны, и даже пластмассовые контейнеры из-под «киндерсюрпризов» переполовинены! Точно, Ирка, ты права, тут искали какую-то мелочь!
– Какую? – спросила Круглова, испортив нам с Иркой все удовольствие от результативной работы мысли.
– Наперстки династии Минь, – проворчала я, покосившись на пасхальную цветную скорлупу «киндерсюрпризных» яиц.
– А фиг ее знает, какую! – Ирка почесала в затылке и зевнула. – Давайте спать? Утро вечера мудренее.
– И светлее, – согласилась я. – Может, при свете дня мы еще что-нибудь важное разглядим. Ладно, уходим отсюда, я вам в другой комнате постелю. Кто будет спать на раскладушке, а кто на надувном матрасе?
Мы еще немного повозились, обустраивая бивуаки, и наконец легли, но только Настя Круглова, хранимая целым сонмом разноплеменных божеств и могучих духов, уснула сразу же.
Ирка ворочалась, выжимая тяжкие глухие вздохи из надувного матраса, и наконец поделилась со мной своими соображениями:
– Лен, а, Лен? Как ты думаешь, если он оставил ключи, значит, не планирует сюда возвращаться?
Я сказала, что эта мысль меня радует.
– А если он не планирует сюда приходить, значит, он уже нашел здесь то, что искал? – в голосе подружки отчетливо прозвучало сожаление.
Я промолчала.
– И мы никогда, никогда не узнаем, что это было, – пробормотала она и горестно всхрапнула.
Сладко посапывающий мужчина – зрелище не менее трогательное, чем спящий ребенок.
Ларочка с нежностью посмотрела на мужа. Гроза бандитов и жуликов майор Лазарчук крепко спал, утопив в пуховой подушке посеребренный ранней сединой висок. Тень от ресниц незаметно перетекала в густую штриховку вчерашней щетины, лоб разгладился, брови перестали тяготеть к слиянию, губы шевелились.
Ларочка придвинулась поближе и прислушалась.
– Люди в черном… – прошептал спящий.
– Да этому фильму лет сто уже, наверное! – усмехнулась Ларочка. – Эх, майор, майор! В кино тебя вытащить, что ли?
Майор перевернулся на бок. Ларочка потянула одеяло, заботливо накрывая им обнажившуюся мужнину пятку – натруженную и выразительную, как аналогичный фрагмент ноги Блудного сына со знаменитой картины Рембранта.
– Ну, де-е-евочки… – капризно протянул Лазарчук, брыкнув ногой.
– Девочки?! – повторила Лариса, моментально сделав глаза стрелковыми амбразурами. – Какие еще девочки?!
Она загнула пальцы и почесала акриловыми ногтями вмиг переставшую ее умилять пятку блудного мужа.
– Ай! – жалобно пискнул майор и втянул конечность под одеяло.
– Это еще не «ай», – недобрым шепотом пообещала ему супруга. – Давай, давай, Лазарчук, колись! Что еще за девчонки?
– Девчонки гуляют, и мне весело, – послушно раскололся майор, сладострастно повозив щекой по подушке.
– Да что ты? – зловеще удивилась Ларочка и закатала рукава пижамы. – Я слушаю тебя, милый! Давай еще про девочек: имена, фамилии, пароли, явки! Не жмись, Лазарчук, выкладывай! Чистосердечное признание смягчает вину!
Она сунула руку под одеяло и бестрепетно пощекотала волосатый майорский живот. Смертельно усталый Лазарчук, не приходя в сознание, смущенно хихикнул и сделал попытку свернуться в клубочек, как ежик, атакованный голодной лисой.
– Имя, сестра, имя! – не отставала Лиса Лариса.
Лазарчук бесстыдно чмокнул губами.
– Ах, ты, сволочь такая! – с грозной нежностью сказала ему жена. – Ну, хорошо, попробуем под суфлера…
Она склонилась над помятым ухом супруга и, преодолевая порыв больно цапнуть его за мочку, вкрадчиво зашептала:
– Маша? Даша? Наташа? Аня? Таня? Лена?
– Лена, – согласился Лазарчук.
– Лена, значит? Прекрасно, – неискренне одобрила майорский выбор верная жена. – Остальных тоже сдавай, кто там у тебя еще?
– Лена, – повторил Лазарчук.
– Вторая Лена? Ты не оригинален, майор! – попеняла супругу Ларочка. – Может, и третья есть?
И она гипнотически зашептала:
– Бог, как и ты, тоже троицу любит… Три – счастливое число…Три, три – будет дырка…
– Ирка! – эхом отозвался растревоженный майор.
– Лена и Ирка?!
Ларочка распрямила спину и похлопала ресницами.
– Погоди-ка, Лазарчук…
Но Лазарчук не погодил, а выдал на бис совсем уж удивительное:
– Харе Кришна, Харе, Харе! – гаркнул он вдруг вполне отчетливо и бодро – с таким лихим подобострастием, с каким солдаты на плацу кричат: «Здравия желаем, товарищ генерал!».
– Ба, знакомые все хари! – начиная улыбаться, сказала Ларочка.
Лютая ревность ее отпустила, зато одолело не менее лютое любопытство.
– Секундочку, милый, сейчас мы продолжим! – эротично пообещала она супругу и побежала в кухню – за восхитительно щекотной метелочкой для обметания пыли и собственным мобильником с полезной, как оказалось, функцией диктофона.
Утро началось удивительно хорошо – с завтрака, который не входит в мою обязательную программу.
По утрам я обычно успеваю накормить мужа, что довольно легко, так как он нисколько не сопротивляется, и ребенка, которого всякий раз приходится убеждать словом и побеждать делом. Сама я завтракаю уже на работе, да и то при условии, что какая-нибудь особо творческая зараза из числа моих коллег и подчиненных не прикончит редакционные запасы кофе и сахара еще в ночном эфире. Но сегодня с нами была Ирина Максимова, а ее фамильные традиции по части утреннего приема пищи коренным образом отличаются от моих.
Нормальный завтрак, в понимании Ирки, это безалкогольный вариант старорусского купеческого загула. К столу были поданы блинчики со сгущенкой, овсянка с вареньем, яичница с колбасой, хлеб с маслом и кофе с молоком. Размах утреннего пиршества сильно ограничила скудость моей провиантской базы. Если бы мы ночевали не у меня, а в доме подруги, в меню наверняка были бы еще и творожок со сметанкой, и сосисочки с картошечкой, и гусь с яблоками, и поросенок с хреном, и хрен знает что, и хрен знает с чем.
Настя Круглова, выйдя к столу, слегка опешила и принялась озираться – не иначе, в поисках орды голодных.
– Садитесь за стол! – строго сказала Ирка, взмахнув поварешкой. – Сейчас я буду вас кормить.
– Может, не надо? – пискнула Настасья.
Она обычно тоже ограничивается чашкой кофе, за который мы ежеутренне конкурируем.
– Надо, Федя, надо! – сказала Ирка и принялась наполнять тарелки.
Все было вкусное, но всего было слишком много, и от смерти через закармливание нас с Кругловой спасло только появление новых гостей.
– Всем привет! – радостно возвестила с порога Ларочка Лазарчук и притопнула ногой.
Полуторагодовалый Тимоня весело подпрыгивал у нее на руках.
Укрепленная памперсом детская попа выбивала мелодичный звон из украшающих мамины руки металлических браслетов. Ларочка сияла и трясла кудрями, Тимоня хохотал и выдувал пузыри, каблучки стучали, браслеты бренчали – не хватало только козочки Козетты, которая сплясала бы на задних ножках с алой розой в зубах.
– Здравствуйте, здравствуйте, наши дорогие! – Ирка разлилась в улыбке и поплыла в прихожую. – А кто это у нас такой большой, такой красивый? А кто будет кушать чудесную овсяную кашку?
Большой и красивый Тимоня заскакал вдвое чаще, нещадно трамбуя задом мамочкин локоть и протягивая ручки к любимой тете Ире.
– Да, кто ее будет кушать? – шепотом повторила вопрос Настасья, посмотрев на меня, как истомившийся в заключении граф Монте-Кристо на аббата Фариа, знающего секретный путь к свободе, – с мольбой и надеждой.
Я ухватила в каждую руку по тарелке, метнулась к мойке и вывернула замечательную кашку в помойное ведро.
Простите меня, голодающие дети Африки!
– Спасибо, мы уже покушали, – Ларочка спустила засидевшегося потомка на пол. – Может, попозже… Лен, я запущу Тимона в детскую, он там ничего не испортит?
– Я не знаю, что еще там можно испортить, – честно сказала я. – А ты сама как думаешь?
Я гостеприимно распахнула дверь в детскую, Ларочка заглянула туда, длинным взглядом по запутанной траектории обежала внутреннее пространство, зафиксировалась на электрической лампочке и сказала:
– Ну-у-у-у… Тут, конечно, уже много чего сделано… Но потолок вот еще совершенно не охвачен! Можно, например, пострелять в него шариками с краской.
Я молча шагнула в комнату и переложила с пола на шкаф игрушечное пейнтбольное ружье.
– Еще на шторах покачаться можно, – добавила Ларочка, посторонившись, чтобы пропустить в помещение Тимоню.
Я проследила направление, в котором Лазарчук-младший припустил на четвереньках, и своевременно подхватила длинные хвосты занавесок.
– Лучше всего будет намотать их на карниз, – невозмутимо посоветовала Ларочка. – И тюлевую занавеску тоже… А шкафчики, я помню, привинчены к стенам?
Я кивнула и добавила:
– Розетки закрыты заглушками, ящики на стопорах, телевизор закреплен намертво, игрушки все качественные, сертифицированные, без использования анилиновых красителей. А на тот случай, если малыш надумает пожевать ковер, он выстиран гипоаллергенным шампунем с добавлением безвредной горечи.
– Вот это, я понимаю, ясновидение! – уважительно пробормотала в коридоре Настя Круглова, не имеющая своих детей.
– Отлично. – Лариса потянула меня за рукав, попятилась, и мы вышли из комнаты. – Тимочка, деточка, поиграй тут, мой хороший, пока мамочка с тетеньками поговорит!
– Если мамочка сердится на тетенек за то, что они вчера задержали на работе папочку, то тетеньки дико извиняются, но у нас был форсмажор! – сообщила я заранее, не дожидаясь, пока майорша Лазарчук начнет ругаться, как сапожница.
– Ага, я знаю.
Ларочка удобно устроилась на кухонном диване, сладострастно повозила затылком по мягкому подголовнику, успокоенно закрыла и снова открыла глаза.
– Я, собственно, потому и пришла. Вот, послушайте!
Она вытянула из кармана мобильник, придавила кнопочку и снова сложила руки и смежила веки, как меломан в ожидании начала великолепного концерта.
Телефон немного потрещал, как разогревающийся электрический камин, а потом заговорил человеческим голосом майора Лазарчука:
– Лена… Лена!
– Это Серега во сне разговаривает, – безмятежно пояснила Ларочка, не открывая глаз.
– У меня с твоим мужем ничего не было, нет и не будет! – на всякий случай ответственно заявила я.
– Я знаю, знаю. У тебя все, что надо, было, есть и будет со своим собственным мужем. Так что ты вне подозрений, – кивнула Ларочка и приоткрыла один глаз, ориентировав взгляд куда-то мне за спину.
– Ирка! – громко сказал в телефоне майор Лазарчук.
– У меня тоже все было, есть и будет только с моим Моржиком! – ответственно заявила Ирка.
– И ты тоже вне подозрений, – благодушно согласилась Ларочка. – Я вот этого не поняла, послушайте-ка…
Она замолчала, как учительница музыки, мысленно считающая такты, и резко кивнула:
– Вот!
– Харе Кришна! Харе, Харе! – грянул майорский голос в записи.
– Вот это откуда взялось? – строго спросила Ларочка и открыла глаза. – Что за бред? Мой Серега здравомыслящий мужик! Во что вы его втянули, девочки?
– Ты не волнуйся, Лариса, Кришна и его хари тут совсем ни при чем! – заверила Ларочку Ирка, не позволив высказаться Настасье, которая попыталась было объяснить, что Кришна и иже с ним фактически при всем, а как же иначе, а кто же сотворил мироздание?
– Божественное – это вообще не наша тема, это совершенно случайно приплелось, из-за Настасьи – вот она, познакомься, она шибко верит во всякие чудеса и удивительности, – сказала Ирка. – А у нас с Ленкой вообще-то самая обыкновенная детективная история случилась: в меня стреляли, ее ограбили, ключи и деньги сначала украли, а потом подбросили и еще детскую зачем-то разгромили, мы думаем, там что-то искали.
– Вы снова во что-то впутались, девочки? – весело удивилась любознательная майорша.
– Опять двадцать пять! – пробормотал в телефоне майор.
– А это он к чему? – насторожилась я.
– К тому, что мы снова впутались? – предположила Ирка.
– Нет, это Серега уже о своем, о сыщицком! – свободно махнула рукой Лариса. – Там дальше про вас с Ленкой ничего нет, один только редкий пунктир дедуктивного мышления. А двадцать пять – это сумма, которую вооруженные преступники в масках похитили из управления рынка «Буренушка». Двадцать пять тысяч рублей.
– Каких двадцать пять тысяч? Они оттуда тридцать лимонов унесли! – возразила я.
– Точно, точно, тридцать миллионов рублей! Мне Козлевич с Барановым рассказали, а они на брифинге были, так что информация из надежного источника! – подтвердила Круглова.
– Не знаете вы, девочки, что такое надежный источник! – усмехнулась майорша. – Вот я вам сейчас все расскажу.
Она благодарно кивнула, принимая из рук хлебосольной Ирки тарелку с блинчиками, затолкала в рот самый верхний – пухлый, дырчатый, еще дымящийся, и восторженно сказала:
– Ум-м-м-м-м!
– Ум, честь и совесть нашей эпохи, – пробормотала я, догадываясь, что Ларочкин надежный источник информации – это не иначе как бедолага Лазарчук, еженощно пытаемый любопытной супругой в состоянии беспробудного сна.
– Так вот!
Ларочка повозила вторым блинчиком в лужице сметаны, снова упомянула «умммм» безотносительно эпохальных чести и совести и наконец продолжила:
– Чтоб вы знали, продовольственный рынок «Буренушка» ограбили дважды!
– Доить вам, не передоить! – восхитилась Ирка.
– Причем о первом ограблении широкую общественность не информировали, так как там и кража пустяковая была, каких-то двадцать пять штук, и администрация рынка сор из избы выносить не хотела.
– А в администрации рынка, как известно, присутствуют выходцы из силовых структур, – вспомнила я. – Попросили, наверное, кого надо, из бывших коллег, и информация об ограблении дальше полицейских сводок не пошла.
– Наверное, – легко согласилась Ларочка. – Но после второго налета о первом, естественно, вспомнили. А там ведь какая история была? Двое вооруженных преступников в масках зажали в темном углу на пути к конторе администрации рынка владельца винно-водочного магазина. Он, кстати, так и не смог объяснить, зачем потащился со своими деньгами в управление. Мой источник полагает – эти двадцать пять штук винно-водочник кому-то в администрации на лапу положить собирался. У него, видите ли, большие проблемы были с продлением аренды и разрешением на строительство нового магазина.