– А что, у вас имеются какие-то факты?
– Если бы у меня имелись факты, мы бы с вами здесь вот так не разговаривали, – со значением произнес Антонов. – Скажите, Надежда Васильевна, хранительница фондов, давно у вас работает?
– Лет двадцать, да, точно, не меньше двадцати, – старательно вспоминая, ответил Гашников, – можно, конечно, поднять документы…
– Пока не надо, – перебил его Антонов.
– Именно Надежда Васильевна ведает перемещением экспонатов и новыми поступлениями, – торопливо добавил Гашников, смахнув со лба испарину. – Мне, знаете ли, не до этого, других дел полно.
– Давно ли вы общаетесь с Эдуардом Кано, владельцем фирмы «Луч»? – задал неожиданный вопрос Антонов.
– Ну, как сказать, – пробормотал директор музея, нервно вцепившись в авторучку, – у нас чисто деловые отношения. Он помогает нашему музею…
– Насколько я знаю этого человека, он и пальцем не пошевелит без выгоды для себя, – заметил следователь.
– Может, вы его знаете лучше, чем я, – поспешно возразил Гашников, – но мне он показался порядочным, бескорыстным человеком. Какая ему выгода от помощи музею краеведения?
– А вы разве не знаете, что Кано коллекционирует все, что относится к эпохе коммунизма? – криво улыбнулся Антонов. – Я даже как-то видел его коллекцию. У него там флаги, транспаранты, бюсты Ленина и Сталина, фигурки всякие, граммофон и даже несколько швейных машинок.
– Нет, я не знал, – тихо ответил Гашников, – он меня к себе домой не приглашал.
– Странно, – усмехнулся следователь.
– Что странно? – резко переспросил директор музея.
– Что вы не знали о пристрастиях своего спонсора.
– Захар Петрович, это что, допрос? – ударив по столу ладонью, вскрикнул Гашников, растеряв остатки самообладания. – Мы вроде бы собирались просто поговорить. Вы просили у меня консультацию, а теперь в чем-то обвиняете.
– Я вас пока ни в чем не обвиняю, – спокойно ответил Антонов. – Мы сейчас просто разговариваем. Если я был излишне настойчив, уж извините – профессиональная привычка. А на допрос я вас вызову немного позднее повесткой.
– Прекрасно, – кивнул Гашников со злым видом. – Надеюсь, теперь мы закончили, и я могу ехать домой?
– Да, конечно, только поезжайте осторожно, вы сейчас в таком возбужденном состоянии.
– Я сам разберусь со своим состоянием, – буркнул Гашников.
– До свидания, Виктор Андреевич, – сказал ему Антонов от двери, собираясь выйти из кабинета.
– До свидания, – сухо бросил директор музея, даже не посмотрев в сторону гостя.
Антонов вышел, спустился по лестнице, прошел мимо поста охраны. В комнате охраны горел свет, но самого охранника видно не было. Антонов толкнул массивные входные двери, вышел на улицу и, достав сотовый, позвонил оперативникам, наблюдавшим за музеем из серебристой «десятки», припаркованной на противоположной стороне улицы:
– Миша, ну, как у вас там дела?
– Сидим, – отозвался Баранов и спросил с сомнением: – Слушай, Петрович, а ты не переигрываешь с этим Гашниковым?
– Нет, – отрезал Антонов, глядя на машину оперативников, – я уверен, он связан с Тихим. Надо бы еще прослушку поставить, да теперь уже поздно. А я что-то замотался и не подумал об этом.
– Зато я подумал, – хмыкнул Баранов.
– А когда ты успел оформить бумаги… – начал было следователь и осекся: – Ясно, понял… значит, как всегда.
– Да, действуем на свой страх и риск, – подтвердил его предположения оперативник.
– Хорошо, тогда наблюдайте за ним и, если что, сразу звоните…
Антонов убрал сотовый и пошел прочь от здания музея. За время его разговора спешивший домой Гашников так и не показался. Видимо, у директора музея возникло много срочных дел, и он решил заночевать на рабочем месте.
– Мать твою, да это же фараоны! Я их за версту чую, – воскликнул Пьер Арно, ударив кулаком по приборной доске.
Алекс, глядя в сторону серебристой «десятки» с тонированными стеклами, согласно кивнул:
– Да, похоже, ты прав, мой нервный друг. В России мы их называем ментами.
– И как же мы теперь к этому мужику подберемся? – поинтересовалась Зое, сидевшая рядом с ним на заднем сиденье. – Если они будут за ним следить, то мы ничего не сможем сделать.
– Да, Алекс, она права, – подал голос Клод, поглаживавший руль «БМВ». Ожидание убивало его. Он нервничал и хотел лишь одного – оказаться подальше от всего этого, дома в Париже.
– Рано отчаиваться, парни, – заговорщицки улыбнулся налетчикам Алекс. – Вам повезло, что у вас есть я, а у меня есть голова на плечах и мобила в кармане. – С этими словами он достал сотовый и, быстро набрав номер, заговорил по-русски: – А, Макс, привет, сколько лет, сколько зим!.. Да я за границей был, здесь слишком горячо стало. Вот, теперь подтянулся… Да, все путем, и бабок – куры не клюют. Хочешь, поделюсь?.. Да, работа есть. Подставиться надо под ментов… Мешают, падлы, дела делать, хочу обрубить хвост. Оплата соответственная. Как, берешься?.. Давай решай быстрее! Сроки жмут… Отлично, записывай адрес…
Продиктовав старинному знакомому адрес музея, Алекс описал, в какой машине он сидит и где именно, затем бросил, что будет ждать, и перезвонил Стрелку. Велел ему взять вторую машину, рации и тоже подтягиваться к музею.
– Ну, и что, теперь наши проблемы решатся? – зло поинтересовался Пьер.
– Ага, – самодовольно ухмыльнулся Алекс, – держитесь меня и не пропадете в этой дикой стране.
Минут через пятнадцать к машине подошел невысокий плотный мужчина лет сорока, с усами, короткой стрижкой, облаченный в джинсы, толстовку и сандалии на босу ногу. Заметив приближение этого субъекта, Пьер схватился за пистолет, но Алекс его осадил:
– Спокойно, это наши.
Остановившись у машины, гость постучал в окошко со стороны водителя, и Клод опустил стекло. Гость заглянул в салон, дежурно улыбнулся, кивнул и поздоровался по-русски.
– Вот, Макс, держи, – Алекс без долгих расшаркиваний протянул мужчине деньги.
– Что, Сашок, кто клиент? – поинтересовался тот, с довольным видом считая купюры.
– Вон, впереди по улице серебристая «десятка» с ментами. Думаю, ты знаешь, что делать.
– Не впервой, – заверил мужчина и удалился так же, как и пришел.
Еще через минуту подъехал Стрелок на вишневой побитой «Мазде». Пересев к ним в машину, он поинтересовался, что за тема.
– А тема такая, Шарль-Анри, видишь серебристую машину? – указал ему Алекс на улицу, забирая одну из раций. – Когда она поедет, сядь ей на хвост. Будешь докладывать, куда она движется и что происходит. Задача, по-моему, достаточно простая. Давай рации проверим. – Щелкнув тумблером питания, он переключил рацию на передачу и забубнил: – Прием. Как слышно… Прием… – Все звуки отражались на рации Стрелка. – Что ж, неплохо, – заключил, в конце концов, Алекс. – Если вопросов ко мне нет, дуй к себе в машину и жди, когда эти черти поедут.
– Да, мой генерал, – фыркнул Стрелок и вышел из машины, хлопнув дверцей.
Алекс проводил его взглядом. Теперь оставалось только ждать.
После визита следователя Виктор Андреевич некоторое время просто сидел в кресле в состоянии ступора. Он чувствовал себя загнанным в угол. Ему даже и в страшном сне не могло привидеться, что когда-нибудь заявятся люди и будут так основательно копаться в его делах. Следователь выглядел упертым, такому даже взятку не предложишь. Вернее, предложить можно, но толку не будет, скорее, наоборот, взятка только осложнила бы дело. А так, может, менты ничего еще и не найдут. Да и насколько велико его преступление… В конце концов, он ведь никого не убил. Подумаешь, приторговывал музейным хламом, ну, еще запускал руку в бюджет. Да кто сейчас без греха? И все из-за какой-то серебряной статуэтки, которая, по большому счету, годна лишь на переплавку.
Стряхнув с себя оцепенение, директор музея сгреб со стола мобильный телефон и набрал номер Кано. Его надо было предупредить. Может, он что и посоветует, у него столько связей, подумал Гашников, слушая длинные гудки.
Затем гудки оборвались, и трубку наполнил баритон авторитета:
– Да, слушаю.
– Эдуард, тут у меня возникли некоторые проблемы. Может, ты мне что посоветуешь? – заученно выговорил директор музея.
– Валяй, выкладывай. Советы давать я люблю и даже денег за это не беру, – хмыкнул Кано.
– Следователь приходил. Его очень интересует та статуэтка из серебра, которую я тебе в прошлом году продал. Ты потом мне дубликат принес. Как бы это все не всплыло.
– Ну, поскольку ее сперли, значит, не всплывет, – весело ответил Кано, – эти залетные фраера в «ментовку» не побегут, не заявят, что украли подделку.
– Да, но мы еще много дел провернули, – напомнил ему Гашников, – я тебе почти полмузея сплавил.
– Знаешь, это уже твои проблемы. Крутись как хочешь, надо было бумаги как следует оформлять, – резко ответил Кано.
– Знаешь, это уже твои проблемы. Крутись как хочешь, надо было бумаги как следует оформлять, – резко ответил Кано.
– Да, согласен, буду крутиться, – заверил Гашников. – Я просто хотел спросить, нет ли у тебя знакомых, которые могут надавить на следака, чтобы отстал?
– Знакомым платить надо, – пояснил Кано, – только не в этом заморочка. Я твоего следака хорошо знаю. На него не надавишь – барбос конкретный, совсем без башни и прет как танк.
– Черт! – вырвалось у Гашникова. Он так и знал.
– Ну, у меня есть человечек, который совершенно официально может выдать заключение госэкспертизы, что вся твоя туфта – подлинники. Только стоить это будет столько, что, даже если ты все продашь вместе со зданием музея, с народом и собственной почкой в придачу, все равно не хватит.
– Короче, попал, – дрогнувшим голосом произнес директор музея.
– Да, попал, но не парься. Много тебе не дадут, пару лет условно – это в самом крайнем случае. Могу хорошего адвоката посоветовать, мне как-то очень помог.
– Спасибо за участие, – недовольно буркнул Гашников.
– А что, что-то не нравится? – холодно поинтересовался Кано.
– Нет, что ты, я не хотел тебя обидеть. Все нравится, просто мне очень хреново, – торопливо объяснил Гашников, зная, что шутки с авторитетом плохи.
– Ты, главное, фильтруй базар, – посоветовал Кано. В его голосе звучал металл. – Короче, как бы там ни повернулось, упаси тебя бог меня засветить. Извивайся гадом, но меня не упоминай никаким боком, иначе тебе – вилы. Проснешься утром, а голова в тумбочке. Знаешь ведь, я не шучу. Этот следак давно меня хочет достать. Он будет давить, но ты помни мои слова.
– Да, я все понял, – пролепетал вконец испуганный Гашников.
– Тогда бывай, – бросил Кано и положил трубку.
– Твою мать! – воскликнул Гашников, глядя на замолчавший сотовый. Он думал, что получит помощь, но все стало только еще хуже. – Твою мать, – снова выкрикнул он и, вскочив, нервно закружился по кабинету.
Он сам не знал, что ищет. Сознание путалось. В голове вновь и вновь прокручивались слова «условный срок». Да кому он потом нужен будет с условным сроком? Вся жизнь под откос. И ладно бы из-за чего-то стоящего. Другие миллионами воруют, и ничего. Схватившись за голову, он посмотрел в окно на кровавый закат, и на сердце стало совсем тоскливо. Что делать? Помучив себя еще с полчаса, он все же решил поехать домой, но тут зазвонил сотовый. Гашников с облегчением увидел, что это жена, и ответил:
– Люба, привет! Я уже еду домой. Пришлось задержаться немного на работе, приходил следователь по поводу ограбления. Дома расскажу…
Улица встретила его сгущающимися сумерками. Забравшись в уютный салон своей «Хонды», Виктор Андреевич включил радио, завел двигатель, включил правый поворотник, аккуратно отъехал от бордюра, вклинился в поток машин и покатил на север к новому микрорайону на Строительной улице, не замечая пристроившуюся сзади «десятку», тем более не заметил «Мазду», следовавшую в еще большем отдалении. «БМВ» с основной группой французских налетчиков ушел далеко вперед. Дорога одна, и клиент не должен был затеряться. Гашников и не подозревал, что вокруг него что-то затевается. Он спокойно слушал музыку, когда сзади внезапно раздался визг тормозов и послышался мощный удар. Взгляд директора музея метнулся к зеркалу заднего вида. В двадцати метрах от него на перекрестке белая «Газель» протаранила и буквально снесла с дороги серебристую «десятку» с оперативниками. Весь перед «десятки» оказался раскурочен, но салон не пострадал, машину лишь развернуло от удара. Водитель «Газели» и не подумал останавливаться, промчался мимо и скрылся за следующим поворотом.
«Вот придурок», – пробурчал себе под нос Гашников, наблюдая, как из «десятки» выбираются пассажиры. Тряхнуло их нормально. Заглядевшемуся директору музея посигналили из машины сзади, показывая, что надо пошевеливаться, и он прибавил газу. Подобное происходило чуть ли не каждый день, поэтому Гашников не был сколько-нибудь удивлен аварией. Через две минуты он уже забыл об увиденном и вновь подпевал радио, фальшивя на каждой ноте. У моста через Кривой овраг его взору открылись стоявший на обочине «БМВ» с поднятым капотом и растерянная блондинка перед ним. Очень эффектная, яркая, с оголенной спиной, в мини-юбке и в туфлях на высоком каблуке. Взгляд девушки был таким беззащитным и молил о помощи.
– Неплохо, неплохо, но грудь маловата, – усмехаясь, пробормотал Гашников и попытался объехать девушку. У него не было желания останавливаться и копаться в машине незнакомки, к тому же не очень-то дружил с механикой. Да и мало ли что у этой девки на уме? Вдруг она «кидала» или маньячка? Лет десять назад он посмотрел весьма поучительный фильм о вреде случайных связей – назывался «Роковое влечение».
Однако объехать блондинку не удалось. Заметив его маневр, она выбежала на проезжую часть, перегородила дорогу и почти бросилась ему на капот.
– Да, черт возьми! – воскликнул он, надавив изо всех сил на педаль тормоза, нажал на клаксон, затем выглянул из окошка и крикнул: – Эй, отойдите от машины! Мне некогда.
Девушка не уходила, показывала какой-то блокнот и мычала. Выругавшись, Гашников вышел из машины и в сердцах громко захлопнул дверцу. Девушка кинулась к нему и стала тыкать в лицо листок, вырванный из блокнота.
– Что там еще? – недовольно проворчал Гашников, вырывая листок из рук девушки, и прочитал написанное: «Помогите. У меня сломалась машина. Я не знаю, что делать!»
– Что делать, что делать, вызовите эвакуатор, – буркнул Гашников. – Милая девушка, мне действительно некогда.
Блондинка отрицательно замотала головой, жалобно замычала и подала ему вторую записку.
«Заранее она их, что ли, заготовила?» – мелькнуло в голове у директора музея. Он пробежал глазами листок: «Помогите, пожалуйста! Я заплачу».
– Да не нужны мне ваши деньги! Неужели не понимаете? Тороплюсь я. – И тут Гашников запнулся. До него только в этот момент дошло, что девушка, видимо, немая и не может вызвать помощь, используя телефон, как обычные люди. Но что она делает обычно в таких случаях? Должен же быть какой-то выход.
– Вы не можете говорить? – с участием обратился он к девушке.
Блондинка никак не прореагировала на его слова, вновь замычала и стала тащить его к машине.
«Она еще и глухая или туго соображает», – растерявшись, с раздражением подумал директор музея, а вслух громко спросил:
– Девушка, да что вы от меня хотите?
Блондинка открыла багажник «БМВ» и указала вовнутрь.
– Что? – не понял Гашников, заглянул в багажник, а в следующее мгновение получил удар по голове тяжелым предметом. Мир в его глазах погрузился во мрак. Он падал и ударялся обо что-то твердое. Звуки ударов и боль доходили до него точно издалека.
– Надеюсь, ты его не убил, – произнес Алекс, появляясь из-за ограды моста. За ним следом по насыпи вскарабкался Клод.
– Да жив этот потц, не напрягайся, – проворчал Пьер и захлопнул багажник «БМВ», в котором теперь лежал директор музея.
– Ну, как я играла? – улыбнулась Клоду Зое.
– Безупречно, – похвалил ее парень и показал вверх большим пальцем.
– Хватит трепаться! – рявкнул на них Алекс, озиравшийся по сторонам. – Надо как можно быстрее убираться, у ментов где-то рядом может быть вторая машина.
Они сели в «БМВ» и покатили к водохранилищу, расположенному рядом со старым химкомбинатом. Алекс хорошо знал это место. Там можно было спокойно поговорить, полиция туда не совалась. Да и что там делать – кругом колодцы да обвалившиеся отстойники химстоков или подземные резервуары. Сам черт ногу сломит.
Захар Петрович поднял глаза на вошедшего Артема Лукашина и спросил:
– Ну, что, какие новости? Что эксперты говорят?
– Зафиксирована подделка книг специального учета музейных предметов из драгоценных металлов и драгоценных камней, – прочитал выдержку из заключения Лукашин и положил документы перед шефом на стол. – Короче, грешен Гашников, крал вверенное ему историческое наследие и распродавал направо и налево. Пробили его банковские счета и счета жены – на них значительные суммы, которые так просто с зарплаты не накопишь. Думаю, большую часть пропавшего из музея надо искать у вашего знакомого Кано. Он, наверное, и являлся заказчиком ограбления.
– Эй, погоди, а французы? – напомнил молодому горячему сотруднику Антонов. – Почему он нанял французов?
– Да это вовсе и не французы, а урки, – возразил Лукашин, плюхнувшись в кресло. – Заучили текст да сыграли роли.
– Не гони лошадей, – с хитрой усмешкой посоветовал ему Антонов. – Дело он раскрыл за пять минут! Ай да молодец!
– Ну, а что не так? – с непониманием спросил Лукашин. – По-моему, все логично.
– Я сегодня был у знакомой в лингвистическом центре и показал ей запись ограбления, – пояснил Антонов. – Она сказала, что, по крайней мере, трое из грабителей – чистокровные французы. У двоих произношение, характерное для жителей Парижа – франсийский диалект, а один из района Марселя или с Корсики – итальянский диалект. Он много жестикулировал, причем опять же жесты, характерные для французов либо для жителей Европы, но никак не для России. – С довольным видом следователь наблюдал, как от удивления вытягивается лицо у молодого коллеги. Чтобы добить его окончательно, он сунул диск в DVD-проигрыватель, включил запись с камеры наблюдения на кабинетном телевизоре и стал комментировать: