Был вечер. Редкие фонари тускло освещали тротуар.
Вздохнув облегченно, убийца сел за руль. Ментов не боялся. Они редко тормозят таксистов. Ведь те им неплохо платят.
Тело таксиста оказалось легким и особенно возиться с ним не пришлось. Убийца положил его рядом с трупом девушки. «Будут вместе лежать – как любовники», – подумал он и одним взмахом топора отсек парню голову. Взял ее за волосы и вернулся к машине.
По другую сторону шоссе валялись обгоревшие во время пожара деревья. Пахло сгоревшим торфом, и кое-где еще извивались струйки едкого дыма.
Голова парня полетела туда.
– Тут ей самое место. Обгорит так, что мать родная не узнает, – проговорил убийца. Настроение у него было приподнятое. Он сделал то, что должен был сделать сразу. Прикончить эту продавщицу хозмага. Но теперь она уже ничего не сообщит про него ментам. А парень – это случайность. Подвернулся под руку. О нем убийца вообще не думал.
Развернув машину, он поехал к городу, открыв боковые окна. Нужно было проветрить салон. Избавиться от запаха крови.
Проезжая мимо небольшой речушки, больше похожей на ручей, он остановился и тщательно вымыл руки. Умылся, испытывая необыкновенное наслаждение.
Город уже спал. Улицы сделались совершенно безлюдными. Он въехал на окраину города и увидел машину ДПС. Сердце екнуло – вдруг остановят. Но он беспрепятственно пролетел перекресток, повернув на улицу Кузьмина.
Еще издалека увидел в пятиэтажке светящееся окно на втором этаже. Повернул к дому. Все же надо было проверить, не ошибся ли номером дома. Посмотрел на табличку, приколоченную к углу дома.
Нет, не ошибся. Улица Кузьмина. Дом семьдесят шесть.
– Ну что ж, надо обрадовать старушку. Будет ей сюрприз. – Он остановился возле самого подъезда и, открыв заднюю дверь, вытащил тряпичный сверток. На всякий случай расстегнул «молнию» на куртке, чтобы удобнее было воспользоваться топором.
В подъезд вошел тихо. И также тихо поднялся на второй этаж, шныряя глазами по номерам квартир.
Как хорошо, что не надо высоко подниматься. Он остановил свой взгляд на двери, обитой дубовыми рейками. Вот она, девятнадцатая квартира. Два замка повышенной секретности. Но не спасли они молодую хозяйку.
Он покряхтел и, вынув изо рта жвачку, заклеил ею глазок в двери. Потом развернул тряпичный сверток. А в ней – отрубленная голова. Жесткие кудрявые волосы слиплись от крови. В открытых глазах не было страха – скорее удивление, как будто голова еще жила.
Убийца немного полюбовался обескровленным лицом. Потом положил голову на резиновый коврик перед дверью, любовно откинул прилипшую к лицу прядь волос и надавил на кнопку звонка. Услышал за дверью торопливые шаги.
Но замки открывать старуха не спешила. Звонок задринькал в третий раз.
Убийца догадался: мать убитой девушки пялится в залепленный жвачкой глазок. Усмехнулся, представив ее физиономию.
Ничего не увидев, испуганный голос спросил из-за двери:
– Кто?
Убийца ничего не ответил. И все тот же голос тревожно произнес:
– Наташа, это ты?
На этот раз он решил разыграть старушку – изменил голос, подделывая его под женский:
– Мама, я пришла. – Услышав щелчки отпираемых замков, он быстро сбежал по лестнице вниз.
Он слышал, как на площадке второго этажа истерично завопила женщина. Улыбнулся. Шутка удалась. Скоро из своих нор повыскакивают соседи с заспанными мордашками. Значит, ему пора уходить.
Теперь надо было избавиться от ставшего ненужным авто. Это оказалось несложно. Убийца загнал его на Парковую улицу. Там было много глухих дворов. Он заглушил мотор и вылез из машины.
Свинтив с бензобака крышку, скрутил тряпку и засунул в бензобак. Бензина оказалось немного, и ткань пропиталась не очень. Это разозлило убийцу, ведь машина должна загореться сразу и сгореть дотла, чтобы никто не обнаружил в ней его отпечатков и следов крови.
Достал зажигалку, но, перед тем как зажечь, огляделся, определив для себя маршрут, куда надо бежать после того, как машина вспыхнет.
Метрах в тридцати – панельная пятиэтажка. Если забежать за ее угол, тогда он будет в безопасности.
Сбоку от машины взвился огненный факел.
Он уже забежал за угол, но взрыва все не было. И огонь стал затухать.
Неприятно засосало под ложечкой. Но вдруг спящую округу встряхнул оглушительный взрыв, разметавший огненные брызги далеко вокруг.
Где-то в глубине дворов завыла сигналка на машине. А в панельной пятиэтажке, возле которой он стоял, в окнах стал вспыхивать свет.
– Все в порядке, мне пора мотать. Сейчас начнется эвакуация жильцов, – позлорадствовал он и нырнул в темноту сквера.
Глава 15
Майор Рябцев метал гром и молнии.
Перед этим он имел полуторачасовую беседу с начальником управления. Полковник припомнил ему то обращение по телевидению по поводу капитана Грязнова, а потом долго ругал за плохую работу всего уголовного розыска. И над майором Рябцевым нависла угроза увольнения.
Полковник так и сказал, что, если в ближайшее время серийный убийца не будем найден, Рябцева уволят из органов по плохой статье.
– Мы кто? Розыск или шваль ментовская? – в жутком гневе спрашивал Рябцев своих оперов. – У нас по городу разгуливает убийца, оставляет направо и налево трупы. А мы не можем его взять. Он, гад, над нами насмехается. Это ж надо до чего додуматься: отрубить голову продавщице хозмага и положить под дверь. Мать ее теперь лежит в больнице с инфарктом. Но прошу вас заметить: убийца не дурак. Сработал на опережение. Побоялся: вдруг она даст в милицию его приметы. Вспомнит что-то такое. – Рябцев покрутил рукой, не подобрав нужного слова.
В кабинете майора была полная тишина. Таким взбешенным опера еще ни разу не видели своего начальника.
На столе у майора зазвонил телефон внутренней связи. Рябцев нехотя поднял трубку.
Звонили с пульта оперативного дежурного.
– Ну, слушаю! – отрывисто бросил майор в трубку.
– Александр Павлович, – затараторил торопливый голос дежурного офицера, – только что звонил участковый Расщупкин…
– Ну что там у него? – с неохотой спросил Рябцев.
– У Расщупкина участок по Третьей Парковой и Второй. По ориентировке, поступившей от вас, в одном из жильцов дома на Второй Парковой он опознал Комкова. Ну, тот фоторобот… Мы размножили, раздали в патрульно-постовую службу и участковым инспекторам.
– Погоди ты, – поспешил Рябцев остановить дежурного.
– Где сейчас Расщупкин?
– Он только что звонил из универмага на Второй Парковой. Видел Комкова. Он входил в подъезд и за руку вел девушку. У нее поранена нога. В крови.
– Что? – Рябцев забеспокоился. «Девушка? Неужели стоит ожидать еще один труп? Но это даже к лучшему. Возьмем убийцу на месте преступления».
– Точнее: когда он звонил? – спросил Рябцев.
– Да уж минут десять назад. Сказал, проследил за ними. Они вошли в подъезд. Поднялись на пятый этаж. И пока не выходили.
– Постой, постой. Но ведь участковый отходил звонить. Вдруг за это время предполагаемый убийца покинул подъезд?
– Палыч, я его тоже об этом спросил.
– Ну?..
– Он сказал, что попросил понаблюдать за подъездом своего человека. Универмаг в двух шагах от дома.
– Ладно. Я понял тебя. Спасибо. Мы сейчас выезжаем, – заспешил Рябцев и, не дожидаясь, что еще выдаст дежурный, положил трубку. Сейчас начальника уголовного розыска занимало только сообщение о Комкове. Да и девушку, может быть, еще удастся спасти.
– Ребята, на выход. Сейчас мы прищемим яйца Комкову. Чего не сделали в Москве, сделаем мы! – с какой-то гордостью произнес Рябцев, достав из сейфа свой «ПМ».
– Нашелся Комков? – обрадованно спросил капитан Василенко.
– Нашелся. Участковый Расщупкин случайно встретил его на Парковой.
– Это ж совсем рядом. Не слинял бы. Вдруг заметит ментовскую слежку и свалит, – забеспокоился капитан Захаров.
Майор Рябцев был настроен более оптимистично.
– С девахой он там. И если мы не будем телиться, то успеем вовремя.
Выехали на трех машинах: новенькой, цвета спелой вишни «шестерке», серой «девятке» и красной старушке «Ниве».
Чтобы не спугнуть Комкова, к дому было решено не подъезжать. Машины оставили возле универмага. К подъезду их подгонят потом – после того, как на Комкова наденут браслеты.
К подъезду, где их уже ожидал участковый Расщупкин, подходили по одному, соблюдая строжайшую конспирацию.
– Если дойдет дело до стрельбы, палить только по ногам. Такой красавец нам нужен живым. Всем понятно? – проинструктировал майор своих оперов. Не погорячились бы со злости, орлы. Достал их убийца своими кровавыми похождениями.
На всякий случай Рябцев предъявил для опознания нескольким соседям с первого этажа фоторобот Комкова. Все в один голос заявили:
На всякий случай Рябцев предъявил для опознания нескольким соседям с первого этажа фоторобот Комкова. Все в один голос заявили:
– Да, это он. Новый жилец с пятого этажа. Хозяева уехали на месяц отдыхать, вот и сдали ему квартиру.
Сорокалетний участковый инспектор, старший лейтенант Расщупкин не скрывал ликования. Только сегодня утром он получил в дежурке ориентировку с портретом предполагаемого убийцы, а во второй половине этого же дня сообщил дежурному, что отыскал его на Парковой улице. Причем тот шел и вел за руку девушку, которую, возможно, собирается убить. О жестокости убийцы старший лейтенант был наслышан.
– Он там, в квартире, – доложил Рябцеву участковый инспектор, прикидывая, что еще одна звездочка на его погонах будет выглядеть совсем не лишней.
– Молодец, – похвалил участкового майор Рябцев, хлопнув по плечу, как старого друга, и обратился уже к операм: – Значит, так: поднимаемся тихо на пятый этаж. Звоним в дверь.
– Палыч, кто встанет у двери? Может, пусть Расщупкин позвонит? Он единственный среди нас в форме, – предложил капитан Василенко.
Старший лейтенант Расщупкин глянул на капитана потерянным взглядом. Ах, Василенко, Василенко. Ну кто его за язык тянул? Старший лейтенант тут же вспомнил, как жестоко расправляется убийца со своими жертвами. Как безжалостен он. И мента живым не оставит. Позвонишь, а он там разделывает девушку. Участковый инспектор ничего не сказал. Хотя все опера сейчас смотрели на него. Майор Рябцев нарушил молчание:
– Позвоню в дверь я. Не будем терять время. Пошли наверх.
Все стали быстро подниматься. Расщупкин поплелся следом. Уже на пятом этаже Василенко обернулся и тихонько сказал ему:
– Как войдем, останешься у двери.
– Понял, – глухо отозвался старший лейтенант.
Алена лежала в кровати, ожидая Николая. Слишком уж долго он возился в ванной. Вот повезло-то ей с чистюлей.
Она нарочно выставила из-под одеяла напоказ свои большие груди, словно подманивала его этим.
Девушка следила за ним с аппетитом голодной волчицы. Ведь целых три дня они не занимались этим.
Из одежды на себе оставила лишь узенькие трусики, которые из-за своих размеров не могли считаться помехой для нормального секса. Она специально не стала избавляться от этой детали туалета. Знала: Николай просто приходит в бешенство, когда начинает медленно стягивать их, чтобы обнажить самое сокровенное.
Алена откинула руки за голову и полуприкрытыми глазами следила за всеми его передвижениями по квартире.
Вот он снимает рубашку, брюки. И делает это как заправский стриптизер с большим стажем. Алене нравилось наблюдать, как он раздевается. И тело у него красивое. А ведь ему уже сорок и, как говорится, сам бог велел обзавестись отвислым животиком.
Он разделся и обернулся к ней. Алена уже была готова откинуть одеяло.
– Иди ко мне, – почти шепотом позвала она его.
И вдруг – звонок в дверь.
Кажется, она вздрогнула. Тихонько пропищала:
– Давай не будем открывать. Пошли все к черту.
Николай стоял возле кровати, раздумывая над ее предложением. Потом надел трусы и брюки.
– Подожди. Я сейчас. Вдруг это хозяева вернулись, – сказал и пошлепал босиком в прихожую.
Настроение у Алены сразу испортилось. Если хозяева, ни о каком сексе не может быть и речи.
А Николай даже не спросил, кто звонит. Отпер замок, открыл дверь и тут же тихонько вздохнул. Обернулся и с тоской посмотрел на висевший на ручке кухонной двери пакет.
«Пистолет! Какой же я осел! Если менты будут шмонать, найдут его. А шмонать они будут, не зря же притопали всей оравой», – подумал он, стараясь держаться как можно спокойней.
– Гражданин Комков? – задал майор Рябцев обычный в таких случаях вопрос, поражаясь сходству фоторобота с оригиналом. Молодец водитель Максименко. И бизнесмен Ракитин добавил в фоторобот недостающие черты.
Правую руку майор Рябцев держал в кармане, где лежал взведенный «макаров». И Комкову лучше не рыпаться. Хотя Николай и не собирался ничего предпринимать.
Он позволил себе улыбнуться, что особенно не понравилось операм и их начальнику. Его пришли брать, а он стоит, лыбится.
– Мне все понятно, – без лишних вопросов проговорил Николай и решил напомнить про официальную бумагу с прокурорской подписью, на которую не худо бы взглянуть.
Рябцев улыбнулся, отметив, что приятно иметь дело с человеком, разбирающимся в милицейских тонкостях.
– Не суетись зря, Комков. Будет тебе бумага. Какая хочешь. Не сомневайся. Я начальник уголовного розыска, майор Рябцев. У нас к тебе, Комков, имеется обстоятельный разговор.
И опять Николай украдкой взглянул на пакет, потом покосился на комнату, где на кровати его поджидала Алена.
Нехорошо получилось. Впутал девушку в неприятную историю с пистолетом. Найдут оружие, потянул ее в свидетели. Выпроводить бы ее, да разве эти псы позволят.
Отодвинувшись в сторону, чтобы менты могли зайти, он почувствовал нестерпимое желание закурить, сунул руку в карман брюк, где лежали сигареты, но сейчас же двое здоровяков навалились на него.
Капитан Василенко сунул руку к Николаю в карман, достал пачку сигарет и зажигалку. С досады плюнул.
– А-а, мать твою! Думали, за пушкой полез, – сказал он.
– Какая пушка, ребята? Откуда? И вообще, что все это значит? – Теперь Николай видел: менты настроены решительно. И этот майор Рябцев коршуном смотрит.
Николая оттолкнули к двери. Все тот же Василенко постарался.
– Ты не стой здесь. Давай, топай в комнату. А возле двери постоит старший лейтенант.
Николай подчинился.
Он вошел в комнату первым, опера – за ним. Уставились на Алену, словно полуобнаженная девушка, лежащая на постели, была для них в диковину.
Алена только хлопала на них глазами, не понимая, что вообще происходит. Поначалу от растерянности она даже забыла прикрыться одеялом, и опера молча таращились на ее голые груди. И тогда майор Рябцев напомнил:
– Девушка, вы бы прикрылись.
Алена покраснела и резким движением натянула одеяло до самого подбородка.
Николай сидел в кресле, наклонив голову, но Алена видела: время от времени он бросал обеспокоенный взгляд на кухонную дверь, на пакет. А потом опять долго смотрел в пол, словно смирившись со всем, что происходило. «Хоть бы сказал что-то этим наглецам», – подумала Алена и посмотрела на майора Рябцева. Тот по-хозяйски прошел по комнате, взял стул, поднес его к столу, где стояла пепельница, закурил и с ехидной улыбкой сказал:
– Для начала, девушка, я хотел бы узнать, кто вы? И что здесь делаете? – Майор взял со стула, на котором висела одежда Алены, дамскую сумочку.
– Ваша?
Отпираться было бессмысленно. И Алена призналась:
– Да, моя.
Майор открыл сумочку, осмотрел содержимое. А Алена была готова вцепиться в его наглую рожу.
– Что вы делаете? По какому праву? Совсем совесть потеряли! Может, еще в белье моем будете копаться?
Майор спокойно сказал:
– Мы, милая девушка, производим досмотр. Заметьте: не обыск, а всего лишь – досмотр…
Алена хмыкнула, стараясь показать пренебрежение к милиционеру. Разница не велика между обыском и досмотром.
Майор достал ее паспорт, открыл его и прочитал:
– «Ракитина Алена Алексеевна». Прекрасно. То-то будет радость для папаши. – Он обернулся и внимательно посмотрел на Николая. А тот обалдело пялился на Алену. «Вот почему она так похожа на Ольгу. Она – ее дочь. Дочь Лешки Ракитина. Ну я и попал. Как же я сразу-то не врубился». Николай опустил голову. В более глупую ситуацию он не попадал ни разу в жизни. И почему-то опять вспомнил о пистолете. «Надо попытаться выбросить его. Резко встать, прыгнуть, схватить пакет и бросить его в окно. Конечно, разобьется стекло. Но черт с ним. Зато этим псам будет труднее доказать, что пушка была у меня».
Он резко встал, но тут же к нему подскочили Захаров и Василенко. А Рябцев, побагровев лицом, рявкнул:
– Сидеть! Больно прыткий. Василенко, надень на него браслеты. Он, кажется, заскучал по ним.
Здоровенный капитан вынул из кармана наручники и защелкнул их на запястьях Николая.
«Ну, теперь – все. Хана», – обреченно подумал Николай, проклиная себя за беспечность. Так влипнуть мог только последний дурак. Пара годков теперь обеспечена за хранение оружия. И будет вре-мя подумать о своей непростительной глупости. Он спросил у Рябцева:
– Гражданин начальник, может, вы, наконец, объясните, что все это значит? Врываетесь… наручники на меня надели. – Он посмотрел на Алену. Бледное лицо девушки выражало сочувствие, переживание, страх.
А майор Рябцев расселся на стуле, положив ногу на ногу, и потягивал сигарету. Со стороны могло показаться, что заявился он сюда для непринужденной беседы.