Роберт Хайнлайн Операция «Кошмар»
– Тебе-то всего и нужно четыре очка… Бросай же!
– Спорю на интерес, что выброшу две двойки!
Никто не отозвался на предложение. Пожилой солдат побренчал костями в стакане и швырнул их о стенку гальюна. Один кубик сразу же лег двойкой кверху, другой продолжал кувыркаться. Кто-то заорал:
«Пятерка! Ей-Богу, пятерка! Ну, давай же, Фиб!»
Кубик остановился. Двойка. Пожилой солдат сказал:
– Я ж говорил, что со мной лучше не связывайся. Ну, кому еще охота заработать деньжонок на сигареты?
– Хватит, папаша! Мы не такие… Атас!!!
В дверях гальюна стояли человек в штатском, полковник и капитан. Штатский сказал:
– Верни деньги, Пистолет!
– О'кей, проф. – Пожилой солдат вытащил две бумажки по доллару. – А остальные – мои.
– Как бы не так, – возмутился капитан. – Я конфискую все как вещественное доказательство. А вы, ребята…
Его прервал полковник:
– Майк, забудьте хоть на минуту, что вы адъютант. Рядовой Эндрюс, следуйте за нами.
Он вышел, остальные потянулись за ним. Они прошли через помещение клуба для рядового состава и оказались на плацу под яростным солнцем пустыни.
Гражданский сказал:
– Пистолет, какого черта…
– Чепуха, проф, попрактиковался немножко.
– А почему бы тебе не практиковаться с Бабулей Уилкинс?
Солдат засопел:
– Вы что, меня за дурака держите?
Вмешался полковник:
– Ты заставил дожидаться себя целую кучу генералов и других важных лиц. Вряд ли это свидетельствует о большом уме.
– Полковник Хэммонд, мне было приказано дожидаться в клубе.
– Но не в гальюне же. А ну, подтянись!
Войдя в помещение штаба, они оказались в холле, где часовые проверили их документы, прежде чем пропустить дальше. Какой-то штатский заканчивал вступительное слово: «…На этом можно и закончить рассказ об исторических опытах в университете Дьюка. А вот и доктор Рейнолдс вернулся. Сейчас он приступит к демонстрации…»
Офицеры сели в заднем ряду. Доктор Рейнолдс подошел к председательскому столу. Рядовой Эндрюс подсел к группе людей, державшихся особняком в толпе генералов и важных штатских, заполнявших комнату. В этой группе был человек, похожий на профессионального игрока (таковым он и был в действительности), сидевший рядом с двумя очаровательными рыжими девицами, явно близняшками; за ними развалился на стуле негритенок лет четырнадцати, который, казалось, спал; еще дальше – в высшей степени бодрствующая миссис Энн Уилкинс вязала кружева, бросая быстрые взгляды по сторонам. Во втором ряду сидели студенты и весьма неряшливо одетый пожилой мужчина.
На столе лежали доска для игры в кости, колоды карт, альбомчики для рисования, счетчик Гейгера и свинцовая коробочка. Рейнолдс облокотился на стол.
– Внечувственные восприятия, или ВЧВ, – название, объединяющее ряд малоизученных явлений – телекинез, ясновидение, дальнослышание, умение предсказывать грядущие события, телепатию. Все они существуют. Мы умеем их измерять. Мы знаем, что некоторые люди обладают такими способностями. Но мы ничего не знаем о внутреннем механизме их действия. В Индии, во время первой мировой войны англичане обнаружили кражу военных секретов, произведенную с помощью телепатии. – Видя на лицах аудитории недоверие, Рейнолдс добавил: – Нет ничего невероятного в предположении, что в данную минуту какой-нибудь шпион, находящийся от нас на расстоянии пятисот миль, извлекает из ваших умов сверхсекретную информацию.
Недоверие стало еще более явным. Генерал ВВС с четырьмя звездами произнес:
– Минуточку, доктор… Если то, что вы говорите, верно, какие меры предосторожности нам следует предпринять?
– Никаких.
– Это не ответ. Может быть, нужно обшить помещение листовым свинцом?
– Мы пробовали, генерал. Никакого эффекта.
– Глушение токами высокой частоты? Или еще что-то на частотах мозговых излучений?
– Возможно, хотя я и сомневаюсь. Если ВЧВ приобретут военное значение, вам придется иметь дело с теми фактами, которые точно установлены на данный момент. Однако вернемся к нашей программе. Эти леди и джентльмены в полной мере наделены даром телекинеза, то есть даром контролировать массу на расстоянии. Намеченный на завтра эксперимент может оказаться неудачным, но мы все же постараемся убедить неверующих, – он улыбнулся кому-то в заднем ряду, – что попытаться провести его все же стоит.
Мужчина в заднем ряду, на которого смотрел Рейнолдс, встал.
– Генерал Хэнби!
Один из пехотных генерал-майоров повернулся в его сторону.
– Да, доктор Уитерс?
– Я просил освободить меня от этой затеи. Мой письменный стол ломится от важнейших материалов, а подобные игры меня совершенно не интересуют.
Командующий генерал хотел было что-то ответить, но четырехзвездный гость положил руку ему на локоть.
– Доктор Уитерс, мой письменный стол в Вашингтоне, вероятно, загружен не меньше вашего, но я прибыл сюда по распоряжению Президента. Не будете ли вы добры остаться? Мне необходим взгляд скептика, чтобы корректировать собственные выводы.
Кипя от возмущения, Уитерс сел на место. Рейнолдс продолжал:
– Но начнем мы все же с других проявлений ВЧВ – не с телекинеза, а с чего-то отличного от него по механизму действия. – Он повернулся к одной из рыжеволосых девиц. – Джейн, пройди сюда.
– С удовольствием, – отозвалась девушка, – только я – Джоан.
– Ладно, пусть будет Джоан. Генерал Ла Мотт, не нарисуете ли вы что-нибудь в этом альбомчике?
Четырехзвездный летчик поднял бровь.
– Что именно?
– Что хотите, только не слишком сложное.
– Ладно, доктор. – Генерал немного подумал и сначала нарисовал девушку, потом ухмыльнулся и добавил к ней пучеглазого волка. Спустя несколько мгновений он поднял глаза от альбома. – Готово.
Пока он рисовал, Джоан возилась со своим альбомом. Рейнолдс протянул его генералу. Рисунки были идентичны, кроме того, что Джоан пририсовала волку погоны с четырьмя звездами. Генерал взглянул на нее, и она ответила преувеличенно невинным взглядом.
– Уверовал, – сухо сказал генерал. – Что дальше?
– То, что мы показали, может рассматриваться и как ясновидение, и как телепатия. Сейчас мы покажем вам чистую телепатию. – Рейнолдс подозвал вторую близняшку и попросил:
– Доктор Уитерс, не поможете ли вы нам?
– Смотря как…
– Так же, как генерал в прошлом опыте, только Джейн будет смотреть на рисунок из-за вашего плеча, а Джоан попытается воспроизвести его. Нарисуйте что-нибудь посложнее.
– Ладно… О'кей…
Уитерс взял альбом и стал набрасывать сложную радиосхему; Джейн внимательно наблюдала. Вместо подписи Уитерс поставил столь любимую радиолюбителями фигурку Клема – человечка, заглядывающего через забор.
– Отлично, – сказал Рейнолдс. – Ты кончила, Джоан?
– Да, доктор.
Рейнолдс забрал у нее альбом. Чертеж был выполнен безукоризненно точно, но Клему Джоан сделала лукаво подмигивающий глаз.
Шумок, возникший в зале, Рейнолдс прекратил словами:
– Я не стану вам демонстрировать опыты с картами, а перейду прямо к телекинезу. Нет ли у кого-нибудь в зале игральных костей? – Так как никто не отозвался, он продолжал: – У меня есть несколько штук, которые мне предоставила лаборатория физики. Игральная доска и пакет с костями опечатаны печатью лаборатории.
Он вскрыл пакетик и высыпал из него дюжину кубиков.
– Пистолет, как насчет программы по собственному выбору?
– Попробую, проф.
– Генерал Ла Мотт, будьте добры, выберите пару костей и положите их в стаканчик.
Генерал повиновался и передал стаканчик Эндрюсу.
– Сколько выбросишь, солдат?
– Шестьдесят пять генерала устроят?
– Устроят, если они у тебя выпадут.
– Не пожелает ли генерал поставить пятерку просто ради интереса? – Эндрюс ждал, глаза широко открыты, взгляд самый что ни на есть невинный.
Ла Мотт усмехнулся.
– Смотри, не продуйся, солдат.
Он положил на стол пятидолларовый банкнот. Эндрюс накрыл его своей пятеркой, потряс стаканчик и выбросил кости. Одна упала на банкноты – пятерка. Другая ударилась о спинку стула – шестерка.
– Продолжим, сэр?
– Не считай меня таким уж олухом. Покажи еще что-нибудь.
– Как прикажете, сэр. – Пистолет собрал деньги, а затем выбросил 6-1, 5-2, 4-3 и те же цифры, но в обратном порядке. Затем несколько раз подряд выбросил 6-1, а потом вдруг получил «змеиные глаза». Попытался еще раз, вышла двойка с единицей, солдат сердито поглядел на пожилую даму.
– Мэм, – сказал он, – если хотите играть в кости, то почему бы вам не выйти сюда и не заняться этим делом?
– Что вы! Да как вы можете говорить такое, мистер Эндрюс!
Рейнолдс поспешил прервать спор.
– Ваша очередь подойдет, миссис Уилкинс.
– В толк не возьму, о чем это вы, джентльмены, – сказала она и снова занялась вязанием.
Полковник Хэммонд подсел к рыженьким близняшкам.
– Вы ведь «январские близнецы», не так ли?
– Никак поклонник! – взвизгнула одна радостно.
– Наша фамилия Браун, – ответила другая.
– Пусть будет Браун, – согласился полковник, – но как насчет сеанса для наших ребят?
– Доктору Рейнолдсу это может не понравиться, – отозвалась первая.
– Беру его на себя. Нас ведь управление по культурному обслуживанию армии не обеспечивает – слишком строгий режим секретности. Ну, так как, Джоан?
– Я – Джейн. О'кей, если договоритесь с профом.
– Молодцы. – И он вернулся к Бабуле Уилкинс, которая демонстрировала «селекцию» – каскад шестерок на доске для игры в кости. Доктор Уитерс глядел на это зрелище с весьма мрачным видом.
– Что скажете, док? – спросил Хэммонд.
– Эти опыты меня смущают, – признался тот, – но все идет на молярном уровне и законов элементарных частиц не нарушает.
– А как насчет рисунков?
– Я физик, а не психолог. А вот на базовые частицы – электроны, нейтроны, протоны – воздействовать невозможно, для этого нужна аппаратура, сконструированная с учетом законов радиоактивности.
Услышав замечание Уитерса, доктор Рейнолдс сказал:
– Спасибо, миссис Уилкинс. А сейчас, леди и джентльмены, еще один эксперимент. Норман!
Негритенок открыл глаза.
– Чего, проф?
– Подойди ко мне. И попрошу сюда же всю лабораторную группу. У кого-нибудь есть часы со светящимся циферблатом?
Штабные техники присоединили счетчик Гейгера к усилителю, и аудитория услышала негромкие редкие щелчки, говорившие о фоновой радиоактивности; затем к счетчику поднесли часы с радиоактивными цифрами на циферблате. Редкие щелчки сменились градом ударов, сливающихся в барабанный бой.
– Выключите свет, – приказал Рейнолдс.
– Пора, проф?
Тишина нарушалась лишь трескотней усилителя, считывающего уровень радиоактивности пылающих цифр.
– Давай, Норман!
Горящие цифры исчезли. Град щелчков сменился редкими тихими ударами.
В бункере, расположенном на расстоянии многих миль в глубине пустыни, собралась та же компания. Еще дальше находился испытательный полигон – в его сторону выходило окошко с перископом, углубленное в железобетон и снабженное специальным стеклом-фильтром толщиной не менее фута. Доктор Рейнолдс беседовал с генерал-майором Хэнби. Капитан флота с радионаушниками и портативным динамиком принимал сообщения. Он повернулся к командующему:
– Планеры прибыли, сэр.
– Спасибо, Дик.
– Станция «Чарли» – Контролю, – громко зарычал динамик. – Все готово.
Моряк снова обратился к Хэнби.
– Все станции готовы. Цель тоже.
– Начинайте отсчет времени.
– Всем станциям подготовиться к отсчету. Готовность минус семнадцать минут. К контролю времени приступить. Пошел отсчет. Повторяю, пошел отсчет.
Хэнби сказал Рейнолдсу:
– Расстояние для вас значения не имеет?
– Мы могли бы находиться в Солт-Лейк-Сити, раз моим коллегам известны все обстоятельства. – Он поглядел на часы. – Мои, должно быть, стоят.
– Это всегда так кажется. Вспомните хотя бы метроном при первом испытании на Бикини. Я тогда чуть не спятил.
– Могу себе представить. Хм-м, генерал, кое-кто из моих людей явно нервничает. Может, я что-нибудь сымпровизирую?
Хэнби мрачно усмехнулся:
– У нас тут заготовлен конферанс для зрителей. Доктор Уитерс, вы готовы выйти на просцениум?
Главный физик стоял, склонившись над приборами. Выглядел он очень утомленным.
– Сегодня очередь не моя, – отозвался он скучным голосом. – Этим займется Саттерли.
Саттерли вышел вперед и, поглядев на высших офицеров, штатских шишек и членов группы Рейнолдса, усмехнулся.
– Я тут заготовил для зрителей шуточку, однако она предназначена лишь для очень узкого круга. И все же… – Он взял блестящий металлический шар и поглядел на операторов ВЧВ. – Во время вашей утренней поездки вы уже видели такой. Он был заряжен плутонием. Находится он сейчас там же, где был и тогда, и готов к тому, чтобы сделать «бух» через… через одиннадцать минут. Этот шар стальной, так что прошу ошибок не делать. Хорошенькая получилась бы шуточка – нас буквально на клочки разнесло бы от смеха.
Никто не засмеялся, и он продолжал:
– Впрочем, он весит слишком мало, так что с нами все будет в порядке. Этот макет изготовлен для того, чтобы люди доктора Рейнолдса имели перед собой нечто, что поможет им сконцентрироваться. На атомную бомбу он похож меньше, чем я на Сталина, но изображает (если бы там был плутоний) то, что физики называют «подкритической массой». Со времени процессов по делам атомного шпионажа всем прекрасно известно, как устроена атомная бомба. Плутоний излучает в единицу времени постоянное число нейтронов. Если масса мала, большая часть нейтронов уходит наружу. Но если она достаточно велика и достигает критических размеров, нейтроны поглощаются в количестве, необходимом для начала цепной реакции. Вся хитрость в том, чтобы создать критическую массу быстро, а потом бежать, спасая свою шкуру. Это занимает буквально считанные микросекунды, а сколько времени именно – умолчу, не желая огорчать офицеров из отдела безопасности.
Сегодня мы намерены выяснить, может ли мысль влиять на масштабы эмиссии плутония. Теория, достаточно надежная, чтобы разрушить два крупнейших города Японии, гласит, что эмиссия каждого отдельно взятого нейтрона – дело случайное, но суммарная эмиссия неизменна, как неизменно движение звезд. А если бы дело обстояло иначе, то изготовить атомную бомбу было бы вообще невозможно.
Согласно стандартной теории, то есть теории, которая подтверждена опытом, эта подкритическая масса имеет шансов взорваться не больше, чем обыкновенная тыква. Наша опытная группа попробует доказать, что это не так. Мои люди сконцентрируют свои силы и постараются увеличить нейтронную эмиссию, благодаря чему шар взорвется, как настоящая атомная бомба.
– Доктор Саттерли, а вы-то сами считаете это возможным? – спросил вице-адмирал с «крылышками».
– Я полагаю это абсолютно невозможным. – Саттерли повернулся к членам группы Рейнолдса. – Только, ради Бога, не обижайтесь, ребята.
– Пять минут, – объявил капитан флота. Саттерли кивнул Рейнолдсу:
– Ваш выход. Желаю успеха.
– Одну минуточку, молодой человек, – затрещала миссис Уилкинс, – эти штучки… нервоны…
– Нейтроны, мадам.
– Ну, я же так и говорю… Так вот, мне кое-что непонятно. Вероятно, их изучают в старших классах, а я ушла из восьмого. Так обидно…
Саттерли тоже огорчился, но все же попытался выправить положение.
– …И каждое из этих ядер потенциально способно испустить вот такой м-а-а-ленький нейтрончик. В этом шаре, – он поднял макет, – помещается примерно пять тысяч миллиардов триллионов ядер, каждое из которых…
– Это ведь ужас сколько получается, верно?
– Мадам, вы совершенно правы. Теперь…
– Две минуты!
– Миссис Уилкинс, не волнуйтесь, – вмешался Рейнолдс. – Сосредоточьте внимание на металлическом шаре, что находится там, далеко, и думайте об этих нейтронах, каждый из которых готов вот-вот сорваться с орбиты. Когда я подам команду, я хочу, чтобы вы все, а особенно ты, Норман, думали бы о том шаре, представляли бы, как из него летят искры, словно от светящегося часового циферблата. Постарайтесь сделать так, чтобы этих искр стало больше. Просто постарайтесь. Если ничего не получится, вас никто бранить не будет. Так что – не бойтесь.
Миссис Уилкинс кивнула.
– Постараюсь. – Она отложила вязание и устремила в пространство отсутствующий взгляд.
В ту же минуту всех ослепила неправдоподобно яркая вспышка, прорвавшаяся через массивный стеклянный фильтр. Она осветила каждого присутствующего, а затем исчезла.
Капитан флота воскликнул: «Что за черт!», кто-то закричал: «Она взорвалась! Взорвалась!» Заревел динамик: «Взрыв произошел на отсчете минус одна минута тридцать семь секунд. Контроль, имела место какая-то ошибка… эта штуковина выглядела как водородная бомба!»
Накатила взрывная волна и заглушила все прочие звуки. Свет погас, потом со щелчком зажглось аварийное освещение. Бункер качался, как корабль в штормовом море. Яркая вспышка ослепила всех, в ушах стоял рев звуковой волны, а физики уже отталкивали локтями офицеров от перископа. В эту-то минуту на весь бункер и раздалось пронзительное сопрано:
– О Боже!
– В чем дело, Бабуля? Вы-то в порядке?
– Я? О да, да… но мне так жаль… Я же не нарочно…
– Что не нарочно?
– Я как раз начала нащупывать, представляя себе эти крохотные противные нервоны, готовые соскочить… Но я не собиралась ничего взрывать… во всяком случае, пока вы не скажете…
– Ох! – Рейнолдс повернулся к остальным. – Еще кто-нибудь спускал курок?
Никто не сознался. Миссис Уилкинс сказала виновато:
– Извините, доктор. Может, у них найдется вторая? Уж на этот раз я буду поосторожнее.
Рейнолдс и Уитерс сидели в офицерском клубе, перед ними стояли чашки кофе, причем физик про свою начисто забыл. Его глаза горели, лицо нервно подергивалось.