И этот фонд был четвертым моментом, осложняющим ситуацию. Будет очень трудно доказать, что он создавался с совершенно государственными и патриотическими целями. А некоторым людям доказать это будет совершенно невозможно. К тому же тогда, четыре месяца назад, когда создавался фонд, новая администрация во главе с Салтановым только вставала на ноги, и Алексей Константинович решил не приглашать людей из этой незнакомой команды на совещание в Заветное. Наверное, это была ошибка. Даже наверняка ошибка!
Продолжая прохаживаться по кабинету, вице-премьер от досады с силой ударил кулаком правой руки по ладони левой. Надо было тогда проявить больше мудрости и позвать Салтанова! Тогда ситуация сейчас была бы совсем другой. Будучи участником того совещания, глава президентской администрации, во-первых, был бы в курсе принятых в Заветном решений, а во-вторых, невольно нес бы за них часть ответственности. А теперь надо все разъяснять, доказывать, что ты не верблюд…
«А может быть, само создание фонда было ошибкой? – вдруг подумал Алексей Константинович. – Может, не надо было тогда соглашаться с этим предложением Алмазова?» Конечно, доводы Егора Борисовича были сильны, польза от фонда явная, но просчитал ли вице-премьер в тот момент все возможные риски? В том числе для своей репутации? Выходит, не просчитал.
Сознание совершенной ошибки – точнее, нескольких ошибок – было мучительным. Однако вице-премьер не относился к числу людей, которых сознание совершенной когда-то ошибки лишает воли и выбивает из седла. Раз он совершил неправильный шаг, надо исправить оплошность. Надо срочно встретиться с Салтановым. И не как проситель, пришедший искать защиты для своего подчиненного (а может, и для себя самого), а как равный по влиянию государственный муж. Разработать план этой беседы. Судьба Алмазова в нем будет находиться совсем не на первом плане. А может, во время первой встречи с главой президентской администрации этот вопрос вообще не стоит затрагивать. Надо говорить о другом, о том, что интересно фактическому главе правительства. Например, о неизбежной корректировке бюджета или о тарифной политике… Скажем, высказать вот такое предложение…
Вице-премьер стремительно развернулся и направился к столу. Время мучительных размышлений закончилось. Он поймал путеводную нить, которая должна была вывести его из лабиринта. Путь предстоял долгий и трудный, но Алексей Константинович был уверен, что в конечном итоге выход будет найден. Не из таких передряг выходили! Что же касается Егора Борисовича, то ему придется пока потерпеть. Путь к его освобождению будет нелегким, это было ясно.
Тарасов шевельнул мышкой, оживляя дремавший компьютер, и принялся набрасывать предложения, которые могли заинтересовать Александра Салтанова.
Глава 12 Все рухнуло
Надя Веревкина очень спешила. Сойдя с троллейбуса, она почти бегом свернула за угол, вышла на улицу Московскую и направилась к банку. Здесь у нее была назначена встреча с тысячником фирмы «ННН» по центральному району Пензы Владимиром. В сумочке у Нади лежали документы, необходимые при посещении Сбербанка: паспорт и сберкнижка. Но денег на этой книжке было немного – чуть больше семидесяти тысяч. Основные Надины надежды были связаны с другим счетом – тем, который был основан четыре месяца назад ее тысячником. Там, согласно последнему курсу «николиков» – условных ценных бумаг, выписываемых участникам «ННН», – лежало свыше ста двадцати тысяч, полагающихся Наде. Особенность фирмы, носившей то же самое имя, что и сама Надя Веревкина, состояла в том, что никаких документов на руках у вкладчиков не имелось. Все строилось на доверии – и к самому основателю фирмы Николову, и к его тысячникам. Однако пока оснований не доверять создателям пирамиды у Нади не было. Несколько ее знакомых, тоже, как и она, ставших вкладчиками и захотевших в последний месяц забрать свои сбережения, деньги получили без помех. Надя надеялась, что и у нее никаких проблем не возникнет и уже сегодня в ее распоряжении будут почти двести тысяч рублей.
Деньги эти были Наде остро необходимы. Им предстояло составить первую часть взноса за однокомнатную квартиру. Основной же платеж должен был составить так называемый «материнский капитал», который Веревкина надеялась получить после рождения второго ребенка. А если точнее, мальчика, который должен был появиться на свет через три месяца. Беременность уже была очень заметна, спешить Надя могла только относительно – бегать ей нельзя было ни в коем случае. Но и мешкать тоже не стоило – не в том смысле, что надо было скорее спешить в банк, тут как раз все было в порядке: Крутилин, мужик порядочный, основательный, наверняка вошел бы в Надино положение и подождал, даже если бы она намного опоздала. Спешить надо было с покупкой. «Однушек» на рынке вообще мало продавалось, а таких дешевых, чтобы Надиных денег хватило на покупку, тем более. Может, всего одна такая квартира и была на всю Пензу. Причем в районе Ахуны, рядом с чистейшим сосновым лесом. Упустишь ее – и придется еще полгода искать похожую. Между тем ждать еще полгода у Нади уже не было никаких сил. Знакомые, которые были в курсе Надиных обстоятельств, удивлялись, как она до настоящего момента смогла дотерпеть.
…Основная проблема Нади Труновой с юных лет была в том, что она никому не могла сказать «нет». Не то чтобы она была, что называется, гулящая, только о сексе и думала. Просто у нее был характер такой – не умела отказывать. Для молодой привлекательной девушки это было просто фатальное обстоятельство. Она сопротивлялась, не хотела стать легкой добычей всякого, кто бы ее пожелал. Если кавалер был слишком противен и недостаточно настойчив, Надя находила в себе силы, чтобы отнекиваться, уворачиваться, скрываться – в общем, как-то ускользать из его объятий. Но если парень попадался упорный, то Надя в конце концов уступала.
В результате вокруг нее постоянно вился рой ухажеров и «друзей», между которыми то и дело вспыхивали ссоры и драки. А вот настоящего поклонника, любимого человека не было. Да и как он мог появиться? Ведь Надя производила впечатление легко доступной и, в общем, постоянно занятой девушки. За такими с серьезными намерениями не ухаживают.
Так, лавируя между ухажерами, Надя прошла через пединститут, поработала немного в школе (оказалось очень тяжело), потом перекочевала в местную газету. Корреспондентская жизнь, с ее обилием знакомств, еще усугубила Надину беду. Сколько усилий она приложила, чтобы найти человека, с которым можно было бы вместе пойти по жизни, создать семью! Сколько слез выплакала, когда выяснялось, что такой человек все никак не находится!
Годы шли, и она стала всерьез тревожиться, что так и останется одинокой, вечной «девушкой». Поэтому, когда появился Саша Веревкин – водитель грузовика на одном из автопредприятий и выяснилось, что он не возражает закрепить отношения, сделать их прочными, Надя долго не раздумывала. Да, не принц, не герой, и сильного чувства ни с той ни с другой стороны нет, но что поделаешь? Пока будешь принцев с чувствами ждать, старость придет.
Они расписались и свадьбу сыграли – все как у людей. После чего Саша переехал к Наде в комнату, которую она занимала в общежитии строителей. Комната была продуктом все того же Надиного умения легко нравиться. И при этом даже не пришлось жертвовать честью: начальник огромного строительного треста, у которого юная журналистка взяла несколько интервью, проникся сочувствием к мыкавшейся по съемным квартирам девушке (Надины родители жили в селе) и выписал ей ордер. Просто так. Нет, он намекал, что был бы не прочь иногда навещать одинокую жилицу в ее одинокой комнате, но Надя визитам воспротивилась, и благодетель не стал настаивать.
Надя с Сашей поселились в этой комнате, обставились, наладили какой-то уют. По настоянию жены Саша ушел из автопредприятия, где платили гроши, и стал слесарем на станции техобслуживания – здесь заработок был гораздо выше. У них появилась кое-какая мебель, они ходили в театр, а однажды даже съездили в Петербург, где до этого ни Надя, ни Саша не были.
Однако счастливая семейная жизнь длилась недолго. Выяснилось, что молодой муж подвержен распространенному русскому пороку. И даже очень подвержен. В период ухаживания это как-то не слишком проявлялось, а сейчас почему-то вылезло. Саша пил все чаще и больше. Неизвестно, что этому способствовало: то ли новая работа, на которой не надо было по утрам дышать в трубочку, то ли жизнь в общежитии с ее постоянными сварами и гулянками, но молодой муж, что называется, не просыхал. И это сказывалось не только на деньгах, хотя и их Саша стал приносить гораздо меньше. Главное – атмосфера в семье стала тяжелой, словно в комнате жил серьезно больной человек. На Надю это особенно плохо действовало еще и потому, что к тому времени она уже была беременна своим первенцем. По ее настоянию (проявила-таки характер!) Саша закодировался.
Наступил короткий период благополучия, может быть, даже счастья. Супруги работали, по вечерам ходили в кино, принимали гостей… Однако у этого благополучия имелась и обратная сторона: у Саши испортился характер. До этого веселый, разговорчивый, он стал угрюмым, желчным. Пить ему было нельзя категорически, ни капли. Он и жене запрещал притрагиваться к спиртному. Когда возвращалась с работы, проверял, прямо как гаишники: «Ну-ка, дыхни!» Надя и сама бы пить не стала – положение не позволяло, да и склонности к выпивке у нее никогда не было. Но на работе, в большой и шумной редакции, то и дело случались разного рода небольшие праздники: дни рождения, премии, чей-то выход из отпуска, чья-то свадьба… Как не выпить бокал сухого вина? А нельзя: дома муж сцену устроит.
Однако если исключить этот неприятный момент, жизнь в это время, в общем, была нормальной. В положенный срок Надя родила сына. Назвали Колей – в честь Сашиного отца. Растить маленького – такое счастье! Но для Саши это оказалось тяжелым испытанием. Надя за ночь по несколько раз вставала, кормила ребенка, укачивала. На Сашу это действовало угнетающе: он просыпался, после этого с трудом засыпал. Утром вставал с тяжелой головой. А ведь на работе никто скидок делать не будет! Вот так случилось, что спустя три месяца после рождения сына Саша опять запил. И на этот раз пил не с радости, как вначале, а заливал водкой раздражение и злость. А такое опьянение гораздо тяжелее. Начались скандалы. Саша кричал на жену, а однажды случилось так, что поднял на нее руку.
Надя схватила сына, едва оделась и убежала к подруге. Там, сидя на чужой кухне, она горько плакала над своей неудавшейся, пошедшей наперекосяк жизнью. И что теперь делать? Муж, которого она так долго искала, превратился в злобное, опасное существо, от которого надо бежать. Комната в общежитии – единственное, чего она сумела добиться, – занята мужем. Конечно, можно попросить знакомых ребят из редакции, они врежут другой замок, а если пьяный муж будет ломиться, вызвать полицию. Кончится это, скорее всего, разводом. Она этого хочет? Подруга, сама растившая дочь одна, убеждала так и поступить, не цепляться за алкоголика. Но Надя Сашу жалела. И себя тоже. Не хотела она жить одна с сыном.
Наутро пришел Саша: трезвый, тихий, с виноватыми глазами. Просил прощения, валялся в ногах, обещал покончить с выпивкой. Надя вернулась домой. Через два месяца все повторилось. Так прожили полгода, потом Надя добилась своего: Саша закодировался вторично.
На этот раз он продержался дольше – почти три года. Но снова сорвался. Опять начались скандалы, ссоры, Надя убегала к подругам, однажды даже уехала к родителям в деревню. Это напугало Сашу: он решил, что это серьезно, что Надя с ребенком могут не вернуться. А потерять их он боялся. И Саша закодировался в третий раз.
Семья снова восстановилась. Но Надя понимала: это благополучие непрочно. Надо что-то менять. Но что? Надя решила: все дело в жилищных условиях. Необходимо приложить все силы, извернуться, но выехать из опостылевшего общежития. Но где взять деньги?
Сначала Надя ушла из родной редакции. Уходить было жалко – коллектив был дружный, веселый, и работа интересная, только платили мало. А затем Надя, при поддержке все того же строительного босса, который в свое время помог ей с общежитием, основала журнал «Наша стройка». Журнал был в основном рекламный, продвигал новые технологии в строительстве, но главным образом – те или иные фирмы, которые хотели показать себя с лучшей стороны.
Благодаря Надиному умению нравиться всем, а в первую очередь – чиновникам из областного правительства, журнал стал приносить неплохой доход. Так закладывался фундамент для реализации Надиного проекта – покупки однокомнатной квартиры.
Вторую часть этого фундамента должен был составить материнский капитал. В разгар хлопот с выпуском журнала и освоением рекламного рынка Надя забеременела. Это обстоятельство ее ничуть не смущало. Она и первую беременность перенесла легко, родила сама, безо всякого кесарева, и сейчас надеялась, что все пройдет так же.
Однако после всех подсчетов и знакомства с ценами на квартиры Надя поняла, что, если рассчитывать только на доход от журнала и зарплату мужа, им придется копить еще год, а может, и два. Между тем сил терпеть уже не было. Надя чувствовала – еще два года в условиях общежития Саша не протянет, снова запьет. Надо было срочно где-то достать деньги.
Надя стала ходить по банкам, изучать условия кредитов. И в это время услышала о создании фирмы «ННН». Фирма обещала невиданные проценты. Надя прикинула: получались те самые деньги, которые были ей необходимы. Риск, конечно, был большой: про новую фирму с экранов твердили, что это пирамида, что доверчивые вкладчики могут потерять все, что вложили. Но и выигрыш в случае успеха получался огромный. И она решилась: вложила свои сбережения в новую организацию.
И вот теперь, когда на счету скопилась требуемая сумма, а на рынке появилась нужная квартира, Надя позвонила тысячнику и сообщила, что хочет деньги снять. Владимир не возражал, не уговаривал подождать – он был в курсе Надиных проблем, знал, для чего ей нужны деньги. Спустя сутки он позвонил ей и назначил день, когда мог с ней расплатиться.
…Едва войдя в банк, Надя сразу увидела тысячника. Они поздоровались, после чего Владимир усадил ее в кресло, а сам направился к стойке оператора. Надино участие здесь совсем не требовалось: деньги лежали на счету Владимира. Он терпеливо стоял у стойки, вел переговоры с оператором. Потом девушка вышла и пригласила Владимира в комнату, где оформлялись кредиты. Это было странно – ведь он кредит получать не собирался. Но делать было нечего: Владимир пожал плечами и скрылся за дверью. Надя осталась ждать.
Ждать пришлось долго – почти час. Надя уже стала терять терпение. Уже в редакцию журнала пора бежать, а она все здесь сидит. Наконец дверь отворилась, и оттуда вышел тысячник. Но не один, а в сопровождении какого-то мужчины с невыразительным лицом. Надя знала такой тип людей – они часто встречались в коридорах областных учреждений, где она бывала каждый день по работе.
Незнакомец прошел к выходу, а Владимир подошел к Наде. Она заметила, что вид у него совершенно непривычный – растерянный и подавленный.
– Идем, на улице все скажу, – тихо сказал он Наде.
Она удивилась: что он скажет? Говорить вроде ничего не требовалось, надо было только деньги передать. А это лучше было сделать здесь, в помещении банка. Однако спорить не стала и последовала за тысячником на улицу. Здесь Владимир огляделся по сторонам и затем произнес:
– Нет у меня твоих денег, Надежда.
– Как это нет? – удивилась Надя. – Куда же они делись?
– Никуда не делись, – отвечал тысячник. – Как лежали на счете, так и лежат. Только снять их нельзя. Счет мой арестовали. Человека видела, который вместе со мной вышел?
– Ну, видела, – сказала Надя.
– Это следователь, – объяснил тысячник. – Он меня сейчас допрашивал. Интересовался, откуда взялись деньги на счете, как я ими распоряжаюсь… Ну и все в том же духе. А потом объявил, что по решению суда мой счет арестован. Потому что они считают, что он используется для мошеннических операций.
– Как же так?! – воскликнула Надя. – Это же мои деньги! Они что теперь – пропали?
– Да нет, вроде мне сказали, что если мы докажем, что деньги получены не преступным путем, то счет разблокируют… Только в это как-то слабо верится, – отвечал Владимир.
Надя почувствовала, как будто земля уходит у нее из-под ног.
– Мне же завтра за квартиру платить, – не выговорила, а скорее простонала она. – Как же быть? Где я деньги достану?
– А кредит взять?
– Я и так его беру, чтобы вторую часть взноса заплатить, – объяснила Надя. – А еще один кредит никто не даст. И потом, за один день его не оформишь. А мне завтра платить надо.
Владимир посмотрел на нее с жалостью, потом сказал:
– Могу тебя свести с одним человеком… Он дает сразу, может большую сумму дать. Только у него проценты больше, чем в банке, учти. А главное – никаких отсрочек. И жаловаться на него некому.
– Понимаю… – медленно произнесла Надя. – Нет, нельзя мне к такому человеку идти… Но и без денег нельзя возвращаться. Что же делать, что делать?
Весь ее проект, с таким трудом выстроенный план будущего семейного благополучия рушился. Без этих ста двадцати тысяч купить квартиру было нельзя, и взять было негде.
Охватившее ее волнение передалось ребенку, он заворочался. Ребенок готовился появиться на свет, а его мать все никак не могла решить, что ей теперь делать.
Глава 13 Новая надежда
Николай Николов постучал пальцами по стеклу, затем отошел от окна и набрал нужный номер телефона. Решение было принято.
Вызываемый абонент откликнулся, и Николов сказал:
– Привет, Жора! Давай сегодня вечерком в кафе встретимся, посидим, поговорим.