Пациентами доктора Тумак в основном являлись солидные мужчины средних лет – чиновники, депутаты, страдавшие мочекаменной болезнью, пиелонефритом, простатитом и тому подобными недугами. И травмировать их и без того хрупкую нервную систему во время приема слишком большим декольте или чересчур высокими шпильками доктор Тумак, дававшая когда-то клятву Гиппократа, считала себя не вправе.
Медсестра в регистратуре сказала еще что-то – уже вслед, доктор Тумак ее не расслышала, она мчалась по лестнице наверх в отделение урологии.
Запись на девять тридцать, только-только успеть переодеться, привести себя в рабочую форму, выпить чашку кофе, «пролистать» на компьютере файлы с диагностическими данными...
Кто там еще влез без записи?
Марина Тумак резко остановилась посреди коридора – стерильного, белого, залитого светом энергосберегающих ламп. Мужчина в сером костюме ждал возле двери ее кабинета. Хотя вдоль стены стояли кожаные диваны, он даже не присел. И Марина Тумак сразу же его узнала.
Это был Глеб Сергеевич Белоусов, которого она...
– Что вам здесь надо?
– Марина, я приехал повидаться по важному делу.
– Уходите. Уходите немедленно!
Если бы кто-то из медицинского персонала слышал этот диалог, они бы возмутились – так с пациентами в стенах медицинского центра не разговаривал никто. Тем более с таким пациентом – в дорогом костюме, дорогих ботинках, со швейцарскими часами на запястье. С пациентом, которого у входа в центр дожидалась служебная иномарка с шофером, с номерами судебного департамента. Но коридор в этот час еще пустовал. Двери кабинетов были заперты.
Глеб Сергеевич Белоусов шагнул навстречу доктору Тумак.
– Марина, постой, выслушай меня.
– Не о чем нам разговаривать, убирайтесь.
Дверь туалета в конце коридоре открылась, и оттуда выглянула уборщица со шваброй, но тут же нырнула назад, решив, что к Марине Тумак (все в клинике знали, что двадцатисемилетняя брюнетка-докторша не замужем) явился спозаранку выяснять отношения какой-то состоятельный поклонник. Явно не пациент, на пациентов не шипят, как разъяренная кошка, «убирайтессссь!».
– Марина, я по поводу кладбища, – обычно звучный начальственный голос Глеба Сергеевича Белоусова глухо дребезжал. – Я вчера ездил... к ней на могилу. Ты давно туда...
– Не ваше дело. Дайте мне пройти, мне надо готовиться к приему больных.
– Да постой ты. Я же говорю, я приехал по поводу ее могилы, я был на кладбище вчера днем, и там... В общем, там полная катастрофа с памятником, и никто сказать не может, что произошло... Вроде как грунт провалился... там все разрушилось. Ты же ее самая близкая подруга была, ты же ездишь туда к ней часто, даже чаще меня, я знаю... Я пытался звонить тебе вчера, но ты заблокировала мой номер.
– Вы пропустите меня в мой кабинет или мне позвать охранника?
– Но ты же любила Лару... я приезжаю туда, на ее могилу, вижу цветы, вижу, что там все всегда убрано... я знаю, что это ты делала, и кроме моего «спасибо»...
– Ваше «спасибо» засуньте себе в жопу. – Доктор Тумак рванула ручку двери, забыв открыть замок кабинета своим ключом.
– Да я ж перед тобой ни в чем не виноват, что ж ты так...
– Насчет чьей-то вины не мне вам говорить, я не в суде работаю, а в медицинском центре.
– Там памятник разрушен, и сама могила провалилась. Я подумал, что это хулиганы на кладбище орудовали, тем более неподалеку от могилы Лары вообще какое-то непотребство охрана нашла в яме... Милицию вызывали разбираться... шабаш какой-то, настоящий шабаш устроили. Мы с могильщиком проверили – гроб цел, на месте... но все остальное... Я тебя спрашиваю, ты была там? Ты видела, что произошло?
– Дайте мне пройти, Глеб Сергеевич.
– Но тебе же не все равно, что я сказал! Ты ж была ее лучшей подругой, ты же любила ее... любила нашу Лару.
– Я и сейчас люблю ее.
Марина Тумак повернула ключ в замке, затем, грубо оттолкнув Белоусова, вошла, в кабинет, захлопнув дверь у него перед носом. И заперлась изнутри.
Белоусов потоптался в нерешительности какое-то время, а потом медленно поплелся прочь – к лестнице, к выходу. Из туалета снова высунулась любопытная уборщица – смотрела, как он уходит. Ухажер? Да вроде не похож. Хотя теперь мода такая у них, молодых, чтобы любовникам за «полтинник» перевалило, не поймешь – любовники или нет...
Ровно в девять часов доктор Тумак появилась на пороге кабинета в своей зеленой медицинской робе – строгая и деловитая. Перед тем как заняться файлами с результатами анализов пациента, записавшегося на девять тридцать, она еще раз тщательно проверила свой мобильный телефон. Там несколько номеров были заблокированы. Она переустановила блокировку заново и положила телефон назад в сумку, отключив музыкальный сигнал.
ГЛАВА 13 ЗАВТРАК В ЛЮДНОМ МЕСТЕ
Кристина Величко – директор отдела моды глянцевого журнала и автор блога street-fashion, проснулась в собственной постели в своей квартире от немого крика, прилипшего к пересохшим губам.
Вернулись из Рима...
Прилетели в Шереметьево...
Сели удачно...
А дальше...
Вот уже сколько дней подряд ночью один и тот же сон снится. Отчетливый такой, осязаемый, как хороший кадр, как черно-белый фотоснимок.
Как будто она идет тем самым туннелем и лампочки горят под потолком. Вот сейчас, сейчас они погаснут...
К черту!
Кристина сбросила легкое одеяло и встала. Спина затекла, поясницу ломит. Встать, что ли, на тренажер? Вон он, в углу...
К черту!
Она подошла к окну. Квартира ее – новая «двушка» на четырнадцатом этаже, вид на город, а под самыми окнами оптовый рынок «Люблино». Шум всю ночь от подъезжающих автобусов, от криков торговцев, от скрипа тележек, даже пластиковые стеклопакеты не помогают.
А когда они со съемочной группой, со стилистами находились в Риме... этот шум там, за окном... он тоже был? Или его не было, потому что она его не слышала?
Что за мысли? Так и с ума можно сойти.
Один и тот же сон которую ночь подряд.
Она идет тем туннелем в катакомбах...
Из спальни в коридор, потом направо, в ванную, вот сейчас она встанет под горячий душ и смоет это с себя, как смывают нечистоту, как смывают липкий пот страха.
Как назывались эти катакомбы? Башня из светлого песчаника, средиземноморские пинии... Они ехали туда около получаса, а за окном царила пыльная буря, налетевшая из-за моря. Это она все прекрасно помнит. Помнит и то, что случилось дальше.
Фреска... Амур и Психея... Туннель...
Кристина забралась в ванну и включила горячую воду. Вот так, сейчас станет гораздо легче.
И будет обычный рабочий день. Она поедет в редакцию журнала смотреть материалы для нового номера.
Ее стол там, в кабинете редактора, заваленный снимками... Офис в начале Пречистенки, окна на золотые купола храма. Как звали того святого там, в катакомбах? Теперь уже не вспомнить... Где стояла на коленях та женщина в черном, русская монахиня. Теперь уже не вспомнить... Что-то о каком-то послании переводчик-итальянец говорил... к римлянам послание...
А мы не римляне.
Это нас не касается...
А вот коснулось и мешает спать каждую ночь, пугая кошмаром. Там, во сне, все так ясно происходит. Она идет по туннелю, стены, ниши, а в нишах мертвые кости. И она касается пустых глазниц. Мокрицы лезут из ощеренных мертвых ртов.
Шаги за спиной...
Свет гаснет...
Тьма...
Кристина зажмурилась, потом открыла глаза – зеркало запотело от горячего пара, она стоит перед зеркалом голая с полотенцем в руках. Она смыла это с себя?
Еще месяц назад кому рассказать – в редакции, в баре в Столешниках, где она частенько зависала раньше на всю ночь, в незабвенном, канувшем в Лету клубе «Дягилев», где они так зажигали когда-то по молодости лет... – рассказать, что ей, Кристине, которую знает вся столичная модная тусовка, по ночам, словно какой-нибудь занюханной наркоманке, снится, как она...
Как она идет мимо мертвых стен, мимо тех старых могил, и свет гаснет. А потом шаги и чье-то дыхание – там, за стеной... Там что-то есть, и это «что-то» сейчас нападет. Оно уже выбрало себе жертву.
Если бы свет включился минутой раньше, она, Кристина увидела бы это, успела бы разглядеть и, наверное... наверное, была бы сейчас мертва.
Она стала бы свидетелем и... вряд ли бы ее оставили в живых.
Вот в чем дело, вот откуда этот страх. Эти мучительные сны каждую ночь. Это просто запоздалая реакция на пережитый там, в катакомбах, шок.
Но... она же не была единственной свидетельницей. Та женщина в черном, монахиня – она же тоже видела это. Это ее душили там, у каменного алтаря.
К черту!
Кристина накинула махровый халат и вышла из ванной. Стала одеваться, стараясь не глядеть на стены спальни. Сиреневые обои, она сама выбирала этот цвет, теперь он кажется желтым – как тот песчаник, как пыльная взвесь там, в Риме.
После душа Кристина в оные времена обычно неторопливо завтракала на просторной светлой кухне. Но сегодня, как и все эти дни после возращения из командировки, она старалась побыстрее покинуть квартиру.
Поесть можно и в городе. В центре, недалеко от офиса на углу Денежного переулка и Сивцева Вражка, есть симпатичное кафе «Винил». Там крутят старые пластинки, там даже в восемь утра людно, там пекут сдобные оладьи с джемом, и вообще...
Здесь, в квартире, одной завтракать... спать...
К черту!
Имелся бы муж, все было бы не так печально. Но ни мужа, ни постоянного приятеля нет. Есть только работа, блог, бесконечные тусовки, магазины, распродажи, воскресный дизайнерский рынок, выставки на «Винзаводе», а в редакции из мужского пола только фотограф Хиляй, но он влюблен в слушателя Академии бронетанковых войск, который и живет у него в квартире, потому что мест в офицерском общежитии на всех не хватает.
К черту!!
Странно, но в это утро кафе «Винил» оказалось совсем пустым. Кристина прошла в глубь зала, выбрала столик поуютнее, села на диван с подушками, заказала эспрессо и закурила.
– Здесь не курят.
Она оглянулась. Через два столика от нее сидел молодой мужчина в джинсах и черной рокерской футболке. Интересный. Кристина по привычке первым делом глянула на его ботинки – ого, кожа ската, дорогие. Что ж...
– Я только одну сигаретку. Тут зона для некурящих? Но здесь так уютно. Отчего-то во всех заведениях самые удобные места именно в зонах для курящих, вы не заметили?
– Заметил. Здесь, например, я сам вот так организовал пространство зала, полезную площадь.
– А-а-а, понятно. Вы дизайнер?
– Я хозяин.
Кристина окинула его взглядом с ног до головы. Вот так это уходит – не смывается там, в душе, горячей водой, а вот так – за столиком в кафе, когда незнакомец смотрит на тебя... Глаза у него темные, а может, он надо мной просто издевается?
К черту!
– Савва.
– Что?
– Меня зовут так, а вас?
– Кристина.
– А я вас видел.
– Где?
– В баре с подругами, а потом вы куда-то пропали.
– Я ездила по делам в Рим, в командировку, знаете, там было столько песка – летал прямо в воздухе. Буря из Африки.
– Не повезло. Я тоже люблю путешествовать.
– Так, как я в последний раз попутешествовала, никому не пожелаю.
– Почему? – Савва улыбался уголками рта, и улыбка у него... пожалуй, приятная, обаятельная – без сомнения.
– Так, просто... А вы часто здесь завтракаете?
– Иногда.
– Вы же хозяин... владелец, что посоветуете заказать?
– Что вам больше нравится.
– А если аппетита совсем нет? – спросила Кристина, гася сигарету о кофейное блюдце.
– Тогда... – Он встал и подошел к ее столику, сел напротив без приглашения. – Тогда... Слушайте, барышня, что у вас стряслось?
– А вы что, доктор?
– Нет, я не доктор.
– Просто интересно?
– Нет. Я вижу, что-то случилось у вас, и в одиночку вам с этим справиться трудно.
– Ничего у меня не случилось.
– Вы о смерти думаете... чаще, чем вам бы того хотелось.
Кристина глянула на незнакомца. Согласитесь, такие слова редко услышишь за столиком модного кафе, в баре в Столешниках и на тусовке на «Винзаводе».
Кто-то где-то – наверное, бармен за стойкой – поставил на проигрыватель пластинку. Старый винил... Негритянский блюз...
А в это же время в квартире на Гагаринской площади, где всего сутки назад за праздничным столом отмечали спортивные рекорды, кухонная старенькая магнитола выдавала «АББА»...
Капитан уголовного розыска Белоручка открыла дверь своим ключом, уверенная, что в этот час, в этот ранний час никого в квартире...
– Здра-а-ассте вам, ты как тут оказался?
Дмитрий Федченко – в майке и «семейных» боксерах – вышел из ванной с отверткой в руках.
– Я приехал, а тебя нет. Лиля, и где же ты была?
– На работе, меня в три часа подняли. Вот «окно» образовалось, оперативка у нас в десять, а сейчас только половина девятого, решила заскочить – умыться, переодеться, перехватить чего. Эй, у нас завтрак есть?
Лиля Белоручка скинула влажную куртку, сандалии и прошлепала на кухню. С Катей они расстались полчаса назад. «Поспи малек, корреспондентка, а то вон зеленая вся, как ряска, – напутствовала Катю Белоручка. – Ну а потом, будет настроение, звони, может, что после обеда и возникнет по нашему делу новое».
Катя отправилась восвояси, чему – положа руку на сердце – капитан Белоручка была рада.
– Что Тверь-городок? – спросила она, открывая холодильник. – Как там ваш офис, процветает или нет?
– Все в порядке, – Дмитрий, Митя Федченко, нахмурился. – И все-таки это как-то странно, Лилечка... Я приезжаю, а тебя нет дома.
– Сказала же, меня подняли по тревоге, убийство на Гоголевском бульваре, дрянь какая-то непонятная. Ну что ты, моей... нашей работы не знаешь, не помнишь?
– Мне было неприятно видеть, что тебя нет, когда я...
– Когда ты ехал, мчался, летел, ладно. Я устала и хочу спать и есть. Спать не получится, так хоть покорми меня, Митька... Ну Митька, Митенька... кактус ты мой колюченький, – капитан Белоручка обняла его и начала ластиться, подлизываться. – А что там в ванной?
– Кран надо подтянуть, капало. Я не могу, когда вода капает, меня это раздражает.
– Тебя все раздражает, ты у нас натура такая нервная, такая тонкая, интеллигентик ты мой. – Лиля звонко чмокнула его в щеку. – Фу, вы не бриты, поручик... Так все же, как там наш славный городок Тверь?
– Я же сказал, все нормально.
– Я думала, ты там заночуешь и сегодня к вечеру вернешься. Ты что же, всю ночь гнал по такой грозе?
– Гроза меня лишь краем зацепила, – он приглушил магнитолу. – Если я сейчас оладий напеку – это для тебя не слишком долго, подождешь?
– Нет, давай лучше омлет, твой фирменный. – Лиля сняла футболку и осталась в лифчике, сжала кулаки, подпрыгнула и сделала пару энергичных выпадов, как в боксе. – Повареныш ты мой... вот сидишь тут дома и не знаешь, какие в Москве дела творятся.
– А какие дела? – спросил Дмитрий Федченко. – Что на бульваре стряслось?
ГЛАВА 14 ТЕКСТ
Катя из ОВД Центрального округа тоже поехала домой. Собственно, сегодняшний день – ее законный выходной. И кто осудит ее, если она захочет посвятить его целиком себе?
Например, вот сейчас отдохнет немножко, позавтракает и... Можно съездить в бассейн – поплавать, а можно пройтись по магазинам. В обувном, кажется, вовсю уже распродажа летней коллекции…
По магазинам в такую жару?
Ночная гроза не принесла ни прохлады, ни перемены погоды.
Только тревогу.
В самом центре города, на бульваре...
Дома Катя сразу нырнула в Интернет – что там пишут об убийстве на Гоголевском. Ага, уже в новостях, но пока еще сухо – «убит пожилой мужчина», «личность и мотивы устанавливаются». Так, видимо, пресс-центр Петровки эту информацию в сводку происшествий по городу для прессы подал. Все «подробности» остались пока за кадром, надолго ли?
Катя наполнила ванну горячей водой, бросила туда ароматную «бомбочку» и легла в душистую пену. Вот так. И еще закрыть глаза... Полежать тут, подремать… А потом сделать себе апельсинового сока.
Лилька к себе домой завтракать звала, но... Нет, надо и честь знать, это она из вежливости. Странный у нее метод работы, и вообще – такое преступление, такое убийство, а она женщина молодая, пусть, конечно, оперативный сотрудник, но женщина! Наши областные ни за что бы к такому убийству женщину близко не подпустили. Полковник Гущин, например, или Колосов Никита – с ними все ясно, настоящие профи, вцепятся, как бульдоги, и давай раскрывать... А тут Лилька Белоручка... В детстве, наверное, Сонькой Золотой Ручкой дразнили, вот она драться, боксировать и выучилась. Чуть что не так – сразу в нокаут. Но спорт, соревнования – это одно, а тут такое убийство, такая явная демонстрация...
Вот именно, они там все на бульваре, вся оперативно-следственная группа, сразу это усекли – это именно демонстрация. Прямой вызов.
Катя вспомнила манипуляции с манекеном. Какое зверское лицо эксперт корчил, когда хватал его за горло. Его – потерпевшего... Представляя себя им – убийцей.
Что-то капитан Белоручка с выводами торопится. Уже и приметы преступника себе наметила... На такой скудной, куцей информации... Стоп, но там же есть просто бесценная информация – записка.
Текст – они о нем говорят как-то вскользь. Видимо, пока с этим текстом ничего не ясно. Но если это действительно вызов, демонстрация силы и наглости со стороны убийцы, то... Не в тексте ли ключ?
Выскочив из ванной, Катя, пока на кухне работала включенная соковыжималка, лихорадочно искала в записной книжке телефоны сотрудников экспертно-криминалистического управления.
Капитан Белоручка хотела, чтобы там, на месте происшествия – на бульваре, а также в кабинете Колобердяева в театре, – поработал эксперт Сиваков. Что ж, это личность известная не только на Петровке, к нему и область часто за консультациями обращается. Опытный криминалист.
– Алло, Иван Денисович, добрый день, капитан Петровская из пресс-службы ГУВД Московской области.