Хиро-Мацу обратил свое внимание на Ишидо.
— Мы не ожидали вас сегодня вечером, Ишидо-сан.
— Я пришел засвидетельствовать свое почтение госпоже Киритсубо. Мне не сообщали до последних минут, что кто-то уезжает.
— Мой сын прав. Нам следовало поинтересоваться, среди друзей ли мы? Или мы заложники, которые должны просить о милости?
— Нет. Но господин Торанага и я согласовали протокол на время его визита. Должно быть дано уведомление за день о прибытии и отъезде высоких гостей, чтобы я мог засвидетельствовать соответствующие чувства.
— Решение господина Торанаги было внезапным. Он не считал, что отправка одной из его женщин в Эдо — достаточно важное дело, чтобы докучать вам, — ответил Хиро-Мацу. — Да, господин Торанага только готовится к своему отъезду.
— Это решено?
— Да. В день, когда будет принято решение на встрече регентов. Вы будете информированы о точном времени согласно протоколу.
— Хорошо. Конечно, встреча может быть опять отложена. Господину Кийяме становится даже хуже.
— Отложена? Или не состоится?
— Я только упомянул о том, что это может быть. Мы надеемся иметь удовольствие видеть господина Торанагу долгое время, не так ли? Он поедет со мной завтра на охоту?
— Я потребовал, чтобы он отменил все охоты до собрания. Я не считаю это безопасным. Я не считаю, что какое-либо из этих мест дальше можно считать надежным. Если грязный убийца так легко может пройти через кордон ваших часовых, как легко измена может настичь нас за его стенами?
Ишидо пропустил это оскорбление. Он знал это, и оскорбления еще больше разгорячили его людей, но это ему еще не было нужно. Он был рад вмешательству Хиро-Мацу, так как сам он почти потерял контроль над собою. Мысль о голове Бунтаро в пыли, о его раздробленных зубах захватила его.
— Как вы хорошо знаете, все командовавшие охраной в ту ночь уже отправились в Великую Пустоту. К несчастью, члены секты Амиды имеют свои законы. Но они скоро будут уничтожены. Регентов будут просить разделаться с ними раз и навсегда. Теперь, может быть, я могу высказать свои чувства Киритсубо-сан?
Ишидо вышел вперед. Его личные телохранители в серой форме шли за ним. Они все вздрогнули и остановились. Бунтаро держал стрелу наготове, и хотя она была направлена в землю, лук был натянут до предела.
— Серым запрещено проходить через эти ворота. Это согласовано в протоколе!
— Я управляющий Осакским замком и командир охраны наследника! У меня есть право ходить куда угодно!
Хиро-Мацу еще раз овладел ситуацией.
— Верно, вы командир охраны наследника и вы имеете право ходить куда вам захочется. Но через эти ворота с вами может пройти только пять человек сопровождения. Разве это не согласовано с вами и моим хозяином на время его пребывания здесь?
— Пять или пятьдесят, не имеет значения! Это оскорбление…
— Оскорбление? Мой сын не имел в виду оскорбить вас. Он следует приказам, согласованным его сеньором и вами. Пять человек. Пять! — Слово было приказом, и Хиро-Мацу, повернувшись спиной к Ишидо, посмотрел на своего сына. — Господин Ишидо оказывает нам честь, желая выказать свое уважение госпоже Киритсубо.
Меч старика был на два дюйма вынут из ножен, и никто не знал, обрушится ли он на Ишидо, если начнется схватка, или на голову его сына, если он направит стрелу. Все знали, что между отцом и сыном не было никакой показухи, только взаимное уважение к злобному характеру друг друга.
— Ну, мой сын, что ты скажешь командиру охраны наследника?
Пот стекал по лицу Бунтаро. Через мгновение он сделал шаг в сторону и ослабил натяжение лука, но держал его наготове.
Много раз Ишидо видел Бунтаро в списке соревнующихся в стрельбе из лука. В двухстах шагах от цели он выпускал стрелу и, пока она летела до цели, — следующие пять. Все они попадали в одну точку. Он был бы счастлив приказать атаковать и уничтожить и этих двух, отца и сына, и остальных. Но он знал, что будет актом глупости начать с них, а не с Торанаги и в любом случае может быть, что, когда начнется настоящая война, удастся соблазнить Хиро-Мацу покинуть Торанагу и воевать вместе с ним. Госпожа Ошиба сказала, что она найдет подход к старому Железному Кулаку, когда наступит время. Она клялась, что он никогда не оставит наследника, что она склонит к себе Железного Кулака, отвратит его от Торанаги, может быть, даже устроит так, что он убьет своего хозяина и таким образом избежит конфликта. «Какая тайна, что именно, какие сведения позволяли ей думать, что она одержит верх над ним?» — снова и снова спрашивал себя Ишидо. Он приказал госпоже Ошибе уехать из Эдо, если это удастся, до встречи регентов. Ее жизнь не будет стоить зерна риса после отставки Торанаги, на которую согласились все остальные регенты. Отставка и немедленно сеппука, насильственно, если будет нужно. Если она спасется, хорошо. Если нет, неважно. Наследник будет править через восемь лет.
Он вошел через ворота в сад, Хиро-Мацу и Ябу сопровождали его. За ними шли пятеро охранников. Он вежливо поклонился и пожелал счастья Киритсубо. Затем, удовлетворенный, что все идет как надо, повернулся и ушел со своими людьми.
Хиро-Мацу облегченно вздохнул.
— Теперь вам лучше трогаться, Ябу-сан. Этот рисовый червяк больше не причинит нам беспокойства.
— Да. Сразу же.
Кири вытирала платком пот с бровей.
— Это дьявольский ками! Я боюсь за нашего хозяина. — У нее потекли слезы. — Я не хочу уезжать!
— Господину Торанаге ничего не повредит, я обещаю вам, госпожа — сказал Хиро-Мацу. — Вы должны ехать. Сейчас!
Кири попыталась подавить свои рыдания и распустила плотную вуаль, которая свисала с полей ее широкой шляпы.
— О, Ябу-сама, вы будете сопровождать госпожу Сазуко в замке? Пожалуйста!
— Конечно.
Госпожа Сазуко поклонилась и торопливо ушла. Ябу пошел за ней. Женщина побежала вверх по ступеням. Она уже почти поднялась наверх, поскользнулась и упала.
— Ребенок! — крикнула Кири. — Она не пострадала?
Все глаза устремились на распростертую на земле женщину. Марико кинулась к ней, но первым к ней подскочил Ябу. Он поднял ее. Сазуко была больше напугана, но не ушиблась.
— Со мной все в порядке, — сказала она, немного задыхаясь. — Не беспокойтесь, со мной совершенно все в порядке. Это было так глупо с моей стороны.
Убедившись, что она не пострадала, Ябу вернулся на передний двор, готовясь к немедленному отправлению.
Марико вернулась к воротам, очень обрадованная. Блэксорн скучал в саду.
— Что здесь? — спросила она.
— Ничего, — ответил он после паузы. — Что там кричала госпожа Киритсубо?
— Ребенок! Она не пострадала. Госпожа Сазуко беременна, — объяснила она. — Мы все боялись, что падение может повредить ей.
— Ребенок Торанаги-сама?
— Да, — сказала Марико, оглядываясь на носилки. Кири сидела внутри за прозрачными занавесками, вуаль на ней была опущена. «Бедная женщина, — подумала Марико, зная, что она только пытается скрыть свои слезы. — Я бы так же была напугана, если бы расставалась со своим господином, будь я на ее месте».
Ее глаза обратились к Сазуко, которая еще раз махнула им с верхней ступеньки, а потом вошла внутрь. Железная дверь лязгнула — за ней. «Это звучит как похоронный звон, — подумала Марико. — Увидим ли мы их снова?»
— Что хотел Ишидо? — спросил Блэксорн.
— Он был — я не знаю точного слова. Он осматривал — проводил инспекцию без предупреждения.
— Почему?
— Он комендант замка, — сказала она, не желая упоминать настоящую причину.
Ябу выкрикивал команды в голове колонны, и она тронулась. Марико вошла в свой паланкин, оставив занавески полуоткрытыми. Бунтаро знаками показал Блэксорну, чтобы он шел сбоку. Тот повиновался.
Все ждали, когда пройдет паланкин Кири. Блэксорн смотрел на еле видную закутанную фигуру, слышал сдавленные рыдания. Сбоку шли две испуганные служанки, Аза и Соно. Потом он оглянулся в последний раз. Хиро-Мацу стоял один у маленького садового домика, опираясь на свой меч. Теперь садик был скрыт от его глаз, так как самураи закрыли огромные крепостные ворота. Большой деревянный брус лег на свое место. Охраны на переднем дворе не было. Все стояли на зубчатой стене.
— Что происходит? — спросил Блэксорн.
— Простите, что вы сказали, Анджин-сан?
— Это выглядит так, как будто мы под наблюдением. Коричневые против серых. Ожидаются какие-то неприятности? Большие неприятности?
— О, извините. Это обычное дело — закрывать двери на ночь, — сказала Марико.
Он пошел рядом с ней, когда ее паланкин тронулся, Бунтаро и остаток арьергарда заняли свое место сзади него. Блэксорн следил за паланкином впереди, колеблющейся походкой носильщиков и туманной фигурой за занавесками. Он чувствовал себя очень тревожно, хотя и пытался успокоиться. Когда Киритсубо внезапно вскрикнула, он на мгновение посмотрел на нее. Все смотрели на лежащую на лестнице женщину. Он тоже хотел взглянуть туда же, но увидел, что Киритсубо внезапно бросилась в маленький домик. На мгновение он подумал, что ему изменяют глаза, так как ночью ее темный плащ и темное кимоно, шляпка и темная вуаль делали ее почти невидимой. Он видел, как фигура на мгновение исчезла, потом появилась снова, кинулась в паланкин — и там рывком задернули шторы. На мгновение их глаза встретились. Это был Торанага.
Глава двадцать вторая
Маленький кортеж, окружающий два паланкина, медленно двигался через лабиринт замка и бесконечные проверки. Каждый раз были формальные поклоны, документы дотошно проверялись заново, новый командир и группа сопровождающих серых проходили и пропускали их. На каждом посту Блэксорн следил с растущим дурным предчувствием, как капитан охраны подходит поближе, чтобы внимательно рассмотреть через задернутые занавески паланкина Киритсубо. Каждый раз человек кланялся еле видимой фигуре, слушал сдавленные рыдания и через какое-то время давал знак, чтобы они проходили.
«Кто еще знает? — отчаянно спрашивал себя Блэксорн. — Служанки должны знать — это подтверждается тем, что они очень напуганы. Хиро-Мацу, конечно, должен знать, госпожа Сазуко, отвлекающая всех, абсолютно наверняка. Марико? Не думаю. Может ли ему доверять Торанага? Этот короткошеий маньяк Бунтаро? Видимо, нет.
Очевидно, это очень засекреченная попытка тайного бегства. Но зачем Торанаге рисковать своей жизнью за пределами замка? Разве не безопасней внутри? Почему такая секретность? От кого он бежит? От Ишидо? Убийц? Или от кого-то еще в замке? Возможно, от всех них, — подумал Блэксорн, желая, чтобы они безопасно добрались до галеры и вышли в море. — Если Торанагу обнаружат, дело будет совсем плохо, бой будет идти смертельный, и пощады просить и давать не будут. Я безоружен, и, даже если бы я имел пару пистолетов или двадцать орудий и сотню отчаянных ребят, серые бы смяли нас. Мне некуда бежать и негде спрятаться. Ты вляпался в дерьмо!»
— Вы устали, Анджин-сан? — участливо спросила Марико. — Если вы устали, я пойду пешком, а вы можете проехаться в паланкине.
— Спасибо, — ответил он угрюмо, ему не хватало его сапог, ременные шлепанцы все еще были непривычны. — С ногами у меня все в порядке. Я просто хотел, чтобы мы уже были в безопасности, на море, только и всего.
— А в море безопасно?
— Иногда, сеньора. Нечасто. — Блэксорн едва слышал ее. Он думал: «Боже мой, надеюсь, я не помешаю Торанаге уйти. Это было бы ужасно! Насколько проще было бы, если бы я не видел его. Мне не повезло, это один из тех несчастных случаев, когда можно разрушить хорошо подготовленный план. Старуха Киритсубо хорошая актриса, и эта молодая тоже. Только потому, что я не понял, что она кричала, я не поддался на эту уловку. Очень не повезло, что я так ясно увидел Торанагу — в парике, накрашенного, в кимоно и плаще, как у Киритсубо, но тем не менее Торанагу».
На следующем пункте проверки капитан серых подошел ближе, чем раньше, служанки кланялись со слезами и стояли на дороге, не собираясь уступить, как будто просто остановились. Капитан всмотрелся в Блэксорна и отошел. После внимательного рассматривания он заговорил с Марико, которая покачала головой и что-то ответила. Мужчина что-то буркнул и вернулся к Ябу, отдал документы и махнул рукой в знак того, что процессия может двигаться дальше.
— Что он сказал? — спросил Блэксорн.
— Он интересовался, откуда мы, где наш дом.
— Но вы покачали головой. Что же вы ответили?
— О, извините, он сказал — он спросил, не были ли отдаленные предки ваших людей связаны с ками — духом, который живет на севере, на окраинах Китая. До недавнего времени мы думали, что Китай был только еще одной цивилизованной страной на свете, за исключением Японии. Китай такой большой, что он сам похож на целый мир, — сказала она и закрыла на этом тему. На самом деле капитан спросил ее, не думает ли она, что этот чужеземец был потомком Харутвакари, ками, который присматривает за кошками, добавив, что он воняет, как хорек в течке, как, по его предположению, должен вонять ками.
Она ответила, что она так не думает, внутренне стыдясь грубости капитана, так как Анджин-сан не имел запаха, характерного для Тсукку-сана, отца-инспектора или других варваров.
Его запах теперь был почти незаметен.
Блэксорн знал, что она не сказала ему правды. «Я бы хотел разговаривать на их тарабарском языке, — подумал он. — Я бы хотел убраться с этого проклятого острова, назад на „Эразмус“, с нормальной командой и большим запасом пищи, грога, пороха, — зарядов, продать товары и плыть опять домой. Когда это будет? Торанага сказал, скоро. Можно ли ему доверять? Как он доставил корабль в Эдо? На буксире? Или его привел португалец? Хотел бы я знать как португалец, не загноилась ли у него нога? Хотелось бы знать, собирается ли он жить с двумя ногами или одной, если его не доконает ампутация, или он близок к смерти. Боже мой, защити меня от ран и докторов. И от священников».
Еще одна проверка. Блэксорн не мог никак понять, как они все могут оставаться такими вежливыми и терпеливыми, все время кланяться, и позволять брать документы, и получать их обратно, всегда улыбаться без признаков раздражения с чьей-либо стороны. Они так отличаются от нас.
Он взглянул в лицо Марико, частично скрытое вуалью и широкой шляпой. Он подумал, что она выглядит очень хорошенькой и он рад, что так вышел из себя из-за ее ошибки. «По крайней мере, я больше не буду иметь дела с этим вздором, — сказал он себе. — Вот кровавые мерзавцы!»
После того как он принял утром ее извинения, он стал расспрашивать ее об Эдо и японских обычаях, об Ишидо и о замке. Темы секса он избегал. Она отвечала подробно, но избегала каких-либо политических объяснений, — ее ответы были информативны, но безобидны. Скоро она и служанки ушли, чтобы подготовиться к отъезду, и он остался один с самураями на страже.
Его раздражало такое количество людей вокруг. «Все время кто-нибудь около тебя, — подумал он. — Их слишком много. Они похожи на муравьев. Мне хотелось бы для контраста покоя за закрытой дубовой дверью, причем запор с моей стороны, а не с их. Я не могу дождаться, когда попаду на борт, потом на воздух, потом на море, даже на эту выматывающую всю душу галеру, похожую на брюхо свиньи».
Сейчас, когда он шел через Осакский замок, он понял, что увидит Торанагу на своей территории, в море, где он сам был на коне. «У нас будет достаточно времени поговорить, Марико будет переводить, и я все устрою. Торговые соглашения, корабль, возвращение нашего серебра, цены, если он захочет купить мушкеты и порох. Я составлю соглашение о возвращении на следующий год с полным грузом шелка. Ужасная история произошла с Доминго, но я использую его информацию для добрых дел. Я возьму „Эразмус“ и поплыву к реке Перл в Кантоне и прорву португальскую и китайскую блокаду. Верните мне мой корабль, и я разбогатею! Стану богаче, чем Дрейк! Когда я вернусь домой, я позову всех морских волков от Плимута до Зейдер-Зее, и мы возьмем в свои руки торговлю со всей Азией. Там, где Дрейк только подпалил Филиппу бороду, я отрежу ему яйца. Без шелка Макао погибнет. Без Макао умрет Малакка, затем Гоа! Мы можем свернуть Португальскую империю, как ковер. „Вы хотите торговать с Индией, ваше величество? Азией? Африкой? Японией? Так вы можете получить их через пять лет!“
„Входите, сэр Джон!“
Да, рыцарский титул легко достижим, наконец. И, может быть, даже больше. Капитаны и мореплаватели становятся адмиралами, рыцарями, лордами, даже графами. Единственный путь для англичанина, человека из народа, к безопасности, истинной безопасности положения в королевстве — это через милость королевы, через служение ей. И путь к ее расположению был один — привезти ей сокровища, помочь заплатить за войну против вонючей Испании и этого негодяя папы».
«За три года я совершу три путешествия, — мечтал Блэксорн. — О, я теперь знаю о муссонах и штормах, но „Эразмус“ пойдет в крутой бейдевинд, и мы возьмем меньше груза. Минуточку… а почему не сделать это все как следует и забыть о небольшом грузе? Почему не захватить Черный Корабль этого года? Тогда у нас будет все!
Как?
Легко — если он не имеет эскорта и мы захватим его неожиданно. Но у меня мало народу. Подожди-ка, в Нагасаки есть моряки! Разве не там все португальцы? Разве Доминго не говорил, что Нагасаки почти как португальский порт? Родригес говорил то же самое! Разве на их кораблях нет моряков, которых вынудили или силой заставили пойти в рейс, которые всегда готовы сбежать с корабля для того, чтобы быстро получить прибыль, независимо от того, с каким капитаном и под каким флагом? Имея наше серебро, я смогу нанять команду. Уверен, что смогу. Мне не нужны три года. Достаточно будет и двух. Еще два года со своим судном и командой, потом домой. Я буду богат и знаменит. И мы расстанемся, море и я, наконец. Навсегда.
Главное — Торанага. Как вести себя с ним?»
Они прошли еще один пункт проверки и повернули за угол.
Впереди была последняя решетка и соответственно последние ворота замка, а за ними последний подъемный мост и последний ров с водой. В дальнем конце была боевая башня. Многочисленные факелы превращали ночь в день, но с красным освещением.