Верность и соблазны - Эмилия Остен 13 стр.

– И что такого мисс Суэверн написала в своем письме?

– Ваша догадливость, граф, чрезвычайно раздражает.

– Я знаю. – Рэйвенвуд налил себе еще чаю и кончиком ножа подтолкнул тарелку Айвена обратно к нему. – Съешьте булочку. Так что в письме?

Айвен проигнорировал булочку, но на вопрос ответил:

– От меня требуют правду. Всю. С подробностями. И еще… Не знаю, насколько допустимо обсуждать это с кем бы то ни было, но я знаю, что смогу заставить Анну принять меня без всяких условий. Я взрослый опытный мужчина и точно знаю, что смогу. Сыграть на ее чувствах, сыграть на ее неопытности – это не слишком сложно. Учитывая, что я знаю: она меня любит. И, хоть это и не делает мне чести, я бы предпочел именно так и поступить.

– Что ж, честность – похвальное качество, – покивал граф. – Чего я не могу сказать о вашей нравственности. То есть о безнравственности.

– Знаете ли, постоянные убийства – пусть это и называют войной – и долгие годы в Азии способствуют избавлению от всякой и всяческой морали и нравственности.

Рэйвенвуд хмыкнул.

– Я всегда считал, что нельзя считать человека совсем пропащим, если он различает, что хорошо, а что плохо. Вы, МакТирнан, эту разницу понимаете. Хотя не стану отрицать, что вполне можете поступить безнравственно. Но все равно вы будете знать, что это плохо. Если бы это было не так, вы бы не искали – не знаю, забвения? покоя? – в опиуме.

– А вы не допускаете, что я просто-напросто слабый человек?

– Нет, – покачал головой граф. – Не допускаю.

Дальнейших объяснений граф давать не стал, так что пришлось Айвену продолжить давать объяснения.

– И если уж вы полагаете, что я различаю добро и зло, то я должен, таким образом, поступить правильно – или нравственно, вы сказали? И вот тут совесть – или ее остатки – советует мне оставить Анну в покое. Просто не приближаться к ней.

– Гм, МакТирнан, когда я говорил о нравственном поведении, я не имел в виду настолько нравственное.

– Да, я уже понял, что вы не сторонник категоричных суждений. Но иногда есть только два возможных варианта.

– Просто не ищите легких путей, МакТирнан. Правду говорить очень легко. Облегчает сердце и очищает душу, видите ли. И раз вы так уж уверены в чувствах Анны, то я, в свою очередь, уверен, что если вы будете говорить только о себе, без привлечения, так сказать, контекста, то ничего страшного не случится.

– Я не хочу говорить о прошедших годах даже без контекста.

– Что ж… Думаю, вы найдете нужные слова. Таким образом, как я понимаю, мы едем в Лондон!

– И что натолкнуло вас на эту мысль?

– Судя по тому, какое у вас выражение лица – будто бы разболелись все зубы сразу, вы раздумываете о том, что именно скажете мисс Суэверн. То есть мы едем в Лондон.

– Я раздумываю, как заставить себя съесть эту булочку, граф!

– И это тоже, и это тоже, МакТирнан.

В Лондоне граф Рэйвенвуд велел следовать к своему дому на Гросвенор-сквер, но подъехать не к главному подъезду, а к небольшому флигелю, выходящему на параллельную улицу. У Айвена не имелось собственного дома в столице, да и арендовать особняк казалось ему пустой тратой денег, поэтому он воспользовался любезным предложением графа остановиться у него. Рэйвенвуд отпер дверь собственным ключом и жестом предложил Айвену и Кевину, который должен был выполнять функции камердинера МакТирнана в столице, войти внутрь.

– И побыстрее, пока никто лишний вас здесь не увидел. Конечно, я не собираюсь вечно скрывать наше знакомство, но предпочел бы объясняться с графиней по этому поводу в каком-нибудь общественном месте, а не в тиши собственной гостиной.

Айвен вошел внутрь и огляделся: мебель зачехлена, но пыли нет – так что вполне можно жить. Флигель оказался больше, чем выглядел снаружи: кроме гостиной, вполне просторной, здесь имелась спальня, комната для прислуги и нечто напоминающее то ли кабинет, то ли чулан. Несколько запертых дверей в коридоре – наверное, подсобные помещения или неиспользуемые комнаты. Айвену приходилось жить в гораздо худших условиях, и этот чужой флигель внезапно понравился ему. Кевин справится с необходимой уборкой и благоустройством, а обедать можно будет в клубе. Как отставной офицер, Айвен числился в списке членов одного из вполне фешенебельных лондонских клубов.

– Что ж, благодарю за гостеприимство, – поклонился Айвен. – И, граф, как мне кажется, у вас была весьма бурная молодость. Если я не ошибаюсь, это – холостяцкое гнездышко.

– В каком-то смысле, – хмыкнул Руперт. – Видите ли, до женитьбы на Луизе Грэхем я был нищ, как церковная крыса. И этот флигель – все, что я мог тогда себе позволить.

Рэйвенвуд обещал вскоре вернуться с разведанной информацией, а пока что посоветовал обновить выходной гардероб и развеяться. Подумав, Айвен последовал и первому, и второму совету.

С обновлением гардероба Айвен справился быстро: зашел на Бонд-стрит в магазинчик с мужской одеждой и втридорога заплатил за несколько готовых выходных комплектов и за их подгонку по фигуре, а также договорился о том, что один из костюмов будет доставлен сегодня к вечеру. А вот идей, как бы скоротать время до четырех часов пополудни, на которые у него была назначена встреча с графом Рэйвенвудом, не имелось. В конце концов Айвен решил отправиться в клуб и пообедать.

Как оказалось, идея была не слишком удачная, потому что в гостиной клуба Айвен столкнулся с Джексомом Суэверном.

– Лорд МакТирнан! – отвесил изящный поклон барон. На его лице, как ни странно, не промелькнуло ни тени удивления от случайной встречи.

Айвену, который подумывал сделать вид, что Джексома не заметил, не осталось иного выхода, как поклониться в ответ.

– Барон Суэверн.

Айвен замер, стараясь даже не дышать и не моргать. Сколько раз он представлял себе эту сцену! И каждый раз в мыслях он просто и без разговоров вырубал Джексома хуком справа. На большее фантазии не хватало. Айвен понял, какую комбинацию с ним разыграл Джексом, еще на пути в Крым, потом получил подтверждение своей догадки из писем Анны. Но в то время, под Севастополем, он даже не испытывал ненависти к Суэверну. Дьявол и преисподняя, каким же он был глупцом! Тогда казалось, что война скоро закончится, что он вернется к Анне героем, что все будет хорошо. Прекраснодушный идиот, что тут сказать.

Потом, потеряв себя и растратив, как казалось в ту пору, все душевные силы, став пустой выгоревшей оболочкой, Айвен действительно ненавидел Джексома. А после, побывав на самом дне, увидев всю изнанку жизни, Айвен просто и думать забыл о Суэверне. Впрочем, тогда он вообще всячески избегал мыслей о прошлом. Гораздо легче и безопасней было жить настоящим.

Теперь, стоя на расстоянии вытянутой руки от Джексома Суэверна, Айвен заново, в одно бесконечно растянувшееся мгновение, пережил все эти этапы, от пламенной ненависти к полному безразличию. В голове внезапно стало так пусто, словно мозг испарился в этой вспышке эмоций. А потом мир стал кристально чистым и прозрачным, словно сделанным из одного гигантского алмаза. Мгновение – и все рассыпалось мириадами осколков, блестящих и шелестящих.

Как Айвен устоял на ногах, он сам не понимал, но он устоял. И даже не пошатнулся, и даже смог снова начать дышать. И разжал кулаки, оставив на ладонях кровавые оттиски ногтей.

– Так слухи о вашем возвращении оказались правдивыми, – едва заметно улыбнулся Суэверн, но Айвен видел, видел по тем мельчайшим признакам, которые научился улавливать, будучи тайным агентом в смертельно опасных закоулках Юго-Восточной Азии, что Джексом разочарован. Впервые в жизни ему не удалось вывести Айвена из себя и заставить совершить необдуманный поступок.

– Уверен, что ваша сестра сообщила вам о моем возвращении. Вряд ли вы могли счесть ложью или распространением лживых слухов то, что она сказала. – Айвен помедлил, обдумывая каждое слово. И не произнес больше ни звука. Любой разговор, даже самый невинный, может дать противнику в руки такие козыри, что потом останется только развести руками и признать поражение. Этот урок он давно усвоил, хоть и не без труда. Молчание – золото.

– О да. Она выразилась определенно. Ни вы, ни она не расторгли помолвку.

Айвен окинул взглядом гостиную. Все присутствующие здесь члены клуба явно прислушивались к их разговору, резонно полагая, что происходит что-то интересное.

– Да, помолвка остается в силе. – Айвен сделал шаг и прикоснулся к рукаву Джексома. – Предлагаю перейти в курительную, наш разговор становится слишком личным.

– Какая чудесная формулировка, – одобрил Джексом, но покорно и спокойно проследовал за Айвеном в небольшую курительную комнату, где джентльмены, желающие побеседовать без свидетелей, могли закрыть и даже запереть дверь.

Надо отдать должное, Суэверн не проявил ни малейшего беспокойства, даже когда Айвен повернул ключ в замке и решительно обернулся к собеседнику. Что ж, крепкие нервы и несгибаемый дух – это достойно уважения.

Надо отдать должное, Суэверн не проявил ни малейшего беспокойства, даже когда Айвен повернул ключ в замке и решительно обернулся к собеседнику. Что ж, крепкие нервы и несгибаемый дух – это достойно уважения.

– Джексом, – Айвен намеренно назвал барона по имени, стремясь подчеркнуть, что ничего не забыл и уж тем более не простил. – Я скажу это один раз. И советую запомнить каждое слово, потому что повторять я не стану. Не будет никакого прощения, никакого второго шанса.

Айвен подошел вплотную к Суэверну, но тот не отступил, лишь сложил руки на груди. Десять лет назад Айвену пришлось бы смотреть снизу вверх, теперь же их глаза были на одном уровне. Темные, почти черные глаза Джексома встретили взгляд льдисто-серых, почти белых от пережитой эмоциональной бури глаз Айвена спокойно, но это длилось лишь мгновение. А потом… Потом барон отвел взгляд и отступил на шаг, потом еще на один – и опустился в очень кстати подвернувшееся кресло. Айвен усмехнулся. Как всегда. Даже самые смелые люди не могут долго смотреть в пустоту. А то, что из его глаз в такие моменты глядит пустота, Айвен прекрасно знал.

– Так вот, запомни, Джексом: не смей вмешиваться в наши с Анной отношения, ни словом, ни делом. Какие бы ни были твои намерения, благородными ли, обусловленными ли эгоистическими побуждениями, – просто не вмешивайся.

– Иначе – что?

– Ничего. Зачем мне угрожать тебе? Я уверен, что ты все понял.

Джексом помолчал, затем обронил бесцветным голосом:

– Да. Я понял.

Айвен кивнул и вышел из курительной, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Пообедать Айвен позабыл, хотя именно за этим приехал в клуб. Вернувшись в любезно предоставленный графом Рэйвенвудом флигель, Айвен разыскал малюсенькую кухню и Кевина, с аппетитом поедающего огромный сандвич с говядиной. Добрый юноша щедро пожертвовал половину своего хлеба насущного хозяину, и проблема утоления голода оказалась решена. Кстати, за время отсутствия Айвена расторопный мальчишка успел привести в порядок все три комнаты флигеля, поэтому теперь можно было вполне принимать гостей, как жданных, так и нежданных. В качестве первого жданного гостя появился граф Рэйвенвуд, постучав в окно, выходящее в запущенный сад, который постепенно превращался в парк, если двигаться в сторону главного дома. Граф, сохраняя полнейшую невозмутимость, забрался в кухню через окно с такой ловкостью, что Айвену стало ясно: когда-то Рэйвенвуд пользовался этим путем не раз и не два.

– Я решил, что не стоит лишний раз привлекать внимание, стучась в парадную дверь, – прокомментировал он свое необычное появление.

– Граф, вы хотя бы опишите мне свою супругу, чтобы я знал, при виде кого прятаться под стол, – вздохнул Айвен.

– Хм, лорд МакТирнан, я понимаю, что мое предложение может прозвучать недостаточно прилично, ведь мы совсем недавно познакомились…

Айвен даже не стал перебивать из любопытства, сможет ли граф закончить хотя бы одну мысль, если не дождется предполагаемой реакции собеседника.

– О, вы так быстро перестали забавно подскакивать, когда я говорю двусмысленности! Да вы просто из стали сделаны!

– Спасибо за комплимент, конечно, но я предполагаю, что вы просто хотите отбросить в сторону формальности и перейти к именам, не так ли? – Айвен снова изобразил интонации Рэйвенвуда. – Ведь мы провели наедине пять дней и шесть ночей.

– Э… да.

Айвен подавил страстное желание совершенно неприлично расхохотаться в голос.

– Я согласен, – проговорил он. – Айвен.

– Я знаю, – махнул рукой граф. – Руперт.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Что ж, а теперь перейдем к новостям, – встрепенулся граф. – Во-первых, я остался в живых, солгав графине, что был в деловой поездке, а замечательный бланш получил, когда карета внезапно подскочила на кочке и я ударился об не вовремя подвернувшийся поручень.

Айвен одобрительно кивнул.

– А во-вторых, сегодня вечером мы идем на бал. Ну, то есть я, Луиза, Анна и вдовствующая баронесса отправляемся туда все вместе, а для тебя, друг мой, я добыл приглашение. На чужое имя, но это все равно. У Тремейна будет весь свет, так что ничего страшного. Вот теперь дело за тобой. Действуй.

Айвен жестом предложил графу располагаться, а сам занял кресло в углу.

– Ах, ну хотя бы от мысли благородно отойти в сторону ты отказался, – прокомментировал граф, устраиваясь на диване. – А насчет ужасного человека… Обычный человек. Со слабостями, но кто без греха? Я лично был разорившимся повесой без гроша в кармане, когда повстречал богатую наследницу, Луизу Грэхем. И я, не моргнув глазом, использовал весь арсенал искушенного в любовных делах человека, чтобы заполучить ее в жены. И знаешь, что она мне сказала в первую нашу ночь?

Айвен не испытывал уверенности, что хочет знать такие подробности, но граф, по всей видимости, был решительно настроен ими поделиться. Пришлось вопросительно приподнять брови, приглашая его продолжать.

– Она сказала, что ей плевать. Плевать на то, что я хладнокровный мерзавец, она меня все равно любит. Кажется, именно в этот момент я поклялся, что сделаю ее счастливой.

– И получилось?

– Однажды я проснулся утром и не увидел ее рядом. И тогда я понял, что не могу без нее жить.

– И какая мораль?

– Жизнь прекрасна и удивительна.

– Очень, очень, очень философски, – подвел итог Айвен.

– Тогда… – Граф потер лоб. – Как тебе такая мораль: счастья достойны все, даже самые настоящие мерзавцы.

– В каком-то смысле жизнеутверждающе.

– Тогда до встречи у Тремейна. – На этой ноте граф откланялся, вылез в окно и исчез среди деревьев.

Глава 12

Оказавшись в бальной зале Тремейна, Айвен поежился, как от озноба, хотя вечер выдался теплым, а в помещении даже было жарковато. Зал пестрел туалетами дам, вкрапления темного – мужчины – словно прикрепляли этот разноцветный ковер к земле, не давая дамам-бабочкам встряхнуться и улететь. Айвен осмотрелся: танцы уже были в самом разгаре, он задержался, потому что пришлось ждать, пока леди Присцилла Суэверн вместе с лордом Тремейном покинут свой пост в холле, где они встречали гостей. Айвен не хотел, чтобы Анна раньше времени узнала о его присутствии на балу. Как бы все ни пошло дальше, Айвен хотел, чтобы встреча случилась внезапно. Возможно, потому, что он так и не принял решения, какой стратегии придерживаться.

Айвен пытался найти в толпе Анну или Руперта (в общем-то, не считая леди Присциллы и, возможно, Джексома, он знал только графа и Анну среди всех присутствующих на балу), когда кто-то похлопал его сзади по плечу. Прежде чем рассудок успел осознать ситуацию, тело отреагировало привычно и самостоятельно: Айвен резко перехватил неосмотрительную постороннюю руку и только тогда обернулся.

– Ш-ш-ш! – прошипел граф Рэйвенвуд сквозь стиснутые зубы. – Это Лондон, великосветский бал, а не какой-нибудь сомнительный притон, к которым ты, очевидно, привык.

– Извини, – Айвен отпустил плененную конечность и жестом пригласил графа укрыться за колонной. – Привычка.

– Еще одна дурная привычка, – вздохнул граф. – Но оставим это. Хотя, если так опасно быть твоим другом, то что же ты делаешь с врагами?

– Убиваю и ем, – мрачно проинформировал графа Айвен.

– Кошмар. – Рэйвенвуд выглянул из-за колонны и объявил: – Смотри туда. Там мисс Суэверн с Луизой.

Айвен послушался – и увидел Анну.

Она была неправдоподобно хороша. Она всегда сияла среди других людей, будто костер в ночи, однако сегодня, в своем светлом платье, в залитом ярким светом зале, Анна Суэверн показалась Айвену самой прекрасной женщиной на земле. Не огнем, но водой, которую можно пить сколько угодно, пока не напьешься. Губы пересохли, сердце странно и больно тюкнуло в груди. Айвен понял, что второй раз за день позабыл, как дышать, и заставил себя втянуть воздух. Вот так. Эта женщина, которая не знает, что он здесь, – она должна принадлежать ему. Должна. И он добудет ее любыми способами.

Граф кашлянул рядом, и Айвен опомнился: как выглядит Анна, он знал, а из-за колонны высунулся, чтобы увидеть Луизу Рэйвенвуд. Симпатичная полненькая брюнетка что-то весело говорила Анне, прикрываясь веером. Так вот она какая, возлюбленная и жена графа. Совсем не во вкусе Айвена, однако это и к лучшему.

– Отлично, теперь я знаю, как выглядит графиня. Буду знать, когда прятаться под стол.

– Да, точно. Так что ты решил?

– Будь что будет.

– Одобряю.

Граф ободряюще потрепал Айвена по плечу и скрылся в толпе. Чудесно.

– …Сэр, не сочтите за бестактность, но не уступите ли вы мне право станцевать этот вальс с мисс Суэверн, моей невестой? – Айвен шагнул к Анне, протягивая руку.

Джентльмен, у которого так бесцеремонно уводили партнершу по танцу, не нашелся, что сказать, а лишь удивленно наморщил лоб, переводя взгляд с Анны на Айвена.