Гиммлер снова перерыл свои бумаги, нашел проект создания учебной академии на востоке и зачитал оттуда несколько особенно поразительных абзацев. Затем он снова стал объяснять планы заселения:
– Здесь вы видите штаб-квартиру партии – объединенный центр общего интеллектуального образования и развития, а также клуб для встречи крестьян, где они смогут отдохнуть. Деревенские развлечения также будут сосредоточены в штаб-квартире партии – вот кинотеатр, вот информационный центр по важным сельскохозяйственным вопросам, вот дом общественной воспитательницы. Усадебный дом и штаб-квартира партии будут тесно связаны. В усадебном доме поселится заслуженный лидер СС или партии, выбранный лично мной с учетом его качеств как человека и как солдата на поле боя. Он станет лидером крестьянской общины, с административной точки зрения – бургомистром, с партийной точки зрения – вождем местной группы. Мы достигнем полного слияния партии и государства и положим конец досадной путанице, существующей в настоящее время, так что даже господин Борман лишится повода для критики. Вождь крестьянской общины в то же время станет военным командиром военно-крестьянской деревни.
– Значит, деревня одновременно станет и воинским подразделением? – спросил я.
– Разумеется. Это одна из самых важных задач из тех, которые будут возложены на этих солдат-крестьян, – ответил Гиммлер. – На этом построен весь план. Каждая деревня с 40 хозяйствами, крестьянами, их сыновьями и работниками своей боевой силой будет примерно соответствовать роте, а ротный командир будет жить в усадебном доме.
Все они будут сражаться за свою землю и свои очаги; все будут знать, что любые меры предпринимаются не по указанию далеких бюрократов, а по почину людей, владеющих личными хозяйствами, людей, подчиняющихся тем законам, которые они сами приняли. Так мы создадим единственную форму демократии, подходящую для демократических людей, – новое германское государство преданных граждан, основанное на поселениях германских крестьян-воинов.
Крестьяне и солдаты
17 июля 1942 года
– Могу себе представить реальное создание поселений, – таково было мое мнение по поводу гиммлеровского плана «Wehrbauern», – но увязывать их с военной проблемой кажется мне фантастикой. В конце концов, мы живем не в век Густава-Адольфа, командовавшего крестьянскими армиями, для которых хватало самого примитивного оружия. Сегодня вы обладаете танками, огнеметами, самолетами и т. д. В свете этого ваши планы кажутся мне не более чем образцом германского романтизма.
– Я вижу, господин Керстен, что вы хотите быть умнее фюрера, который придает величайшее значение науке и призывает ученых к новым достижениям. Он сразу же понял важность моих предложений и потребовал, чтобы каждый житель такой деревни имел дома винтовку, обмундирование, а также каску. Самые мелкие подразделения получат пулеметы, автоматическое оружие и гранаты; на батальонном уровне будут и танки.
– А люди захотят непрерывно играть в солдат? – усомнился я. – Молодым людям это нравится, и пару лет они с охотой поучаствуют в тренировках, но наверняка не захотят постоянно подчиняться военной дисциплине.
– Оставьте заботу об этом нам, – заявил Гиммлер. – Мы быстро все уладим психологическими методами. Все дело в тренировке – а в ней-то мы разбираемся. От этого вопроса зависят величайшие интересы государства, и его нужно решить. Лишь та армия, что набрана из крестьян-воинов, – истинно патриотическая и готовая сражаться и умереть за родину. Цивилизованный горожанин думает только о том, как бы увильнуть от армии. Но можно ли его строго за это судить? Военная тренировка – это трудоемкая попытка лишить беднягу индивидуальности; этому посвящено много времени и усилий. Солдат-крестьянин знает, что он может потерять и ради чего воюет. Трусы рождаются в городах, а герои в деревне. Нам нужно лишь создать условия, и на востоке вырастет новая нация героев.
Гиммлер снова забыл и о том, что его ждет много людей, и о своем лечении, поэтому я предложил перенести разговор на вечер.
– Господи, долго же вы сегодня лечили рейхсфюрера, – попенял мне Брандт, когда я вышел из комнаты.
– Не я лечил его, – ответил я, – это он лечил меня. У меня до сих пор кружится голова от разговоров о военном крестьянстве, снайперских отрядах, противотанковых и противопарашютных формированиях и тому подобном.
– Значит, вы не находите эту идею хорошей? – спросил Брандт. – А фюрера она захватила.
– Не буду высказывать своего мнения, однако рейхсфюрер не знает крестьян. Он нарисовал себе идеальный образ германского военного крестьянства, которое не может существовать в реальности. Крестьянин – в первую очередь эгоист; безусловно, он будет рад получить ферму на востоке, но если ему придется постоянно воевать, то рейхсфюреру вскоре станет ясно, сколько противодействия он навлек на себя и какое сопротивление ему оказывается. Крестьянин полностью поглощен своим хозяйством, рассматривая все прочее как потерю времени. Он не прочь по воскресеньям пострелять и поездить верхом – в порядке отдыха и общения, но не по требованию военной дисциплины. Какой крестьянин готов уничтожать свои поля, пуская на них танки? Плоды этой идеологии не принесут рейхсфюреру большой радости.
Священные места
19 июля 1942 года
Вчера вечером я был у Гиммлера, чтобы провести лечебный сеанс, отложенный еще один раз. Гиммлер снова начал говорить о плане «Wehrbauern». Я предложил сначала заняться лечением. Так мы и поступили. Затем он подвел меня к своей настольной карте.
– Хотел бы задать вам один вопрос, – сказал я, – который не дает мне покоя. Я не вижу церквей в ваших поселениях. А ведь церковь – неотъемлемая часть любой деревни. Должна быть по крайней мере одна церковь на несколько деревень. Вы планируете создавать приходы?
– О чем вы говорите, господин Керстен?! – возмутился Гиммлер. – Тратить деньги на церкви! Мы еще не сошли с ума. Наше военное крестьянство не будет нуждаться в церквах.
– А как же насчет церквей и духовенства, которое сейчас служит для крестьян пастырем, и что случится, когда они захотят окрестить своих детей? Что вы станете делать? – настаивал я.
– Духовенство должно само найти деньги и строить церкви за свой счет. Мы не станем ему мешать, и, кроме того, эти здания впоследствии принесут нам пользу. Чем глубже укоренится наша система обучения и чем сильнее люди пропитаются нашим духом, тем меньше они станут зависеть от церкви – и в конце концов в нее перестанут ходить. Тогда мы позаботимся, чтобы церковные здания остались в собственности постоянной земледельческой общины. Я буду рад, когда мы заберем себе эти церкви и превратим в священные места германской нации. Наше обучение окажется сильнее духовенства, можете быть уверены.
Преобразование земель и климата
21 июля 1942 года
Сегодня мы продолжили разговор о вооруженном крестьянстве. Я спросил Гиммлера:
– В ваших планах вы предусмотрели место для промышленности. Значит, хотите создавать индустриальные города? Я думал, что на востоке будет только сельское население.
– Да, господин Керстен, я мечтал об этом, но у фюрера другие идеи. Он хочет, чтобы здесь были созданы промышленные отрасли, выбор которых он оставляет за собой. Это минус, с которым просто приходится смириться. Самое главное то, что фюрер одобрил генеральный план.
Гиммлер показал мне на карте несколько пустых пятен, предназначавшихся для промышленных предприятий. Затем я случайно заметил область, помеченную как «место будущих лесов», и спросил Гиммлера об этом, чем вызвал новый взрыв его энтузиазма.
– Подумать только, чуть не забыл вам рассказать! Мы собираемся полностью изменить климат на востоке.
Должно быть, вид у меня был довольно недоуменный, потому что Гиммлер продолжал:
– Вы не поверите, но все это осуществится. В этом снова проявился великий гений фюрера. Немецкий человек может жить лишь в климате, подходящем к его потребностям, и в стране, соответствующей его характеру, где он будет чувствовать себя как дома, не разрываясь от тоски по родине. Великие просторы востока не привлекают его, а, наоборот, внушают ужас. Мы не в силах создать горы в этих районах, но можем сажать деревья; так мы и поступим на тех землях, которые не имеют сельскохозяйственной ценности.
И это лишь первый шаг. В то же время мы создадим пейзаж, похожий на ландшафты Шлезвиг-Гольштейна. Мы вырастим повсюду лесополосы, тем самым нарушив монотонность страны, и таким образом создадим жизненное пространство, отвечающее нашему характеру. Я уже отдал точные приказания своим департаментам планирования. Они готовы разработать для меня планы; первые наброски, демонстрирующие, что эти замыслы осуществимы, уже находятся в нашем распоряжении. После создания лесополос климат будет меняться сам собой. Как вы знаете, под защитой этих лесополос возникают совершенно новые климатические условия, исключительно благоприятные для земледелия и животноводства. Свою роль играет и защита, которую обеспечивают леса. Они укротят свирепые восточные ветры. Через сто лет пейзаж на востоке будет не узнать. Нам предстоит работа колоссальных масштабов. Новая германская раса справится с неблагоприятным климатом и создаст жизненное пространство, подходящее к ее характеру.
Жизненное пространство на востоке вместо колоний. Восточная стена против азиатов
22 июля 1942 года
– А хватит ли вам людей для ваших сверхфаустовских планов? – спросил я у Гиммлера.
В ответ услышал следующие любопытные замечания:
– В первую очередь, естественно, требуется, чтобы наш народ размножался и обладал достаточными силами для колонизации этой страны. Но мы не станем ограничиваться одними немцами, мы призовем представителей германской расы из всех стран – норвежцев и шведов, голландцев и датчан. Где бы ни нашлись юные и предприимчивые элементы, мы пообещаем им лучшие земли на востоке и полную защиту их собственности. И люди поедут туда по своей воле. Новое жизненное пространство станет местом встречи для всех способных и энергичных людей Европы – величайшим сосредоточением сил нового европейского крестьянства. Наши бывшие колонии после этого лишатся своего значения. Колонии лежат перед нашим парадным входом; старые колонии станут нам не нужны, и мы мирно позволим другим вступить в обладание нашими бывшими колониальными владениями. Мы создадим в сердце Европы новую колониальную империю, в которой найдется дело для всех европейцев германской крови. В то же время это станет самым эффективным средством обеспечить безопасность, ибо только таким образом мы остановим грозное азиатское наступление. Если мы преуспеем в решении этой задачи, то нынешняя жестокая борьба и все жертвы обретут смысл, потому что в итоге они обезопасят германскую расу, пусть англичане и отказываются это понимать.
– Вы в самом деле позволите там селиться и англичанам с американцами?
– Конечно, позволим, и охотно, – ответил Гиммлер, – если они будут обладать нужными расовыми качествами. Германская раса носит международный характер. Мы, наконец, обеспечим свою безопасность, когда весь мир признает общие фундаментальные ценности всей германской расы; мы создадим великий германский интернационал для борьбы с еврейским и коммунистическим интернационалом. Сегодня германские народы втянуты в давнюю и погибельную междоусобицу. На востоке хватит места для всех германских народов мира, чтобы начать более благородное состязание, в ходе которого все они сумеют осознать особые черты своей расы, так как всем им придется противостоять общему врагу, на границах нас ждут непрерывные бои. И это хорошо: борьба сохранит им силы, предотвратив их стагнацию или разложение в условиях процветания. Азиатские орды разобьются о германское вооруженное крестьянство, которое, даже идя за плугом, будет нести на плече ружье.
Судьба коренного населения
Благодаря Брандту мне удалось взглянуть на черновик приказа Гиммлера относительно обращения с другими народами – первоначально поляками, но затем в их число были включены жители всех восточных территорий. Вкратце можно сказать, что приказ содержал следующие положения: следует признавать как много больше различных народов, которые должны управляться собственной местной администрацией, чтобы предотвратить их объединение против германского господства. Представителей чистого расового типа следует отправлять в Германию и держать там. Для оставшейся части населения будут созданы школы лишь четвертого уровня, где их станут учить счету и тому, как писать свои имена, быть трудолюбивыми и честными; первой заповедью для них станет подчинение немцам. Любой, желающий, чтобы его ребенок получил более хорошее образование, должен будет навсегда отправлять его в Германию.
Остальное население станет источником рабочей силы, лишенной собственных вождей, для великих начинаний в восточных территориях и Европе. Возможно, вся эта процедура в некоторых случаях окажется жестокой и приведет к трагедиям, но все же она и лучше, и милосерднее, чем большевистская практика уничтожения целых народов, чего следует избегать, поскольку такая антигуманность не соответствует немецкому духу. По крайней мере, у этих народов появится больше пищи и средств к существованию, чем было раньше.
23 июля 1942 года
Я говорил с Гиммлером об этом черновике. Он объяснил: начиная с вторжения монголов в XIII веке этим народам 700 лет прививалось азиатское мировоззрение. Не стоит ждать, что они начнут думать по-европейски или по-немецки.
Я сказал, что именно по этой причине этим народам, наконец, следует позволить жить своей жизнью.
Тогда Гиммлер обрисовал положение Германии и Европы. Европа должна объединиться, чтобы получить силы для противостояния Азии, а кроме того, ей необходимы продовольствие и жизненное пространство, что можно найти только на востоке. Но обороны этой территории только военными средствами недостаточно; следовательно, надо изменить всю ее структуру. Средством обороны станут деревни вооруженных крестьян. Но успех зависит от устранения всех неуправляемых элементов и опасных препятствий; именно поэтому следует держать другие народы в подчинении. Одной из гарантий их подчиненного положения станет низкий уровень образования. Он будет соответствовать уровню того образования, которое они получают при Советах, так что никто не говорит, что их жизнь ухудшится.
Я заметил, что они наверняка ожидают от немцев чего-то другого и будут жестоко разочарованы.
Гиммлер сказал:
– Представители чистого расового типа и те, кто проявит какие-либо таланты, получат образование здесь, в Германии, в соответствии с нашими высокими культурными стандартами. Но все недостойные останутся там, где они есть. Я отвечу вам словами Библии: раб всегда будет рабом. Какие потребности у примитивного человека? Еда и немного развлечений. У этих людей будет достаточно работы, а следовательно, они получат соответствующее питание и жилье. Их местные обычаи и привычки будут сохранены; благодаря этому сохранятся и их тела, и души. Работы предстоит много – строительная программа Великого Германского рейха, шоссейные дороги от Атлантики до Урала и до Черного моря, строительство каналов и регулирование рек на восточных территориях, сооружение деревень для поселенцев и великие строительные проекты в самой Германии.
Любое творение поначалу тяжело. Мы должны быть непреклонны, если хотим вдохнуть в загнившую Европу новые жизненные силы. Если в наших методах что-то окажется неверно, они будут изменены. Между прочим, англичане уже многие века показывают нам своим примером, что не следует потакать коренному населению, если вы хотите властвовать над ним ради общего блага всех сторон.
XIX Поездка Гиммлера в Финляндию
Полевая штаб-квартира, Украина
24 июля 1942 года
Сегодня принято решение, что мы летим в Финляндию. Гиммлер хочет обсудить еврейский вопрос с президентом Рюти и министром иностранных дел Виттингом. Запасов хлеба в Финляндии хватит только на три недели. Гиммлер снова открыто заявил, что финны должны выбирать между голодом и выдачей евреев. Я воззвал к его гуманности и к тому, что финны и немцы – братья по оружию.
Гиммлер сказал:
– Никаких уступок! Финляндия должна выполнять наши желания.
– Но у нас все еще независимое государство, и у себя дома можем поступать так, как захотим. Кроме того, мы вместе с Германией воюем против России.
Гиммлер прикрыл один глаз и возразил:
– Не говорите чепухи, господин Керстен. Ваша независимость продлится лишь до тех пор, пока соответствует замыслам фюрера. Германия – самая сильная страна в мире. Никто на земле не одолеет нас.
– Возможно, – сказал я.
– Не возможно, а так и есть. Даже английский премьер-министр Чемберлен понимал это, когда приехал к фюреру и стал выпрашивать у него мир. Вы же не думаете, что этот хитрый англичанин отправился бы в Годесберг или Мюнхен, если бы не признавал силы и величия национал-социалистической Германии? Для нас, национал-социалистов, два эти визита Чемберлена стали поворотным пунктом в истории. Когда мы увидели, что англичане признают в нас равных, фюрер понял, что настал наш час. Вся цель визитов Чемберлена состояла в том, чтобы дать Англии время вооружиться.
Фюрер считает, – продолжал Гиммлер, – что эта война практически уже выиграна. Если бои продолжаются, то это просто последние конвульсии побежденных. Но мне известно, что в Финляндии становятся заметными сильные антигерманские настроения. – Гиммлер бросил на меня косой взгляд и добавил: – Если бы вы не так боялись русских, то, вероятно, предпочли бы англичан и дешевые американские консервы. Все что угодно, только не симпатии к национал-социалистической Германии!
Замыслы в отношении Швеции
Житомир
25 июля 1942 года
Сегодня Гиммлер сказал мне: Гитлер очень недоволен тем, что не оккупировал Швецию одновременно с Норвегией. Теперь же покорить Швецию уже не так легко, даже если она даст Германии предлог. Однако Швеция очень осторожна в своей внешней политике и не дает повода к вторжению.