Фюрер считает, – продолжал Гиммлер, – что эта война практически уже выиграна. Если бои продолжаются, то это просто последние конвульсии побежденных. Но мне известно, что в Финляндии становятся заметными сильные антигерманские настроения. – Гиммлер бросил на меня косой взгляд и добавил: – Если бы вы не так боялись русских, то, вероятно, предпочли бы англичан и дешевые американские консервы. Все что угодно, только не симпатии к национал-социалистической Германии!
Замыслы в отношении Швеции
Житомир
25 июля 1942 года
Сегодня Гиммлер сказал мне: Гитлер очень недоволен тем, что не оккупировал Швецию одновременно с Норвегией. Теперь же покорить Швецию уже не так легко, даже если она даст Германии предлог. Однако Швеция очень осторожна в своей внешней политике и не дает повода к вторжению.
– Мы ожидали, что Швеция будет препятствовать нам в перевозке войск, но она поступила очень хитро и немедленно удовлетворила все наши требования. Железная руда поставляется без всяких затруднений, и на этот счет нет никаких проблем. Однако вполне возможен конфликт с Швецией из-за финнов, так как они живут на севере Швеции.
Сначала я подумал, что это шутка, но, поняв, что Гиммлер говорит серьезно, спросил его, почему он хочет оккупировать Швецию.
– Во-первых, – ответил Гиммлер, – в последние месяцы в Швеции растет враждебность к Германии. Во-вторых, неправильно, что рядом с Германским рейхом Адольфа Гитлера существует нейтральная страна, в которой могут скапливаться наихудшие антигерманские элементы. В-третьих, некоторые газеты нападают на Германию. И в-четвертых, вражеские агенты устроили в Швеции свои штаб-квартиры. Помимо всего этого, Швеция обладает большими ресурсами, которые будут очень полезны для немецкой военной промышленности. Следовательно, имеется больше причин к этому шагу, чем предполагалось раньше, в начале года. Шведских запасов хватит для немецкой военной промышленности по меньшей мере на четыре—шесть месяцев. Если Швеция не хочет воевать против большевизма, она по крайней мере должна предоставить свои ресурсы, поскольку война ведется и в пользу Швеции.
Я был поражен, услышав объяснения Гиммлера, и ответил, что мы уже полностью обсудили этот вопрос в феврале. Тогда Гиммлер пришел к выводу, что Швецию лучше оставить в покое, хотя бы потому, что железная руда и так поставляется беспрепятственно.
Гиммлер сказал:
– Ладно, поговорим на эту тему, когда на той неделе будем в Финляндии.
Предложения Гиммлера по расчленению Швеции
Хельсинки 30 июля 1942 года
Когда мы с Виттингом разговаривали в саду немецкого посольства, к нам неожиданно присоединился Гиммлер. Мы прогуливались туда-сюда, Гиммлер беседовал с Виттингом об исследовании океанских глубин. Посреди разговора Гиммлер прервался, замолчал, решительно взглянул на Виттинга и сказал:
– Думаю, что, пожалуй, для Германии и Финляндии настал момент прийти к соглашению относительно Швеции. Финляндия получит северную половину Швеции, области с финским населением и норвежскую гавань Киркенес, а центральная и южная Швеция войдет в состав Великого Германского рейха. Норвегия в любом случае будет аннексирована после окончательной победы.
Далее Гиммлер сказал, что фюрер раскаивается в своей огромной ошибке – в том, что не оккупировал Швецию одновременно с Норвегией, – но теперь эту ошибку можно исправить. Финляндия доставит большое удовольствие Германии, если согласится с этим планом. Когда Гиммлер добавил, что после войны Финляндия могла бы стать Великой Финляндией, Виттинг заметил, что финны не питают амбиций в этом направлении, а просто стараются наладить наилучшие отношения с соседями.
В ответ на это Гиммлер заявил, что после войны у Финляндии будет единственный сосед – Великий Германский рейх. Тогда Виттинг объяснил, что финский народ ни в коем случае не поймет такого поведения по отношению к Швеции, хотя бы вследствие огромной помощи, которую он получил от Швеции во время Зимней войны с Россией, – и уж тем более не одобрит такой шаг. После решительного отказа Виттинга Гиммлер сменил тему разговора и сказал:
– Я лишь высказывал кое-какие личные мысли, подумав, что они могут заинтересовать Финляндию.
Виттинг выразительно ответил:
– Я так не думаю.
Гиммлер сказал:
– Тогда этот разговор останется нашим секретом.
Вопрос о выдаче финских евреев
Пока Гиммлер был в отеле, я без его ведома связался с Виттингом, финским министром иностранных дел. Мы пришли к соглашению по поводу фактов и тактики в данном вопросе. Во-первых, решение еврейской проблемы надо всячески оттягивать. Нам представлялись две возможности. Проще всего было бы объяснить Гиммлеру, что по финским законам выдача евреев требует согласия парламента. Однако в данное время парламент распущен на каникулы и при нормальном ходе событий снова соберется не раньше ноября. Нам предстояло, не оглашая конкретных настроений финского правительства, показать, что оно готово – по требованию рейха – созвать чрезвычайную сессию парламента.
Далее следует подвести Гиммлера к мысли, что подобное событие может разжечь политические страсти, совершенно излишние во время войны, а также вытащить на свет ряд других, весьма нежелательных вопросов. Гиммлеру придется учитывать, что финский народ ни в малейшей степени не сочувствует такому отношению к евреям и что их выдача приведет лишь к усилению антигерманских настроений в Финляндии, тем более что немало евреев погибло смертью героев, как во время Зимней войны, так и в нынешнюю кампанию. Ни один финн не поймет, как можно выдавать жен и матерей таких людей.
Однако финны должны принять во внимание, что Германия несомненно прибегнет к рычагам воздействия на Финляндию в свете тяжелой продовольственной ситуации в стране. Виттинг, как и Кивимяки, полагал, что это станет для Финляндии национальной катастрофой. Но тем не менее Финляндия ни при каких обстоятельствах не должна уступать. Учитывая эти соображения, мы решили, что Виттингу следует придерживаться позиций, обрисованных выше. Моя задача – подталкивать Гиммлера в том же направлении.
Когда Гиммлер на следующий день сообщил мне, что, как мы и предвидели, будет обсуждать еврейский вопрос с финским правительством, я предложил доверить мне, как финну, предварительные переговоры с Виттингом и премьер-министром Рангеллом хотя бы на уровне оглашения точек зрения. Учитывая результаты этих переговоров, он мог бы принять дальнейшие решения по еврейскому вопросу. Гиммлер согласился на это. Я оставил его, через некоторое время вернулся – даже не пытаясь снова связаться с финскими представителями – и передал ему содержание вчерашних дискуссий.
Я изложил их суть таким образом: оба министра в принципе разделяют его точку зрения, но питают сомнения по поводу того, осуществима ли в данный момент эта процедура технически. Поскольку сам Гиммлер не мог вынести решение лично, он сразу же позвонил Гитлеру и сообщил ему, в каком направлении идут переговоры. Гиммлер удовлетворился тем, что финны выражают принципиальное согласие, и согласился отложить этот вопрос до ноября.
Мнение Виттинга о требованиях Гиммлера
Хельсинки
1 августа 1942 года
Я провел два часа за обедом с Виттингом, министром иностранных дел. Он был очень рад, что ему удалось удовлетворить Гиммлера. Предложение расчленить Швецию привело его в ужас.
– Что за невероятная идея – провоцировать Швецию! Не можем же мы повернуть против шведов те самые пушки, которые они дали нам во время Зимней войны. Это самое чудовищное предложение, какое я когда-либо слышал!
Точно так же он выразился и по поводу резких требований относительно евреев.
– Финны – достойный народ, мы скорее разделим с евреями их судьбу! Мы никогда их не выдадим.
Я спросил, нет ли у Финляндии шанса заключить мир при посредничестве Америки. Виттинг полагал, что в данный момент такой возможности нет. Германия разместила в Финляндии сильные военные подразделения.
– Практически мы – оккупированная страна! Немцы, безусловно, не уйдут из Финляндии без боя.
Сегодня утром в одиннадцать Гиммлер улетел в штаб-квартиру Маннергейма, чтобы получить Большой крест. В четыре я приглашен на чай к президенту Рюти. Виттинг будет сопровождать меня.
Визит к Рюти занял три часа. Президента ужасают успехи Германии. Он надеется, что настанет время, когда Финляндия сможет порвать с Германией. «Но сейчас – никаких конфликтов!» Рюти подчеркнул в разговоре со мной, что единственное желание финнов – жить мирно и независимо на родной земле.
Когда мы возвращались из деревни Рюти в Хельсинки, Виттинг говорил со мной очень серьезно. Он считает положение Финляндии и щекотливым, и крайне тяжелым.
– Непросто состоять в союзе с национал-социалистической Германией. Никогда не знаешь, где можешь оказаться!
В настоящее время с этим ничего нельзя поделать, так как Финляндия не может сдаться русским. Прошедшие позавчера переговоры с Гиммлером в немецком посольстве ясно показали Виттингу, каких опасностей следует ожидать при альянсе с национал-социалистической Германией.
Мнение Гиммлера о президенте Рюти
Житомир
7 августа 1942 года
Во время полета из Финляндии Гиммлер таким образом выразил свое мнение о Рюти:
– Рюти – английский джентльмен. Он ходил в английскую школу. Кроме того, он масон. Он никогда не станет другом национал-социализма и определенно настроен антигермански. Я даже считаю его очень опасным человеком!
– Почему? – спросил я. – Я знаю Рюти как очень порядочного человека и горячего патриота Финляндии.
Гиммлер засмеялся:
– Слово «патриот» – достаточное доказательство, что он не понимает фюрера. Нам не нужна помощь никаких местных патриотов, мы хотим в союзники лишь тех, чьи мысли и чувства пронизаны великогерманским духом. Еще через пятьдесят лет узкие территориальные идеалы, с которыми мы сталкиваемся в Финляндии, будут осуждены точно так же, как идеалы мелких государств, когда-то преобладавших в Германии; и такой мелочный национализм вскоре продемонстрирует свою слабость, когда столкнется с противниками, сила которых постоянно возрастает.
Кроме того, Гиммлер никогда не доверял таким масонам, как Рюти и Маннергейм; теперь же ему ясно, насколько он оказался прав.
8 августа 1942 года
Возвращаясь к поездке в Финляндию, Гиммлер сказал сегодня за столом:
– В долговременном плане невозможно нарисовать новую карту Европы, не отведя на ней место великому шведскому народу. Он будет избавлен от своей изоляции и стагнации и войдет в состав Великого Германского рейха. Вы увидите, какие силы тогда выйдут на волю в Швеции. Шведы могут сыграть важную роль. Фундаментальные идеи Густава-Адольфа, благодаря которому Швеция должна была показать себя на европейской сцене, заживут новой жизнью. Если бы гибель Густава-Адольфа в битве не перечеркнула его планов, он бы, вероятно, основал Германский рейх от Нордкапа до Тюрингенского леса, от Балтики до Нидерландов, и это избавило бы нас от многих трудов.
Все великие достижения в истории совершались в ходе кровавых революций и смут; только при таких условиях может расцвести новый порядок. Гиммлер вспоминал Александра Македонского, вторжения варваров, Шарлеманя, Гогенштауфенов, Британскую империю, Наполеона.
– После Венского конгресса Европа, ограниченная узкими рамками своих нынешних границ и экономики, утратила память о таких событиях и их меру. Другие же, – например, Россия и Америка, – остались их приверженцами. Север США навязал свою волю Югу в кровавой войне, восстановив единство страны. Появление Черчилля изменило ситуацию в Англии, так как его тщетные попытки самоутверждения отдают половину Британской империи Азии, а вторую половину – Америке. На что может надеяться Финляндия? Америка далеко – слишком далеко. А большевизм близко – слишком близко.
XX Гиммлер о религии
Представления Гиммлера о жизни после смерти
Полевая штаб-квартира
8 августа 1942 года
Один из руководителей СС недавно рассказал мне следующее. По служебной надобности он посетил Гиммлера в Тегернзее. Маленькая дочь Гиммлера в его присутствии перед обедом прочитала молитву. Этот человек удивленно уставился на рейхсфюрера, не понимая, почему он – столь враждебно настроенный к церкви – допускает молитвы в своем собственном доме. Очевидно, мировоззрение Гиммлера не свободно от противоречий. Мой собеседник спросил, не наблюдал ли я каких-либо признаков религиозности в Гиммлере во время лечебных сеансов. Я ответил уклончиво и сказал, что, возможно, мне представится случай поговорить об этом с Гиммлером; себе же я дал обещание так и сделать.
Личные наблюдения открыли для меня один или два момента, которые могут оказаться существенными. Например, я знаю, что Гиммлер крайне суеверен: он верит в добрых и злых духов. Он проявляет интерес к астрологии, хотя в принципе не верит в нее; он выслушивает советы по крайней мере двух астрологов и может прислушиваться к их словам – даже сохраняя свое скептическое отношение. Кроме того, он всегда боится той невидимой силы, перед которой ему рано или поздно придется держать ответ. Это становится особенно заметно, когда его здоровье ухудшается. Тогда он не может избавиться от некоторых глубинных страхов. Особенно он боится мучительной смерти.
Гиммлер – откровенный противник христианства, и особенно католической религии. Враждебность к христианству вызывает у него систематический интерес к другим религиям. Особенно он верит в германские религиозные концепции – не только северные, но и индогерманские. В СС насчитывается мало людей, с которыми он может серьезно обсуждать эти вопросы. Они принимают за евангельскую истину то, что говорит им их «король Генрих» в этой области, и поражаются его знаниям и обширному кругу чтения. Порой он принимает университетских профессоров, признанных немецких ученых; он может дискутировать с ними часами, выдвигая собственные идеи и позволяя, чтобы ему противоречили, – в такие моменты он совершенно теряет всю свою властность. Брандт уверял меня, что вплоть до начала войны это происходило регулярно. Гиммлер из этих разговоров почерпнул многое, чего бы он нигде больше не услышал, и они нередко повергали его в глубокую задумчивость.
Я то и дело вспоминал рассказ о дочери Гиммлера, читающей молитву, и, пытаясь разобраться в ее сути, узнал кое-что от одного из вождей СС, который следующими словами передал настроения Гиммлера:
– Всё пребывает в текучем состоянии. Мы с трудом приближаемся к окончательной форме веры. Можно надеяться, что зрелые люди примут участие в этой борьбе и разделят с нами опасности, возникающие от отсутствия крепкой веры. Однако неправильно вырывать детей из знакомого им мира и ставить их перед проблемами веры до того, как они станут взрослыми. Пусть они придерживаются старых привычек, пока еще сохраняется старый миропорядок; они сталкиваются с ними ежедневно в играх со своими друзьями. Когда повзрослеют, они смогут решать за себя. Вера должна вырасти сама по себе; можно лишь расчистить для нее путь, но нельзя ее навязывать.
Мне стало кое-что ясно из случайных замечаний Гиммлера о магометанстве и его едкой критики католической церкви; но чтобы получить истинную картину его отношения к религии и иметь возможность спорить с ним, мне пришлось одолеть важнейшие книги, на которых оно основывалось. Поэтому я спросил Брандта, что читал Гиммлер в этой области. Брандт упомянул «Бхагаватгиту», которую Гиммлер особенно ценил за ее «великие арийские качества», обе Эдды, Веды и Ригведы, изречения Будды, «Висудимаггу», «Книгу чистоты» и некоторые астрологические сочинения. Я взял все книги из этого списка, что нашлись в библиотеке, и просмотрел их. После этого я почувствовал себя более подготовленным к разговору.
Сегодня случай представился сам собой. Гиммлер обдумывает поездку в Рим к Муссолини. В ходе нашего разговора были затронуты такие темы, как вера, церковь и папа. Гиммлер во время лечебного сеанса спросил меня, каким образом лучше всего описать католическую церковь, но, не дождавшись ответа, заявил:
– Как акционерную компанию, из которой главные держатели акций – с момента ее основания и уже почти две тысячи лет – извлекают сто-или тысячепроцентные прибыли и ничего не дают взамен. Страховые компании, которые на любые ваши требования отвечают, что это не предусмотрено контрактом, просто новички в искусстве обмана по сравнению с этим грандиозным мошенничеством. Такие прибыли возможны благодаря тому, что капитал компании всегда остается в руках главных акционеров и к нему никогда не притрагиваются; вследствие того что мелкие держатели – обыкновенные священники – не имеют наследников, церковь автоматически сохраняет за собой все состояние.
Я спросил Гиммлера, так свирепо нападавшего на христианство, фактор, на котором построена вся западная цивилизация, не придерживается ли он того же взгляда на все религиозные концепции.
– Что вы имеете в виду, господин Керстен? – ответил он. – Разумеется, здравый смысл должен подсказывать вам, что за природой и тем чудесным порядком, который существует в мире людей, животных и растений, стоит некое высшее Существо – можете называть его Богом, Провидением или любым другим именем. Если мы откажемся признавать это, то станем ничуть не лучше марксистов. Когда я настаиваю, что все члены СС должны верить в Бога, это не притворство, не уступка, в чем нередко обвиняют меня, а очень серьезный вопрос. Я не хочу, чтобы меня окружали люди, отказывающиеся признавать высшее Существо, Провидение – как бы его ни называли.