Из остановившегося джипа «Инфинити» золотистого цвета вылез мужчина в чёрной куртке, посмотрел на дом, в котором проживали супруги Ватшины. Глаза его встретились с глазами писателя.
Ватшин застыл как завороженный, держа сигарету двумя пальцами.
Замер и водитель джипа, заметив курильщика на балконе. Потом вдруг засуетился, нырнул обратно в кабину, джип заурчал, тронулся с места и исчез за углом дома.
«Блин! – подумал Ватшин, приходя в себя. – Какого чёрта он испугался?» – Настроение потускнело. Вспомнились наставления Гордеева – сообщать ему обо всём подозрительном, встречавшемся в повседневной жизни. Однако начинать утро с жалобы на странного водителя не хотелось, как не хотелось и верить в то, что он приехал специально для того, чтобы напугать писателя. Это было несерьёзно.
Ватшин смял недокуренную сигарету о дно пепельницы, вернулся в квартиру.
В памяти всплыл текст присланного по электронной почте файла, подписанного неким Кротовым. Иван Петрович сказал, что никакого «учёного-футуролога» по фамилии Кротов на самом деле не существовало. Зато существовал Крот – человек, обладающий уникальной способностью видеть будущее. Таких людей анксы называли хрониками, и ящеролюди, иначе драгоны, а также их оппоненты – змеелюди-герпы, очень хотели иметь в своём стане как плюс-хроников, то есть видящих будущее, так и минус-хроников, видящих прошлое. Вот почему они заволновались, прочитав роман Ватшина «Никому не верьте»: инопланетные «пастухи», наводнившие Землю и сражавшиеся меж собой за право управлять человеческим «стадом», решили, что писатель-фантаст Константин Ватшин – хроник! Либо знает кого-то из этих по сути экстрасенсов, свободно читающих будущее и прошлое. И устроили за ним слежку, а потом и вовсе решили тихонько ликвидировать!
Ватшин невольно глянул на спящую жену.
Людмила оказалась вовсе не такой пугливой, легкомысленной и простодушной особой, какой он её знал все четыре года совместной супружеской жизни. Выяснив, в чём дело, она не кинулась уговаривать мужа со слезами на глазах «бросить писать правду», не стала предъявлять претензии типа «ты мне всю жизнь испортил!» и угрожать, что уйдет. Она просто приняла к сведению новые обстоятельства и пообещала следовать за ним куда угодно, если придётся резко изменить образ жизни.
– Даже на край света! – храбро заявила она.
Однако такой самоотверженности пока не требовалось.
Служба безопасности «Заставы» задержала двух функционеров, служащих драгонам, которые угрожали Ватшину, приставила к нему охрану, и всё успокоилось на какое-то время.
Ватшин получил от издательства компенсацию за отказ печатать роман о ксенотах и начал новый – о путешествии во времени.
Люся продолжила работать в префектуре, мечтая о путешествии на море.
Жизнь наладилась. А о случившемся в конце декабря напоминал лишь охранник, провожавший Ватшина во время его поездок по городу, и редкие звонки Гордеева.
Константин закрылся на кухне, сварил себе кофе в джезве.
Снова вспомнился присланный Кротовым материал.
Если убитый ящеролюдьми хроник не привирал, на Земле уже сотни лет жили инопланетяне, маскируясь под людей. Они пробрались во все властные институты большинства государств, диктовали свои законы, подчиняли несогласных своим порядкам и завладели самыми важными инструментами управлениями народами, позволяющими им беспрепятственно вести свою политику: институтами образования, науки, культуры, средств массовой информации и телевидения. Средств борьбы с ними Кротов не знал, и Ватшину, привыкшему скрупулёзно, до мелочей, продумывать канву будущего романа, пришлось домысливать эти средства самому. Каково же было его удивление, когда он столкнулся с настоящими «бесогонами», как иронично называли себя реальные борцы с «пастухами», создавшие организацию «Застава». До сих пор Ватшину казалось, что все они придуманы им, а война с «пастухами» ведётся понарошку, виртуально, как новая стратегическая онлайн-игра.
Снова вспомнилось нападение бандитов, а точнее – киллеров ящеролюдей, когда Ватшин с Люсей собрались ехать на дачу под Новый год. На игру это было похоже мало, и он со вздохом признался сам себе, что приходится подчиняться правилам этой игры, финалом которой запросто может быть смерть.
К чёрту! – решительно оборвал он горестные воспоминания. Мы ещё посмотрим, кто кого! Что там писал Кротов? В тексте были какие-то рекомендации – как стать таким же хроником. Ну-ка, память, давай, напрягись, вытаскивай забытое!
Ватшин углубился в кладовые памяти, не востребованные до сих пор, остро пожалев, что не догадался сбросить полученный год назад файл кому-нибудь из друзей. Не пришлось бы в этом случае и память мучить.
Итак, Кротов советовал для начала научиться концентрировать внимание на достижении цели – при умении медитировать и не отвлекаться. Этому Константин научился давно, поскольку работа писателя требовала именно такого сосредоточения. Если уж он попадал в созданный собственным воображением мир, то начинал там жить и возвращался обратно в мир реальный, только когда кончалась энергия. Когда он уставал.
Хорошо, пошли дальше.
Кротов советовал научиться «спускаться вниз», к источнику всего сущего. Что он имел в виду? Физическую картину Мироздания? Вселенная, по мысли космологов, родилась после Большого Взрыва. Значит, надо нарисовать умозрительно этот взрыв? Момент рождения Метагалактики?
Ватшин закрыл глаза, представил, как это может выглядеть.
В пустом и чёрном пространстве загорается звёздочка…
Стоп! По современным теориям существует Большая, Бесконечная, вечно кипящая Вселенная, заполненная не пустотой (пусть простят меня учителя словесности), а перетекающей из одного состояния в другое энергией. Значит, в сверкании вихрей той Супервселенной загорается сверхмалая звёздочка и стремительно начинает расширяться. Этот этап учёные, кажется, назвали инфляцией. Что дальше?
Звёздочка за сверхкороткий отрезок времени расширяется до гигантских размеров и превращается… во что она там превращается? Со стороны не видно, надо попасть внутрь. Итак, мы внутри…
Ватшина обняла невероятная космическая пустота, пронизанная не менее невероятной тишиной! Ничто, из которого родилась будущая Метагалактика, продолжало расширяться, превращаясь в настоящее трёхмерное (а может быть, и многомерное) пространство, ещё не заполненное материей. Ватшину даже показалось, что он может пить эту пустоту как воду.
А затем весь этот невообразимо колоссальный объём, который невозможно было на самом деле назвать ни вакуумом, ни пустотой, ни пространством, взорвался ещё раз, превращаясь в пламя перворождённых элементарных частиц – суперструн, сверхточек, кварков и глюонов. Началась эпоха рекомбинации – превращения первичных кирпичиков Мироздания в элементарные частицы – протоны, нейтроны и электроны, которые через миллион лет образовали первые звёзды, протогалактики и протопланеты…
Ватшин вынырнул из своего мысленного путешествия, как пловец из воды, хватая ртом воздух. Обливаясь, допил остывший в чашке кофе.
«Бог ты мой! – подумал он с испугом. – Я ведь и в самом деле видел это! Значит, Кротов не зря именно мне прислал компромат на ксенотов? Я тоже – из тех, кто видит?»
Захотелось снова вернуться в прошлое, посмотреть, чем закончится эпоха рождения первых звёзд.
Однако на кухню вдруг зашла заспанная, в одной ночной рубашке, Люся, и Ватшин с сожалением отложил идею побродить по древней Вселенной, заполненной «дымом» начавшихся термоядерных реакций. Обнял жену, уткнувшись носом в её грудь.
– Разбудил? – Он поцеловал её.
– Я сама встала, – сонным голосом ответила она, прижав его голову к себе.
– Кофе хочешь?
– Хочу. – Люся улыбнулась, когда губы мужа нашли сосок груди под рубашкой. – Ты работал?
– Точно, – проговорил он с заминкой, не спеша признаваться в своём мысленном путешествии в прошлое. – Иди, умывайся, пока я кофе сделаю.
Люся послушно двинулась к двери, оглянулась.
– Знаешь, вчера меня с работы один молодой человек провожал.
– Вот как? – сдвинул он брови с нарочитой угрозой. – Кто? Я его знаю?
– Я сама его не знаю.
Ватшин засмеялся.
– А говоришь – провожал.
– Он сзади шёл, а когда я оглядывалась – прятался.
Сердце кольнула тревога.
– Этого нам не хватало! Ты его раньше видела?
– Нет.
– Почему же вчера не сказала?
– Забыла. – Люся вышла.
Ватшин повертел в руках пустую чашку и вдруг понял, что надо позвонить Гордееву. Интуиция подсказывала: ксеноты его не забыли.
2. Мера пресечения
Солома – кличку ему придумали ещё в школе из-за очень светлых, почти белых волос и из-за фамилии – по паспорту он был Соломиным Виктором Андреевичем. Цвет его волос и в зрелом возрасте почти не изменился, как и характер, весёлый и простой, легко отзывающийся на шутки товарищей. При этом Виктор был классным оперативником, мастером рукопашного боя, тонким аналитиком ситуаций и не зря командовал спецгруппой «Заставы», по физическим и психологическим кондициям не уступающей таким подразделениям силовых служб, как «Альфа» и «Кобра».
После захвата представителей двух враждующих лагерей ксенотов – драгонов и герп, маскирующихся под добропорядочных граждан России, Солома получил задание доставить обоих задержанных – Коренева (под маской бывшего полковника КГБ жил и здравствовал Зишта Драгон, человекоящер, сумевший устроиться заместителем директора Московской газовой биржи) и Хаевича (этот деятель был герпой по имени Зифа-Кифа) не на Лубянку, где у них наверняка были свои «люди», а на одну из баз «Заставы» в Чехове.
Задание было простым и лаконичным – доставить, и никак не комментировалось начальником «Заставы» Гордеевым. Но для его выполнения потребовалось совершить множество дополнительных манипуляций, в том числе – обставить исчезновение Коренева и Хаевича таким образом, чтобы оно имело под собой реальные основания. На это потребовалось время – двое суток, после чего в прессу просочились слухи о финансовых махинациях и бегстве обоих в «одну из европейских стран». Где их следы и затерялись.
Только завершив эту часть операции, Соломин и трое его оперов повезли отнюдь не «зелёных человечков» на базу, где с ними должны были поработать специалисты иного плана – контактёры, ксенопсихологи и эксперты в области изучения НЛО. Всё-таки успешный захват таких крупных «инопланетных дельцов» являлся делом редким, а пользы анксам они могли принести немало.
Солома не зря считался лучшим исполнителем такого рода операций. Он не стал спешить с реализацией задания, разработал план «Б» на случай непредвиденных обстоятельств и только после этого усадил ксенотов в фургон «Мерседес» с надписью «Мороженое» на борту. Передислокация пленных на базу, которая располагалась недалеко от городка Чехова, на территории охотхозяйства «Люторецкое», должна была состояться ночью.
Выехали из Москвы в два часа ночи.
Интуиция не подвела его и на этот раз.
На пятьдесят первом километре Варшавского шоссе их ждала засада.
Кто её устроил, они разобрались позже. А в три часа ночи, когда машины группы, основная – фургон с пленными и сопровождения – джип «Кайенн», проехали Шарапово, Солома почувствовал «дуновение ветра угрозы» и отдал приказ «Курок!», предписывающий группе быть готовой к нападению.
Через минуту впереди за поворотом показался съезд вправо, где стояли три автомобиля: грузовой фургон «Вольво», старенькая вазовская «Рено Лада» и полицейский «Форд» с мигалками.
Казалось бы, обычная дорожная ситуация, автоинспекторы останавливают для досмотра проезжающие по шоссе машины в плановом порядке. Однако Соломе не понравилось, что стоящие у машин люди сделали слаженное движение, заметив приближающиеся автомобили группы, и манёвр этот был очень похож на тренированное действие под названием «рассредоточились».
– Внимание, готовность «плюс»! – бросил Солома, сидящий рядом с водителем фургона.
Навстречу им выдвинулся инспектор ДПС, махнул полосатым жезлом, показывая на обочину.
Фургон «Мороженое» начал замедлять ход, потом рванул вперёд, объезжая инспектора.
Джип последовал за ним.
И тотчас же по бортам обеих машин сыпануло железным горохом: стреляли из-за фургона «Вольво», из автоматов!
Вскрикнул водитель «Мерседеса», пуля пробила дверцу и попала ему в локоть.
– Ответ! – рявкнул Солома.
Боковые окна джипа одновременно опустились, сверкнули выстрелы: оперативники сопровождения дружно ударили по фургону, по «Форду» и «Рено Ладе», затем по кустам вдоль дороги, где прятались ещё несколько стрелков.
Стрельба длилась несколько секунд. Затем сзади взорвался «Форд»: пули оперативников пробили бензобак.
Стрельба прекратилась.
Машины с пленными ксенотами вырвались за пределы оцепленного участка шоссе.
– Задок? – вызвал Соломин джип, озабоченно поглядывая на побледневшего водителя, вцепившегося в баранку руля одной рукой.
– Нормально, один раненый, – доложили ему.
– Сейчас остановимся, посчитаем выбитые зубы. Мне тоже нужен врач.
Кортеж удалился от места стычки с неизвестными киллерами на два километра, прижался к обочине шоссе. Несколько секунд бойцы Соломы всматривались в лес, прислушивались к далёкому шуму, сжимая рукояти пистолетов-пулемётов, затем двое из них подбежали к фургону.
Водителю перебинтовали руку: пуля раздробила локтевой сустав парня, пришлось делать ему обезболивающий укол, его место занял сам Солома, доложил Гордееву о случившемся, и группа помчалась дальше.
Вскоре они уже въезжали на территорию охотхозяйства, охраняемую не хуже, чем военные базы Министерства обороны России.
Наутро Виктор встретился с Гордеевым и обстоятельно доложил все подробности ночного боя. Добавил задумчиво:
– А ведь они знали, что мы повезём ксенотов на юг.
– Да понял я, – ответил Иван Петрович хмуро. – По всем признакам у нас завёлся еще один «крот» ксенотов. Будем работать, выявлять. А пока тебе новое задание: позвонил писатель, утверждает, что за его женой ведётся наблюдение. Взять под контроль, пресечь!
– Слушаюсь, – ответил Виктор, стирая с лица задумчивость.
Жил он один, поэтому ему не надо было отчитываться перед женой или родственниками, куда он исчезает и когда вернётся. Да и образ жизни не позволял бывшему десантнику ВДВ расслабляться. Получив приказ, Соломин сразу начал его выполнять.
Через час штатный охранник писателя был отозван, за квартирой Ватшиных было установлено наблюдение с использованием новейшей дальнозоркой аппаратуры и компьютерных анализаторов, а во дворе дома писателя появился фургончик с надписью «ЖКХ Ремонт». В фургончике этом под видом работников жилищно-коммунального хозяйства поселились оперативники Соломы, готовые в три секунды сменить разводные ключи, лопаты и веники на пистолеты.
На следующий день – это было воскресенье – наблюдатели доложили о подозрительном «шевелении» вокруг дома писателя.
Во двор заехала машина «Скорой помощи», да так и осталась там, приткнувшись к сетчатому заборчику детсада.
Потом появилась подозрительная молодая парочка, усевшаяся на лавочке возле детской площадки. Пара принялась потягивать пиво из бутылки и обниматься. Но подозрительной она показалась не своим «отвязным» поведением, а тем, что бутылку пива – одну! – не смогла осилить за два часа сидения на одном месте. Что для современной молодёжи не являлось нормой.
Солома заинтересовался «Скорой», попросил Дэна «пробить» номер новенькой машины, и выяснил, что она числится за местной подстанцией «Скорой помощи», но на данный момент находится в ремонте. Стало ясно, что во дворе дома Ватшина машина появилась неспроста.
Оперативники сфотографировали также молодую пару, не стеснявшуюся обниматься на виду у жителей близлежащих домов, фото разослали по всем центрам «Заставы», и к обеду Солома знал, что девушку зовут Моникой и что она работает секретарём заместителя мэра Москвы по строительству. Её напарником оказался телохранитель Коренева по прозвищу Дылда. Как ему удалось скрыться во время задержания самого Коренева, было непонятно, но его появление с Моникой только подтвердило подозрения Соломы в приближении каких-то событий.
Он вызвал группу усиления к дому Ватшиных и доложил Гордееву о своих предчувствиях.
– Жди, – коротко ответил Иван Петрович.
3. Очаг аффектации
Арнольд Метаксович Бесин, заместитель мэра по строительству, обедал, когда включился скайп личного айкома.
Он владел тремя квартирами в Москве (остальную недвижимость, за границами столицы и вообще за рубежом, можно было перечислять долго), но чаще всего бывал в роскошной шестикомнатной квартире площадью больше трёхсот квадратных метров, располагавшейся в «сталинской» высотке у метро «Баррикадная». Квартира была «смонтирована» из трёх меньшей площади на пятнадцатом этаже и имела три входа: один «официальный», два других – запасные, охраняемые специальными нарядами из особо тренированных бойцов ВИП-охраны «Ксенфорса».
Кроме «Ксенфорса» на глобальную земную делянку претендовал и «Герпафродит» – союз ксенозмей, что сильно ограничивало «ящеролюдей» и огорчало лично Арнольда Метаксовича, или Шамшура Ашшурбазипала, как звали его на родной планете. Но гораздо больше бесила его деятельность «Триэн», организации, координировавшей сопротивление людей влиянию «пастухов», которую всеми фибрами души он жаждал уничтожить.
Десять лет назад, когда «Триэн» только создавалась, никто не подозревал, насколько опасной она может стать. Но год от года «антиксенотическая» служба действовала всё уверенней, находила всё больше союзников в государственных структурах России, создавала оперативные подразделения типа вышедшей в последнее время на передний план «Заставы», начала чистить ряды властных кабинетов от агентов «Ксенфорса», и главный «пастух» России вынужден был начать с анксами настоящую войну.