– До последнего времени сделка задерживалась из-за того, что я не могла найти техпаспорт на машину, – продолжала актриса. Со счастливой улыбкой она полезла в сумочку и что-то достала.
– Но теперь я нашла его! – объявила Вероника Аркадьевна, – и на ваших глазах я передаю его этому приятному молодому человеку. Теперь в самое ближайшее время он и его брат оформят сделку и отдадут мне деньги.
С этими словами она вложила в ладонь Роману потертую книжицу.
– Вот, Рома бери. Надеюсь, теперь проблем не возникнет.
– Нет, все нормально, – кивнул Роман с несчастным видом.
Он чувствовал себя последним подлецом. Но кому бы хватило решимости признаться при таких обстоятельствах? Для них с братом имелся лишь один способ все исправить – это найти «Паккард».
– Посмотрите на этого мальчика, – обратилась Вероника Аркадьевна к залу, – говорят, что сейчас молодежь плохая. Так вот, я скажу – это неправда. Среди молодежи есть прекрасные люди. Такие как Роман. Они с братом не пытались меня обмануть, а ведь у них была такая возможность. Просто у них есть понятия о чести и достоинстве!
Оказавшись на улице и сев в машину, Роман вытер со лба испарину и посмотрел на техпаспорт. Да, это было то, что они искали. Теперь бы к нему еще машину. Полистав техпаспорт, Роман убрал его в нагрудный карман и позвонил брату. Из дома престарелых слышалась музыка. Актриса решила устроить вечеринку, не дожидаясь, пока они с братом ей заплатят.
Алексей долго не отвечал, потом раздался его запыхавшийся недовольный голос:
– Если бы ты знал, как ты не вовремя!
– Правда, что ли? – ехидно осведомился Роман. – А чем это вы там занимаетесь?
– Амортизаторы проверяли, – ответил Алексей враждебно, – да и вообще – не твое дело. Вернусь, пасть порву за неприличные вопросы.
Следом Роман услышал, какую-то возню, и трубка перешла в руки Ирине.
– Слушай, Рома. Мы уже точно выяснили, что наша машина у тощего. Они кузов от «ЗИСа» на шасси от «Паккарда» переставили. Найди того мента, с Литейного, уговори его…
35
С мерным рычанием бульдозер гнал перед собой кучу щебня. Из выхлопной трубы вырывались черные клочья дыма. Дергая рычаги управления, Алексей направил бульдозер к недостроенному пролету лифта. Там уже лежала куча гравия, и этот заход являлся заключительным. По расчетам Алексея, как раз столько требовалось для устройства трамплина. Ирине он поручил найденным здесь же на стройке молотком загибать гвозди на щитах от деревянной опалубки. Из них Алексей планировал сделать настил для трамплина. Ирина спрятала волосы пот платок, повязав его как заправская байкерша и с рвением взялась за работу. Вскоре она вся перемазалась в грязи, успела отбить себе палец, поплакать над своей горькой судьбой, но тем не менее продолжала упорно загибать гвозди. Вид у нее был при этом довольно комичный.
Закончив со щебнем, Алексей, отогнал бульдозер на место и подошел к ней с улыбкой на губах.
– Чего лыбишся? – грозно спросила Ирина, подняв на него глаза.
– Да так, ничего, – пожал плечами Алексей и, выудив из пачки сигарету, закурил. Наблюдая за ним, Ирина потерла зачесавшийся нос рукавом рубашки, которую дал ей Алексей. Грязь на рубашке моментально перекочевала ей на лицо, а нос стал черным как у трубочиста.
– Я фильм про Гавроша в детстве смотрел, – начал Алексей издалека, стараясь, казаться серьезным, – пацаненок такой французский, бегал там во время революции, весь такой чумазый и оборванный…
– На, что это ты, стритрейсерская морда, намекаешь? – Ирина со сверкающими глазами поднялась, сжимая в руках молоток.
– Да вы с ним одно лицо, – честно признался Алексей и кинулся бежать от взбешенной девушки.
Она настигла его у кучи песка. Отшвырнув молоток, прыгнула ему на спину, как кошка, и они вместе покатились по куче.
– Мы опоздаем… гонка, блин! – смеясь, выкрикивал Алексей, отражая ее удары. Потом подмял визжащую девушку под себя и поцеловал.
– Уйди, я подаю на развод! – весело выкрикнула она и вдруг указала в сторону, откуда они приехали. – Ой, там кто-то едет. Похоже, менты.
Он попался на эту хитрость – приподнялся, чтобы посмотреть, а Ирина выскользнула и убежала к «Волге». Посмотрев ей вслед, Алексей подумал, что рассусоливать особенно некогда.
Проверка щитов, показала, что Ирина справилась со своей задачей на отлично. Все гвозди были аккуратно загнуты. Алексей перетаскал щиты на мост, уложил на кучу щебня, потом сбил в нескольких местах гвоздями, чтоб не разошлись, а также приколотил их к подпоркам в верхней части трамплина. Через лобовое стекло «Волги» трамплин смотрелся отлично. Казалось, что над ним поработала целая бригада мастеров.
– Думаешь получиться? – серьезно спросила Ирина.
– Почему нет? – ответил Алексей и завел двигатель. – Главное – хорошо разогнаться, а при приземлении не угробить подвеску. Ну-ка, девушка, пристегните ремень и готовьтесь наслаждаться полетом.
Ирина поспешно выполнила его приказ. Алексей отъехал задним ходом подальше от трамплина, а потом с предельным ускорением рванул вперед, переключая передачи. Дорогу перед трамплином он предварительно разровнял бульдозером, поэтому она была почти без колдобин. Автомобиль шел, с каждой секундой увеличивая скорость.
– Мама! – успела крикнуть Ирина, когда они влетели на мост.
Затем машину страшно тряхнуло, и в лобовом стекле появилось небо. Удерживая руль, Алексей готовился к приземлению. Его нога со всей силы вдавила в пол педаль газа, чтобы ослабить удар. Колеса вращались с запредельной скоростью. Ирина, за краткие мгновения полета смогла рассмотреть кружившую над стройкой ворону и полюбоваться белоснежными облаками разнообразной формы. Сзади било яркое солнце, и его блики быстро бежали по капоту. Затем мир перевернулся, и навстречу «Волге» с дикой скоростью начал приближаться противоположный край моста.
– Мы не долетаем! – взвизгнула Ирина.
Однако машина продолжала двигаться вперед. Удар. Металлический скрежет. Сначала передние, а следом задние колеса врезались в покрытие моста. В одну секунду машина проехала мост и вылетела на грунтовую дорогу.
– О-о-о-о! – простонала Ирина, не веря, что она еще жива, – еще бы чуть-чуть – и мы на том свете.
– Если б я сомневался в успехе, то не посадил бы тебя в машину, – как ни в чем не бывало, ответил Алексей. – Итак, штурман, что у нас там по карте?
– Если дальше поедем без задержек, то, минуя Москву, мы попадем на трассу Е22 у Волоколамска, выиграв у противников почти двести километров. Это покроет нашу полуторачасовую задержку здесь, и к тому же сможем на отдельных участках не соблюдать скоростной режим. В общем, прогноз пока благоприятный.
– Ну, и отлично, – кивнул Алексей.
Ирина достала из сумочки зеркальце, взглянула на себя и ахнула:
– Боже мой, какой ужас! Мне срочно надо умыться!
– Там впереди, судя по карте, речка будет, тогда и остановимся, – пообещал Алексей. – Знаешь, давай после остановки ты поведешь, часа три, а я посплю. Чтобы потом ночью ехать. Только договоримся: по асфальтовой дороге не больше ста километров, по грунтовке – восемьдесят.
Ирина начала было возмущаться, дескать она профессионал, машину с шестнадцати лет водит, но Алексей был непреклонен. Ей пришлось смириться. Через час они сделали остановку у речки Дубенка на границе Московской области.
36
Остановка во Владимире съела около четырех часов, но, несмотря на это экипаж «ЗИСа» сохранял лидерство в гонке. Машина неслась по трассе через Тверскую область, почти в полтора раза превышая допустимую скорость. Мрачный после посещения стоматолога Иннокентий отмалчивался. Вставленные в рот стальные скобы и распухшие после операции десны не способствовали разговорам. Шепелявость ушла, однако говорить все равно получалось с трудом. Если Пригожин заговаривал с ним, то получал в ответ только мат. Некоторое время вообще ехали в полной тишине. Пригожин задумчиво курил, стряхивая пепел в окно, рассматривал то карту, то неприличный журнал, захваченный подопечным с одной из заправок, то просто пялился в окно на бегущую мимо них полосу темного леса. Около половины седьмого он все же нарушил молчание, осторожно спросив Иннокентия о планах на ночь.
– Мы не будем останавливаться на ночлег, – процедил Иннокентий, не глядя на телохранителя, – сейчас ложись спать, а ночью поведешь.
– В принципе можно обойтись и без этого, – заметил Пригожин, – зачем надрываться попусту. У нас и так будет преимущество перед остальными участниками. Большинство из них – старичье. Видел пару на горбатом «Москвиче»? Дед и бабка лет под семьдесят. Я вообще сомневаюсь, что они доживут до финиша. Остальные не лучше. Даю голову на отсечение, что все они остановятся на ночь в какой-нибудь гостинице, где-нибудь под Ржевом. Дождь, вон, кажется, собирается. Смотри, какие тучи на горизонте. Эти кретины из погоды говорили, что будет солнечно, но я чувствую костями, что дело к дождю.
– Мы не остановимся, – упрямо повторил Иннокентий.
– Ну и хрен с тобой, – махнул рукой Пригожин. – Но ты вообще представляешь – сильный дождь, и ты на трассе, а скорость под сто сорок?
– Ночью ты будешь за рулем, – равнодушно напомнил ему Иннокентий, – а проколешься – Баранов с тебя шкуру сдерет.
– Ну, если мы разобьемся, то сдирать нечего будет, – криво улыбнулся Пригожин.
Он уже начинал жалеть, что отбил сосунка у фанатов. Надо было бросить его, а потом самому перегнать «ЗИС» и повиниться перед хозяином, типа: «Извините, не уберег!» – и тому подобное… Пригожин чувствовал – банкир тоже недолюбливает заносчивого паренька, поэтому известие о смерти Иннокентия его бы не сильно расстроило. Да, упустил он свой шанс. От расстройства Пригожин выбросил в окно недокуренную сигарету и полез в сумку за минералкой.
Впереди на обочине показался импровизированный рынок, где торговали различной сельскохозяйственной продукцией, а также ее производными – соленьями, маринадами, выпечкой и даже колбасой домашнего производства. Завидев стихийный рынок у дороги, Иннокентий нажал на тормоз.
– Ты чего? – удивился Пригожин, – у нас еды навалом.
– Ты, сволочь, как я эту твою еду буду есть со своими зубами? – свирепо рявкнул на него Иннокентий и добавил, сбавив тон: – Пойду, молока куплю.
Пригожин не успел открыть рта, а его подопечный уже выскользнул из салона и, хромая, подходил к торговкам. Женщины приметили клиента, однако зазывать не спешили. Уж больно странный у него был вид. Вздохнув, Пригожин хлебнул минералки. Тучи далеко на горизонте все темнели. Жуткая духота подсказывала, что дождя не избежать. Ночка будет еще та.
Не спеша, Иннокентий прогуливался перед прилавками, намечая будущую жертву. По его мнению, рожи у женщин были одинаково отвратительны. Типичные селянки, копошащиеся целый день в навозе. Чувствуя, что его переполняет отвращение, Иннокентий остановился перед прилавком с выпечкой и молоком, натянуто улыбнулся и поинтересовался у старухи, сколько что стоит. Цены по сравнению с московскими были просто смешными.
– Мне бы, бабуля, молока литра два-три, – ласково проговорил он, щурясь, – оно у вас свежее?
– Только сегодня из-под коровы, – ответила бабка и, приглядываясь к нему, спросила с сочувствием: – Сыночек, кто ж тебя так избил-то?
– Бандиты, мать, бандиты, – его тяжкий вздох должен был продемонстрировать, как тяжело стало жить на Руси, – кругом одни бандиты. Вот поехал на дедушкиной машине, а они остановили по дороге, и ну бить! Еле убежал.
– Бери молоко так. – В глазах старухи блеснула влага. Она сунула ему в руки двухлитровую бутылку молока и промокнула глаза платком.
– Мне бы еще творогу, – сноровисто приподняв крышку на пластиковом ведре, Иннокентий заглянул внутрь, – свежий?
– Все свежее, – заверила старуха, – но это уже за деньги. Мне домой сегодня тоже хоть что-нибудь принести надо. Внуку осенью в школу. Деньги нужны.
– Да нет проблем, бабуля, – заверил Иннокентий.
В итоге, кроме молока, он приобрел два килограмма творога, литровую банку сметаны, банку варенья из смородины, целый пакет плюшек. Он специально стался взять как можно больше. Потом настал момент платить. Иннокентий провел руками по карманам и хлопнул себя по лбу.
– Кошелек в машине оставил. Ничего, сейчас принесу.
Схватив в охапку все покупки, он зашагал к машине. Бабке это не показалось подозрительным. Забросив покупки на заднее сиденье, Иннокентий сел за руль, завел двигатель и дал по газам, крикнув на прощанье:
– Ариведерчи, старая дура!
Только через километр Иннокентий перестал счастливо хохотать и обратился к телохранителю:
– Видал, как я ее уделал! Ну и дебилки! Будут знать в следующий раз! – И заметив, что оппонент не разделяет его чувств, он недовольно спросил: – А чего это ты на меня так смотришь?
– Да вот, поражаюсь твоему уму и сообразительности, – ледяным голосом ответил Пригожин, – не всякий сможет так бабку кинуть, тут нужен врожденный талант. Смотрю на тебя – прямо преступный гений.
– Хватит издеваться, – окрысился в ответ Иннокентий, – давай за руль, а я поем. – Сказав это, он решительно свернул к обочине.
– Ты меня, конечно, хрен послушаешь, но я бы не советовал есть продукты, купленные на обочине, – без надежды на успех проговорил Пригожин, – это молоко там целый день на жаре простояло.
– Тебя не спросил, – буркнул Иннокентий.
– А ты знаешь, что разведчики перед важным заданием всегда едят только ту еду, к которой они привыкли? – попытался еще раз Пригожин образумить подопечного.
– А мы не в разведке, – ухмыльнулся Иннокентий. – Давай, вылазь, поменяемся местами.
Оказавшись на пассажирском сиденье, Иннокентий стал потрошить принесенные пакеты со снедью. Сначала отпил прямо из банки молока, потом попробовал сметану, отхлебнул сливок. Из творога со сливками и сметаной, выудив из сумки одноразовую тарелку, Иннокентий соорудил нечто наподобие творожной массы, заправил все это вареньем и принялся чавкать.
– Кошмар, – проворчал Пригожин, глянув на эту трапезу.
– Попробуй, очень вкусно, – промычал довольный Иннокентий.
– Отвали!
– Как знаешь.
Наевшись, Иннокентий посмотрел на пакет с плюшками. Пахло из него чрезвычайно соблазнительно. Он попробовал одну и не остановился, пока не съел целых четыре штуки, превозмогая боль в распухших деснах. Живот натянулся как барабан. Чувствуя, что сейчас лопнет, Иннокентий сообщил, что готов сесть за руль. Они поменялись местами. И Пригожин завалился спать. Только спать ему долго не пришлось. «ЗИС» резко тряхнуло, и послышались странные звуки. Пригожин подскочил, машинально передернул затвор на своем пистолете. Взгляд метался по сторонам в поисках противника, но единственное, что он увидел, – так это зад Иннокентия, свесившегося в окно и громко блюющего. Пригожин вылез из машины, обошел ее кругом, молча вытащил своего подопечного из автомобиля и отволок его на заднее сиденье. Когда он его заталкивал в салон, Иннокентий поднял зеленоватое, покрытое потом лицо с черными кругами под глазами и с ненавистью спросил:
– Что, рад, падла?
– Безмерно, – проворчал телохранитель.
Остальной путь через Тверскую область напоминал фильм ужасов «Кошмар в инфекционном отделении городской больницы». Иннокентий через каждые десять минут просил остановиться и уносился в кусты на обочине. Ходил он шатаясь, точно пьяный, и Пригожин понимал, что оставшийся путь сидеть за рулем ему. В аптечке Иннокентий нашел какие-то антибиотики и выпил их сразу целой горстью.
– Ну, ты еще этим дерьмом отравись! – рявкнул Пригожин.
В ответ он узнал о себе много нового. Иннокентий орал во всю глотку срывающимся визгливым голосом, и можно было только удивляться тому, что у него есть на это силы.
– А я-то думал, что ты умираешь, – улыбнулся Пригожин, выслушав поток ругательств.
– Да, чтоб ты сдох, гад, – выдохнул Иннокентий с гримасой муки на лице и без сил повалился на сиденье, – и эта бабка пусть умрет страшной смертью! Она точно что-то в молоко подмешала. Недаром просто так отдала. На обратном пути я по ихнему базарчику-то проедусь! Они еще пожалеют, что повыползали из своих нор.
– Да ты просто объелся, – бросил Пригожин сухо.
– Заткнись, заткнись урод! Накаркал! – всхлипнул Иннокентий, хватаясь за живот.
Затем ливанул дождь, и дела пошли еще хуже. С очередной «прогулки» по кустам Иннокентий вернулся промокшим до нитки и злым как черт. Прожигая телохранителя взглядом, он хрипло прошептал:
– Я тебя ненавижу. Сволочь ты.
– Я-то чем виноват? – хмуро поинтересовался Пригожин.
– Ты должен был меня остановить, ты ведь все знал, – скрипя зубами, проговорил Иннокентий, – чего встал, гони!
Пригожин пожал печами:
– Да, пожалуйста!
Он вдавил педаль акселератора в пол. Стрелка спидометра послушно поползла и достигла сначала ста десяти, затем ста двадцати километров в час. На ста сорока Пригожин почувствовал, что машина стала практически неуправляемой. В голове мелькнула мысль, что ему-то совершенно незачем гробиться из-за какого-то сопляка, и тут же из-за пелены дождя вынырнул указатель крутого поворота. Он резко отпустил педаль газа. И практически сразу в свете фар появился поворот. Машина заскользила боком к внешней стороне поворота и вылетела на встречку. Иннокентий заорал благим матом, закрывая лицо. В последние мгновения Пригожин смог овладеть собой и сразу после поворота колес легко надавил на педаль газа, создавая так называемую «нулевую тягу». Только пауза между поворотом колес и тягой оказалась слишком велика, и «ЗИС» вышел из поворота, двигаясь по встречке. Салон осветил слепящий свет фар машины, идущей по левой стороне. Пригожин вывернул руль, уходя от столкновения. Колеса, не реагируя на педаль тормоза, поплыли по мокрому асфальту, и автомобиль начал вращаться. Встречная машина успела проскользнуть до того, как их вновь вытащило на встречную полосу. Пригожин вывернул руль в сторону разворота, одновременно нажимая на педаль сцепления, и когда их развернуло на сто восемьдесят градусов, он резко рванул руль в обратную сторону и отпустил сцепление, выполнив «полицейский разворот». Машина развернулась и остановилась на своей полосе.