Фашисты не дошли до их мест, только один раз ребята видели, как высоко в небе прошло звено бомбардировщиков, бомбить Ртищево, крупный железнодорожный узел.
Мальчишки, его ровесники, только что закончили школу, они очень гордились своими значками ГТО, своей силой, а также тем, что скоро пойдут на фронт и будут бить фашистов. Они были из семей немагов, из тех семей, которые дали соглашение на лояльное проживание рядом с магами, но в остальном они были обычными советскими мальчишками. Точнее, уже мужчинами. Александр смотрел на них и немного завидовал их простой жизни. Знать бы, чему его будут учить в этом университете! Он чувствовал, что до конца лета просто изведётся.
Папочка оставался таким же, каким был всегда. Александр, сколько себя помнил, всегда видел отца за работой, в его мастерской — пристройке, где отец изобретал различные устройства. Его отец был конструктором магических устройств. Работал он прямо на дому, только иногда перемещался в головной офис фирмы для совещаний или для сдачи готовой работы. Работы у отца всегда было много, работу он любил и пропадал в своей мастерской дни и ночи. Танцующие фонтаны, замозатачивающиеся ножи и летающие мячи для игры во флайбол (летающие мячи), как и многие другие предметы, нужны были всем. Пусть с производством изделий в магическом мире проблем и не было, а то, чего не могла сделать магия, доделывали трудолюбивые эльфы, но ведь сначала кто-то должен был всё это придумать, и так, чтобы всё это работало и не взрывалось. Заказов у отца всегда было очень много.
Александр многому научился у отца. В частности, тому, что успех дела определяют детали и подробности. Как-то раз отец ввел его в курс учения о точности и жесткости деталей. За привычным с детства обличием обычных вещей обнаружился целый мир таких подробностей, о которых Александр и не подозревал. Александр с детства привык считать вещи твердыми и неизменными. Оказалось, что на самом деле все вещи дышат и изменяются. От температуры и влажности твердые на вид предметы увеличивались и уменьшались. Оказалось, что существует целая наука о том, как сделать так, чтобы вещи со временем не разрушались от этого "дыхания". Изделия из некоторых материалов надо было делать так, чтобы они вплотную подходили друг к другу, а из других материалов, наоборот, делать так, чтобы у них оставался зазор для микроизменений. Мало того, оказалось, что одни материалы "любят" друг друга и никогда не ржавеют в паре, а другие надо было обязательно друг от друга изолировать. Мало было просто сконструировать фонтан или кран, надо было ещё и сделать так, чтобы он служил долго, десятки и сотни лет. Александр с детства любил наблюдать, как отец колдует над своими изделиями, по десятку раз разбирая — собирая их и прогоняя через циклы нагревания или старения в специальном шкафу.
Оборудование отца занимало целую пристройку к их фамильному замку, который возвышался над соседней деревней. Отец занимался своими изобретениями не ради денег, денег у их семьи было достаточно ещё с незапамятных времен. Ему это просто нравилось.
Различные уполномоченные, иногда наезжавшие из райцентра в деревню, которая числилась колхозом, видели на месте замка и других домов магов лишь пустыри, поросшие бурьяном. Впрочем, они к ним и не приближались. При попытке приблизиться они чувствовали неприятный холодок на коже, и откладывали осмотр этой части колхозного хозяйства на следующий раз, который никогда не наступал.
Немаги деревни очень много выигрывали от соседства с магами. Отличное здоровье, прекрасные урожаи, множество забавных развлечений и добрые отношения в деревне стоили тех небольших налогов, которые немаги платили магам продовольствием и деньгами. Во времена, когда в соседних колхозах люди иногда умирали от голода, амбары у крестьян деревни ломились от запасов. Различные уполномоченные и проверяющие из райцентра, заглянув в амбары, видели лишь пустоту и кучки мусора на полу. Об этом тоже заботились маги.
Как-то раз, наблюдая за работой отца, Александр высказался в том духе, что не представляет, как он смог бы работать над конструкцией очередного танцующего фонтана в такие страшные и критические времена, как те, которые им приходится переживать.
— А времена всегда критические, судьба будущего всегда решается, знаешь ли, именно в данный момент, — спокойно ответил ему отец, поднимая на него свою красивую, лобастую голову, — тех, кто способен нагнетать панику и бояться за будущее, всегда много, а тех, кто способен терпеливо осваивать какое-нибудь искусство, всегда мало. Кстати, как ты планируешь повлиять на будущее, работая архивариусом? Может, лучше не будешь становиться чиновником, а попытаешься освоить магическую технику? Это направление почти никак не разработано. Или архивариус — это только прикрытие?
Александр испугался раскрытия тайны и что-то залепетал про то, что у архивариусов быстрый карьерный рост, после чего они смогут определять судьбы мира. Отец хмыкнул и вернулся к работе, а Александр почувствовал, что слова отца произвели на него впечатление удара. Ему всегда казалось, что судьбы мира зависят только от него, и что необходимо решать их немедленно, иначе произойдет что-нибудь ужасное. Он и не представлял, что к жизни можно относиться вот так, с позиции освоения искусства. Несколько недель он даже посомневался, а не последовать ли совету отца, но затем собрал рюкзак и отправился на причал десять с половиной.
Разжигаемый любопытством, Александр перенеся прямо в парк у речного вокзала на целый час раньше положенного срока. Он надеялся, что за этот час сможет найти хоть кого-нибудь, кто расскажет ему об университете.
Причалы речного вокзала, обычно заполненные прогулочными катерами и грузовыми баржами, были пусты. Реку перегораживали лодки, поверх которых были уложены щиты с маскировочными рисунками. Для обмана немецких пилотов реку спрятали под щитами.
Только у причала десять с половиной стоял, как и ожидалось, пассажирский корабль, стилизованный под колесный пароход девятнадцатого века. Что было весьма неплохо! В школу магии их обычно возил корабль, стилизованный под средневековый парусник, и комфорт там был соответствующим.
На причалах было пусто, людей и других студентов не наблюдалось. У десятого причала стоял невысокий молодой мужчина в форме сержанта танковых войск. Поначалу Александр принял его за взрослого. Широкие плечи, уверенная осанка. Только присмотревшись, он понял, что мужчина совсем ненамного старше его. Когда Александр приблизился, незнакомец спросил:
— Не подскажете, где находится причал десять с… с…? — дальше незнакомец говорить явно постеснялся.
— С половиной? — договорил за него Александр.
— Да, — с видимым облегчением выдохнул сержант, протягивая руку для знакомства, — а вы тоже едете в Университет Китеж? Меня зовут Василий. Вася.
Пожимая руку, Александр обратил внимание, что от левого глаза у Василия идет длинный шрам. "И зачем надо было одевать форму? — недоумённо подумал Алесандр, — Понятно, что мы пытаемся выглядеть, как немаги, но в военное время каждый же патруль приставать будет?"
— Александр. Впервые здесь, да? Должно быть, вы учились в другой школе, и не знаете наших штучек? Это очень просто. Надо всего лишь смотреть на него краем глаза. Тогда отвод глаз не сработает.
Василий последовал совету и издал еще более удивлённое восклицание. Очевидно, пароходик он до этого не видел.
— Пойдёмте, — Александр повел нового знакомого на борт корабля.
Глава 3. Секретарь и министр
Россия, Москва.
Июль 1942 г.
Генеральный Секретарь Коммунистической партии находился в своем кремлёвском кабинете. Стрелки часов приближались к полуночи. Рабочий день подходил к концу.
Он откинулся на спинку высокого кресла и расслабился. Он мог собой гордиться. Упорные усилия, предпринимаемые всем народом под руководством Коммунистической партии, с немалой долей его личного участия, дали свои плоды. Производство вооружения нарастало стремительными темпами. Далеко в тылу, за Уралом, формировались новые, мощные дивизии, вооруженные самым современным и эффективным оружием. Через два — три месяца они взломают оборону фашистов, через пять — шесть месяцев фашистский Берлин станет советским Берлином. У фашистов больше не осталось ресурсов. Этот дурачок, Гитлер, не знает простой арифметики. Затевая авантюру на Востоке, он даже не потрудился подсчитать свои ресурсы. У него нет ни стали, ни топлива, ни пороха. Им просто нечем будет сражаться.
От размышлений Генерального Секретаря отвлёк телефонный звонок. Звонил единственный телефон, на котором не было герба Советского Союза. Товарищ Генеральный Секретарь знал, что это за телефон и кто может по нему звонить. Этот телефон был необычен не только тем, что у него не было обязательного герба. Кроме этого, он ещё и не был подключен к телефонной линии. Кабель, который выходил из телефона, уходил в стол и заканчивался ничем. Такие же телефоны стояли и в его загородной резиденции, и в подземном бункере — бомбоубежище. Звонили они очень редко, в среднем один раз в два года.
От размышлений Генерального Секретаря отвлёк телефонный звонок. Звонил единственный телефон, на котором не было герба Советского Союза. Товарищ Генеральный Секретарь знал, что это за телефон и кто может по нему звонить. Этот телефон был необычен не только тем, что у него не было обязательного герба. Кроме этого, он ещё и не был подключен к телефонной линии. Кабель, который выходил из телефона, уходил в стол и заканчивался ничем. Такие же телефоны стояли и в его загородной резиденции, и в подземном бункере — бомбоубежище. Звонили они очень редко, в среднем один раз в два года.
— Министр магии просит господина Генерального Секретаря принять его, — донеслось из трубки, когда Генеральный Секретарь поднёс её к уху.
— Прошу вас, — ответил хозяин кабинета, затем снял трубку другого телефона и коротко приказал: "Ни с кем не соединять никого не впускать".
История появления этих телефонов в его кабинете была очень старой и очень удивительной. Все началось в декабре 1917 года, когда он, тогда еще не Генеральный Секретарь, а почти никто, как он сам называл себя в письмах к жене, "секретаришка", попал в Зимний Дворец, в кабинет свергнутого императора. Стоило ему ненадолго остаться в кабинете одному, как со стены к нему обратился портрет, изображавший какого-то старика в парике. Ещё в семинарии он прочел множество историй про то, как нечистая сила искушала святых, являясь к ним под разными обличиями, и его реакция была молниеносной, почти автоматической. Если бы в этот момент в комнату вошел кто-нибудь из его товарищей по партии, то он был бы очень удивлен, увидев, как будущий генеральный секретарь творит молитву "Святый Боже, помилуй мя". Но никто в комнату тогда не вошел, и, как заверил его портрет со стены, в ближайшее время не войдёт.
То, что сказал ему человек с портрета, было ещё более удивительным. Оказывается, рядом с обычными людьми жил целый мир магов. И у них даже был свой министр магии. И именно этот министр просил его сейчас о встрече. Генеральный Секретарь согласился, поскольку не видел способа отвертеться от встречи, но мысленно приготовился к тому, что вместо магов сейчас встретится с нечистой силой. Первое время его подозрения оправдывались. Министр магии появился в зеленом пламени, во вдруг вспыхнувшем камине, вращаясь, как волчок, и выпал на пол совсем не торжественным образом. Но затем разговор пошел об очень прозаических вещах, о продовольствии, об обеспечении порядка, и Генеральный Секретарь даже начал допускать мысль о том, что это не притворяющиеся черти, а действительно министр магии. Тем более, что министр магии никак не отреагировал на то, что Генеральный Секретарь потихоньку три раза его перекрестил.
Министр магии говорил, что иногда им придётся совершать некоторые совместные акции, в тех случаях, когда будут иметь место различные катастрофические события, или когда события в магическом мире будут нуждаться в прикрытии со стороны немаговских властей. Министр просил отнестись к таким проблемам с пониманием и обеспечить его людей соответствующими пропусками, форменной одеждой и информацией, иногда, может быть, потребуется выставить оцепление проблемного района.
— Мы прикладываем все усилия для поддержания порядка, но такое иногда бывает, знаете ли, — печально произнёс министр магии, покачивая головой, — восстание гоблинов, появление драконов, эпидемии болезней магической природы…
Печальный вид министру магии совсем не шел. Он был молод, ненамного старше самого Генерального Секретаря.
— Почему вы разговариваете со мной, а не с ведущими лидерами страны и партии, — Лениным, Троцким, Бухариным? — спросил тогда министра магии будущий Генеральный секретарь.
— Мы не вмешиваемся в политическую жизнь людей, — заверил его министр магии. Но сразу после этого предрёк, что именно он со временем станет Генеральным Секретарем. И это при том, что будущий Генеральный Секретарь не был русским и даже говорил по-русски с акцентом. Он сам тогда ещё даже не помышлял о том, чтобы стать первым лицом в стране и в партии.
— Вынужден с прискорбием заметить, что остальные, — увы! — не очень серьёзные люди. Они больше любят себя в политике, чем реальное дело. У них нет ответственности. Такие долго не продержатся. А Ленин вскоре умрет. У него со здоровьем не очень… Вы, по сути дела, единственный кандидат. Смею заверить вас, что мы будем тревожить вас только в случае самых неотложных обстоятельств.
— Хорошо… только нельзя ли вместо портретов и каминов придумать что-нибудь посовременнее? Правительство вскоре переедет в Москву, в Кремль, а там везде паровое отопление. И ещё, я не могу держать в кабинете много портретов. У нас это считается буржуазным пережитком.
После короткого разговора маг исчез в камине таким же чудным образом, как и появился. Через некоторое время министерство магии выполнило просьбу и прислало три телефона, которые не требовали подключения к проводам. Так на столах Генерального Секретаря появились эти телефоны.
Звонок этого телефона почти наверняка означал неприятности. За время, прошедшее со времен Революции, он звонил десять раз, и только в одном случае этот звонок не предвещал немедленной беды. В тот раз министр магии появился в приподнятом настроении и сообщил, что у них будет большой праздник, с большим фейерверком, и просил устроить аналогичные салюты в немаговских городах, для отвлечения внимания. Во всех остальных случаях министр магии появлялся только для того, чтобы сообщить о различных ужасах, среди которых появление чудовищ, способных съесть население целого района, было не самым страшным.
В комнате раздался хлопок. Министр магии появился прямо перед столом Генерального Секретаря и тяжело опустился в заботливо приготовленное кресло.
— Здравствуйте, Вадим Семёнович, — приветствовал его Генеральный Секретарь, — чем напугаете на этот раз?
За долгие годы знакомства Генеральный Секретарь уже привык к этому человеку и считал его почти своим. Во всяком случае, он не строил козней и не угрожал ему немедленной смертью. В том мире, в котором жил Генеральный Секретарь, это означало почти близкую дружбу.
Вадим Семёнович взмахнул палочкой, и в заранее приготовленные бокалы из ниоткуда полилась ярко — жёлтая, почти прозрачная жидкость. Генеральный секретарь знал, что министр магии не пьёт его любимое вино, и каждый раз выставлял только пустые бокалы. Впрочем, бутылка лучшего грузинского вина тоже присутствовала на столе.
— Напугаю, господин Товарищ Генеральный Секретарь. У нас беда. Поклонники тёмных искусств значительно усилились за последнее время и набрали много сторонников. Они будут активно вмешиваться в жизнь людей и в ход войны. Впрочем, в жизнь магов они вмешиваются не меньше. Наши люди почти перестали выходить из дома, часты убийства тех, кто им сопротивляется. Мы делаем, что можем, но люди так нестойки к власти и силе… На днях выяснилось, что одна из бригад борцов со мраком полностью состояла из тёмных магов. Сколько она невинных людей и магов уничтожила… Никому нельзя доверять. Ужас.
Генеральный Секретарь понимающе кивнул. Эта проблема была ему знакома.
— А вы вроде говорили, тогда, после ленинградской бойни, когда они у меня почти всё руководство города уничтожили, что\взяли их под контроль.
Вадим Семёнович скрипнул зубами.
— Да… взяли. Те надёжно сидят в тюрьме. Это новые маги, намного более сильные и злые. У них появился какой-то тёмный гений, он над нашими мракоборцами только смеётся. Говорят, из Англии талант. Сейчас им зачем-то понадобилось очень много мёртвых людей. Мы не знаем, зачем. Очень многие ритуалы чёрной магии построены на крови и убийствах, и пока мы не знаем, что именно они задумали. Если ваши похоронные бригады не найдут того количества убитых, которое ожидали, то не удивляйтесь. Эта война не будет быстрой, господин Товарищ Генеральный Секретарь. Насколько нам известно, они предприняли ряд усилий для того, чтобы ослабить вооружение всех воюющих сторон, а ещё они будут активно мешать наступательным операциям. Если ваши лучшие командиры вдруг начнут творить разные глупости и терять по сто танков в один день, не расстреливайте их. Скорее всего, им просто заморочили сознание. Мы, конечно, постараемся их прикрыть, но наши силы так невелики…
— И сколько лет продлится война? — мрачно спросил Генеральный Секретарь после минутной паузы.
— Кто знает? Мы не знаем, сколько убитых им нужно. Два года, три, пять? Это зависит от того, как быстро мы поймаем зачинщиков. Если они до этого не решат, что им достаточно крови и убитых.
Генеральный Секретарь выключил свет и подошел к окну, чтобы взглянуть на ночную Москву. Действовало затемнение, ни одного огонька не было видно в городе. На фоне светлого ночного неба вырисовывались только силуэты зданий. Сто танков в день! Да у него в начале войны их всего было пятьсот, таких, которые можно назвать танками без натяжки. Таких потерь и такой войны ему народ не простит. Дело мирового коммунизма остановлено навсегда. После таких жертв народ не поднимется.