А. (кивает). А.
Певец. Уборщица?
А. Ння…
Певец. Дежурная?
А. Ння, ння.
Певец. Тетя?
А. Ння, ння…
Певец. Дядя?
А. А.
Певец. Дядя тут работает?
А. А.
Певец. Слесарем-сантехником?
А. качает головой.
Поваром? Директором? Электриком?
То же.
Плотником?
А. показывает на плечах погоны, отдает честь, показывает пальцем вниз, как бы открывая двери. И вытягивает руку, как бы не пуская. При этом трет пальцы друг об друга, как бы прося денег.
(Ахает.) Ментом работает тут? Охранником?
А. А.
Певец. Знаешь, ты вместо «а» говори «ннну». Так все выражаются. Можешь?
А. Ннну.
Певец. Да?
А. А.
Певец. «Ну», «ну» говори! Он работает тут ментом?
А. Нну…
Певец. Какая же ты умная! Он работает ментом в гостинице. Но они же дежурят, насколько я знаю, по суткам. Он дежурит не каждый день! Он сегодня работает?
А. Нну…
Пантомима: как бы открывает дверь, но не пускает, показывает щепотью, что нужны деньги.
Мма… мма…
Та же игра: как бы просит, кланяется.
Певец. Он маму сюда в гостиницу пустил… А она тебя сюда привела… Она ему заплатила…
А. Ння!
Шевелит щепотью. Потом показывает ладонями, что «нету».
Певец. Она ему не заплатила.
А. показывает кулак.
А он просит. Даже настаивает, дай как бы денег. А она?
А. Нння…
Опять шевелит щепотью, показывает знак «нету».
Певец. Он ночью дежурит?
А. Нну.
Певец. А утром он уйдет?
А. Нну.
Певец. Во сколько?
А. показывает на пальцах «восемь».
Раз-два-три… восемь. В восемь уйдет. А деньги, которые… Ну которые ты заработаешь… Он забирает?
А. Нну.
Певец. А мама?
А. показывает пальцами знак «немного».
Надо сказать: мма… лло.
А. Мма… ннно.
Певец. Он оставляет маме мало денег?
А. Мманно… Манно-манно…
Певец. Молодец! Мало! (Берет ее за руку.) Какая у меня хорошая ученица! О! У тебя трудовая рука. Мозоли. Ты уборщица?
А. качает головой.
Мама уборщица?
А. Ння ммамма.
Певец. А ты ей помогаешь?
А. (тыкает себя пальцем в грудь). Ммано…
Певец. Ну я вижу, что не мало. Что ты как следует ей помогаешь.
А. Ння мма…мма (протягивает обе руки ладонями вверх, дует на ладони). О-о! О-о! (Часто дышит, ноет как плачет, дуя на ладони.)
Певец. У мамы руки болят?
А. Нну.
Певец. И ты вместо нее работаешь?
А. Нну…
Певец. Ну надо же. Первый раз такое встречаю. Проститутка-уборщица. У нас это не принято. Хотя в народе всякое бывает… Ну да. Медсестры-проститутки, учительницы проститутки, есть нечего, подрабатывают… Ах ты бедная.
А. А-а. (Показывает на себя, качает с сожалением головой, качает ладонью, изображает мину презрения.)
Певец. Ты думаешь, ты плохая?
А. А!
Певец. Надо говорить «ну». Мы же учили. Ты плохая?
А. Нну.
Певец. Ты знаешь, я раньше думал, что я тоже плохая. Что я не такая как все. Хуже всех! Что меня можно бить и трахать! Насиловать, проще говоря!
А. (взволновавшись, как бы отталкивает кого-то рукой). А! Нну! Не нна…нно! (Показывает на себя.)
Певец. С тобой тоже так делали?
А. не реагирует.
Знаешь, а я сначала даже ходить не могла… Нитки себе резала… Стеклышком… Стакан разбила… Но ребенок… Он ко всему привыкает…
А. Нну! (Кивает.)
Певец. Ты такая же как я.
А. Ннн… Ннну.
Певец. Как поет мой Аркашка в нашем травести-шоу: «Мама, мама, я пропала, я даю кому попало…» Вот этот последний раз… На этом приморском блин курорте… В грязях… Вообще поехали, думали нас заказали на море… Эти славяне сказали: мы вас приглашаем на приморский курорт. Так? С аэродрома они нас прямо на бронетранспортер и айда! По болоту! Комаров туева хуча, в воздухе стеной стоят по вечерам! Не протолкнуться! И вообще не оказалось ни гостиницы, ни хрена, только строительные вагончики… Туалет без удобств… Сто метров до него прыгать по грязи. Какая-то там на хрен народная стройка… Но в начальной стадии. Никак яму они не выроют. Я дешевка, понимаешь? Я так про себя и думала всегда. Таких как я дешевок только и можно в такие места приглашать! Вообще в вагончике, нас привели, внутри две койки стоят, одна над второй, больше ничего… А нас трое! И все взрослые мужики! Ну влипли! Ариетта скандал устроила, орала матом на них, она умеет, морда во! Грудь во! О господи, на себе не показывают. Сказала, давать вам спектакль не будем! Обойдется жопа без кнута. Вот. И нас в итоге поселили хотя бы где умывальник был… Только покойник не ссыт в рукомойник… Сказала Ариетта. Будка туалета в ста метрах утонувшая в грязи… Дверь кривая висит, листовое железо. Не закроешь. А внутри, мама дорогая! А ведь по виду мужики были такие крутые, когда приезжали нас приглашать… А это Ариетта в Интернете вывесила наши снимки. Я там вылитая Пугачева. Так написала: «Недорогие разнополые девушки показывают русский народный стриптиз. Частушки. Шутки. Интим не предлагать», – о! Славяне нас вычислили, блин горелый. Интернет где-то оседлали. А мы потому и недорогие, что невысоко себя оцениваем. Кто себя уважает, эх… Тот дорого стоит и по кабакам в Москве выступает.
Назывался этот курорт во, вспомнила, хутор Лебединый, надо же… Вы посмотрите, у нас тут кругом рис! Рисовые, блин, плантации! Наше богатство! А это богатство должно расти в воде, нам объяснили. Ну вода это громко сказано. Одна грязь по колено. За водой цистерна ездит на хутор к колодцу. Как уж мы доехали! На этом бронетранспортере списанном. Как на аттракционе в луна-парке, знаешь, американские горы. Раз затылком о потолок! А потолок бронированный! Сходим, и тут ощущаем: аромат вокруг невыносимый! Они нам так объяснили эту вонь, когда Ариетта спросила, а кто подох. Говорят: «Не подох, а у нас мировые запасы лечебной грязи с запахом сероводорода! Лечение всех болезней! Будете еще у нас тут здесь на курорте в казино выступать, если мы пригласим только типа такую шваль как вы!» И действительно, грязь у них нестандартная какая-то. Как будто яйца протухли до самого горизонта. Матерь божья! Жених говорит: «Я купил пять гектар тут! Хоть жопой землю ешь! Все мое!» Вот один их славянин как раз нашел нас по Интернету и заказал на свадьбу подарок, наш стриптиз. Он со стороны жениха был. Дорогу женихову брату! Кричал. Они его потом все же побили, со стороны невесты. (Щупает голову, морщится.) Ну что ж, свадьба не без топора. Да! Они, славяне, теперь хотят бабло заколачивать. Но не получится у них, чувствую это. С этими алкашатами дела не сваришь… Первую же прибыль пропьют. Как псы буквально лакают. Слушай, а это не оттуда меня привезли? (Нюхает руку, другую.) Они так, эти славяне, поднялись из-за стола и давай цепями махать! Кричали что-то, ах ты гой еси! Ненавижу пьяных.
А. Нну.
Певец. Но где мы? Где? (Набирает номер.) Алло, это я опять. Кака страна, кака валюта? (Кладет трубку.) Ну и дура. Я певица, лауреат! Аплодисменты, ну! (Показывает, что надо хлопать.)
А. Нну! (Хлопает в ладоши, ей это нравится.)
Певец. Ты одна меня понимаешь. Мы с тобой обе сироты при живой матери. Меня мама не любила, понимаешь? Не хотела меня рожать, вот.
А. (кивает). Нну, нну!
Певец. Я в двенадцать лет слиняла из дома. В двенадцать! Ребенок была! Обиделась на маму! Ушла и ходила до ночи. Около «Макдоналдса» стояла голодная, там такой запах… Просила гамбургер. Тетя, купите мне поесть! Ну и один ходил около, уходил, долго сидел в машине, потом вышел, купил гамбургер, меня в машину гамбургером позвал, говорит у меня пустая квартира, живи, а то холодильник полный. Я ему все рассказал, плакал. А он сказал: чего тебе в школу ходить, если тебя там насилуют. Да. Сколько он на мне заработал – это не сказать. Продавал, честно говоря. Я хотела его убить. Но он был очень осторожный. Ни ножей, ни вилок в доме. Дверь запирал с той стороны, вот как сейчас. Он говорил: я на тебя трачу, за квартиру надо платить каждый месяц тысячу долларов, еда и джинсы тоже денег стоят… Чувствовал, что я думаю о нем, чтобы его убить. Говорил, смотри, тебя в камеру хранения посадят лет на двадцать… А теперь эта Ариетта, Аркашка на мне зарабатывает, ветеран детства. А у кого детство не трудное было? У меня?
А. (взволнованно). А!
Певец. Я вот до двадцати лет жила без паспорта вообще! Армии боялась. Вот какое было детство! Ну как ты думаешь? Ни прописки, ничего, любой мент загребет. Боялась, тряслась, жила по любовникам, они мне снимали квартиры, ловила машины, пешком ни за что. Но потом я решилась и пошла в милицию получать паспорт. Они говорят: «А с военкоматом как дела? Надо вставать на учет, в армию идти». А я вообще понятия не имела о военкомате. Я тогда ходила волосы длинные рыжие и в бюстгальтере, в каждой чашечке по носку такому толстому (показывает). Так и пришла в милицию, в паспортный стол. Сама в красном прикиде таком, платье мини-мини. Сапоги лаковые красные выше колен ботфорты… Знаешь?
А. А!
Певец. «Ну», говори «ну»!
А. Нну…
Певец. Ну и вот. Шучу, смеюсь с ними. Но вижу, им не до шуток. Даже не прописывают меня в мамкиной квартире. Идите, Эдуард, в военкомат. Вы уже в армии должны были отслужить. Ну я пошла… Вся напудренная, мэйкап сделала, пальто леопардовое надела… Тикиташно вообще было… Захожу так… А там охранник. Вы куда? Мне на медкомиссию. Он: вы медработник? Говорю так, ну да… Врубаешься?
А. А.
Певец. Не «а», а «нну»! Мы же выучили! Не надо терять знания! Таким трудом добытые! Ты же говорить начала!
А. Нну…
Певец. Вхожу так: девушка, какие документы нужно, чтобы встать на воинский учет? Она перечисляет, а потом: вам кому, если насчет сына, то это не сюда. Комитет солдатских матерей. Спасибо, конечно, за комплимент! Я похожа на солдатскую мать? (Как бы поддерживает свой бюст.)
А. трясет отрицательно головой, бьет в ладоши, выражая восторг. Певец кланяется, польщенный.
Говорю: нет! Это мне самому надо! Я пришел в армию служить! Желаю стать солдатом! И тут входит военком. Она такая шутит: «Вот к нам тут уже явились добровольцы», а он: «Ооо, у нас теперь уже девушек в армию берут». Глядит, губы кусает, доволен. А на мне был парик такой до пояса… Профешнл, короче… Каблуки семь сантиметров… Она ему говорит: «Это не девушка». А он: «Бывает. Ничего, ничего, что не девушка». А она ему что-то на ушко шепчет… Военком смотрит на меня, как солдат на случайную вошь, так удивленно… Типа не понимаю как вы здесь оказались. И приходите завтра утром на медосмотр!
А. (иронически). Нну!
Певец. Знаешь, с тобой тикиташно говорить. Ты все понимаешь…
А. (соглашаясь). А.
Певец. Ты… Ты не как они. Потому что ты человек, ты неиспорченная проститутка… У них же никакой культуры. (Как бы обращаясь к кому-то отсутствующему.) Артист должен нести культуру, я ясно сказала? Я ясно выра-зи-лась? Ап-плодисменты!
А. А! (Хлопает в ладоши.)
Певец (постепенно успокаиваясь). А мне сказал один мужчина, мужчины, имей в виду, много кой-чего знают… Он сказал, что в военкомате на медкомиссии надо раздеваться будет. И что в этом мое спасение! Я поняла. Ну я назавтра… Собралась, специально накупила себе белья красивого с чулками, оборки, трусики сгринг, ну как одна чашечка лифчика на шнурке, поняла? (Показывает пригоршней.)
А. смотрит, размышляя, то на Певца, то себе в колени.
Нацепила бюстгальтер с кружевами, думаю: «Пусть о-бал-де-вают». Наше дело же про-во-ка-ция! Не стесняться, а идти неперерез! Чем дальше в лес, тем ближе вылез! Прихожу, а военком так решительно: «Мы понимаем вашу ситуацию, ни о каких раздеваниях на медосмотре речи быть на может!» Во как. Как будто я рвусь! И выдает: «Вам к психиатру». А рядом тетка сидит незлая такая, говорит: «Я готова вас направить в психиатрическую лечебницу. Но по вашим документам вас надо класть в мужское отделение». Предупредила. Ну и дали конверт, направление в психдиспансер. Я пошла… Иду так… Такое пальто леопардовое… Красные сапоги. Вхожу в психдиспансер. Тихо так там. Все молчат, сидят как на похоронах. Ну и я села. Смотреть даже по сторонам боялась, а вдруг какой-нибудь псих возбудится! И даст мне по морде! Тут и от нормальных легко схлопотать. Ну что, моя очередь подходит…
А. (возбужденно). А! А!
Певец. Ну вот. Я захожу к врачу, я к вам с направлением, а он сидит, дед такой, волосы прямо из носа растут, брови кудрявые висят. Смотрела детский фильм «Вий»?
А. Ння.
Певец. Ну, этот доктор тикиташный такой, прямо Вий из фильма ужасов. А ему уже звонили из военкомата… И он смотрит на меня сквозь брови, как болонка, говорит: бери конверт иди в больницу. Поставили печать. Пошел я в психушку…
А. (волнуется, закрыла рот ладонью, смотрит во все глаза). Нну! Нну!
Певец. Знаешь, что это такое? Была в дурдоме?
А. А! А! (Кивает, показывает, как ей кололи внутривенно, показывает, что давали таблетки, показывает на рот, закрывает глаза, руки по швам.)
Певец. Даже так? Бедная! Ты прямо как я. Но меня там на целый день отпускали. Санитар Слава вокруг меня ходил… Я так и знал, что он в меня влюбится. Ну его! Ой! Потом на такси ко мне ночью приезжал и дежурил у подъезда. И мне даже там в психушке могли дать инвалидность! Сказали, сразу будешь пенсию получать. По шизофрении. Ни один мент не придерется. И из квартиры никогда не выпишут. Только водить машину нельзя. Но я не захотела. О чем я мечтаю – сделать мне операцию или нет? Отрезать моего друга? (Похлопывает себя по бедру.) Я экстремалка по жизни. Но денег пока спонсора нет. И мне сказали, что оперированные мало живут за эти большие деньги.
А. (кивает головой, как будто жалеет). Мм!
Теперь она протягивает ладони и шевелит пальцами, как бы зовя добро.
Певец. Да. Приди, уйди зло, приди добро. Тьфу-тьфу-тьфу.
А. тоже поплевывает.
Певец. Вот Аркашка, Ариетта Киссми, сделала себе грудь. Сразу пятого размера, чтобы потом не переделывать. У нее репертуар, русские народные песни типа так: мои сиси потрясней, трынды-брынды, ой-ля-ля. Или еще поет: не отдам за пятьдесят, пусть до старости висят! Но друга себе не отрезала. Это у нее отдельный номер. Вроде нет-нет, зажмет тут рукой, нам не разрешается это показывать, ну вот – танцует, бедрами качает и вдруг оп-па! И он тут. На раз! Мы делаем стриптиз, и вообще-то всегда правило, прикрывать это дело. Рукой так. Одной рукой зацепишься за столб… Другой рукой прикрываешь… Травести-шоу. Поет. «Мене папа приказал свези сиси на базар». Или еще: «Дядя Пушкин, дядя Пушкин, видал мою лохматушку». Он вообще-то по специальности учитель русского языка и литературы. Но у него якобы открылся дар артиста, после того как ему ученики стукнули бутылкой по черепу. Пришел в себя в больнице, оглянулся на свою жизнь, плюнул и решил начать все заново, занял денег, сделал себе грудь и ушел из школы вообще! А кому он там нужен с грудями. Там своих таких до фига. И он создал группу из ничего буквально. Меня нашел, ну я уже ветеран стриптиза. Его не хотели пускать в наш бизнес. Я поговорил с кем надо. Он мне сказал так, расчувствовавшись: «Ну, ты меня хоронить будешь!» Отблагодарил, спасибо. Ну, данных у нас особых нет, но он смело ввел в репертуар похабные частушки. Типа мы с патриотическим уклоном. Мои сисеньки по пуду, работать больше не буду. Ой, а наша одна Феличита, он был спортсмен, фигурист. Вот у нее сейчас контракт! Мы так думали, прикольно, ее в Америку пригласили… Это наша мечта. Нас бы вызвали, о! Сиськи поджали скорей побежали. Ну, она сдала все анализы, кровь две пробирки, мочу сдоила с утреца, навоз сказали тоже вчерашнего не принимают, как бы они это проверили, интересно… Чем это отличается, вчера от сегодня… Хотя может быть, да. Есть нюансы… Да! Но Феличита носилась с баночками как честный мужчина, мы все ждали чем дело кончится, но СПИДа у нее так и не нашли, тьфу-тьфу-тьфу.
Истово крестится, А. тоже.
Она вообще за это время изменилась, свирепая стала, никаких случайных связей! Да на нее и так никто в трезвом состоянии и не посмотрел бы. У нее была неудачная операция на носу, примерно как у Майкла Джексона, хирург перестарался. Вообще две скважины остались и пенек небольшой. Но они там в Америке это оценили. Ну и поехала наша Феличита. А оказалось, что у артисток там друг должен быть в э-это, в э-ре-гированном состоянии. Поняла?
А. пожимает плечами.
Ладно, ты темная. И артистки, они его резинкой цепляли так… Феличита нашим по телефону сказала, что вообще, девочки, не завидуйте, там фиговато. Концерт три раза в день… Хотела отцепить эту резинку вообще. Больно же, чувствительное место! А контракт, его не разорвешь, да еще и в Америке, там везде адвокаты… Аркашка тоже этим нашим славянам угрожала, что наймет адвокатов… Они офонарели… Чикидашно было! Чики-чики-чикидашно! Эти славяне, когда надо было предоплату платить, раз! Шапки об пол, шашки наголо! Приходите, гости дорогие, угостим вас чем ворота закрывают. А у нас при виде их пейзажа челюсти попадали. Стоят вагончики, ну это я уже рассказывал. Приморский, блин, курорт, а моря никакого вообще и грязь до горизонта. Аркашка сказал, хляби разверзлись, ходи аки посуху, сапоги резиновые выдавайте. Вы нам обещали, мы едем выступать на приморский курорт, а у вас тут хляби! Делайте тогда сто процентов предоплаты! Они обиделись, у нас море умирающее, а вы денег требуете. Ну и погнали бронетранспортер за водкой.