«Молодец, – успел подумать Овсов. – Все поняла». И он понял – пришли добивать Зомби. Но как они узнали, что он жив, что он здесь?
– Куда она пошла? – подозрительно спросил длинноволосый, шагнув к Овсову.
– Вы же просили уточнить насчет больного... Наверно, в приемный покой. Там регистрируются все поступления, самые свежие, самые...
– Нам не нужны свежие поступления! Этот тип лежит у вас уже полгода!
– У нас есть больные, которые лежат и дольше, – ответил Овсов, затягивая время, давая Вале возможность что-то предпринять.
«А что она может предпринять? – подумал Овсов. – Увести Зомби куда-нибудь? Куда? Хотя, может... В кладовку какую-нибудь, за швабрами спрячет, в рентгенкабинет, там бронированные двери, эти не смогут пробиться даже со взрывчаткой... Не один ли из них приходил сюда полгода назад? Очень даже может быть... Если и не из них, то очень похожий... Из того же племени».
– Нас интересует человек, который поступил сюда к вам полгода назад. Его привезли в бессознательном состоянии. Авария на дороге... Где он?
– А что у него? – спросил Овсов.
– Не понял?
– С чем он лежит у нас? Перелом, потеря крови, ушибы... Я могу долго перечислять болезни... Больные распределены по палатам, в соответствии с повреждениями... Например, в седьмой, рядом с моим кабинетом, у всех переломаны ноги... Дальше, в пятой, у всех какие-то несчастья с руками...
Коротко остриженный парень, который остался стоять у двери, выглянул в коридор и тут же обернулся.
– Пошли! – быстро сказал он. – Баба куда-то его повела!
– Ну, падаль! – пригрозил длинноволосый Овсову, и оба парня выскочили в коридор.
Он был достаточно длинным, не менее ста метров, и Овсов, выйдя вслед за гостями, увидел в конце коридора Валю и Зомби, они, торопясь, выходили из палаты. Заметив бегущих к ним парней, оба вернулись в палату.
– Кажется, пробил час, – пробормотал Овсов и, войдя в свой кабинет, схватил стоявший за шкафом костыль – металлическую палку с ручкой. С этим ненадежным вроде бы оружием он бросился к палате Зомби. Парни были уже у двери и что есть силы ломились в нее. Фанерная клееная дверь уже болталась на одной петле, и гости с хрустом выламывали ее из рамы.
Подбежав на несколько шагов, Овсов перехватил костыль, будто это было ружье, и, выставив его вперед, сделал еще шаг к палате.
– Прекратить! – заорал он хрипло. – Прекратить безобразие! – Видимо, не было у него более сильных слов, или же не решался он произнести их в больничном коридоре.
– Отвали, папаша! – прорычал высокий детина.
– Убирайтесь немедленно, не то буду стрелять! – заорал Овсов с таким убеждением, что оба парня на мгновение остановились.
– Боря, разберись! – бросил парень с пучком волос на затылке и, вырвав дверь, отбросил ее в сторону.
И в этот момент оглушительно грохнул выстрел, прозвучавший особенно громко в замкнутом пространстве коридора. Серый линолеум под ногами парней взорвался, вспенился клочьями от вошедших в него крупных картечин.
– Больше предупреждать не буду! – Воспользовавшись растерянностью парней, Овсов успел перезарядить странное свое оружие.
Парни переглянулись, посмотрели на Овсова, на направленный на них ствол, на развороченный линолеум и одновременно попятились.
– Один шаг в мою сторону, и буду стрелять, – предупредил Овсов. – Я знаю, куда нужно целиться.
– Ну, падаль, – сказал высокий, открывая дверь на лестничную площадку. – Мы еще встретимся!
– На операционном столе! – успел крикнуть вдогонку Овсов. И, убедившись, что гости ушли, обессиленно прислонился к стене.
Коридор уже был наполнен больными, ходячие на костылях торопились к месту схватки, собираясь насмерть драться за своего врача, но в этом уже не было надобности.
– Все в порядке, ребята, все в порядке... Расходитесь по палатам... Первую атаку мы отбили с божьей помощью.
Овсов вошел в палату, приблизился к окну. И увидел отъезжавшую машину с гостями. Обернулся – Зомби сидел на кровати, растерянно улыбаясь, рядом безудержно рыдала Валя.
– Отъехали, – сказал Овсов, положив Вале руку на плечо. – Как вы тут заперлись?
– Валя успела швабру вставить в дверную ручку, – Зомби показал на переломленную палку.
– Ясно. – Овсов взял руку Зомби, нащупал пульс, удивленно посмотрел на больного.
– Что? – спросил тот. – Что-то не так?
– У тебя все не так, как у людей... Пульс, как у спящего ребенка. Ты что, совсем не испугался?
– Я бы рад, – улыбнулся Зомби. – Но не могу.
– Надо же. – Овсов присел на стоявшую рядом табуретку. – Ты успел заметить, кто это был?
– Такое ощущение, что раньше я их видел... Но кто это... Не знаю, не могу вспомнить.
– Ну и приятели у тебя...
– Думаете, приятели? Судя по тому, как они ломились, пришли эти приятели вовсе не для того, чтобы спросить о здоровье.
– Мне тоже так показалось, – кивнул Овсов. – Валя, перестань! Умойся, причешись и станешь краше прежнего. Мы уж тут пока сами будем отбиваться.
Не поднимая головы, девушка встала и быстро вышла из палаты. Зомби и Овсов молча проводили ее взглядами, потом одновременно посмотрели друг на друга.
– Видишь, как получается, – проговорил Овсов. – Ты еще не знаешь, кто есть на самом деле, а они знают. Они называли тебя Званцевым. Сергеем Дмитриевичем.
– Неплохо звучит, – проговорил Зомби.
– Как они могли узнать о тебе? – спросил Овсов.
– Пафнутьев, – ответил Зомби.
– Не может быть...
– Других вариантов нет. Где-то он вел себя не слишком аккуратно. Это называется утечка информации.
– Ну что ж... Пошли звонить Пафнутьеву. – И, подхватив странный свой костыль, Овсов первым вышел из палаты. Следом за ним, откинув назад голову, так что приобрел даже какую-то горделивость, вышел Зомби. По коридору он шел, не глядя на больных, провожавших его взглядами, полными какого-то испуганного сочувствия.
Овсов начал набирать номер, не успев даже присесть, и лишь когда пошли длинные настойчивые гудки, нащупал сзади рукой стул и опустился на него.
– Паша? – спросил Овсов, едва Пафнутьев подал голос.
– Да, это я... Как поживаешь, Овес?
– Плохо. У нас чрезвычайное происшествие. Бандитский налет. Искали моего любимого пациента. Совместными усилиями удалось отбиться.
– Он жив?
– Стоит передо мной. Если он и уцелел, то только благодаря мужеству и самоотверженности твоего лучшего друга.
– Это ты о себе?
– Да, такие слова я могу говорить только о себе. Искали Званцева. Мы с Зомби еще не знаем, что он Званцев, еще не успели в этом убедиться. А они знают. Как это понимать, Паша?
– Дай сообразить.
– Соображай, Паша. А я пока могу сообщить тебе несколько подробностей сегодняшнего утра... Дверь в палату выломана, в коридоре пахнет порохом, у меня срывается голос, а моя любимая женщина зализывает раны. А ты соображай, Паша...
– Так... Была стрельба? Кто стрелял?
– Я стрелял.
– В кого?
– В пол.
– Это хорошо... Откуда же потянуло порохом, а, Овес?
– Я слышал, что ты был в редакции, потом собирался навестить какую-то женщину, которая может оказаться...
– Постой-постой! Я ее навестил. Так... Сиди на телефоне и никуда не отлучайся. Позвоню через десять минут. Или подъеду. Нет, я все-таки подъеду. Буду у тебя через пятнадцать-двадцать минут.
Пафнутьев нашел в блокноте телефон Званцевой и тут же набрал номер.
– Женя? Здравствуйте. Пафнутьев. Из прокуратуры. Помните?
– Ой, здравствуйте... Знаете, у меня так редко звонит телефон, что каждый звонок заставляет вздрагивать.
– У меня один вопрос, – суховато сказал Пафнутьев. – С кем вы поделились своей радостью?
– Ни с кем, как мы и договаривались, Павел Николаевич... Неужели вы думаете, что я могу...
– Я ничего не думаю. Ни о чем. Никогда. Думать вредно. Все, что мне требуется для работы, я уже передумал. И надобности думать вообще не испытываю. Поэтому, не задумываясь, повторяю свой вопрос: с кем вы говорили о наших с вами маленьких тайнах? Вспомните, Женя... Это очень важно. Снова повторяю – это чрезвычайно важно.
Женя некоторое время молчала, и Пафнутьев ее не торопил. Он умел понимать и молчание. Женя молчала не из упрямства, не из какой-то зловредности или преступной наклонности. Она молчала в растерянности, и он это чувствовал.
– Видите ли, Павел Николаевич... Эти полгода дались мне очень нелегко... И был только один человек, который меня не забывал... И если мне удавалось изредка переброситься словечком по телефону, то только с этим человеком. И когда пришли вы, когда сообщили о Сергее... Я не могла, понимаете, просто не могла не поделиться радостью...
– И поделились, – мрачно сказал Пафнутьев.
– Да, – простодушно подтвердила Женя.
– С кем?
– Видите ли, Павел Николаевич...
– С кем? – повторил Пафнутьев как можно мягче, чтобы не вспугнуть издерганную женщину слишком уж настойчивыми вопросами.
– Да, – простодушно подтвердила Женя.
– С кем?
– Видите ли, Павел Николаевич...
– С кем? – повторил Пафнутьев как можно мягче, чтобы не вспугнуть издерганную женщину слишком уж настойчивыми вопросами.
– Когда Сережа купил или получил машину... Естественно, возник вопрос о страховке...
В этом месте сердце бедного Пафнутьева вздрогнуло и несколько раз с силой ткнулось в грудную клетку, как может ткнуться теленок своей мордой в чью-то ладонь.
– Говорите, Женя... Я внимательно вас слушаю.
– Короче, мы застраховали машину. И эта женщина мне очень помогла, когда пришлось получать страховку. Собственно, только благодаря этой страховке мы с малышами и выжили...
– Вы позвонили страховому агенту? – не выдержав, спросил Пафнутьев.
– Да.
– Как ее зовут?
– Изольда Цыбизова.
– Ясно, – тяжело перевел дух Пафнутьев. – Суду все ясно.
– Скажите... Это очень плохо? – спросила Женя, озадаченная его словами.
– Да.
– Очень? – повторила она почти в ужасе.
– Да, – безжалостно подтвердил Пафнутьев.
– И ничего нельзя исправить? – По ее голосу Пафнутьев понял, что Женя может попросту бухнуться в обморок.
– Да нет... Сказали и сказали... Подумаешь... Почему не поделиться радостью с близким человеком, – сжалился Пафнутьев.
– Я тоже так подумала, – улыбнулась Женя с облегчением.
Пафнутьев прекрасно понимал ее – все эти несколько месяцев она постоянно боялась сказать что-то не то, не так поступить, везде ей чудилась опасность, подстерегали невидимые враги. Женя наверняка сделалась суеверной, отмечала счастливые номера машин, домов, мелькнувшая случайная мысль обрастала страхами и опасениями, которые преследовали ее весь день. И сейчас, стоило Пафнутьеву спросить, не сообщила ли кому-нибудь о его визите, как ей уже начали чудиться всевозможные беды, свалившиеся на Сергея. А когда он сказал, что ничего страшного не произошло, она с таким облегчением перевела дух, что он, кажется, увидел, как Женя, смахнув испарину со лба, обессиленно опустилась на стул.
– Скажите, – вы позвонили ей сразу, как только я ушел? – спросил Пафнутьев.
– Нет, что вы! – воскликнула Женя. – Как я могла... С полчаса, наверно, прошло после вашего ухода.
– Да? – крякнул Пафнутьев, и Женя уловила его досаду.
– Если что, я позвоню Золе, предупрежу ее...
– Ни в коем случае! – почти вскрикнул Пафнутьев. – Остановитесь. И внимательно выслушайте то, что я вам скажу. И выполняйте то, что вы сами обещаете. Иначе я вам уже ничем не смогу помочь.
– Боже... Что случилось?
– Ничего, – сбавил тон Пафнутьев. – Но вы должны вести себя так, как вам указано! – жестко сказал он. – Опасности не кончились, Женя, поймите! Может быть, они только начинаются. Не надо их умножать.
– О боже! – повторила женщина слабым голосом.
– Вы хорошо помните то, о чем мы с вами договаривались? Вы помните, что я вам написал в записке?
– Дословно, Павел Николаевич!
– Повторяю... Живите как жили. Никаких перемен. Никаких звонков никаким подругам, никаким спасительницам!
– Но Золя...
– Вы понимаете простые слова? Вы хорошо меня слышите? Я внятно произношу звуки?
– Хорошо... Я обрежу телефонный провод.
– О боже! – теперь уже простонал Пафнутьев.
– Простите меня, – сказала Женя. – До меня что-то начинает доходить... За Сергеем охотятся?
– Да! – заорал Пафнутьев и бросил трубку.
* * *Через пятнадцать минут Пафнутьев входил в кабинетик Овсова. Молча пожал руку хирургу, потрепал по плечу поднимавшегося с кушетки Зомби, как смог, улыбнулся Вале, сидевшей в сторонке с красными заплаканными глазами.
– Что, досталось? – спросил Пафнутьев, присаживаясь на кушетку. – Ну, рассказывайте.
– Особенно-то и рассказывать нечего, – сказал Овсов. – Ворвались двое, прямо вот сюда...
– Как выглядели?
– Обычно... Кожаные куртки, зеленые штаны... У одного пучок волос на затылке, второй поменьше... Потребовали больного по фамилии Званцев. Я сразу понял, кто им нужен и для какой надобности. Начал вертеть вокруг да около... Кто такой, зачем нужен, надо что-то уточнить... Ну и так далее. Валя, молодец, тоже сообразила, вышла из ординаторской, но увести Зомби не успела. Один из этих бандюг выглянул в коридор как раз в тот момент, когда она с ним выходила из палаты. Но жизнь ему спасла – тут же вернулась и заперлась на палку от швабры. Пока они выламывали дверь, я подбежал... Есть у меня на крайний случай одна интересная штуковина... Я из нее и бабахнул прямо перед ними в пол... Квадратный метр линолеума вспорол... Потом посмотришь... И сказал, что следующим выстрелом уложу их обоих. И уложил бы, – улыбнулся Овсов, снова переживая недавнюю схватку. – Но они дрогнули...
– Удрали?
– Отступили к площадке и вниз по лестнице драпанули. Пообещали, правда, со мной еще встретиться.
– Круто работают ребята, – пробормотал Пафнутьев озадаченно. – Не дают ни дня передышки.
– Ты знаешь их? – спросил Овсов.
– Это те же самые, которые меня прихватили несколько дней назад.
– Неужели они? – засомневался Овсов.
– Я совершенно в этом уверен.
– Что делать? Ему опасно здесь оставаться, – Овсов кивнул в сторону Зомби. – Перевести бы его куда-нибудь в более безопасное место.
– Я могу забрать его в поликлинику управления внутренних дел, – сказал Пафнутьев. – Ты как? – спросил он у Зомби.
– Даже не знаю... Когда?
– Сегодня. Если хочешь, прямо сейчас. Я на машине, могу сразу тебя забросить. А? Решайте, ребята. Там, может быть, не так удобно, не будет отдельной палаты и березы в окне, но зато безопаснее, это уж точно.
– Собраться надо, – неопределенно ответил Зомби, повернувшись к Овсову, словно предлагая тому принять решение. – Я уж привык здесь. Можно сказать, дом родной.
– Дом родной там, где тебе ничто не угрожает. А этот дом уже горит синим пламенем. Я бы не тянул, – сказал Пафнутьев. – Эти хмыри... Которые были у вас сегодня... Очень уж крутые. Я таких и не помню.
– Давай, Паша, к вечеру, – сказал Овсов. – Нужно документы оформить, выписку, составить схему лекарств... Ведь он нуждается в ежедневном осмотре... Это все не так просто. В крайнем случае пришли своего человека, поселим его в ту же палату, а?
– Неплохое решение, – улыбнулся Зомби.
– Смотрите, ребята, – Пафнутьев поднялся. – Я предложил неплохое решение.
– Вы узнали, откуда сквозняком потянуло? – спросил Зомби у Пафнутьева. – Как они узнали, кто я, где я, что я – это я?..
– Да, я все узнал. Тебе известна такая фамилия – Цыбизова? Изольда Цыбизова?
– Я ведь был у нее... Это страховой агент. Мне кажется, она плохой человек... Это враг.
– Правильно. Враг. Отъявленный и давний.
– У меня такое чувство, что я с ней встречался и раньше, – неопределенно протянул Зомби. – Может быть, ошибаюсь, но вот что-то подсказывает мне...
– Ты с ней встречался, и довольно часто.
– Она не узнала меня, когда я приходил к ней?
– Думаю, нет. Иначе ваши сегодняшние гости нагрянули бы сюда гораздо раньше.
– Значит, это она устроила охоту за мной в больничных коридорах?
– Во всяком случае, по ее наводке, – подтвердил Пафнутьев.
– Может быть, это пригодится. – Зомби вынул из кармана больничной пижамы и протянул Пафнутьеву небольшой черный блокнотик. – Когда я был в гостях у этой дамы... Не удержался и прихватил. Вдруг, думаю, пригодится.
Пафнутьев взял блокнотик, ощутив пальцами настоящую кожу, перелистнул несколько страничек – его интересовала буква «Б». На этой странице было несколько телефонов, но ни под одним не стояла фамилия, все номера были безымянными. Но эта неопределенность его только порадовала – если человек не указывает, кому принадлежит номер, значит, у него есть для этого основания.
– Почему же раньше не отдал? – спросил Пафнутьев у Зомби.
– Не знал, как вы отнесетесь к моей самодеятельности. Но после сегодняшних событий хранить его у себя уже нет смысла. Вот и в том, что я был у нее, признался, – Зомби улыбнулся.
– Да, знали мы о твоем визите к этой даме, знали. Сфотографировали тебя наши ребята и при входе, и при выходе...
– Надо же, – удивился Зомби.
– Но больше ходить к ней не следует, – сказал Пафнутьев, подняв указательный палец. – Не просто нежелательно, не просто опасно, но и вредно для всей нашей работы. Я внятно выразился?
– А как она узнала, что я здесь? Как узнала, кто я?
– Узнала, – уклонился Пафнутьев от ответа. С некоторых пор он убедился, что, чем меньше он будет говорить о своих знаниях, тем лучше. Люди выбалтывают самое заветное, даже когда знают, что этим вредят себе. Даже когда ставят себя в смертельную опасность, продолжают трепаться, и нет никаких сил их остановить. Что движет ими, какой черт дергает за язык – никому не ведомо. Какая-то невытравляемая страсть похвастаться, покрасоваться своими знаниями. Дурь собачья, и больше ничего, решил про себя Пафнутьев, покидая ординаторскую.