– А если эта старая ведьма скажет, что Дусик был бодр и весел, когда явился ко мне? Что он порхал, как бабочка?!
– Это усложнит нам жизнь, но…
Не дав ему договорить, Ева порывисто подалась вперед и с хорошо отрепетированной дрожью в голосе (должной подчеркнуть ее беспомощность перед лицом неприятностей, оградить от которых ее может только сильный мужчина, в данном случае Петр) прошептала:
– Вы ведь от меня не откажетесь, правда, Петр Алексеевич?
– Конечно, нет. Мы подписали с вами контракт. Я ваш адвокат. И буду им, даже если…
– Меня посадят в тюрьму, – горько улыбнулась Ева.
– До этого, думаю, не дойдет, – успокоил ее Петр. – Если вы, конечно, сказали мне правду…
– Я не убивала брата, клянусь!
И он ей почему-то поверил. Хотя прекрасно знал, какая Ева искусная лгунья. Еще он знал, что она способна на убийство и на хладнокровную игру после него (не зря ее Головин сравнил с героиней «Основного инстинкта», ох не зря!), но в данном конкретном случае Петр посчитал ее невиновной. При всей своей циничности, испорченности и безграничном эгоизме Ева все же делала исключение для брата, жалея его, помогая ему – адвокат знал, что Ефросинья, хоть к брату в тюрьму и не ездила, и писем не писала, но регулярно отсылала ему передачи…
– Вы мне верите! – радостно сказала Ева, умудрившись прочитать по лицу Петра его мысли. – Какое счастье. Мне так важно было, чтоб вы, – ударение на «вы», – мне верили.
– Я защищал бы вас в любом случае, – пожал плечами Петр и, улыбнувшись, добавил: – Пока вы мне платите…
Она ответила на его скупую улыбку своей ослепительной, и Петр почувствовал, как по его телу побежали мурашки. Боже, как он хотел эту женщину! Эту холодную стерву с роскошным телом! То, что он когда-то устоял перед ней – подвиг! В тот момент, когда она припала своими чувственными губами к его рту (было это два года назад, а он до сих пор помнит, и тело его нет-нет да откликается на эти воспоминания), он готов был плюнуть на все и ответить на ее поцелуй! Плевать на секретаршу, которая может в любой момент войти, плевать на то, что нет презерватива, а главное, плевать на данное самому себе обещание никогда не связываться с роскошными суками, после которых все остальные представительницы прекрасной половины человечества кажутся пресными, скучными, фригидными…
Однажды у него была женщина, подобная Еве. Тогда он учился в аспирантуре, ему было двадцать два, а ей тридцать, и она являлась женой ректора. Такая же стройная, длинноногая, как и Ева, только темноволосая, жгучая, с глазами сиамской кошки. И с таким же характером. Звали ее Лерой. Она затащила юного Петеньку в постель из прихоти, а когда он влюбился в нее без памяти, вышвырнула его не только из кровати, но и из своей жизни, хотя он согласен был даже на унизительную дружбу, на что угодно, лишь бы быть рядом…
После этого он долго страдал. Больше года. И не столько потому, что все еще любил, сколько из-за того, что все женщины после той казались ему скучными, пресными, фригидными. Позже он пришел в себя – вылечился, как говорила мать, потом женился на прекрасной девушке, которую искренне полюбил, но до сих пор его тянет именно к роскошным сукам… Тянет физически, не душой…
Слава богу, он научился отличать настоящие чувства от похоти, иначе завяз бы опять в унижающих его мужское достоинство отношениях (Ева-то покруче Леры будет!), и не было бы у него теперь уютного семейного очага, не было бы милой Анечки, кошек, и тех бы не было…
– Петр Алексеевич, – издалека донесся до него Евин голос. – Почему вы на меня так странно смотрите?
– А? Что? – встрепенулся Петр, а запоздало поняв, что пялится на клиентку совершенно бесстыдным образом, смущенно залепетал: – Нет, Ева, я не странно смотрю, я вообще не смотрю, просто задумался…
Тут, на счастье, ожил селектор. Петр торопливо нажал кнопку и услышал голос секретарши Катеньки:
– Петр Алексеевич, вы просили не беспокоить… – зачирикала она. – Но вам из дома звонят. Супруга говорит, что у нее для вас какое-то приятное известие… Соединять?
– Через минутку. Сейчас закончу с клиентом. – Он перевел взгляд с аппарата, от которого не отрывал глаз, чтобы опять не выдать себя, на Еву. Взгляд получился немного просящим, но по крайней мере не голодным. – Кажется, мы все обсудили, не смею вас больше задерживать…
– Вы не дали мне своего телефона, Петр Алексеевич.
– Ах да! – Моисеев вытащил из визитницы карточку, протянул Еве. Она бегло просмотрела ее и сказала с претензией:
– Но тут нет номера мобильного телефона…
– А он вам нужен?
– Конечно. Вдруг меня загребут в ментовку прямо ночью, и как мне тогда вызывать своего адвоката?
– На этот случай существует круглосуточный телефон нашей конторы, на котором сидит дежурный. Позвоните по нему, и со мной тут же свяжутся…
– Я не доверяю вашим дежурным.
– Зря, они ни разу не подводили…
– Вы что, боитесь дать мне свой номер?
– Боюсь? Почему боюсь? Что за глупости! – разозлился он. – Я никому его не даю, иначе клиенты меня замучают бестолковыми звонками…
– Обещаю вас не мучить, – усмехнулась она. – Позвоню только в экстренном случае.
– Ну хорошо, – пошел на попятную Петр и, щелкнув «Паркером», дописал номер своего мобильного на визитке. – Теперь мы можем распрощаться?
– До свидания, Петр Алексеевич, – вкрадчиво сказала Ева, притушив улыбку, но добавив в глаза завлекающего блеска.
– До свидания.
Она встала с кресла, однако пошла к двери не сразу. Сначала потянулась, выгнувшись своим роскошным телом так, что грудь чуть не порвала шелк рубашки, и Петр смог рассмотреть ее соски, проступающие сквозь кружево бюстгальтера. Смутившись, как школьник, застигнутый в душе за подглядыванием, он отвел глаза, но Ева успела заметить его взгляд – она томно улыбнулась и специально провела ладонями по груди, делая вид, что разглаживает ткань. Тем же движением она «разгладила» юбку на своей аппетитной попе, потом поправила чулок, пройдясь ладонью от щиколотки до бедра, мелькнув ажурной резинкой и полоской гладкого загорелого тела. Закончив секс-представление, Ева еще раз потянулась, уже без всякого позерства, и, не глянув на Петра, вышла из кабинета.
Когда за ней закрылась дверь, Петр сделал такой шумный выдох, что лежащие на столе бумаги едва не разлетелись по кабинету. Прихлопнув их одной рукой, другой он нажал кнопку селектора. Когда Катенька откликнулась, адвокат Моисеев распорядился:
– Принеси мне чашку чая с ромашкой и конфеты «Красный мак».
– Это все? – уточнила Катя.
– Все.
– А как же ваша жена? Она все еще на проводе. Соединить или нет?
– Конечно, да, что за идиотские вопросы? – раздраженно, если не сказать грубо, ответил он. Катенька обиженно бросила «Соединяю», не поняв, за что на нее рычат. Где ей было знать, что злится Петр не на нее, а на себя – ведь он совсем забыл как о звонке жены, так и о ней самой.
Аня
К прилету калининградского самолета Аня из-за вечных пробок опоздала. Поэтому когда подкатила к аэропорту, Сергей уже ждал ее на стоянке. Был он не один, а в компании симпатичного мужчины с нескладной фигурой, который переминался с ноги на ногу, теребя край своей куртки. Выглядел он неплохо, но как-то неуклюже, по-простецки, и стройный седовласый Сергей с отличной военной выправкой смотрелся на его фоне эдаким благородным рыцарем, взявшим под опеку паренька из народа и выведшим его, нескладного, в люди.
– Папа! – крикнула Аня, выпрыгивая из салона своей малолитражки и кидаясь к отцу. – Привет, папочка!
– Здравствуй, Анюта, – Сергей тепло улыбнулся дочке, чмокая ее в разрумянившиеся от волнения щеки. – Я так рад тебя видеть.
– И я! – Она потерлась носом о пахнущий дорогим парфюмом отцовский шарф. – А мама не приедет?
– Нет, она в Баден-Бадене. Лечит свой гастрит. Вернется только к Рождеству.
– Петр вот тоже не смог со мной приехать. Я ему звонила, предупредила о твоем прилете, но он никак не сумел вырваться, однако обещал пораньше вернуться, – возбужденно тараторила Аня, но вспомнила о правилах хорошего тона и попросила: – Познакомь меня со своим спутником, он ведь с тобой?
– Это мой ассистент Марк Эрнестович, – представил Суханского Сергей. – Он помогает мне в работе над книгой.
– Что ж ты не предупредил, что приедешь не один, я бы приготовила две комнаты…
– Марк остановится в отеле.
– Нет, ну зачем же! – запротестовала Аня. – У нас полно места! – Она порывисто схватила Суханского за руку. – Марк Эрнестович, давайте к нам. Зачем вам в отель? У нас вам будет лучше…
– Спасибо, Анна Сергеевна, за приглашение, – поблагодарил ее Марк и чопорно поклонился. – Но вынужден отказаться.
– Почему?
– Все свое время я буду проводить в архиве, вы же живете довольно далеко от него. А вот чудный маленький отель, в котором я всегда останавливаюсь, находится от него в двух шагах, так что я на дороге сэкономлю не меньше полутора часов, а если учесть московские пробки, то и больше…
– Но хотя бы довезти вас до этого самого отеля позволите?
– Буду вам очень признателен…
Аня тепло улыбнулась отцову ассистенту (он произвел на нее приятное впечатление своей старомодной вежливостью) и пригласила в салон.
Высадив Суханского возле отеля, Аня с отцом направились к дому, где жила семья Моисеевых. Пока ехали, болтали о пустяках, ни отец, ни дочь не заикались о вещах, действительно их волнующих. Сергей не хотел вываливать на девочку не очень приятную новость по дороге, а Аня почему-то стеснялась сказать отцу, что беременна. Вернее, если б точно была беременна, поделилась бы этим незамедлительно, а вот брякнуть, что она предчувствует это, но, боясь разочарования, тянет с проведением теста, не решалась. Хотя отец понял бы и поддержал ее…
– Ты, Анюта, лучше скажи мне, как скоро я стану дедом, – словно прочитав ее мысли, весело спросил Сергей.
– Ну… – Аня засмущалась и едва не проворонила вспыхнувший на светофоре красный. – Думаю, скоро…
– Та-ак! Очень интересно! И когда конкретно?
– Точно сказать не могу…
– Но ты беременна, да?
– Не уверена… – Аня стушевалась еще больше и тут поняла, что не сможет рассказать ему всего. Никому не сможет, только бабуле, когда придет к ней на могилу. – Нет, пап, я не беременна. Но мы работаем над этим.
– Это правильно. Хотя ты еще молода, торопиться тебе некуда, но я бы попросил подарить мне внуков в ближайшие годы. Как ты понимаешь, я уже довольно стар и могу не дожить…
– Папа, перестань! – возмутилась Аня. – Тебе только семьдесят.
– Семьдесят три, – поправил Сергей. – Но не будем об этом.
– Правильно! Тем более мы приехали.
Они вышли у подъезда элитной новостройки, зашли в хай-течный холл, поднялись на лифте и вошли в квартиру.
– Я должен сообщить тебе не очень приятную новость, – сказал Сергей, входя за дочерью в кухню.
– Ты болен? – испуганно вскричала Аня, которая, понимая, что ее отец уже пожилой человек, жутко этого боялась.
– Тьфу-тьфу, – по давней привычке сплюнул он через левое плечо. – Я здоров как бык. И мама твоя не жалуется, если, конечно, забыть о гастрите…
– Тогда я не понимаю, что за неприя…
– Фамильный бриллиант – фальшивка!
– Фу! – облегченно выдохнула Аня. – А я-то уж испугалась… – Она бодро улыбнулась. – Об этом я знаю.
– Знаешь?
– Ага.
– Значит, ты тоже заметила несоответствие оттенков?
– Нет, просто он сегодня разбился.
Сергей сделал большие глаза, то ли не веря, то ли просто удивляясь.
– Да, да, разбился, – повторила Аня. – Сейчас я тебе покажу! – И она, сорвавшись со своего стула-насеста, кинулась к картине, за которой прятался сейф, открыла его, взяла с полки ларец, достала колье и протянула отцу. – Смотри, какая трещина!
Сергей взял колье и принялся внимательнейшим образом его рассматривать. По истечении минуты (если не двух!) он сказал:
– Жаль.
– Жаль, – согласилась Аня. – Но мне, честно говоря, не так уж важно: бриллиант ли мои предки передавали по наследству или стекляшку…
– Нет, Анюта, твои предки передавали как раз бриллиант, а вот Элеонора заменила его куском стекла!
– Это сделала бабуля?
– Без сомнения.
– И где же тогда настоящий камень?
– Вот это мне и интересно узнать!
– Так ты из-за камня приехал? – не смогла сдержать разочарования Аня. – А я-то думала, что ты по мне соскучился и…
– Я по тебе очень соскучился, – успокоил Аню отец, беря ее ладонь в свою и сжимая. – Все собирался приехать повидаться, но… Не хотел надоедать…
– Папа, – с укором протянула Аня. – Ты же мой отец, я тебя узнала всего два года назад, как ты можешь мне надоесть!
– Все равно, дочка, ты взрослая, у тебя своя жизнь: учеба, работа, муж, вам не до меня… – Он ей улыбнулся. – Так что бриллиант – это повод с тобой увидеться.
– Но ты все же хочешь его найти?
– Не просто хочу, я обязан! Иначе моя дочь так и не станет истинной наследницей, а ее дочь (надеюсь, у тебя родятся не одни пацаны) в день совершеннолетия получит от матери не фамильный бриллиант, а стекляшку!
– Ну и ладно.
– Нет не ладно! – насупился Сергей. – Двухвековая традиция не должна нарушаться. К тому же этот бриллиант стоит баснословных денег, и если настанут тяжелые времена, вы сможете его продать…
– Его сначала найти надо.
– Вот этим мы с тобой и должны заняться.
– Хорошо, я согласна, только не понимаю, с чего мы начнем поиски…
– А вот давай вместе порассуждаем, – воодушевленно воскликнул Сергей, придвигаясь к дочери и обнимая ее за плечи. – Если исходить из того, что Элеонора подменила камень, чтобы уберечь его, то можно сделать вывод, что настоящий бриллиант она надежно спрятала, так?
– Так.
– Теперь вспомним, куда она запичужила коллекцию антикварных украшений, которая впоследствии досталась тебе?
– Она засунула ее в керамического пса, а его закопала под собачьей будкой на земельном участке дачного кооператива «Усадьба»…
– И завещала этот участок тебе, – кивнул Сергей. – А чтобы ты нашла сокровища, адресовала тебе шифрованное послание и спрятала его в книге.
– Я все это помню, пап, но, убей меня, не понимаю, к чему ты ведешь!
– К тому, что Элеонора, скорее всего, оставила тебе не одно, а два послания. Только, найдя первое и отыскав коллекцию, ты не подумала, что есть еще одно, и не пыталась его раздобыть. Никто из нас не догадался, что камень фальшивый, поэтому мы решили – игра «Найди сокровища» подошла к концу и, если можно так выразиться, главный приз разыгран. Только мы ошиблись, приз – не коллекция, пусть и очень ценная, а именно бриллиант Екатерины Великой.
– Значит, ты думаешь, что где-то в бабулиных вещах есть…
– Думаю, в дневниках. Ведь в керамическом бульдоге, кроме украшений, были спрятаны еще и ее дневники!
– Но я их очень внимательно прочла раз эдак десять. Могу тебя заверить, что ничего похожего на шифр мне не встретилось…
– Просто ты его не искала. А вот теперь, когда вскрылись новые факты, мы должны проштудировать те записи более тщательно. Книгу с первым шифром тоже. Да и вообще все, что осталось после Элеоноры: письма, открытки, альбомы с фотографиями… Надеюсь, ты ничего не выбросила?
– Нет, я все храню. Даже ее одежду.
– Одежду? – переспросил Сергей. – Но ее-то зачем?
– Ты просто не знаешь, о чем я. А вот как покажу, поймешь! – Она бросилась из кухни в комнату, откуда быстро вернулась с вешалкой, на которой висело зачехленное платье. Дернув за молнию, она вскричала: – Смотри! – И сорвала с вешалки чехол.
В ее руках оказалось голубое платье необычного фасона: длинное, узкое, с рукавами-крыльями и глубоким, чуть ли не до пояса, вырезом. На спине был целый ряд маленьких перламутровых пуговок, по подолу шла вышивка, а на талии болтался широкий синий кушак, покрытый тем же замысловатым цветочным узором, что и подол. Сергей прекрасно помнил это платье (оно было единственной вещью сестры, которую она хранила многие годы и периодически доставала из шкафа, чтобы надеть) и то, как изумительно в нем выглядела Элеонора что в сорок лет, что в шестьдесят…
– Красивое, правда? – восхищенно сказала Аня, прикладывая платье к себе. – Бабуля в нем была просто королевой.
Она махнула рукой в сторону арочного проема между кухней и коридором, где на стене висели помещенные в красивые рамки фотографии. Среди них была и бабушкина. На ней Элеонора, моложавая и нереально красивая, была запечатлена как раз в этом самом платье.
– На шею обрати внимание, – бросил дочери Сергей. – То самое колье. – Аня кивнула. – Жаль, портрет черно-белый, и не поймешь, какого оттенка камень.
– А зачем нам это?
– Зная приблизительную дату подмены, мы могли бы хоть немного продвинуться в расследовании… Хотя… – Сергей подпер щеку рукой и устремил задумчивый взгляд на портрет – ведь он так привык на него смотреть. – Наверное, это несущественно. Элеонора точно оставила нам подсказки, по ним и найдем наше утерянное сокровище.
– А мне кажется, что не помешало бы проконсультироваться со специалистами, как насчет камня, так и самого украшения. Пусть посмотрят, оценят. Вдруг и само колье фальшивое…
– Вот это правильно! Я попрошу Марка узнать адрес толкового ювелира, желательно разбирающегося в антиквариате, и мы с тобой сходим к нему на консультацию. Пока же нам следует заняться бабушкиными дневниками. Много их?
– Четыре общие тетради. Она вела дневники на протяжении всей жизни. Даже когда умирала от голода в блокаду – писала.
– Выходит по паре на брата.
– Нет, все тебе. У тебя взгляд свежий, а я ничего не найду, я их почти наизусть знаю. Давай я лучше займусь открытками, книгами и рисунками – бабуля ведь очень неплохо рисовала и оставила после себя несколько набросков…
– Ладно, договорились, – согласился Сергей. После чего, улыбаясь, сказал: – Ну что, доченька, второй тур игры «Найди сокровища» начался, и, надеюсь, теперь команда-участник лишь одна, а не как в прошлый раз…