Роман похолодел.
— Вижу, — кивнул он, предчувствуя самое худшее.
— Мы его на перо поставим, а ты нам в этом поможешь.
Правый уголок рта Романа болезненно дрогнул, он уже пожалел о том, что явился на эту встречу. Ужасно было влипнуть в скверную историю всеми конечностями, и теперь он понимал, что не может из нее выбраться без того, чтобы не ободраться до крови.
Рома отрицательно покачал головой:
— Я не согласен.
Глаза жигана нехорошо блеснули:
— А жить хорошо хочешь? А баб красивых иметь хочешь?! Ты должен пройти через это. Просто так серьезные вещи не делаются. Мы тебя за человека посчитали, расклад свой дали, а ты гусей гонишь?!
В этом был весь Кирьян. Он не признавал полутонов — для него существовало только белое и черное. Какую-то минуту назад он являлся воплощением обаяния, казалось, что невозможно найти лучшего собеседника, а сейчас наэлектризованный воздух готов был разразиться громовыми раскатами.
Смотреть в глаза жигану было трудно, и Роман невольно отвел взгляд.
— Кхм… Это что же, сидеть здесь, пока он не выйдет, что ли?
Кирьян невольно улыбнулся:
— Анализируешь? Это хорошо. Только сидеть мы здесь не будем. Обождем его на улице. И знаешь, он поднимется сразу, как только мы выйдем.
— Откуда такая уверенность?
Подошел хозяин трактира и любезно спросил:
— Может, еще что-нибудь желаете?
— Спасибо, милейший, мы отчаливаем, — сказал Кирьян, положив на стол сотенную. — Сдачи не надо.
Поклонившись, хозяин ушел.
Халдеи — народ понимающий, знают, когда в них отпадает надобность.
— Перстенечек на пальце у этого хмыря видишь?
— И что?
— А то, что именно такой перстень в прошлом году я у одного фраера взял. Мадам Трегубовой за десять золотых отдал. А потом чекисты ее подмели вместе со всеми камушками. Так что этот перстенек должен был на Лубянке осесть. Тебе не кажется странным, что он оказался у этого фраера?
— Вот оно что.
— То-то и оно. Чекист он! Под жигана работает. Обложили меня со всех сторон, суки. Выследили! Дышать не дают, — скрипнул зубами Кирьян. — Вот что я тебе скажу, паря, если мы его не уберем, то у тебя не будет ни тех денег, о которых ты мечтаешь, ни свободы. Он тебя уже срисовал. Неужели ты не знал, что к Кирьяну опасно приближаться. Так что же ты выбираешь, веселую жиганскую жизнь или пулю где-нибудь в чекистском подвале?
Роман проглотил спазм, перехвативший горло.
— Что именно я должен сделать?
— Как только он выйдет, попроси у него огоньку.
— Это все?
— Остальное не твое дело. — Повернувшись к Егору, Кирьян скомандовал: — Все, уходим!
Недоеденные раки остались на столе, строптиво растопырив клешни. Ни на кого не глядя, жиганы направились к выходу. Улица встретила их промозглым ветром. У дороги горел фонарь. Тусклый свет падал на входную дверь, на мощеную дорожку, ведущую к трактиру. Время было позднее, но расходиться никто не желал.
— Ты здесь постой, — распорядился Кирьян, указав Роману на место около входа.
— А вы куда?
— Мы в сторонку отойдем.
Сделав несколько шагов, Кирьян исчез, растворился в темноте.
Ждать пришлось недолго. Через пару минут дверь отворилась, и на пороге появился тот самый коммерсант, что совсем недавно беспечно прихлебывал пиво. Прежней его сонливости как и не бывало. На ходу поправляя выбившийся из-за ворота шарф, он быстрой походкой двинулся во тьму.
— Товарищ, — окликнул его Роман.
— Вы меня? — удивленно спросил мужчина, застегнув на пальто последнюю пуговицу.
— У вас папироски не будет?
— Найдется. — Он сунул руку в карман. — Послушай, где-то я тебя видел… А ты сюда частенько приходишь?
Ответить Роман не успел, от стены трактира отделилась неясная фигура и быстрым шагом направилась в их сторону. Лица не рассмотреть — кепка надвинута на самые глаза. Короткий взмах руки — и на мгновение длинное лезвие собрало на себе тусклое свечение неба.
Франт вздрогнул и, цепляясь за Романа, стал медленно сползать на землю.
— Пусти! — Роман пытался освободиться от захвата.
Пальцы мужчины вцепились в него еще крепче.
— Чего стоишь? — хмуро спросил появившийся рядом Кирьян. — Ноги пора делать. Сейчас легавые нагрянут.
Роман освободил наконец руки, и франт, лишившись опоры, медленно сполз на землю.
— Уби-и-ли! — раздался чей-то истошный вопль. — Убили! Милиция!
Повернувшись на крик, Роман увидел на углу человека, который, размахивая руками, кричал:
— Милиция! Они здесь!
Где-то поблизости раздался милицейский свисток, и Кирьян, толкнув в плечо оцепеневшего Романа, крикнул:
— Чего стоишь?! Сквози дворами! — Он указал на трехэтажное здание. — Там проходной двор, выскочишь на соседнюю улицу.
Сунув нож в карман, Кирьян не оглядываясь юркнул в тень деревьев, где и затерялся.
Звонкая трель милицейского свистка вывела Романа из оцепенения. Закрыв лицо руками, он побежал через кусты к указанному дому. Вновь прозвучал свисток. Уже глуше и совсем неопасно. Выскочив на соседнюю улицу, Роман прыгнул на подножку проезжающего трамвая и с облегчением перевел дыхание.
Глава 13 ВЫ ПРЕКРАСНЫ, МАДАМ
Вскочив в экипаж, Кирьян крикнул:
— Гони, Гурьян!
— Куда? — переполошился кучер.
— В «Заречье».
Кучер слегка попридержал лошадку.
— Кирьян Матвеич, так это, того… Там легавые могут быть.
Курахин невесело улыбнулся:
— Братец, после того, что со мной случилось, мне уже ничего не страшно.
— Как скажешь, Кирьян Матвеич. Но, пошла! — поторопил лошадь Гурьян.
Ресторан «Заречье» сверкал яркими окнами на углу Мясницкой. У входа в нарядном френче стоял швейцар: ворот оторочен золотым кантом, на груди аксельбанты. Борода огромная, по самый пояс, впору бы заправлять ее под широкий ремень, чтобы не мешалась, но она свободно развевалась на ветру и, очевидно, была главным предметом его гордости. Колоритный тип! Швейцар напоминал генерала в отставке, который заглянул в дорогой ресторан, чтобы выпить чарку водки. В его солидность мешали поверить разве чаевые, что завсегдатаи небрежно совали ему в ладонь.
— Благодарствую, — басовито гудел швейцар, как если бы в его ладонь было вложено целое состояние.
Кучер остановил экипаж рядом с рестораном и, повернувшись к Курахину, спросил:
— Обождать, Кирьян Матвеич?
— Поезжай, Гурьян, — распорядился жиган. — Со мной ничего не случится… Хотя знаешь что, можешь немного обождать. Если через полчаса не выйду, тогда отправляйся.
Молодцевато выпрыгнув из экипажа, жиган уверенно направился к входу в ресторан. Швейцар, вставший было у Кирьяна на дороге, отступил, признав именитого гостя, и, заискивающе заглянув в лицо, сказал:
— Что-то давно вас не было видно, Кирьян Матвеич.
— Дел было много, братец, — милостиво похлопал жиган по плечу склонившегося в почтении швейцара.
— А я-то думал, что вас того… Заарестовали будто… Уж больно нехорошие слухи по Москве гуляли.
— Пустое, братец! — успокоил его Кирьян. — Разве меня можно заарестовать?
Швейцар широко улыбнулся:
— Тоже верно. Кого угодно, но только не вас.
— На вот тебе, братец, серебро. — Кирьян сунул в раскрытую ладонь деньги. — Выпьешь за здоровье Кирьяна Фартового.
— Это я с превеликим удовольствием, — расплылся в довольной улыбке швейцар, не каждый день от известного жигана чаевые получаешь. И, склоняясь ниже, добавил: — Тут давеча о вас из милиции спрашивали, не наведывался ли?
— А ты что? — вяло поинтересовался Кирьян, рассеянно оглядываясь по сторонам.
— Ясно дело что! — почти обидевшись, воскликнул швейцар. — Сказал, что не ведаю такого.
— Службу знаешь, братец.
— Пожалте, — распахнул швейцар пошире дверь, пропуская жигана в ресторан.
Из зала звучала скрипка, а удивительно звонкий женский голос тянул грустную песню с нервными и высокими интонациями.
— Если что, так дашь знать, — строго наказал жиган.
— Можете не сомневаться, Кирьян Матвеич, — проникновенно отозвался швейцар, тряхнув широкой бородой. — Не подведу!
Фартовый уверенной походкой прошел в просторный, залитый светом зал. Он чувствовал, как швейцар буравит ему спину взглядом, полным страха и восхищения одновременно.
Зал был полон. Оставалось только три свободных столика у сцены, но это для своих.
Кирьян обратил внимание на то, что его пристально изучают. Не без удовольствия он отметил, как при его появлении лица мужчин изменились. Для иных он был всесильным жиганом, чей портрет не сходит со страниц газет, для других, кто видел его впервые, он был сильной личностью, с которой следовало считаться. И даже те, кто считали, что находятся на самой верхней ступени иерархической лестницы, с неудовольствием для себя отметили, что им пришлось потесниться и пропустить чужака вперед.
Кирьян шел по залу уверенной походкой человека, знающего собственную силу. Даже по его ленивому, заметно скучающему взгляду было видно, что все окружающее пространство, со всей его роскошью и со всеми людьми, сидящими за столами, он считал собственной территорией. На женщин он посматривал, как на потенциальных партнерш, — липким взглядом гладил их бедра и грудь; на мужчин снисходительно, с некоторой долей иронии, — соперников в них не замечал, нисколько не сомневаясь в том, что они отойдут в сторону тотчас, стоит только ему положить глаз на их избранниц. В общем-то ничего особенного не происходило, так заложено природой — просто появился более сильный самец.
Но опасения кавалеров были напрасны — ни одна из присутствующих женщин его не привлекала. Встречаясь с ними глазами, он видел покорность, а его волновал только бунт, встряска.
А вот и та, которую он искал!
Рядом со сценой сидела женщина лет двадцати пяти и курила длинную тонкую сигарету. Затягивалась по-мужски, так, что на щеках у нее проступали морщины, совершенно, однако, не портившие ее. Хороша собой, со стройной фигуркой, но милашкой ее не назовешь — мешал заметно жестковатый взор, какой можно встретить только у марух очень влиятельных уркаганов.
Прежде Кирьян ее здесь не встречал. Залетная пташка?
Курахин тяготел именно к таким женщинам — раскованным, сильным, знающим себе цену.
Под ложечкой защекотало, Кирьяна охватил кураж. Эта ночь была его. Сегодня у него получалось все: ушел от преследования легавых и остался в живых. Объект вожделения выбран, теперь нужно только протянуть руку, чтобы уложить милашку в койку.
Кирьян почувствовал, что напряженность в зале как-то незаметно улеглась. Вздоха облегчения не было слышно, но глаза мужчин смотрели куда веселее прежнего, да и песня цыганки зазвучала вроде бы бойчее.
Он подошел к столу. С минуту стоял рядом, любуясь точеным профилем женщины. Во внешности ничего лишнего. Она столь же совершенна, как и классическая скульптура. Женщина заметила его внимание, Кирьян это чувствовал по тому, как она чуток приподняла голову и распрямила спину, отчего ее грудь чуть подалась вперед, став еще более вызывающей.
К таким нужен подход. Побеждать женщин — это тоже наука, и Кирьян не без основания считал, что в этой области он изрядно преуспел.
Пусть сначала оценит его боковым зрением и осознает, что из огромного количества самцов, что табунами топчутся у ее подола, он — самая подходящая кандидатура.
— У вас свободно? — вежливо поинтересовался Кирьян, стараясь с первой же минуты завоевать расположение женщины широкой доброжелательной улыбкой.
Всякая женщина ценит такт, а если отношениям суждено перерасти в более романтическую плоскость, то тут важна любая мелочь: жест, интонация, голос, даже движение глаз.
Пальчики слегка дрогнули, стряхнув с сигареты пепел. Она слегка повернулась, и теперь Фартовый в полной степени мог оценить ее бюст. Возможно, грудь была слегка тяжеловата, но для более тесного знакомства подобное обстоятельство не помеха. Несколько продолжительных секунд барышня холодным взглядом оценивала стоящего перед ней человека — действительно ли он так представителен, как хочет выглядеть? И, убедившись в качестве, призывно улыбнулась, оценив такт, разумную долю нахальства и, конечно же, экстерьер.
— Да, свободно.
Барышня даже слегка отодвинула локоток, словно тем самым давая возможность для большей свободы действия. Ей следовало отдать должное, и Кирьян, широко улыбнувшись, поблагодарил:
— Спасибо, вы очень любезны.
Отодвинув стул, он присел.
Подскочил официант, изо всех сил пытаясь сохранить спокойное выражение лица. Но его спокойствие было замешано чуть ли не на животном страхе, проступившем в расширенных глазах, в угодливо склоненной фигуре.
— Что желаете?
— Как тебя зовут?
— Право, мне неловко, — смущенно ответил официант, но, натолкнувшись на холодный взгляд жигана, поспешно добавил: — Леонид.
— Вот что, Леонид, давай мне что-нибудь вкусненького, братец… Не люблю оказываться в долгу, тем более перед дамами. Если вы не возражаете, то я бы угостил вас бокалом шампанского, — повернулся Кирьян к женщине.
— Не возражаю.
— Прекрасно! Бутылку самого лучшего шампанского! И что-нибудь на закуску.
Официант быстро зачиркал карандашом по блокноту. Напряжение на лице заметно спало, глаза блеснули: «А этот Кирьян не так кровожаден, как об этом говорят, если дело пойдет и дальше таким же образом, то можно будет рассчитывать на хорошие чаевые».
— Принесу через минуту, — поклонился официант и, чуть наклонившись, удалился скорым шагом.
Кирьян с интересом поглядывал на соседку, пытаясь разгадать ее душевные секреты. «Уже только по одному ее взгляду понимаешь, что она нелегкая добыча. Тогда что же? А может, она в одиночестве решила отметить какое-то семейное торжество?»
Эта женщина была настоящей загадкой, а Кирьян всю жизнь обожал все то, что надо разгадывать.
— Простите, можно задать вам вопрос? — вежливо наклонился Кирьян.
— Задавайте, — милостиво кивнула женщина.
— Почему вы разрешили сесть мне за ваш столик? Мне кажется, что вы не такая женщина, которая согласна на легкомысленное знакомство.
— А если вы ошибаетесь во мне?
Вот это уже игра. Пахло интригой. А это Кирьян ценил больше всего. Женщина должна быть неприступной… Во всяком случае, в первые полчаса знакомства.
— Хм… Занятный ответ. Я видел много женщин и всегда думал, что я в них немного понимаю. Говорю это без ложной скромности…
— А вы самоуверенны.
— Да нет, просто я знаю жизнь… Вот посмотрите на соседний столик… Там сидят барышни для удовольствия. Достаточно показать гривенник — и можно с уверенностью сказать, что остаток ночи проведешь не в одиночестве.
— А я кто, по-вашему?
— А вы совершенно другая.
— Спасибо, мне лестно.
— Но вы не ответили на мой вопрос.
— Скажем так, я ждала своего друга, а он не пришел… В очередной раз.
— Разве можно обманывать такую женщину?
Дама слегка дернула плечиком:
— Видно, он считает, что можно.
— Будь я на его месте, то не заставил бы вас ждать даже одной минуты.
Подошел официант, быстро расставил блюда. В серебряном ведерке со льдом поблескивала бутылка шампанского.
— Вам открыть?
— Сделай любезность.
Ловко откупорив бутылку, официант уверенно разлил шампанское в высокие бокалы и тотчас удалился.
— Но мне кажется, что вы тоже не тот человек, за кого себя выдаете.
Кирьян насторожился — неужели его жиганская суть написана на лбу?
— Что вы имеете в виду? — тем не менее беспечно спросил Фартовый.
— Я не ожидала такой расторопности от официанта. Вы здесь завсегдатай.
— Вовсе нет.
Женщина рассмеялась легким рассыпчатым смехом:
— Тогда этот официант должен вам большую сумму?
— Опять не угадали.
— А может, он вас боится?
Что-то в голосе барышни Кирьяна насторожило, но колючая льдинка тотчас растаяла под внимательным и теплым взором прелестницы.
Кирьян пожал плечами:
— Не думаю. Может, он меня с кем-то спутал? Или я как-то сумел произвести на него впечатление.
Барышня, потеряв интерес к сигарете, положила ее на край пепельницы.
— Однако вы очень самоуверенны.
— Только самую малость. Давайте выпьем за знакомство. — Он взял бокал за ножку. — Как вас зовут, прекрасная незнакомка?
— Мария. А вас?
— Меня… Матвей. Вы сводите меня с ума, Мария.
— Не преувеличивайте.
Кирьян поднял бокал. Отношения начали принимать какие-то осязаемые формы. Если они будут развиваться так и дальше, то вечер можно будет считать удавшимся. Где-то далеко оставался мрачный трактир, а легавый, оставшийся лежать на земле, и вовсе казался нереальным.
— Нисколько. На мой взгляд, надо очень опасаться таких женщин. Как правило, они несут в себе какой-то рок.
Какая только чертовщина не лезет в голову, когда хочется затащить женщину в постель.
— Вот как… Вы говорите так, словно у вас в этом отношении имеется богатый опыт.
— Две такие встречи едва не стали для меня роковыми. Так что у меня есть основания, чтобы относиться с предубеждением к таким красивым женщинам, как вы.
— Господи, кажется, у меня от шампанского закружилась голова… А может, она закружилась от ваших слов? Вижу, что вы умеете обольщать женщин.
От красивой женщины всегда вкусно пахнет. Ее хочется съесть. Целиком. А эта была как раз из таковых.
— Вы преувеличиваете мои возможности, сударыня. Я всего лишь скромный ценитель женской красоты и привык говорить то, что вижу.
Женщина была необычной, здесь Кирьян не врал. И пара проходных комплиментов, что эффективно действуют на всякую другую маруху, здесь не проскочат. Следует поступать похитрее да поизящнее. Но Кирьян не напрягался, нужные слова рождались сами. Настоящий жиган должен быть фартовым во всем: в делах, в картах, в отношениях с женщинами, — обязан не только ловко орудовать фомкой и размахивать «наганом» во время отчаянных налетов, но непременно должен быть и удачливым ловеласом. Снимая колье у понравившейся ему женщины, он обязан произвести впечатление и извиниться за неприятность, которую он ей доставляет. Умение разговаривать ценилось жиганами так же высоко, как и удачный налет. Большинство из них вышли из крестьянской среды, приехали в город в надежде на легкий заработок, и «плести словесные кружева» им было несвойственно. Самое изысканное, на что они были способны, так это предложить понравившейся девке отправиться «на сеновал». А Кирьян, отличаясь этим от большинства жиганов, способен был не только размахивать «наганом», но и хорошо говорить.