Но суть не в сюжете, а в людях, общем колорите, атмосфере и энергии фильма. Перед нами новые люди нового русского мира, ставшего теперь нашим боевым прошлым - люди вне идеологии, вне традиций, вне культуры, вне общества. Люди ниоткуда и сами по себе. Тонкий слой человечности, прикрывавший животные инстинкты, свернулся в 90-е как кислое молоко и был без труда слит. Осталась голая простота первобытной агрессии. Если бы ученые научились расшифровывать разговоры крокодилов или варанов, они были бы, наверное, более содержательными, чем те разговоры, что разговаривают персонажи фильма "Жмурки". У наших уродов будто напрочь вылетел этап становления, развития, оформления во взрослую особь - встав с горшка в детском саду, они вместо пластмассовых пистолетов взяли в ручонки настоящие, и так и живут внутри дурацкой инфантильной игры. Забирай и беги, поймают - не признавайся. В этой игре есть условно старшие и условно младшие, но они легко могут поменяться местами - это вам не "крестный отец", а русский беспредел, русская вольница, которая во сто крат хуже, гаже, страшнее, чем русская зона.
Вот, казалось бы, главный распорядитель игры - бандитский Папа, в правильном малиновом пиджаке, с бычьей шеей и визгливым голосом, налитый темной яростью и комическим самоупоением король уродов. Никита Михалков играет блестяще, как всегда, и как всегда его игру малость портит то обстоятельство, что Никита Михалков знает, сколь блестяще он играет. Рыжий паричок, имитирующий детскую стрижку (такой же носят и отморозок Корон - герой Сергея Маковецкого, и мент Сухорукова), придает облику председателя союза кинематографистов неописуемо юмористический оттенок, а его реплика, обращенная к незадачливому архитектору, испортившему камин: "Ну все - карачун тебе, церетели", - рискует стать классической. В "Жмурках" Михалков совершенно на месте, поскольку его имя можно смело присвоить одному из самых распространенных национальных типов. В любой большой компании вы найдете того, у кого грудь шире, усы круче, голос громче, повадка напористей, бумажник толще, баба блондинистей - короче говоря, "никиту-михалкова". Русский доминирующий самец, как правило, за редким и неприятным исключением, чем-то да похож на свой эстетический первообраз. А с точки зрения искусства, Папа "Жмурок" - прямой потомок Проводника из "Вокзала для двоих", предприимчивый жулик восьмидесятых, заматеревший до бычары девяностых. Все эти Папы давно уже в гробу, на зоне или притаились на дне жизни, малиновые пиджаки истлели, а бывшие Папины шестерки рулят в пределах Садового кольца. Посему оттенок ласковой насмешки, которым окрашивают этот буффонный образ артист и режиссер, вполне точен.
Вообще незнакомые лица редко встречаются в этой комедии уродов - Балабанов впихнул туда рекордное количество любимых актеров, усиливая впечатление карнавала, маскарада, фарса. В центре почти всех картин режиссера действует пара героев, на этот раз это хитрый шустрик Алексея Панина и флегматичное дитя-палач Дмитрия Дюжева. Сочувствия они вызывают столько же, сколько бы их вызвало видеонаблюдение за совместными действиями удава и хамелеона. По ходу фильма кровищи прибавляется, а веселья убавляется. Балабановская хмурость нарастает, а насмешливость тает. Сколько бы ни комиковали артисты, картина вырисовывается тоскливая: очень глупые и очень несчастные люди в изношенном, грязном и опозоренном мире дерутся между собой за призрак того, что им кажется жизнью.
Был, был в этом мире когда-то прекрасный герой, благородный русский господин, которого Балабанов же уродам и придумал, ввязался господин по велению режиссера в уродскую жизнь и назвался Братом уродов. И нет его больше. А уроды остались…
Я думаю, что "Жмурки" не главный фильм Балабанова. От его колючего дикорастущего таланта мы вправе ожидать чудес. Но с этой динамичной и довольно забавной картиной в жизни режиссера закончилась длительная "полоса препятствий", несчастий и неудач. Она подводит итоги криминальным девяностым и сливает куда надо бандитскую романтику. Уцелевшая братва, наверное, обидится и станет бурчать, что, мол, "все было не так, там были хорошие, реальные парни, да". Народ погогочет от души. Не много, но и не мало.
Все в порядке
Заслуженные победители "Ники" собирают все больше статуэток. Новичкам прорваться в избранные не так-то просто
Для сенсаций и происшествий в кинематографической среде заведен "Золотой орел", а чинная и благопристойная "Ника" тут ни при чем. Это на "Орле" вдруг могут вылезти "72 метра" в качестве лучшего фильма года. На "Нике" же все спокойно. Поскольку церемония проводится в восемнадцатый раз, а режиссеров и актеров больше не становится, статуэтки "Ники" постепенно скапливаются у отдельных заслуженных кинематографистов в изрядном количестве. В этом году свою четвертую "Нику" получил аниматор Гарри Бардин (фильм "Чуча-3"), третью - режиссер Кира Муратова ("Настройщик"), тоже третью - актриса Нина Русланова (женская роль второго плана, "Настройщик"), явно не первую - композитор Эдуард Артемьев ("Водитель для Веры"). У никанианских академиков устойчивые пристрастия, и прорваться в избранные не так-то просто.
Но это удалось "мальчику из Орехово-Зуево" - актеру Виктору Сухорукову, получившему "Нику" в прошлом году за роль бедного, бедного Павла, и вот он с таким самозабвением, с такой страстью объявляет теперь со сцены очередную номинацию, что веришь: есть, есть в России и успех, и элита, и лестница в небо, и счастливые люди, которые во все это верят.
Изюминкой нынешней "Ники" явилось вручение приза "За честь и достоинство" Нонне Мордюковой. Для нее спел любимый ею певец Николай Басков (о, коварная женщина! а как же незабвенный Юлиан? позабыт, позаброшен?), а вручил "Нику" сам Виктор Степанович Черномырдин, посол России на Украине и чистой воды отец родной, подаривший актрисе трехкомнатную квартиру. Рады, рады, рады белые березы, и на них от радости вырастают розы. Не знаю, как вы, а я скучаю по Виктору Степановичу. Перевелись в правительстве красивые большие мужчины, поскольку мужчин, красивее и больше, чем Известный мужчина, там не может быть по Известной причине. Есть в Викторе Степановиче какая-то правда родимой земли. Что-то умиротворяющее, благостное. Как писал поэт Бальмонт, "есть в русской природе усталая нежность". Вот и в Викторе Степановиче есть усталая нежность. Тянет к нему прислониться. Ни к кому в правительстве не тянет - а к нему тянет. Вы не подумайте чего лишнего - у меня хорошая жилплощадь, я о другом. О том, о чем спела Нонна Викторовна в песне "Сронила колечко" и о чем она всю жизнь играла. Но нельзя рябине к дубу перебраться! Видно, сиротине век одной качаться…
Юлий Гусман ненавязчиво вел церемонию, сопровожденный в первом отделении - сильно помолодевшей актрисой Любовью Полищук, а во втором - натурально юной дочерью Михаила Боярского по имени Лиза. Девушка глазаста и кудрява, но имеет небольшой изъян в дикции: присвистывает. Поскольку Лиза Боярская еще учится в театральном институте, ее педагогам надо обратить на это внимание, а то потом поздно будет, и девушка пополнит собой отряд наших молодых актрис, свистящих, шепелявящих и не выговаривающих половину звуков. Концертная часть "Ники" полностью избавилась от людей в трусах, которые, бывалоча, там отплясывали, и ограничилась Басковым, Галкиным и Владимиром Спиваковым, достоинства которых уже трудно оценить, до того мы к ним привыкли. Трогательным и уместным показалось выступление Николая Караченцова (запись 2000 года) - кинематографическое сообщество, соединившись в единый энергетический узел с публикой, пожелало артисту выздоровления, а в стране, раздираемой ненавистью всех ко всем, такие теплые, семейные, можно сказать, жесты весьма полезны. Надо же хоть кого-то любить хоть иногда.
К списку картин, выдвинутых в номинации "Лучший фильм года" ("Свои" Дмитрия Месхиева, "Водитель для Веры" Павла Чухрая, "Настройщик" Киры Муратовой, "Долгое прощание" Сергея Урсуляка, "Мой сводный брат Франкенштейн" Валерия Тодоровского), на этот раз трудно что-либо добавить. Явного фаворита, если говорить о профессиональной состоятельности, среди них нет - они, в общем, одного ранга. (Разве что врожденное чувство кино у Муратовой сильнее.) Другое дело вопрос о том, как, чем, почему и зачем возбуждается сочувствие героям и каковы эти герои. При всем внимании к темным сторонам человека без хороших людей в кино не обойтись. И вот Дмитрий Месхиев добывает могучего архаического мужчину (Богдан Ступка), а Кира Муратова создает дуэт двух бедных женских птичек (Алла Демидова и Нина Русланова). Может быть, в профессиональном плане Леонид Ярмольник ("Мой сводный брат Франкенштейн") и не шибко хуже Богдана Ступки, но его герой от собственного сына открещивается, а герой Ступки взваливает на себя ответственность за родимую землю. Так кто должен победить, по-вашему? Месхиев тем временем уверенно вырастает в самого правильного российского режиссера, у которого все в порядке и с базовыми ценностями, и с державностью, и с политкорректностью, и с актерскими работами, - а вопрос о том, не потерял ли он при этом что-то из своей индивидуальности, со временем прояснится окончательно.
Только одна "Ника" вызвала у меня некоторый внутренний протест. Речь идет о номинации "Открытие года", врученный Алене Бабенко ("Водитель для Веры"). Бабенко сыграла совсем не плохо. Но это - не открытие, это приличный, грамотный, достойный дебют. Открытием прошлого года, конечно, явился Даниил Спиваковский ("Мой сводный брат Франкенштейн"), талантливый артист, давно существующий в профессии и только впервые прозвучавший громко, интересно, заметно. Такие повороты судьбы и такие личные усилия нуждаются в общественном поощрении.
В общем и целом, нашу "Нику" уже овевает дыхание вечности. Кажется, что так было всегда и так будет всегда - речи, поклоны, овации, фанфары и литавры. Церемониал и протокол. Праздник еще по эту сторону забвения.
Господа забавляются
В прокат вышел "Статский советник" Филиппа Янковского по роману Бориса Акунина с лучшими актерами в главных ролях
Статский советник" Бориса Акунина, один из лучших романов фандоринского цикла, написан с обычной для этого автора нечеловеческой гладкостью - никакая личная корявость не портит его глянцевую поверхность; однако главная мысль сочинения, состоящая в том, что русской государственности присуще глубокое безумие, мешающее частному человеку ей служить, есть мысль не новая, но справедливая и времени созвучная. Хорошо и правильно также, что роль воплотителя государственного безумия - князя Глеба Пожарского - в новой картине Филиппа Янковского сыграл Никита Михалков. Не в первый раз уже Никита Сергеевич опровергает художественно то, что защищает идеологически.
Задолго до выхода "Статского советника" в прокат все почему-то были уверены, что фильм получился, привычно уповая на фигуру его генерального продюсера и художественного руководителя. Фильм действительно получился, но, состоя в явном родстве с "Сибирским цирюльником", отличается от него, как сыновья, бывает, отличаются от своих отцов. Любая стилистическая экспертиза доказала бы: картина "В движении" и картина "Статский советник" написаны одним и тем же почерком - лихорадочным, резким, нервическим, иногда малоразборчивым, иногда элегантным - почерком именно что Филиппа Янковского. При том, конечно, главную энергетическую ось картины создает дуэт Никиты Михалкова и Олега Меньшикова, а главную художественную новость - возвращение Михалкова в актерскую профессию после девятилетней паузы (считая с "Ревизора").
"Сибирский цирюльник" явился чудесным монстром в условиях разваленной киноиндустрии - "Статский советник" же закономерно рожден эпохой развивающегося киногламура. В "Цирюльнике" Павел Лебешев снимал одну ветку в инее над Москвой-рекой, и этого было достаточно для образа русской зимы - в "Советнике" Владислав Опельянц снимает уже целые аллеи, и этого мало, будут и заснеженные просторы, и ледяные дворцы. "Игра в Россию", придуманная Михалковым как лирическое откровение, стала нормальной отраслью кинопроизводства. И в этой России уже нет места для нежности.
Россия "Статского советника" - страна буйных мужчин, страстно ненавидящих друг друга и желающих друг друга истребить как можно скорее и эффективнее. Женщины помогают им в этом, в сущности, легком деле. Избыток дурной энергии, распирающий эти существа от мала до велика, не нуждается в мотивировках - под тем или иным набором фраз кипит прирожденная ненависть. В середине картины возникает персонаж, уже вообще не нуждающийся в оправдательных словах, вор-разбойник Козырь (естественно, Владимир Машков - мастер на подобные роли), и с таким удовольствием, вращая раскаленными глазищами, бросается в фартовое дело истребления себе подобных, что становится очевидно: сладострастие разрушения не от ума исходит и в идеях не нуждается.
В этом диком и страстном мире, однако, обитает Пришелец. Как в мелодрамах - Некто, Неизвестный. Неизвестно кем и для чего заброшенный сюда чужак, пытающийся вспомнить свою миссию и бесконечно изумленный всем, что он видит и в чем вынужден участвовать. Вроде бы он на стороне добра. Но в таком случае надо заметить, что у добра очень странные защитники.
Олег Меньшиков в роли Эраста Фандорина почти идеален. Хорош уже сам его силуэт - одинокий Некто в черном, а кругом снега России. Прилежно и даже щегольски исполняя человеческую роль, изощренно отделывая саркастические интонации, фантом время от времени задумывается над чем-то своим, фантомным, и тогда его черные глаза напускают такого лунного туману, такой нездешней тоски, что в ней утопает и гремучий сюжет, и хорошенькая Москва, и вся эта буйнопомешанная Россия со своими невменяемыми обитателями… Кроме, разумеется, одного обитателя, которого никак и нигде не утопишь - его придется взорвать.
Актерский механизм Никиты Михалкова от бездействия несколько заржавел, но запустив его на полный ход, как бешеный паровоз, он врывается в картину и забивает ее собой до предела. Михалков играет в приятно-старомодной манере семидесятых годов, выстраивая целостный образ, ввинчиваясь штопором в любую ситуацию ради подробных мгновенных оценок, танцуя голосом и глазами, не упуская ни одного нюанса и оттенка. Его князь Пожарский, окрашенный, как положено, в тона личного мужского обаяния артиста, действительно жуткий тип. Странно, если зрители, не читавшие роман, не догадаются сразу, кто главный злодей. Главный! - вот основное слово. Герой Михалкова предназначен быть главным, выиграть любой ценой, завоевать пространство целиком, выжечь все вокруг себя. Мы привычно говорим "власть", "террор" - как будто это безличные облака, атмосферные явления, а между тем и "власть", и "террор" по большей части состоят примерно из таких Пожарских. Это даже не эгоист - эгоизм может быть разумным, это помешанный на себе и своем значении, упивающийся собой игрок. Да, Никита Михалков играет сильно, и, пожалуй, никто из русских артистов, кроме разве что Олега Янковского, не мог бы составить ему конкуренцию в его возрастной группе.
Интересы России? Да нет у России никаких интересов, а есть полоумные игроки, готовые в угаре азарта разнести в клочья что угодно. Ясно, почему Победоносцев хотел в свое время заморозить Россию - надеялся излечить ее от болезненной страстности. Заведется здесь такой вот крупный и энергичный бес, как Пожарский, - и пиши пропало. Никаких ему не будет препон. Кроме одной.
Финальный разговор Пожарского и Фандорина - ключевой для смысла картины. Князь выиграл, победил, его объяснение с этой ирреальной марионеткой, фитюлькой, сомнамбулой, всего лишь очередная возможность повеличаться, возвыситься. Но Фандорин глядит на победителя со странной усмешкой. Он знает закон, который князь не знает. "Зло пожирает само себя", - шепчет загадочный господин и смотрит на Пожарского из своего прекрасного далека, откуда и приходят в падший мир подобные законы. Неотменимые.
К числу достоинств фильма можно отнести обаятельных дам, симпатично дополняющих мир мужского взаимоистребления - Оксану Фандеру (Игла), убедительно преодолевающую свою красивость, обольстительную Марию Миронову (Жюли) и свежее дарование Эмилии Спивак (Эсфирь). К числу очевидных недостатков - фальшивый и неубедительно сыгранный конец, в котором Фандорин все-таки соглашается служить Отечеству (не может этого быть и не было в романе), и финальную песню, состоящую из каких-то якобы задушевно-совестливых завываний а-ля покойный Игорь Тальков. Но в целом "Статский советник" выглядит как бал-маскарад, задуманный и осуществленный не слугами, а господами. Кто-то из французских королей любил говорить после спектакля либо одобрительное "мы позабавлены", либо порицательное "мы не позабавлены".
На этот раз "мы позабавлены".
Быть богом, быть человеком
Александр Сокуров показал свой фильм "Солнце" в Москве. Теперь картина представит Россию на конкурсе Берлинского фестиваля
В ряду интересных чудовищ ХХ века, жизнь которых воскресил своей фантазией Сокуров, японский император Хирохито оказался, пожалуй, самым сложным и таинственным. Два часа искушенные зрители премьеры, не шевелясь и не болтая вздор, созерцали последние дни "живого бога" - маленького человека с жесткими чертами лица, переживающего в глубинах загадочного своего существа трагическое поражение. Два часа пред нами живет явление далекой непостижимой культуры - замкнутой, церемонной, великолепной, игрушечной, благородной, бесконечно странной, бесконечно чуждой - и притягательной. Япония Сокурова - это Япония духа, сотворившего одинокое чудо необычайной самодостаточной игры на маленьком острове, на который в час роковой пришла великая война и большой чужой мир.
Император впервые в жизни вынужден поменять распорядок дня, где после военного совещания неумолимо следуют "научные занятия", где письмо сыну следует начинать стихотворением о цветущей сакуре, где регламентировано и упорядочено каждое движение "божества", где только обильный пот на лице военного министра свидетельствует о национальной катастрофе… И вот в императорском садике расхаживают огромные веселые ребята-американцы. "А где тут император? Вот этот?" - и громкий хохот. - И что, вот такие управляют миром?"